Часть 2 (1/1)

Старика звали Пак Мин Хо и оказалось, что он с актерами недавно — всего лишь с конца зимы. Ли Хан Ви, прежний музыкант, женился и осел в какой-то деревне. Сказал — пора остепеняться, не все же время шататься по дорогам.Актеры выступали в каждом встречном селении, будь то крохотная деревушка или большой город.Все это Ым Чжа узнал за полдня, пока шел по пыльной дороге. Здоровяк Ли Ён Су, мастер, глотающий огонь, оказался добродушным и разговорчивым. Он все пытался выспросить, где родился Ым Чжа и как попал в город. Пришлось признаться, что его родные умерли от болезни, и Ён Су отстал.Всего в труппе было пять человек, включая старика музыканта и Ым Чжу. Мастера по метанию острых звездочек и ножей звали Чон Со Чжун, ему помогала на выступлениях жена — Хе Ын — та самая девушка-акробатка.Повозок было две. В одной, крытой, везли весь нехитрый скарб. Вторая во время выступлений становилась сценой. Каждую повозку везла низкорослая мохноногая лошадь.Мастер ножей недоверчиво поглядывал на Ым Чжу всю дорогу. Догадывался, наверное, что он не просто так напросился в ученики к музыканту, но Ым Чжа решил не спешить. Теперь, когда они оказались в одной труппе, у него уйма времени.На первом же привале у ручья старик-музыкант достал из тюка с вещами чистую одежду и указал Ым Чже на воду.— Искупайся. Мы войдем в селение ближе к вечеру. Нельзя, чтобы люди от тебя шарахались.Ым Чжа помедлил пару мгновений, но все же ушел к воде, стянул с головы косынку. Он, кажется, тысячу лет не показывался на людях в хорошей одежде, с чистыми волосами и сейчас, остервенело смывая с себя пыль и грязь, чувствовал себя неуютно. Знал — стоит отмыться, и засверкают на солнце седые волосы. Одежда попрошайки была как броня: никто не обращает внимания на уличных воришек. Актеры всегда на виду. О том, что ему теперь придется быть в центре внимания, Ым Чжа как-то не подумал.Новая одежда оказалась чуть великовата. Пришлось подвернуть рукава и туже затянуть тесемки на башмаках. Ым Чжа поднял с земли тряпку, которой прежде повязывал волосы, подумал — не постирать ли ее, чтобы потом снова использовать?… Вздохнул и отбросил в сторону.Он вернулся к повозкам актеров с высоко поднятой головой, готовый к чему угодно.— Ого! — присвистнул Ён Су, а Хе Ын выронила корзину с едой.— Чем же тебя так приложило, парень? — пробормотал под нос мастер Со Чжун, но Ым Чжа, конечно, услышал.И только на лице старика расцвела широкая улыбка.— Надо же, как удачно, что я тебя нашел! — сказал он. — Публика любит все необычное. Мальчишка-музыкант с седыми волосами… Придумаем красивую историю, люди будут слушать тебя затаив дыхание.Ым Чже не хотелось выдумывать никаких историй. Больше всего ему хотелось забиться куда-нибудь в угол и не вылезать оттуда. Или вернуться в родную развалюху к Си Юлю и кошке… Он задрал подбородок еще выше и пошел к костру. Там стояло пустое ведро. Раз уж он теперь живет с этими людьми, надо помочь — хотя бы воды принести.После обеда, перед тем как двинутся дальше, старик дал Ым Чже музыкальный инструмент — высушенную тыкву, к которой вертикально крепились бамбуковые трубки.— Это сэнхван. Играть на нем несложно, надо только регулировать силу вдоха и выдоха. Слушай.Он выдул пару нот, сыграл известный мотив. Сбоку, у повозок, мастер Со Чжун перебирал свои метательные звезды, Ым Чже очень хотелось обернуться и посмотреть, но он сдержался. Прислушался. Слышно было, как ходит ходуном грудь старика, как он дышит — то легче, то глубже.Когда Мин Хо передал ему инструмент, Ым Чжа попробовал сыграть. Вышло, конечно, не очень — он запомнил, как надо дышать, но повторить получилось не с первого раза. Пак Мин Хо похлопал его по плечу. Взгляд у старика стал задумчивым.— Да ты просто кладезь талантов, Ым Чжа, — сказал он. — Я и подумать не мог… Приедем в селение, займусь твоим обучением как следует.Селение оказалось зажиточным. Перевалочный пункт в дне пути от столицы — здесь часто останавливались торговые караваны и всадники, которые боялись не успеть в город до закрытия ворот. Первое выступление они дали вечером, рядом с придорожной чайной. В обязанности Ым Чжи было сидеть на краю сцены и играть на сэнхване, пока Хе Ын ходит по канату.Номера объявлял Мин Хо. Получалось у него ловко — старик сыпал шуточками, зрители одобрительно шумели.— Сейчас перед вами выступит несравненная Чон Хе Ын! Она парит над землей подобно предрассветной дымке, а в пути ее направляет загадочный небесный дух. Он принял человеческий облик, но седые волосы выдают его истинный тысячелетний возраст.Зрители захлопали в ладоши. Хе Ын ободряюще улыбнулась Ым Чже и шагнула на повозку. Когда он поднялся следом за ней, по рядам зрителей прокатился изумленный гул. Ым Чжа с трудом заставил себя дойти до края повозки. Уселся на теплые доски, поднес к губам сэнхван.В толпе шептались, это мешало сосредоточиться.?Неужто правда дух???Да врут они, это парик из конского волоса! Я видел такие у актеров?.?Смотри, он же совсем мальчишка, а уже седой… Бедный?.Жалость почему-то била больнее, чем недоверие. Ым Чжа все-таки сбился в самом начале и тут же услышал, как Хе Ын на канате замерла. Должно быть, ее тоже отвлекают фальшивые ноты. Совсем отрешиться от звуков толпы он не мог, но постарался больше не сбиваться.К концу выступления он чувствовал себя так, будто весь день ворочал камни.После выступления пришлось выйти на поклон, — Хе Ын вывела его под руку, потому что сам Ым Чжа уже почти ничего не видел. Толпа ревела, рукоплескала, в корзину сыпались монеты, и все эти звуки — крик, звон монет — отдавались в ушах. Заболела голова. Хотелось зажать уши или оказаться там, где нет людей, но пришлось перегонять повозки на окраину селения. Дни стояли теплые, и они решили заночевать под открытым небом, чтобы не платить за кров.Здесь хотя бы было потише.Пак Мин Хо почти сразу забрал свой каягым и вернулся в селение — приезжие еще не ложились спать, можно было выступить в чайной и заработать.— Сегодня, так и быть, отдыхай, — великодушно бросил он Ым Чже, — но завтра пойдем вместе.