Глава 2 (1/1)

Я плохо спал той ночью. Моя голова была забита мыслями о том, что урок с Альфредом может привести к чему-то большему. Или даже хуже. Он знал о моей ориентации, и мог использовать это против меня. И всё равно, я признавал, что больше думаю о поцелуе этого идиота. Я вертелся с боку на бок, вспоминая, как близко подошел ко мне Альфред, не будучи замеченным. Какие у него мягкие губы. Как билось мое сердце. И из-за всего этого я не мог заснуть.?Хватит, — говорил я сам себе. – Ты превратно понял ситуацию. Это был всего лишь поцелуй. Невинный поцелуй. Альфред даже не би?.Нет, Альфред был далек от такого. Обычно я не хожу на американский футбол, но парочку раз я там все же побывал, из чистого любопытства. Я планировал перебрасываться с португальским другом шуточками во время всего матча, и убеждаться в том, что это и рядом не стояло с настоящим футболом. Однако тогда я понял, что у Альфреда довольно неплохое тело. Прекрасное, накаченное тело, которым он любил хвастаться перед черлидерами и фанатками. Такой никогда бы не посмотрел на меня.И всё же, он поцеловал мою щеку.— А, всё! – не выдержал я и уткнулся в подушку. – Давай уже спи, идиот!****Когда прозвенел звонок на обед, я поторопился к столу Кику и уселся там, не бросив ни единого взгляда на стол Альфреда. Если бы мы пересеклись взглядами, он бы подумал, что это разрешение подойти и сесть с нами. Нужно успокоиться, это совсем на меня не похоже. Обед прошел гладко – меня никто не звал, и никто не нарушил мое законное время отдыха.Наконец, подошел Кику и сел рядом.— Альфред сказал, вчера все прошло нормально.Я кашлянул, чтобы скрыть удивление, заставившее мое сердце остановиться на пару секунд. Я постарался улыбнуться.— О? Правда? Что ж, это приятно слышать. Я.. тоже думаю, что это было довольно неплохо. А он… что-то еще упоминал?Кику покачал головой. Его обед, который он всегда приносил, был готов.— Да вроде нет. Он сказал только, что ты собрался учить его английскому. ?Он совсем исковеркает мою речь!?— Да как он посмел? Это кто еще коверкает!Кику рассмеялся.— Он знал, что ты скажешь что-то вроде этого. Он говорил, что не сильно-то ты изменился со средней школы.Мое лицо снова стало горячим. Я и забыл, что мы с ним встретились так давно, но это не значило, что когда я еще не был президентом, я уделял ему больше внимания. Началось все это, когда он начал так неподобающе одеваться, будто специально меня злил. Он вел себя еще не так развязно, когда я был только вице-президентом. Хотя, однажды Кику говорил что-то о проблемах в семье Альфреда и о том, что это может быть причиной такого поведения, но после этого больше никогда не упоминал об этом.Но я не вспоминал те времена. Взамен, меня ужасно раздражало то, что Альфред угадал мою реакцию. Я встал, твердой походкой направился к столу Альфреда, и опустил руку прямо рядом с его тарелкой. Сегодня громкая музыка его не спасет.Альфред удивленно поднял глаза. Он быстро снял наушники и белоснежно улыбнулся, в ответ на что, я только сузил глаза.— Что нового?— И что это? – вопросом ответил я.— Обед? – Альфред улыбался все больше. – Или мне нужно сказать ?Спарта??Меня это вывело из себя.— Хватит выделываться! С каких это пор ты знаток моего характера? Мы разговаривали-то всего один день, и ты думаешь, что можно начать вести себя так, как будто мы друзья?Альфред поднял бровь. Наверно, сейчас он думает, что я сошел с ума. Хотя, может это и так, иначе с чего бы я так завелся из-за какого-то пустяка. Наверно, стоило винить тот пресловутый вчерашний поцелуй. Незаметно для самого себя, я смотрел на его губы.— Да будет тебе известно, я ?знаток твоего характера? уже несколько месяцев, — Альфред поднялся со стула – вот-вот должен был прозвенеть звонок. – И еще, у нас вроде свободная страна, поэтому я имею полное право на это. И, кажется, я не говорил, что во время обучения мы станем друзьями, или мы просто прохлаждаемся.Я дико смутился и почувствовал себя побежденным. Ведь он прав. И я знал это и все равно бесился как ребенок, и все равно вот так набросился на него. Я замер, и не мог сдвинуться с места, пока он хитро не улыбнулся.