Расправа (1/1)

Близилась самая волшебная ночь года – Вальпургиева, а в этот год к тому же она совпала с полнолунием. Кайл в деревне отсутствовал: возвращался в Аниму за оставленными там книгами. Аурика, эта сильная девочка, провожая его, отчего-то расплакалась и умоляла его вернуться раньше ночи на первое мая. Тот пообещал сестренке быть раньше – но, как и многие обещания братьев, это было лишь снисходительное неискреннее обещание, которое забылось в следующий же миг после произнесения. Когда мужчина, груженный книгами, возвращался, ему отчего-то не встретился ни один спутник. Никто не ехал и не шел в Долор, как это обычно бывало… Деревня словно на время перестала существовать, или же ее жители спрятались от чего-то и предпочитают не появляться на улице. Перетянув потуже разваливающуюся укладку трактатов, Кайл снова поднял ее на плечо и продолжил путь. До деревни оставалось еще с пяток километров, а ночь, первая майская ночь, когда темно-синий воздух того и гляди разразится мощным магическим взрывом, уже прочно вступала в свои права. Почему-то мужчина подумал об Аурике, явственно представив ее одну дома, сидящей под столом, обняв колени руками. Рядом с ней Кайл отчетливо увидел волка… Но теперь зверь перестал казаться сыну ведьмачки дружелюбным. Во взгляде янтарных глаз сквозила кровожадность и дикий голод. Кайлу показалось, что он видит будущее: воображение, взбудораженное суеверием Аурики и собственным чрезмерным знанием о всякого рода магии, тошнотворно правдоподобно нарисовало ему картину жестокой расправы. Бледное личико сестры, порванная глотка, кровь, заляпавшая стены и потолок – и красная морда волка с безумными алчными глазами. ?Убивать?, – прозвучало в голове. – Аурика, беги! – крикнул Кайл, хотя сестра, конечно же, никак не могла его услышать. Мужчина прибавил шагу, но понимая, что к полуночи, к самому страшному мигу, уже не успевает, бросил свою ношу на землю и побежал что было сил. На краю поля, последнего, что отделяло Кайла от Проклятой пустоши, где он родился, и от деревни, где наедине с обезумевшим животным оставалась Аурика, экзорцисту под ноги метнулось что-то серое, вроде волчонка, но слишком тонкокостное и пушистое, чтобы быть им. Споткнувшись об это животное, мужчина рухнул на четыре кости. Стараясь отдышаться, он посмотрел на виновника своего падения. И Кайл не поверил своим глазам. Словно улыбаясь, на него щерился сидящий у обочины его единственный друг – лис. Но он был серым, словно оттиск гравюры, словно вылинявшее платье. Удостоверившись, что хозяин заметил его, зверь встал, взмахнул хвостом и растворился в воздухе, потревоженном гулким набатом. ?Я встретил духа! – пронеслось в голове у Кайла. – Отче наш, иже еси…? Игра началась. Смерти должны были последовать одна за другой… Минул еще один год со дня смерти Беаты, и преисподней потребовалась новая кровь. Кайл не сразу понял, что его видение не было верным. Увидев толпу, топчущую вереск близ домишки, что занимали Аурика и ее волк, он решил, что это уже стряслось. Но нет. Сестра была жива.Пока еще жива. – Распять ее! – Тащи! – В окно! Кайл не знал, куда метаться, что делать, кого спасать, тащить, слушаться и прятать. По отрывочным выкликам толпы он не мог составить целостную картину происходящего. – Ведьма! – Убила! Дитя мое-е-е! – скулил кто-то. Поднажав, деревенские мужики снесли дверь дома Аурики и Кайла с петель. Из открытых сеней, словно он только этого и ждал, вылетел сгруппировавшийся в смертоносном прыжке волк. Налетев на ближайшего к нему жителя, зверь одним ударом оторвал ему голову. Серую морду окропила бурая кровь, совсем как в знамении Кайла. Но он не убивал – он защищал свою хозяйку. Насмерть перепуганные жестокой расправой деревенские отступили. Волк, озверевший от вкуса крови, увлеченно потрошил освежеванного мужчину, рыча так, что у всех вокруг нутро заходилось дрожью. Брызги крови и ошметки внутренностей долетали даже до Кайла, все еще оставшегося вне круга, образованного жителями около избы. Он решил, что пора вмешаться. Ужасная смерть одного из них отрезвила остальных, но надолго ли? – Стойте! – как мог громко закричал Кайл. Бабы и мужики, вооруженные кто вилами, кто косами, развернулись к нему. Создавалось впечатление, что теперь они защищали Аурику, волка и его жертву от Кайла. То ли от крови, шумевшей в голове, то ли от неверного света факелов парню показалось, что глаза у всех поголовно жителей деревни стали багрово-красными, цвета густой, притягательной крови. – Что произошло? – Твоя сестра убила ребенка Деметры! – Ой, не ври! – завопил кто-то еще, осмелившийся пойти против воли большинства. – Ему живот косой проткнули, не заметили! Не жилец был! – Но она взялась лечить, – заспорила Деметра, толстая