У Ым Чжи даже не было сил этому порадоваться.Он сидел, прислонившись спиной к колесу повозки. Неподалеку трещал костер, в кустах посвистывали ночные птицы, прохладный ветер остужал лицо, а темнота давала отдых глазам. Голова гудеть не перестала, но боль чуть утихла. Очень не хватало кошачьего урчания под боком.Походка мастера Со Чжуна сразу выдавала в нем воина. В городе, во время первого знакомства, Ым Чжа не расслышал, но теперь понял. Мастер как-то умудрялся не потревожить окружающий мир больше, чем это необходимо. Проходил между ветками так, что листья едва колыхались, как будто от легкого ветра. Ступал на землю мягко, почти не создавая звуков. Дышал ровно и глубоко — воины даже дышат иначе… Ым Чжа заслушался и вздрогнул, когда перед ним опустилась плошка с горячей лапшой.— Поешь, — сказал мастер. — Как бы ты ни устал, надо заставлять себя есть, иначе не будет сил завтра.Ым Чжа подвинул к себе плошку — запах был такой, что голова закружилась. Мастер не ушел, сел рядом. Пока Ым Чжа жадно, быстро глотал ужин, он молчал.Потом тоже какое-то время молчал. Ым Чже казалось, что он тоже вслушивается в ночные звуки. Интересно, что слышит?— Пак Мин Хо — не лучший учитель, — сказал наконец мастер. — Он слишком сильно любит деньги и слишком мало — людей. Будь осторожнее.— Я не из-за него с вами пошел, — буркнул Ым Чжа.Он, конечно, хотел поговорить с мастером еще раз, но не думал, что разговор начнется так.— Я понял, — отозвался Со Чжун. — Давай угадаю — хочешь научиться драться и кому-то отомстить?— Откуда вы…— Я видел мальчишек с таким же взглядом, как у тебя, — негромко сказал мастер. — Каждый из вас считает, что его постигло ни с чем не сравнимое горе, и что месть — его священное право.— А разве не так? — бросил Ым Чжа.Со Чжун вроде бы не сказал ничего такого, но в его голосе слышалось что-то… недоверие?— Месть обычно не лучший выход. И даже не единственный, — ответил мастер и согнул пальцами травинку. — Ты, конечно, мне не поверишь. Мальчишки никогда не слушают старших.— Откуда вам-то знать? Вы же не…Он замолк на полуслове и обернулся, вглядываясь в лицо мастера. Все-таки Ым Чжа еще очень плохо читал людей.— Мне доводилось убивать... из мести тоже. В какой-то момент начинаешь думать, что у тебя есть право судить и наказывать других людей. Опасное чувство. Если вовремя не остановиться, ни к чему хорошему оно тебя не приведет.— Я хочу учиться у вас, мастер, — Ым Чжа склонил голову. — Пожалуйста, мне очень нужно.— Учителя себе ты уже выбрал, — негромко ответил Со Чжун и поднялся на ноги. — Постарайся взять от Пак Мин Хо самое лучшее. Что-то он все-таки умеет. Хотя бы на жизнь себе заработаешь.— Мастер! — Ым Чжа вскочил на ноги.Из-за облака вышла луна и подсветила лицо мастера. В тенях в нем проглянуло что-то от хищной птицы.— Знаю, ты не угомонишься, — сказал Со Чжун. — Полезешь искать неприятности и сложишь голову. Поэтому я сделаю, как ты хочешь, но при одном условии: будешь прилежно учиться музыке. Увижу, что ленишься — перестану с тобой заниматься.***Пришлось учиться. Уроки Пак Мин Хо, правда, не были слишком сложными. Все сводилось к заучиванию известных песен, и с этим Ым Чжа справлялся почти без усилий. Старик только цокал языком, подсовывал ему мелодии посложнее, но Ым Чжа легко запоминал их тоже. Сэнхван послушно пел, повинуясь его дыханию, и Хе Ын на канате больше не сбивалась.Правда, после выступлений Ым Чжа все еще чувствовал себя разбитым, а отдыхать ему старик не давал. Тащил с собой в чайные дома. Люди косились на седого мальчишку с любопытством, вполголоса или не стесняясь обсуждали его внешность. Хорошо было то, что старик болтал за двоих. От Ым Чжи требовалось только делать загадочное лицо и играть по команде музыканта.Ым Чжа научился почтительно обращаться к старику, носить за ним инструменты, стирать одежду за двоих и всячески прислуживать своему наставнику, но в мыслях учителем он называл совсем другого человека.Когда они возвращались из чайных, уже глубоко за полночь, приходило время для других тренировок. Эти уроки, в отличие от музыки, давались ему нелегко.Раз за разом, ночь за ночью, он то разучивал стойки из воинского канона, то бегал кругами по поляне, пытаясь уклониться от камней, что запускал в него на слух мастер Со Чжун.С ловкостью у Ым Чжи было все в порядке, да и слух помогал — от летящих камней он научился уворачиваться на первой же тренировке. Со Чжун только покачал головой. Мастер вообще был скуп на похвалу, в отличие от музыканта, и чем лучше у Ым Чжи получалось, тем больше хмурился. А ему так хотелось увидеть одобрение в глазах учителя, услышать хоть какую-то похвалу… Ничего. Пока не заслужил, потом заслужит!Через пару недель мастер дал ему в руки обструганную от сучков палку, провернул такую же у себя в ладонях, и обучение вышло на новый виток.Здесь слух почти не помогал.Ым Чжа хорошо слышал, с какой стороны подходит мастер, по дыханию научился предугадывать удары, но толку в этом было мало. Телу все равно не хватало силы и ловкости, чтобы уклониться. Он мало спал — упражнялся ночью, днем хватало других дел. После тренировок Ым Чжа падал на худую циновку и засыпал мертвым сном, а утром заставлял себя подняться с постели и первым делом шел к ближайшему ручью за водой.Тело болело страшно. Казалось, даже сильнее, чем после того, как он попался в руки разгневанному торговцу.Иногда Ым Чже казалось, что мастер Со Чжун специально его мучает — надеется, что он сдастся и уйдет. Поэтому только крепче сжимал зубы и терпел.— Клинок — продолжение твоей руки, — говорил мастер, пока Ым Чжа пытался подняться с земли после очередной неудачи. — Бой — это танец. Спокойный сердцем воин непобедим. В тебе слишком много огня и слишком мало здравомыслия.Может, в нем правда было слишком много огня, но и упрямства было не занимать.Порой он упражнялся днем, когда они останавливались на обед. Уходил в сторону от остальных и до изнеможения отрабатывал стойки и удары. Иногда Ым Чжа слышал, как хмыкает мастер Со Чжун и сердито сопит Мин Хо.