— Если только ты не хочешь стать друзьями и прохлаждаться.Я отвернулся.— Не смеши меня. Эти занятия продлятся до того, как Кику освободиться, ни больше, ни меньше. В отличие от тебя, мне есть что терять.Прозвенел звонок и все ученики стали расходиться по классам. Альфред молчал, и мне казалось, сейчас он тоже просто встанет и уйдет. И я не мог винить его – я был необоснованно груб с ним.Он стоял напротив меня, и его обычная лучезарная улыбка была заменена необычным для него обиженным лицом.— Ага.… Да. Конечно. Это же сделка. Что ж, увидимся после уроков.Смотря, как Альфред уходит, у меня словно был камень на сердце. Я расстроил его безо всякой причины. Но это его вина. Если бы он вчера не поцеловал меня, я бы спал больше, и сегодня не был бы таким раздраженным. Даже когда я уже пришел в класс, и достал книги из сумки, я не мог перестать думать о его грустном лице. Он никогда не расстраивался, когда я ругал его. Нет, он превращал все в шутку и смеялся. Моя злость уходила, и я просто был раздражен таким его поведением. Так почему же в этот раз он выглядел таким убитым?Звонок с урока прервал мои размышления. Я наблюдал за другими учениками, так спешащими домой – они не чувствовали себя виноватыми, и им не нужно было проходить через ад извинения.Я пошел в кабинет студсовета, чтобы дождаться Альфреда там. Так как он наверняка снова опоздает, я выбрал самый длинный путь. Я чуть улыбнулся, проходя мимо музыкального класса. Вот уже два года, как я бросил занятия там, но я часто вспоминал то чудесное время. Мой друг, Родерих, предложил мне играть на пианино, когда я сказал ему, что учился этому в детстве. Хотя тогда это не было моим хобби. Моя мать просто записала меня, чтобы я не болтался без дела в рождественские каникулы. Сначала мне казалось, что я просто нажимаю на клавиши с детской улыбкой на моем лице, но Родерих заставил меня заниматься целый год.Как бы я хотел продолжать играть! Я никогда не выступал перед публикой, лишь раз, по просьбе Родериха, я нарушил этот принцип. Мне было очень неудобно получать столько комплиментов. Но это было время, когда я мог позволить себе расслабиться. Никаких правил, никаких обязанностей, никаких задач. Я был лишь семнадцатилетним парнем, игравшим музыку.Проходя мимо двери, я остановился. Из-за нее доносились звуки саксофона. Наверно, занятия в классе чуть затянулись, и всё равно я не устоял перед своим любопытством. Музыкант играл прекрасный, неторопливый джаз, и если бы можно было добавить к нему немного ударных, или подыграть на пианино, мелодия была бы превосходна.И только я начал наслаждаться музыкой, как она прекратилась. Я открыл глаза, совершенно не боясь того, что я стою под дверью, буквально подслушивая. Во мне бурлило желание заглянуть, но зная собственную боязнь сцены, я подумал, что музыканту тоже может быть очень неловко.И как только я решил потихоньку продолжить свой путь, как дверь класса распахнулась; я еле успел от нее отпрыгнуть. Обернувшись, я замер в удивлении.— А-Альфред? – должно быть, у меня глаза на лоб вылезли, когда я увидел блондина.Он отошел назад, спотыкаясь об собственные ноги. Его лицо покраснело, а сам он смотрел на ноги, запустив руку в волосы.— О, Артур! Черт, я снова опаздываю? Слушай, не стоило искать меня! Я уже заканчивал и направлялся к тебе.— Это… ты сейчас…? – Я взглянул за его плечо. В классе больше никого не было. – Ты играл эту чудесную музыку?Альфред недоверчиво взглянул на меня поверх очков.— Ты думаешь, у меня получается…— Да! – воскликнул я. – Это было просто замечательно. Я понятия не имел, что ты играешь на саксофоне!— Угу. Еще с детства. Мама хотела, чтобы мы с братом играли на чем-нибудь. Ему подарили скрипку, ну а мне пришлось мучиться с саксофоном.— Ты так говоришь, будто это плохо, — я не мог понять, почему. Он не ценил собственный дар.Альфред посмотрел в окно с тем же выражением лица, которое было у него, когда он ушел из столовой. Я понял, что мне не нравится, когда у него такое лицо.— Так говорит мой отец. Он не любит, когда я играю, а еще больше он не любит то, что мне это нравится. Я могу заниматься этим только в школе, и еще ни разу ни перед кем не выступал. Мой отец не был бы в восторге.