дородная баба, детей у которой было как колосков в поле. Кажется, потеря одного не сильно расстроила ее. – Ты позвала! Но она не обещала! Рассвирепевшая толпа заволновалась и подавила того, кто пыталась оправдать ведьму. Кайл услышал сдавленный вздох и хруст переломанных костей. – Все равно нужна жертва, – произнес кто-то за спиной Кайла спокойным, высоким, холодным голосом. Это был Ольхазар в фиолетовой дорожной мантии. Старый священник производил ужасающее впечатление. Он слишком долго общался с Богом, словно пропитался внеземной, космической энергией – и то, что теперь он требовал крови, пугало больше всего – даже больше тошнотворного чавканья волка, пожирающего останки убитого человека. – Мертвая ведьма возвращается каждую Вальпургиеву ночь… ? завел он старую легенду, все версии и факты которой Кайл изучал зимой. –И тогда ей необходима свежая кровь. Мы отдаем ей самого грешного из жителей деревни. И в этот раз это Аурика. Девочка стояла тут же, ее грубо выволокли из дома и надели на шею петлю, совсем как на норовистую телку. –Кто будет помогать вам, когда она умрет? – попытался образумить долорцев Кайл. Он мог бы привести сотню доказательств, что его сестра с ее магией и знахарством ничуть не хуже многих из собравшихся здесь деревенских жителей – но это тоже было бы грехом. Становиться клеветником не хотелось. – С Божьей помощью выживем, – в едином порыве ответила ему сотня глоток. – А ты никак сам на тот свет захотел? – ехидно, слишком кровожадно для матери, только что потерявшей дитя, выкрикнула Деметра.?– Нет, – без малейшего усилия, казалось, даже не повысив голоса, легко заглушил бабу Ольхазар. –Нельзя посылать ведьме экзорциста. Кайл обменялся быстрым взглядом с Аурикой. Когда-то он предлагал ей научить ее хотя бы простейшим, базовым способам защиты от духов и изгнания бесов. Продемонстрируй она сейчас хоть минимальные познания, знахарка получила бы пожизненную протекцию от становления жертвой для духа собственной матери. Но сестра настойчиво отвергла предложение брата. – Это не мой путь, – сказала тогда она. Ее путем оказалась веревка на шее. – Но двое уже убиты! – закричал Кайл. – Почему мы не можем отдать ведьме их? – Жертва должна убить себя сама, – тихо ответил Ольхазар. Поняв, что ее судьба решена, Аурика спокойно попросила разрешить ей переодеться. Кайл и еще пара мужчин зашли в дом вместе с ней. Но в комнату озлобленных, готовых убить людей не пустил волк. Беспощадный серый убийца мгновенно проскочил в избу и уселся на пороге комнаты хозяйки едва Аурика и Кайл зашли. Низкое рычание, исходящее из окровавленной и измазанной кишками пасти, не оставляло сомнений: если кто-то попытается помешать прощанию брата с сестрой, с ним случится то же самое, что и с тем мужчиной, от которого кроме оторванной головы почти ничего не осталось.Аурика спокойно прошла к своему сундуку и достала темно-красное платье, больше подходящее для дочери князя, чем для приговоренной к смерти ведьмы. Платье цвета вина, платье цвета закатного солнца. Платье цвета крови. Цвета глаз жестоких деревенщин. – Красивое, – прошептал Кайл, чувствуя, как его сердце дробит последние минуты жизни его сестренки. – Мамино, – ответила та. Нимало не стесняясь брата, Аурика скинула серое будничное платье и надела слежавшийся наряд. Дорогое бархатное облачения было ей велико, однако стоило девочке, будто отчаянной моднице, крутнуться вокруг своей оси, как одеяние мгновенно подтянулось и село ей точно по фигуре. Внезапно Кайл явственно представил себе Аурику мертвой – умиротворенной, будто спящей, не поврежденной, вот в этом красном платье, которое он никогда прежде не видел – но тем не менее окончательно и бесповоротно мертвой. Стараясь отогнать жуткое видение, мужчина затряс головой. Не помогло. Образ сестры в его голове нисколько не потускнел. Тело мертвой Аурики словно разодрала на клочки стая невидимых животных, залив весь его внутренний взор кровью.Ворожея распустила волосы.– Ну все, теперь я готова, – тихо сказала она. В этот раз никто не решился взяться за конец веревки, подобно чудовищной змее обвивавшей шею приговоренной чародейки. Аурика шла в сторону леса впереди толпы одна, гордо расправив плечи и смотря только вперед. Конец петли девушка аккуратно намотала на руку. Кайл малодушно старался очутиться где-нибудь в хвосте, лишь бы не видеть, как сестренка почти добровольно лишит себя жизни, но его всякий раз выталкивали вперед. В блуждающем свете нескольких факелов, что принесли деревенские жители, ему казалось, что теперь красные глаза жителей стали демонически черными.