Старику эти занятия не нравились, но возразить ему было нечего — Ым Чжа прилежно выполнял все музыкальные уроки. Очень прилежно. Во время последней тренировки мастер Со Чжун решил проверить, как у него дела с музыкой, и Ым Чжа почти час простоял на одной ноге, удерживая на голове плошку воды и насвистывая все выученные мелодии.Через пару недель старик нашел-таки выход — стал нагружать Ым Чжу хозяйственными делами, и у него почти не оставалось свободного времени. Он работал так много, что Ли Ён Су неодобрительно качал головой. Ым Чжа не жаловался. Каждый новый день приближал его к желанной мести.***Лето сменилось осенью, зарядили дожди. Один ливень застал их в дороге, актеры загнали повозки на опушку леса, под деревья, чтобы меньше капало. Ым Чжа лежал под одной из повозок и пытался заснуть. Последние четыре дня они выступали в большом селении, каждый вечер он допоздна играл в чайных, а после мастер Со Чжун сгонял с него семь потов. Заснуть не получалось — капли барабанили слишком громко. Слух обострился, как это бывало в моменты сильной усталости, и каждый звук отдавался глухой болью в висках.Ён Су в повозке напевал какую-то песенку, Хе Ын раскладывала костюмы… Мастер Со Чжун и Мин Хо ушли вглубь леса. Они ссорились.Ым Чжа не собирался подслушивать разговор человека, которого считал своим учителем, но внезапно расслышал свое имя. Теперь не прислушиваться стало почти невозможно.— Ым Чжа — мой ученик. Музыканту не нужны твои воинские уловки! — Мин Хо злился.На публике музыкант казался безобидным добродушным дедушкой, но Ым Чжа уже знал, какими едкими насмешками он осыпает заевшихся торговцев, когда они выходят из чайной. Ым Чжа и правда выбрал себе не лучшего учителя, но Мин Хо ему и не учитель — так, досадное условие, без которого не обойтись.— Он не зовет меня наставником, — мягко возразил Со Чжун. Вот он был спокоен как скала — слышно по голосу.— А раз не зовет, отстань от него со своими воинскими штучками. У Ым Чжи талант музыканта, а не воина, пусть развивает его.— Скажи прямо — боишься, что я переманю у тебя ученика, — в голосе мастера Со Чжуна прозвучала усмешка. — Могу поспорить, ты уже посчитал прибыль, если получится пропихнуть Ым Чжу на выступления в богатые дома. У мальчишки талант, ты прав. Только тебя волнует не это, а то, как можно на этом таланте заработать.— А твои ночные искусства не лучше, — оскалился Мин Хо. — Думаешь, я поверю в то, что ты завязал с ремеслом? Как можно променять обеспеченную жизнь на повозку бродячих актеров? Хочешь основать свой клан, верно? И набрать учеников. Одного вот уже почти сманил!— Думай, что несешь! — в голосе мастера впервые прорезалась злость. — Нечего мерить всех по себе.А, может, это была не злость? За прошедшие месяцы Ым Чжа окончательно уверился в том, что мастер Со Чжун когда-то состоял в клане наемных убийц, но по какой-то причине ушел оттуда. Но собственный клан — совсем другое дело!Мастер сможет набрать учеников, а Ым Чжа ему поможет! Первый ученик, самый преданный, самый лучший…Он сам не заметил, как выбрался из-под повозки. Дождевые капли тут же покатились за шиворот, но он даже не заметил. Как завороженный, пошел к месту, где спорили воин и музыкант. Слух снова начал подводить — голоса то появлялись, то исчезали, а Ым Чже мучительно хотелось дослушать спор до конца.Ходить бесшумно он так и не научился, и мастер Со Чжун замолчал.— Кто здесь? — спросил он, Ым Чжа слышал, как рука мастера потянулась к поясу, на котором он всегда носил метательные звезды.Пришлось выйти на поляну.— Если вы создадите свой клан, я пойду за вами! — выпалил Ым Чжа. — Вы — лучший мастер меча, которого я видел!Лицо музыканта при этих словах скривилось, но Ым Чже было плевать.— Как ты понял, о чем мы разговаривали? — медленно спросил Со Чжун. — Я услышал твои шаги и сразу же окликнул. С такого расстояния нельзя разобрать все слова.Ым Чжа прикусил губу, оба мастера воззрились на него с интересом.— Что сейчас делает Хе Ын? — быстро спросил музыкант.— Поправляет полог повозки, — машинально ответил Ым Чжа. — Он протек с одного угла…Он осекся, но было уже поздно. Не то чтобы он специально скрывал от других свои способности, но признаваться как-то не хотелось. Да и дар у него был слабенький, ничего особенного.— Так, — сказал мастер Со Чжун, и слова упали как тяжелая гиря. — Я слышал, что иногда в нашем мире рождаются люди с даром, но вижу такого впервые. Как далеко ты можешь услышать?***В тот день они больше никуда не поехали. Растянули между повозками полог, развели под ним маленький костерок. Потом Ым Чжа с мастером Со Чжуном ушли в лес, на поляну. Старика музыканта никто не звал, но он увязался следом.Ым Чжа примерно представлял предел своих способностей, но ему никогда не приходило в голову их измерить. Мастер заставлял его считать шаги, отходить дальше и ближе, звенел метательными звездами, говорил тише и громче. Совместными усилиями они выяснили, что Ым Чжа может разобрать шепот с тридцати шагов. Если вокруг нет других отвлекающих звуков — с пятидесяти. С шестидесяти шагов определяет, сколько человек в повозке и чем они занимаются. Стоя под деревом, легко скажет, сколько птиц на нем сидит. В общем-то, все.— Когда ты понял, что Хе Ын поправляет полог, повозка стояла далеко, — заметил мастер Со Чжун. — В ста шагах, не меньше.Они втроем сидели под старой елью. Здесь, между корнями, было сухо, разлапистые ветки защищали от ветра. Посовещавшись, они решили не рассказывать о способностях Ым Чжи другим актерам, поэтому задержались в лесу, чтобы поговорить. Хе Ын уже несколько раз звала их назад, ужинать.— Так бывает, — нехотя ответил Ым Чжа. Признаваться в своих слабостях он не любил. — Иногда слух обостряется. Чаще всего это происходит от усталости.— Это значит — ты можешь больше, чем показал сегодня? — прищурился старик.— Ты еще растешь, — мастер Со Чжун вертел между пальцами травинку. — Способности могут развиваться со временем, так и должно быть. Но если они обостряются от усталости, это может означать другое. Возможно, ты уже умеешь больше, но тебе что-то мешает. Когда ты впервые понял, что можешь слышать лучше других?