— Вот как, — наступило молчание. Я чувствовал себя неловко, и в то же время был немного рад. Альфред только что поделился со мной одной из своих тайн, о которой неделю назад он бы и словом мне не обмолвился. – Полагаю, отправимся в класс?— А, точно, — быстро ответил Альфред. Он облегченно вздохнул и снова улыбнулся. – Время учебы!Мы вместе пошли по коридору.— Но сегодня в роли учителя я.— Да ладно, гонишь?— Альфред. Нужно говорить…— Эй, дай мне последние минуты свободы, Грамотей-Нацист, — Альфред рассмеялся над моей реакцией на столь ужасное прозвище. А затем он обнял меня одной рукой. Моё сердце то ли начало биться, как бешенное, то ли совсем остановилось. – Ты все еще такой строгий. Думал, вчерашнее тебя немного расслабит.— Может, хватит? – я оттолкнул его и отошел на расстояние вытянутой руки. Мое лицо было таким горячим, что, наверно, я выглядел, как больной. Я взглядом бегал по коридору, не в состоянии сконцентрироваться на чем-то одном. – Мы все-таки на людях.Альфред обиженно надул губы.— Да, да, конечно. Твоя репутация, я забыл. Извините, сэр.Я расправил свою форму, перед тем как зайти в кабинет. Как только начался урок, больше разговоров о вчерашнем или чем-то еще не было. Однако, через некоторое время, я понял, что Альфред великолепно знает английский (ну, кроме словарного запаса). Скорее, он просто игнорировал правила. Всегда игнорирует правила. Интересно, почему?— Альфред, — обратился я нему, откинувшись на стуле. – У тебя чертовски хорошо получается. Так почему же у тебя такие плохие оценки?Он пожал плечами.— Просто мне все равно. Я не особо волнуюсь насчет этого предмета.— Но почему? Ты что, не учишь ничего, кроме того, что тебя интересует?— А в чем смысл? Если мне не нравится, значит, мне не нравится. Я могу заняться гораздо более интересными вещами, чем читать о Шекспире, или изучать иностранный, или учить историю – всё это для меня ничего не значит. Я лучше сосредоточусь на естествознании и математике. Ну, на той фигне, которая мне понадобиться в будущем.Я вздохнул, немного расстроенный. Было очевидно, что парень очень одаренный, но он не использовал свой талант на полную. Кику упоминал, что Альфред хорош в языках и истории, но он только что сказал, что ему на это наплевать. Он даже не пытался чего-то добиться, и всё равно у него получалось.— Я просто не понимаю, — Альфред сконфуженно поднял на меня взгляд. – У тебя столько способностей, и ты их не используешь. Почему? Ты мог бы добиться гораздо большего.Он серьезно посмотрел на меня.— Большего чем что? – медленно спросил он.— Чем… это! – я указал на него.Его лицо не изменилось.— Ты просто ткнул в меня.— Ну, ты одеваешься не пойми как, грамматика у тебя ужасна, как и стремление к учебе, хотя, скорее у тебя нет ни того, ни другого. Я просто не могу понять. – Я взъерошил волосы, начиная злится. – Многие люди желают быть такими же талантливыми, как ты. Ты даже не учишь и все равно сдаешь все предметы, разве что кроме английского. Но даже на это тебе наплевать и ты предпочитаешь просто проигнорировать его. Почему? Мне не понять.— А я не могу понять тебя, — Альфред подался вперед, осторожно ткнув меня в нос. – Что все это значит в жизни? После выпускного ты что, сразу же станешь президентом студсовета в колледже или это как-то повлияет на твою жизнь?— Да, — я выпрямился. – Я стал организованным и ответственным человеком, готовым вступить во взрослую жизнь.Альфред засмеялся.— Но все-таки ты не сказал, что это как-то повлияет! Это разве помогло тебе понять, чем ты хочешь заниматься в дальнейшем?Мои плечи опустились, с приходом понимания. Он прав. Я до сих пор не знал, чем хочу заняться. И все равно, моя гордость не позволила мне отступить.— Я-я пойму, когда придет время! И вообще, это не твое дело!Альфред встал.— Как и моя жизнь – не твое дело. Мы ведь не друзья, так?Разговор за ланчем снова заставил меня поморщиться. Я ведь решил, что мы помиримся, и снова накричал на него. Альфред посмотрел на часы на стене, а затем снова на меня, после чего быстро уставился в пол. Мне стало хуже.