Как-то отстраненно и бесчувственно он наблюдал, как Аурика ловко взбирается на сук векового дуба. Он располагался на почти трехметровой высоте и давно уже окаменел. Коры на этом суку почему-то не было, наверное, кто-то содрал ее много лет назад невесть для каких целей, и потому огромная толстая ветвь, настоящее бревно, под действием дождей и солнца давно превратилось в слоновую кость. Чтобы не дать девочке возможности отсрочить смерть, плохо закрепив веревку, долорцы отправили на дерево парнишку на вид чуть старше ворожеи. Умело вскарабкавшись на сук, пацаненок без тени сомнения или жалости принял из рук Аурики веревку и накрепко привязал ее у дубу тем особенным ребяческим узлом, который потом требует чертовски много времени, чтобы быть распутанным. Мальчишка слез с дерева, не решившись прыгнуть с едва ли не трехметровой высоты, и отошел к матери. Две сотни налитых кровью глаз выжидающе уставились на Аурику. Она не стала произносить высокопарных прощальных слов, просто соскользнула, как с ледяной горки, вниз.– Не-е-ет! – завопил Кайл, словно очнувшись после ночного кошмара. До самого конца в нем теплилась надежда, что сестра сумеет исчезнуть, сбежать, раствориться в воздухе, как треклятый призрак лиса, с которого все и началось, превратиться в птицу и улететь. Однако… Брат подбежал к дереву, но девочка висела слишком высоко, чтобы он смог подхватить ее. Кайлу оставалось лишь беспомощно смотреть, как она умирает… Бедную Аурику с вытянутой и сломанной, неправдоподобно длинной шеей из петли вынимал сам Ольхазар. Едва тело девушки перестало содрогаться в предсмертных конвульсиях, толпа поредела, поэтому священник спокойно нес Аурику в сторону церкви. Кайл поначалу подумал, что они просто заскучали, увидев то, ради чего и собрались, и лишь потом вспомнил, что наступало время между волком и собакой, когда просто необходимо спрятаться и постараться уснуть, ибо в это время демон выходит по людские души, оставшиеся без защитников, диких или домашних. Ольхазар внес тело девушки в церковь. Дверь, которую он аккуратно открыл ногой, душераздирающе заскрипела – и в общем-то непугливый экзорцист внезапно почувствовал, что его позвоночник превратился в ледяной столб. Это был не скрип – это был смех. Безумный, бешено-радостный смех ведьмы, предвкушающей свежую кровь невинного ребенка. Собственного ребенка. Кайл, зайдя вслед за священником в нартекс, нырнул в одну из колоколен. Кажется, те немногие, кто не испугался охотящегося дьявола, не заметили этого. Узкая квадратная башня, конечно, не очень просторна, но, по крайней мере, здесь можно остаться незамеченным. Присев на корточки в дальнем углу, где его никак нельзя было увидеть, он обхватил себя руками и приготовился ждать. В проеме появилась чья-то тень. Кайл сжался в комок, стараясь стать еще незаметнее, но внезапно понял, что это вовсе не священник. Осиротевший волк Аурики, явно игнорировавший время, когда ему полагалось отходить ко сну, удостоверился, что брат хозяйки сидит в колокольне, и сам уселся спиной к Кайлу, на страже арочного проема, соединявшего ее с нартексом. Пронзительные желтые глаза не отрываясь следили за малейшими движениями темноты в глубине наоса, где-то под аркой средокрестия, где Ольхазар сейчас готовил тело ворожеи к жертвоприношению. Кажется, зверь знал, о какой дерзости задумывался Кайл, и явно желал ему помочь. Крови на морде волка уже не было, была вода, словно странное создание умылось. Или плакало. Ольхазар появился из тьмы в освещенном смолистым, одуряющее пахнущим факелом нартексе неожиданно, словно сгустился из тьмы, поглотившей нефы, но волк был еще проворнее. Животное тут же очутилось у его ног и принялось тереться о них, словно обласканный домашний кот, вопросительно заглядывая старцу в глаза. – Иди, – велел ему Ольхазар, потрепав волка за ухом, словно не видел, как этот зверь расправился с человеком. – Она не вернется. Но умное животное упорно делало вид, что не понимает его, волк толкал священника прочь от церкви, обратно на Проклятую Пустошь. – Ну, пойдем прощаться, – согласился старик и, плотнее запахнувшись в плащ, быстро зашагал к избе мертвой девочки, по пятам преследуемый волком. Кайл не мог поверить своим глазам: священник забыл запереть дверь – и не только ту, что отделяла дом молитвы от суетного мира, но и ту, что вела в главный неф! Божий дом остался приоткрытым, и темень залы манила молодого экзорциста, хоть он и страшился того, что может произойти. Отступать он не собирался. В тот же миг, когда стало ясно, что Аурика доживает последние минуты, он твердо решил пойти туда, где будет дожидаться ведьмы ее рыжеволосая жертва. Правда, Кайл пока еще не знал, стоит ли начать с попытки установить с духом матери дружеский контакт или же сразу, позабыв о земной сущности Беаты, поступить так, как его учили в Эль Коразоне. Но это зависело от того, как проявит себя дух – да и проявит ли?