Ым Чжа обхватил локти руками. С тех пор, как началась учеба у мастера Со Чжуна, он почти не думал о деревне. Теперь воспоминания нахлынули снова.— Отвечай на вопрос, — старик толкнул его локтем в бок.— Хе Ын зовет, — буркнул Ым Чжа и поднялся на ноги, — уже в третий раз. Ужин остынет.***Поздно вечером, когда все укладывались спать, мастер Со Чжун накинул плащ и отошел от повозок. Через какое-то время Ым Чжа направился следом.Ночь выдалась холодная, сырая, изо рта облачками вырывался пар. Вдали от костра было зябко и промозгло, но Ым Чже отчаянно хотелось поговорить, без вездесущего старика-музыканта.Со Чжун стоял за кругом света, который отбрасывал костер, смотрел куда-то вверх, хотя Ым Чжа не представлял, что там можно разглядеть — небо сплошь затянули темные тучи.— Мастер, — негромко позвал он. Тот обернулся. — Я хотел… Хотел рассказать вам про свои способности.Он старался говорить быстро и коротко, чтобы не передумать. Пропускал подробности: кто, когда и за кем умер. Просто упомянул, что была эпидемия, что пришли солдаты, что он остался единственным, кто выжил. Про пустую деревенскую площадь все-таки пришлось сказать, иначе мастер не понял бы все до конца. Ым Чжа натянул рукава на ладони — его колотило как в лихорадке, от воспоминаний или, может, от напряжения (весь день он только и делал, что слушал, и сейчас где-то у виска поселилась ноющая боль).Наконец он замолчал, вздохнул, пытаясь унять дрожь. Мастер ничего не ответил, стянул с себя плащ, накинул Ым Чже на плечи, и ему вдруг неудержимо захотелось расплакаться. Уткнуться в теплое плечо, завернуться, как в детстве, в широкий мужской плащ и больше не вспоминать о том, что случилось. Ым Чжа прикусил губу побольнее, чтобы выступила кровь. Помогло — дышать по-прежнему было тяжело, но слезы из глаз все-таки не полились. Что подумал бы мастер, если бы увидел?..— Я понял, — негромко сказал Со Чжун, и голос его прозвучал неожиданно мягко. — Твои способности пробудило страшное потрясение. Но, скорее всего, оно же их заблокировало. Хочешь ты этого или нет, каждый раз, когда ты используешь свой дар, ты вспоминаешь о том, что случилось. Чем сильнее используешь силу, тем острее воспоминания. Ты сам не хочешь слышать лучше — тебе слишком плохо из-за этого. Только в моменты усталости, когда разум теряет контроль над телом, слух обостряется.Ым Чжа выдохнул, переступил с ноги на ногу.— А можно… ну, что-нибудь сделать с этим?— Можно, — негромко заметил мастер. — Но я не уверен, что это пойдет тебе на пользу. Пойдем-ка обратно, ты совсем замерз.Он развернул Ым Чжу за плечи и подтолкнул в сторону повозок. Плащ свой так и не забрал. Ым Чжа кутался в него всю ночь и спал без сновидений.***Всю осень, пока позволяла погода, они колесили по тракту, останавливаясь в придорожных деревнях. Ым Чжа окончательно втянулся в кочевую жизнь и, по-своему, полюбил ее. Было что-то успокаивающее в том, как Хе Ын каждое утро варит похлебку на походном костре, как Ен Су разминается перед выступлениями… Он привык даже к ворчанию старика Мин Хо.Уроки с мастером Со Чжуном продолжались, и получалось у Ым Чжи с каждым разом все лучше и лучше. Про клан наемных убийц они больше не заговаривали, но Ым Чжа не оставил эту мысль. Он был уверен: нужно только подловить нужный момент и вытребовать у Со Чжуна желанное согласие. Момент, правда, все никак не подворачивался.Старик Мин Хо предлагал осесть на зиму в столице, но мастер Со Чжун решил перезимовать в небольшом приграничном городке. Ым Чжа давно заметил, что мастер никогда не задерживается надолго в больших городах, сторонится оживленных дорог и мест, где, казалось бы, можно больше заработать. Заметил, но ни о чем не спрашивал — у всех свои секреты.Перезимовали они благополучно, а ближе к весне снова двинулись вглубь страны. Везде, где они проезжали, Ым Чжа расспрашивал людей о воинском отряде, который стоял неподалеку от столицы в год черной лихорадки, но никто не мог сказать ничего определенного.Мастер знал о об этих расспросах, хмурился, но ничего не говорил.Так пролетело лето и первая половина осени.***Дорогу развезло от дождей, повозки несколько раз вязли в грязи, приходилось вытаскивать. За день Ым Чжа покрылся грязью с головы до ног и вымотался так, что готов был лечь и уснуть даже без ужина. Хорошо, что к вечеру актеры добрались до деревни. Она была маленькой и небогатой — Ым Чжа уже научился определять достаток по тому, как выглядят дома и заборы. Но даже в небольшой деревне можно дать представление и выручить несколько монет. Правда, сегодня они выступать точно не будут — уже поздний вечер, а все остальные устали не меньше, чем Ым Чжа.Актеры разбили лагерь на окраине деревни. Мастер Со Чжун и силач Ён Су сходили к старосте, вернулись с полными корзинами овощей. Ым Чжа к тому времени уже натянул между повозками полог и развел костерок, Хе Ын поставила вариться похлебку. Все было как обычно, но Со Чжун и Ён Су как-то подозрительно переглядывались и молчали — ни одного лишнего слова. Спрашивать Ым Чжа не решился. Потом, после того, как все поели и Хе Ын собрала в котелок грязные миски, мастер негромко сказал:— Есть разговор.Хе Ын отставила посуду, села рядом с мужем, недовольно заворчал старик музыкант. Здоровяк Ён Су даже не встал с места — видно, ждал разговора. Что-то произошло, когда они с мастером ходили к старосте. Что?— Где-то неподалеку завелась шайка разбойников, — Хе Ын поежилась, мастер Со Чжун обнял ее за плечи. — Деревню в трех днях пути отсюда вырезали подчистую. Неподалеку есть еще одно поселение, оттуда давно не было вестей. Сходить и проверить местные боятся — никто из них не владеет оружием. Староста очень просит помочь — узнать, как там соседи. Чиновнику, который отвечает за эти земли, уже написали, но пока дойдет письмо, пока вышлют отряд… Они очень боятся, что разбойники придут к ним раньше, чем помощь.