— Я пойду. Ты сказал, что у меня все хорошо с английским, значит, в уроках смысла нет, так? – Я лишь кивнул, не смея снова заговорить. – Хорошо, наверняка у тебя полно… важных дел, так что не буду тебя задерживать. Увидимся.И снова я остался один, потеряв дар речи. И после всех мучений из-за того поцелуя, это было куда лучше чем то, как я себя чувствовал сейчас и как я буду чувствовать себя всю ночь.****Следующие несколько дней обошлись без инцидентов. Мы больше не говорили о том, что не касается уроков, кроме редкой болтовни ни о чем. И все же, к моему удивлению, с каждым днем мне все больше нравилось время, проводимое с ним. После того, как я услышал игру Альфреда, я каждый день проходил мимо музыкального класса, в надежде услышать его еще раз, но мне это ни разу не удалось. Скорее всего, после того случая, он не оставался там после уроков.В пятницу урок закончился раньше, чем обычно, и у меня было свободное время до нашего занятия. Я пошел в кабинет музыки, подумав, что сейчас лучшее время, чтобы застать там Альфреда, но внутри никого не было. И тогда я заметил пианино.Всего несколько минут. Ничего страшного не случится.Я зашел внутрь, надеясь, что меня никто не видел, как вдруг краем глаза заметил кого-то в углу комнаты. Альфред? Я резко повернулся.— О, Артур, извини, — Родерих стоял около другого пианино у противоположной стены. Его безупречно разглаженная форма соперничала по совершенству с моей. Он происходил из благородной семьи, и это была дань его прошлому, но несмотря на это в его волосах всегда торчала одна прядь, которая мне почему-то напомнила Альфреда.Я облегченно вздохнул.— Родерих, все нормально. Я не помешал?— Помешал? – переспросил он. – Совсем нет. Ты музыкант и имеешь полное право находиться здесь. Когда-то ты прекрасно играл. Хочешь снова попрактиковаться?Я нервно потер руки.— Просто захотелось вспомнить прошлое.— Тогда прошу, — Родерих указал рукой на пианино. – Я оставлю тебя одного.Я поблагодарил его. Но как только Родерих покинул кабинет, я захотел, чтобы он вернулся обратно, хоть для какой-то компании. Но глупо было бы не притронуться к инструменту, после того, как я буквально выгнал парня из класса. И все же, никто не услышит моей игры.Я сел на табурет перед черным пианино. Играть на нем разрешено было только учителю музыки, или Родериху в обеденный перерыв. Воспоминания из прошлого вернулись, и на моем лице появилась легкая улыбка. Мои пальцы уже легли на клавиши и, задержав дыхание, я сыграл первые ноты, растворившиеся в воздухе. И тут я дал себе волю.Пианино всегда сильно действовало на меня. Я погружался в музыку, забывая даже, кто я такой. Если бы я мог преодолеть свой страх и выйти на сцену, где сливаешься с музыкой воедино, я бы выступал. Почему-то я вспомнил об Альфреде и о его отце, запрещавшем ему играть. Музыка перешла в более трагичный минор. Я даже чувствовал, что опускаю голову, показывая настроение, созданное моей музыкой.Как отец может не поддерживать ребенка в его стремлении? Альфред был счастлив, играя, и только это имело значение. Я знал, что мои родители пришли бы на мое выступление, но пришли бы родители Альфреда на его? Я бы пришел, чтобы быть хотя бы единственным, кто поддержит его.Я вздохнул. Интересно, он был бы рад? Хоть мы и ладили, я постоянно напоминал себе, что это только из-за нашей сделки. Когда вернется Кику, мы перестанем видеться. Мои пальцы дрогнули, и музыка оборвалась на полуноте.Мои глаза распахнулись, когда пришло сознание. О чем я думал? Альфред мне не друг. Неделю назад он был всего лишь проблемой. Так почему же он вдруг стал так значим для меня? Разве я хотел видеть его и дальше?— Ух, ты.Я подскочил на табурете, резко обернувшись, чтобы посмотреть на вошедшего. Он стоял в проходе, оперевшись на косяк, со скрещенными на груди руками. И улыбался. Наверно, он пришел поиздеваться надо мной, но, казалось, его действительно поразила моя музыка. Я смотрел на руки, ноги, пианино, часы, куда угодно, лишь бы избежать взгляда Альфреда.— Ты умеешь играть? – спросил он. Я уже придумал очередную колкость, но вовремя прикусил язык. – Чувак, да ты профи!