— Только разбойников нам тут еще не хватало, — проворчал старик Мин Хо. — Может, тронемся дальше на рассвете и объедем эти места? Тракт разветвляется, левая дорога длиннее, селений вдоль нее немного, разбойникам ловить нечего. Лучше поспать пару дней в лесу, чем угодить в лапы к банде. Ты со мной согласен, Ым Чжа?— Сколько в банде человек? — спросил он вместо этого, и старик музыкант обиженно поджал губы. — Кто они?— Неизвестно, — мастер склонил голову на бок. — Но вряд ли больше пятнадцати. Судя по тому, что я успел узнать, главарь там кто-то из молодых. Те, кто давно промышляют разбоем, крестьян не убивают. Гораздо выгоднее наложить на деревню дань и тянуть деньги понемногу, но постоянно. Здешних головорезов, похоже, просто забавляет убийство. Это хуже всего.— Ты пойдешь проверять? — негромко спросила Хе Ын и потерлась щекой о плечо мужа. Ым Чжа отвел глаза.Тихая и незаметная всегда, кроме выступлений, Хе Ын смотрела на мастера Со Чжуна с какой-то беспредельной верой. Как будто знала: что бы ни случилось, мастер всегда примет лучшее решение. Точно так же когда-то мать Ым Чжи смотрела на его отца. От этих взглядов почему-то щемило в груди и делалось неловко, как будто он подсмотрел что-то, не предназначенное для чужих глаз.— Пойду, — согласился мастер, — прямо сейчас. Медлить нет смысла: если что-то случилось в соседней деревне, нужно поскорее отсюда убираться. Дорогу староста объяснил, здесь не так далеко, к утру вернусь обратно. Ён Су остается за старшего.— Мастер, — подался вперед Ым Чжа. — А можно мне с вами?Он был почти уверен, что Со Чжун откажет. Но тот на миг задумался и ответил:— Собирайся.Два раза его просить не пришлось. Да и собирать-то было нечего, разве что плотнее затянуть шнуровку на башмаках.— Держись за мной, — сказал мастер, когда они вышли за окраину деревни. — Не шуми, вперед не лезь, в драку без моей команды не бросайся. Если услышишь что-то подозрительное, дай знак. Ясно?Ым Чжа кивнул. В горле пересохло от волнения. Мастер взял его с собой. Значит — доверяет. Значит, у него наконец-то появился шанс заслужить что-то большее, чем сдержанное ?неплохо?!— И вот еще, — мастер протянул Ым Чже длинный кинжал, вместе с поясными ножнами, — надень.— А вы?Со Чжун чуть заметно улыбнулся, — ночь была темная, но Ым Чжа услышал — сделал одно движение, и в руке у него появились длинные ножны. Но как?! Их же только что тут не было! Ым Чжа вообще не знал, что у мастера есть меч!— Искусство показывать людям только то, что ты хочешь, — негромко объяснил Со Чжун. — Когда-нибудь научишься и ты. Идем.По небу неслись тучи, луна то выныривала из-за них, то пряталась снова. В лесу царила кромешная темень, но Ым Чжа быстро приноровился идти за мастером. Ночной мрак ему не мешал — там, где не видели глаза, выручал слух. Через некоторое время поднялся сильный ветер, идти стало сложнее. В глаза лезли пожухлые листья и ветки, приходилось постоянно отводить их от лица.Почему они пошли напрямую через лес, а не по тропе, Ым Чжа не спрашивал — и так понятно. Если в деревне что-то произошло, не стоит привлекать лишнее внимание. На тропах часовых выставят в первую очередь. Главное — не повести себя глупо. Это хорошая возможность показать мастеру, на что он способен. А там… может, все-таки удастся уговорить Со Чжуна основать свой клан и набрать других учеников?Ым Чжа был так занят своими мыслями, что не сразу заметил странное. Лес вокруг дышал знакомыми звуками… но что-то в этих звуках было не так. Он тронул мастера за плечо, Со Чжун тут же замер, обернулся.— Звуки... — Ым Чжа понизил голос, хотя вряд ли их мог кто-то подслушать — слишком сильно гудел ветер. — Впереди что-то не так, но я не могу понять, что.— Мы недалеко от деревни, — заметил Со Чжун. — Видишь — на земле почти нет сухих веток, крестьяне собирают здесь хворост. Если тебе что-то мерещится, будем осторожнее. Пошли.Через пару шагов Ым Чжа наконец понял, что его насторожило, и замер как вкопанный. Мастер почувствовал, что он остановился, обернулся.— Там, — Ым Чжа задохнулся, ему не хватало воздуха. — Там, впереди, крысы и…— Стой тут, — бросил мастер и быстро, как тень, метнулся вперед.Ым Чжа прислонился спиной к стволу дерева, обхватил себя руками за локти. Его била дрожь. Полузабытые, но такие знакомые, — звуки пробивались даже сквозь шум ветра, давили на уши. Хотелось зажать их ладонями и закричать, как тогда, на деревенской площади, убежать и больше никогда не приближаться к этому поселению. Не слышать, как ветер звенит в колокольчиках над дверью, не слышать топот крысиных лап.Слух, как назло, обострился в несколько раз. Он слышал шаги мастера — Со Чжун ступал плавно, осторожно. Ым Чжа не смог сказать, что таиться нет смысла — в деревне нет никого. Никого из живых.Обоняние никогда не было его сильной стороной, да здесь и не могло ничем пахнуть — ветер дул в спину, но Ым Чже все равно мерещился чуть сладковатый, тошнотворный запах разложения.Опять! За что?!Он закрыл глаза и провалился в какое-то безвременье — между кошмаром и явью. Очнулся от того, что мастер Со Чжун хорошенько тряхнул его за плечи.По-прежнему стояла кромешная тьма, но мастер был совсем близко, Ым Чжа видел его лицо: властное, жестокое, острый недобрый взгляд. Такого человека можно встретить в палатах вельмож, а не в повозке бродячих актеров.— Ты уже понял, что случилось, правда?Ым Чжа кивнул. Голоса не было.— Мне надо уйти. Возможно, до утра, — Ым Чжу затрясло как в лихорадке, Со Чжун снова встряхнул его за плечи. — Смотри на меня. Смотри, я сказал!Не подчиниться этому властному голосу было невозможно.— Когда-то ты спрашивал, можно ли раскрыть твои способности до конца. Помнишь?Еще один кивок, мастер продолжил:— Для этого тебе нужно победить страх. Ты трясешься как заяц под кустом. Россказни о злых духах, вонгви, мертвецах, встающих из могил, — сказки. Поверь мне на слово, я за свою жизнь повидал немало трупов. Навредить тебе могут только живые.Ым Чжа слушал как завороженный.— Если хочешь победить страх, войди в деревню и останься в ней до утра. Выдержишь — станешь сильнее. Нет — никогда не сможешь в полную силу использовать слух. Решай сейчас. Останешься — заберу тебя отсюда на рассвете, нет — выведу на дорогу, сам вернешься к нашим повозкам.От страха подгибались колени. Мутилось в голове, кровь стучала в висках, звуки, вездесущие звуки влезали в голову, не давали сосредоточиться. Если он хочет отвоевать свое право на месть… А хочет ли? Сейчас Ым Чже больше всего хотелось оказаться в теплой повозке и накрыться с головой одеялом. Если он сбежит, мастер поймет. Если он сбежит, какой из него воин?— Я… — сил ответить не хватило, пришлось набрать в легкие побольше воздуха. — Я остаюсь, мастер.Ым Чжа заставил себя отлепиться от дерева, шагнул вперед. Во взгляде Со Чжуна отразилось что-то странное. Сожаление? Гордость?— Иди, — мастер хлопнул его по плечу. — Встретимся перед рассветом, на главной площади.***Ым Чжа мог бы спокойно закрыть глаза — вперед его вело отнюдь не зрение.Ночь дышала сотней звуков: шептала, шелестела, присвистывала. В привычные шорохи леса вплетались звуки человеческого жилья. Жилья без людей. И это пугало до дрожи в коленях, до судороги, что перехватывала горло. Каждый шаг давался с большим трудом.Запах он почувствовал, когда поравнялся с первыми домами. Пахло не болезнью — кровью.Вокруг по-прежнему царил мрак, но все чувства — зрение, слух, обоняние — работали слаженно и четко. Ым Чжа, не оборачиваясь, мог сказать, что во дворе справа лежат двое. Наверное, он не обязан был туда заходить… Зашел.У мужчины было перерезано горло. Женщина лежала в двух шагах от него — одежды задраны вверх, ноги изранены, внизу живота кровавое месиво. Темнота услужливо расступалась перед Ым Чжой, срывала свой милосердный полог и разворачивала страшные картины.Он думал, что ничего ужаснее деревни, вымершей от болезни, быть не может. Был неправ. Болезнь еще можно списать на удар судьбы и кару богов. А этих людей убил не рок. Эти люди могли бы жить и радоваться долгие, долгие годы.Ым Чжа пошатнулся, схватился за деревянный забор, острая щепка больно впилась в ладонь. Еще можно уйти, не видеть… Он судорожно вздохнул и пошел дальше по деревенской улице.За поворотом дороги лежали еще четверо — крепкие парни, с дубинками в руках. Эти умерли быстро. Повезло.Какая-то неодолимая сила тащила Ым Чжу через деревню, заставляла заглянуть в каждый двор, в каждый дом. Спустя три двора лихорадочная дрожь сменилась ледяным оцепенением. Ым Чжа перестал понимать — жив он или сам превратился в бестелесного духа и бродит среди таких же неприкаянных мертвецов. Ему слышался лязг оружия, хотя ему неоткуда было здесь взяться — в деревне едва ли набралось с десяток тех, кто оказал сопротивление.Дробный топот лап — крысы. Насекомые не гудят — ночь, но к утру появятся. Шелест ветра в циновках и крышах. Ни одного звука, говорящего о том, что здесь есть живые люди. И он сам — то ли человек, то ли призрак, бредет к деревенской площади. Все это уже было, было.Ым Чжа считал. Проходил каждый двор и считал. Склонялся над каждым убитым, чтобы рассмотреть, запомнить. Ребенок, разрубленный пополам. Рядом женщина. У большинства женщин лица были закрыты задранными подолами, а у этой юбки сбились на бок. Даже сейчас, несмотря на остекленевшие глаза и перекошенный рот, можно было понять: при жизни эта женщина была красива. В скрюченных пальцах застыли комки грязи, земля рядом распахана бороздами — тянулась к своему ребенку до последнего.Старуха у ограды, с проломленной головой. Пятеро взрослых мужчин, убиты стрелами.Ым Чжа обошел всю деревню и насчитал сорок мертвецов. Дорога вывела его к деревенской площади.Лица убитых врезались в память, ложились на душу тяжелыми камнями, погребали под собой страх и отвращение. В груди жгло, с каждым шагом все сильнее, и это уже был не страх. Каждый шаг, каждый разоренный двор рождал в нем ненависть. Сначала — жаркую, как пожар. Потом она переплавилась в ледяной осколок. Жарко ненавидеть можно лишь равных. Те, кто сотворил такое, не заслуживают называться людьми.Ым Чжа вышел на маленький пятачок между несколькими дворами — одно название, что площадь. Опустился на колени, закрыл глаза. Звуки летели к нему легко, как ручные птицы.Две совы, сидящие на соседней крыше, вода, вытекающая из бочки…Звуки помогут ему найти тех, кто это сделал. Не может быть, чтобы разбойники совсем не оставили следов. Надо только хорошенько прислушаться и разложить услышанное по полочкам памяти. Мастер Со Чжун обещал вернуться на рассвете, времени достаточно.Ым Чжа не смог бы сказать точно, сколько времени стоял на коленях. Когда он, наконец, открыл глаза, ночная хмарь сделалась светлее, прозрачнее. Голова была ясной и легкой, как после хорошего сна. Он напрягал слух почти всю ночь. Раньше после такого у него разболелась бы голова, а сейчас Ым Чжа чувствовал себя полным сил и слышал так хорошо, как никогда раньше.Он поднялся на ноги, прошел по улице, остановился перед третьим домом. Убитый хозяин лежал внутри, но на дороге перед калиткой было слишком много крови, намного больше, чем могло вытечь из одного человека. Ым Чжа присел, запустил руки в перепачканную траву и вытащил меч.У хозяина дома в руках был широкий тесак. Похоже, ему удалось ранить одного из нападавших. Разбойники утащили товарища с собой — в деревне были только трупы крестьян, — но оружие не подобрали.Рукоять меча была обмотана кожей, клинок без зазубрин, но со следами ржавчины. Мастер Со Чжун как-то заметил, что меч может сказать о воине не меньше, чем имя. Жаль, что Ым Чжа еще не слишком хорошо читал то, что говорит оружие.Далеко, на подходе к деревне, послышался шорох. Ым Чжа насторожился было, но тут же успокоился. Знакомые шаги — возвращался мастер Со Чжун.Он встретил мастера у первых домов, как был — с найденным клинком в руках. Со Чжун на миг замер, а потом хлопнул его по плечу.— Молодец, — коротко сказал он, Ым Чжа даже вздрогнул от неожиданности. Это был первый раз, когда он услышал от мастера такую явную похвалу.