Наконец, я посмел поднять на него взгляд. Даже сквозь челку я видел его улыбку.— Ты… Ты так думаешь?— Да, черт возьми! – он подошел и сел на табурет рядом, что заставило меня отодвинуться. – Ты выступал?— Н-нет, — пробормотал я. – У меня… страх сцены.— Правда? Но, блин, у тебя такой талант! И кто тут не пытается? – Альфред ткнул меня в щеку.Я отбросил его руку, покраснев.— Это другое! Я… Я просто..Альфред приблизился; его плечо, уже касалось моего.— Ты просто оправдываешься!— Ну конечно! – я повернулся, толкнув его. – А как же ты? Разве не ты у нас маленький бунтарь?! Если тебе так нравится играть, так почему бы не сказать папаше ?Отъебись!??!Альфред замер, уставившись на меня. Наверно, я все-таки перешел границу.Медленно, на его лице начала появляться улыбка. Настолько милая, что мне стало тепло. Он никогда не улыбался так своим фанатам и девочкам, бегавшим за ним. Она была такая… настоящая.— Да. Ты прав! Слушай, почему бы тебе не играть со мной? – я был шокирован, но Альфред продолжал. – Да, мы могли бы создать группу! Джаз-группу! Мой брат мог бы играть на виолончели или что-то типа того!— Стоп, стоп, — я поднял руку. – Ты забыл, что у меня аллергия на сцену.Смеясь, Альфред обнял меня одной рукой. Мое сердце стучало громче барабанов, когда он притянул меня к себе.— Не волнуйся, мы справимся! Твой талант должен быть признан.Я опустил голову, но не мог противиться улыбке. Я получал множество похвал от учителей и семьи, но эта значила для меня гораздо больше. Поверив в свои силы, я медленно кивнул.Альфред поднял кулак.— О да!! Раз у тебя все нормально с математикой, может, вместо нее будем репетировать?— Думаешь, я справлюсь с тестом в среду?— спросил я, поправляя пиджак, лишь бы не смотреть на радостного парня. Он был слишком милым. А его энтузиазм был заразен. Его счастье буквально-таки заполняло комнату.— Конечно, — он хлопнул меня по плечу. – Все будет хорошо.— Спасибо, — это была искренняя благодарность. – За всю твою помощь.— Не за что. В смысле… Мы же теперь друзья? – я краснел, смотря в его глаза, такие глубокие и чистые. Он действительно сказал это. Значит, он хочет со мной общаться. Я был не одинок.Вздохнув, я кивнул. Я надеялся, что мою улыбку видел только Альфред. Должно быть, так оно и было, потому что он тут же заключил меня в крепкие объятия. Его смех был также так заразен, что я не выдержал и тоже засмеялся. И тут он поцеловал меня в лоб. Я замер, не зная, как себя повести, но он лишь ухмыльнулся и снова поцеловал меня в щеку.В этот раз я закрыл глаза, сам не зная почему. Просто чувствовать его губы на моей коже было настолько прекрасно, что по телу у меня пробежала дрожь. Он, должно быть, почувствовал это, потому что ласково провел ладонью по моей руке. Может, это лишь мое больное воображение? Он поднял голову, и я приоткрыл глаза. Его взгляд… Я не мог понять, что он значит. О чем он сейчас думает?Но времени для догадок у меня не осталось.Его губы мягко накрыли мои, и я распахнул глаза, уже не в состоянии находиться в той сладостной неге. Нет, только что мой мир изменился. Причем, не в лучшую сторону.Поцелуй не продолжался долго. Когда Альфред отодвинулся, я еле слышно пробормотал:— …Альфред…— Да? – казалось, он не особо смущен произошедшим. Лишь легкий румянец на переносице. И почему-то его глаза были такими ясными.Я потряс головой, стараясь сосредоточиться.— Ты сказал… Мы друзья… Я всегда думал… Что целовать друзей…. Это фишка европейцев…— А, ну… — он отвернулся; румянец покрыл его щеки. – Просто…. Знаешь…. Мне захотелось…. Вот и все. Ты иногда… очень милый, и… Я просто был счастлив….Прозвенел звонок, и мы отпрянули друг от друга; я не знал радоваться или плакать. Альфред встал, собираясь снова меня оставить одного, и все же я ничего не сказал и сделал, когда он промямлил ?Пока?, и закрыл за собой дверь. Если честно, меня выводило из себя, что он поцеловал меня и ушел безо всяких объяснений, но это была моя вина. Я снова позволил ему уйти, не найдя храбрости спросить о его намерениях. Поцелуй в щеку – это одно, и я не мог спать всю ночь. Теперь – как минимум неделю.Наверное, я самый невезучий человек в мире.