— Я нашел лагерь разбойников, в паре часов ходьбы отсюда. Даже часовых не выставили, — мастер усмехнулся уголком губ, усмешка вышла недоброй. — Двенадцать человек, один их них ранен. Скоро рассвет — лучшее время для нападения. Сон перед рассветом крепче всего. Согласен?Ым Чжа затаил дыхание. Медленно кивнул.— Они не люди, — негромко сказал мастер. — Считай, что мы избавляем мир от бешеных собак. Я, конечно, могу все сделать сам, но ты заслужил право пойти со мной. Хочешь?— Да.— Тогда догоняй, — мастер развернулся и побежал через лес.Ым Чжа не спал всю ночь, но тело наполняла странная легкость. В голове было пусто и гулко — ни единой мысли. Меч непривычно оттягивал ладонь. Показалось — они добрались до места очень быстро. Намного светлее вокруг не стало — небо по-прежнему затягивали тучи. Со Чжун поднял руку, Ым Чжа остановился, хотя услышал звуки лагеря задолго до этого знака.— Шестеро спят, — прошептал он, — раненый лежит и ворочается, двое сидят у костра… оружие при них. Трое внизу у ручья, умываются.— Бери тех, что у ручья, — сказал мастер, почти не разжимая губ. — Начнешь после меня. Твоя задача — чтобы они не добрались до поляны. Об остальном я позабочусь сам. Понял?Короткий кивок, и мастер растворился между деревьями. Ым Чжа закрыл глаза и двинулся вперед — глаза были ему не нужны.Он вышел к ручью, прислонился к одному из деревьев. Запоздало подумал, что надо было замотать чем-нибудь волосы — его белая макушка была слишком заметной — но трое разбойников шумно плескались у воды и не замечали ничего вокруг.— А девка у горшечника была хороша! Жаль, ты не успел попробовать!— Зато у меня было пять, а у тебя всего две!— С таким главой, как у нас, не пропадешь!Пальцы до боли сжали рукоять меча. Еще пара мгновений, и Ым Чжа не выдержал бы, но тут на поляне раздался крик. Разбойники схватились за оружие, Ым Чжа вышел им навстречу.Он не думал о том, как выглядит — с седыми волосами и молодым лицом, с закрытыми глазами и уверенным шагом… Услышал только, как все трое попятились от него, а кто-то сдавленно прошептал:— Вонгви!У них не достало мужества встретить смерть как подобает мужчинам — разбойники бросились бежать. В одного Ым Чжа метнул короткий кинжал. Второго догнал в три прыжка, отбил неуклюжий выпад, полоснул по горлу. Кровь фонтаном брызнула вокруг, упала горячими каплями на лицо. Третий успел нырнуть в лес. Этот был бойцом получше — слышно было по движениям. И бежал он не к костру, от которого раздавались звуки боя, а уходил в самую чащу. От кого другого может и убежал бы, но не от Ым Чжи.Он настиг третьего разбойника на небольшой полянке, они схлестнулись меч на меч, удар, второй, третий… Разбойника подвел страх — руки недостаточно крепко держали оружие. Ым Чжа вонзил ему клинок в живот, провернул и выдернул. Разбойник повалился перед ним на колени, изо рта у него хлынула кровь. Он умрет, но не сразу — совсем как те женщины, которых его банда замучила в деревне.Только сейчас Ым Чжа понял, что за весь бой так и не открыл глаза.Он заморгал, оглядываясь. У ног стелился зябкий утренний туман, разбойник перед ним скреб пальцами по земле. Можно было прекратить его мучения, но Ым Чжа не стал. Вернулся к ручью, одним движением выдернул кинжал из спины первого разбойника, оттер о траву и поднялся наверх к костру.Мастер Со Чжун сидел у огня и чистил меч какой-то тряпкой. По виду — рубашкой одного из разбойников. Больше живых людей на поляне не было.— Всех добил? — негромко спросил мастер, Ым Чжа помедлил, не зная, что ответить.— Так и знал, что не всех, — заметил мастер. — Вернись и заверши начатое, иначе чем мы отличаемся от них?— Разве они не заслужили…Взгляд Со Чжуна был острым, как кинжал.— Чего они заслуживают, решать не тебе, а Небесному владыке. Пошел!Ым Чжа вернулся в лес, но добивать никого не пришлось — разбойник уже не дышал. Когда он вернулся к костру, мастер Со Чжун кинул ему вторую тряпку.— Оружие нужно держать в порядке, пусть оно у тебя пока не самое лучшее. Я нашел подходящие ножны, примерь.Какое-то время они молча сидели у костра, чистили клинки. Ножны оказались неказистыми, потертыми, но меч вошел в них легко. Ым Чжа провел пальцами по рукоятке, вытащил полоску лезвия, щелкнул по ней ногтем — прислушался, как звучит сталь. Теперь ему все хотелось определять на звук.Мастер Со Чжун наконец убрал свой меч в ножны, кинул тряпку в догорающий костер и поднялся на ноги. Ым Чжа молча последовал за ним.Уже совсем рассвело, но утро выдалось пасмурным, серым, над землей еще висела промозглая дымка. Они шли вдоль ручья, вверх по течению, хотя для того, чтобы вернуться к актерам, давно нужно было свернуть севернее. Когда они добрались до места, где ручей широко разливался, Ым Чжа понял, что они искали.— А теперь — купаться, — сказал мастер Со Чжун и положил меч на землю. Туда же полетели верхняя куртка и сапоги. — Запах крови, — пояснил он удивленному Ым Чже. — Тебе кажется, что его нет, но он впитался в одежду и волосы. И рубашку свою постирай, на нее попала кровь. Никто не должен знать, чем мы с тобой занимались.Ледяная вода обожгла кожу — Ым Чжа нырнул в воду прямо в рубашке, раз уж ее все равно придется стирать. Когда он вылез на берег, зубы выбивали дробь.— А теперь быстро одевайся и за мной, — скомандовал мастер.Через лес они побежали. Согрелся Ым Чжа быстро, потом ему стало жарко. Он снова закрыл глаза, ощущая мир так ярко, как никогда прежде — сотни звуков складывались в единую картину, говорили ему больше, чем могут сказать глаза.Деревню он услышал задолго до того, как показались первые дома. Актеры уже проснулись и готовили еду — в котле булькала вода.— На завтрак похлебка, — негромко сказал Ым Чжа. — Хе Ын уже приготовила.Мастер улыбнулся. Ым Чжа с сожалением открыл глаза — не хотелось, чтобы остальные задавали вопросы.— Помалкивай о том, что было сегодня, — сказал Со Чжун. — Мы с тобой нашли разоренную деревню, потом заплутали по дороге назад, поэтому так поздно вернулись. Я схожу к старосте и расскажу, что мы увидели, пусть похоронят этих бедняг по-человечески. Разбойников они найдут намного позже и вряд ли догадаются, что это наша работа.— Почему нельзя рассказать, что это сделали мы? — осторожно спросил Ым Чжа. — Староста еще и спасибо сказал бы!— Как быстро разлетятся слухи об актерах, которые могут расправиться с десятком разбойников? — спросил в ответ мастер Со Чжун. — На свете много людей, которые захотят использовать нас в своих целях. Так что помалкивай!К повозкам они вернулись вместе. Ым Чжа был благодарен мастеру за то, что Со Чжун взял все объяснения на себя. Сам он сразу же схватил плошку с лапшой, чтобы занять рот и руки, и только поддакивал в нужных местах. Его меч, конечно, заметили, но Ым Чжа сказал правду — нашел в деревне, наверное, оставил кто-то из раненых разбойников. Ён Су и Хе Ын поохали, старик музыкант поджал губы. После завтрака Ым Чжа спрятал меч в повозке, подальше от любопытных глаз.Мастер Со Чжун сходил к старосте, вернулся ближе к обеду. К тому времени они уже собрали все нехитрые пожитки и, наскоро перекусив, двинулись в путь.***Конечно, старик музыкант понял, что у Ым Чжи обострился слух. Он, в общем-то, и не скрывал особо — даже остальные заметили. Пока получалось отшучиваться и не признаваться, в какой именно момент у него открылись способности.Погода по-прежнему стояла отвратная, но настроение, как ни странно, было приподнятым. Мертвая деревня накрепко врезалась в память, но по ночам не снилась. Разбойники получили по заслугам, души убитых могут быть спокойны и вскоре отправятся на новое перерождение, Ым Чже наконец-то подчиняется слух, мастер Со Чжун доверяет ему… Что еще нужно для счастья?Дар, который он раньше считал проклятьем, теперь раскрашивал мир новыми красками. Ым Чжа перестал хвататься за меч в любое свободное время. Вместо этого он полюбил забираться подальше в угол повозки, закрывать глаза и слушать: отделять звук падающих капель от стука копыт, считать, сколько мышей шуршит в кустах у дороги… Если остальные что-то и думали по поводу того, что Ым Чжа ведет себя странно, то ничего не говорили. Хе Ын посмеивалась и накладывала ему полные тарелки похлебки, мастер Со Чжун не напоминал про тренировки, и Ым Чжа был ему за это благодарен. Он чувствовал себя человеком, который родился слепым, потом прозрел и все никак не может наглядеться на окружающий мир. Только в его случае — наслушаться.В следующем селении, которое попалось им на пути, актеры дали представление, и Ым Чже, внезапно, хлопали не меньше, чем остальным. А он всего-то добавил в мелодию пару новых переливов.Тогда же он понял, что от музыки тоже можно получать удовольствие.Одновременно с ними в селении оказался заезжий музыкант мастерством повыше, чем старик Мин Хо. Старый мастер, когда узнал об этом, злился и ругался, но в чайную вечером не пошел. Понимал — сравнение будет не в его пользу. Ым Чжа под вечер потихоньку улизнул от повозок, забрался на крышу чайной и целый вечер слушал мелодии, которые выводил музыкант на изящной флейте. Музыка завораживала, Ым Чжа пытался разложить ее на такты, чтобы повторить, но понимал: сэнхван не способен воспроизвести такие звуки.К повозкам он вернулся поздней ночью, ничего никому не сказал, но с тех пор стал чаще возиться со своим музыкальным инструментом — переставлял трубочки, залеплял глиной малейшие трещины, надеясь, что так добьется чистоты звука.В следующем поселении Мин Хо выпустил Ым Чжу отдельным номером. Он играл ?Плач феникса? — грустную мелодию, воспоминания захватили его и унесли с собой. Ым Чжа вспомнил дом, мать, перебирающую зерна, счастливый смех отца… Когда он вывел последнюю ноту и поднял голову от сэнхвана, увидел, как по лицам зрителей текут слезы. Денег ему набросали не меньше, чем Хе Ын.Они задержались там на несколько дней, хотя надо было уезжать, пока дожди окончательно не размыли дороги. Наконец, мастер Со Чжун дал команду собирать вещи, чтобы с рассветом тронуться в путь, а сам принес Ым Чже небольшой сверток.Остальные суетились у костра, они с мастером отошли за повозку. Ым Чжа помедлил, прежде чем прикоснуться к подарку. Сверток был длинный и продолговатый. Неужели… Нет, для меча слишком короткий. Кинжал?По весу сверток оказался легким, Ым Чжа осторожно развернул ткань. В его ладонях лежала флейта. Тонкая, изящная, соразмерная — ни одной лишней линии. Даже сейчас было понятно: голос у нее будет чистый и звонкий. Играть на такой флейте значит облечь в звук горе и радость, заставить слушателей плакать и смеяться по своему желанию. Должно быть, она стоит очень дорого!— Откуда?.. — только и смог выдохнуть Ым Чжа.— Купил, — мастер улыбнулся уголком губ. — Подумал — тебе нужен хороший инструмент. Настоящий. Когда ученик достигает уровня наставника, тот дарит ему инструмент, который поможет ему в ремесле. Но Мин Хо тебе такую флейту точно не купит — слишком жаден. Так что прими ее от меня.Радость чуть померкла, тенью мелькнули воспоминания.— Мастер, — осторожно сказал Ым Чжа, — спасибо вам за подарок, но я надеюсь, что когда-нибудь смогу заслужить не только флейту, но и меч. Простите, что так мало тренировался в последнее время, я обещаю…— Не нужно, — Со Чжун тронул его за локоть, останавливая. — Если честно, я очень надеюсь, что тебе никогда не понадобится настоящий меч. Пойми, Ым Чжа, у тебя талант к музыке. Я наблюдал за тобой после той деревни, и даже мне заметно: ты стал играть лучше. Ты можешь заставить людей смеяться, когда им грустно, и плакать, когда весело, можешь облегчить груз, который лежит у них на душе. И этот дар ты хочешь променять на умение убивать врагов?— Моя месть еще не завершилась, — Ым Чжа упрямо поднял голову и встретил взгляд мастера. Тот раздраженно махнул рукой.— Уперся как баран, — пробормотал он. — И все-таки подумай. Хорошенько подумай, Ым Чжа! Однажды встав на дорогу убийцы, сложно остановиться. Я знаю это слишком хорошо.Ым Чжа ничего ему не ответил, но на следующий день, когда актеры остановились на обед, достал из повозки меч и ушел тренироваться.***Приближалась зима, и актеры, посовещавшись, решили осесть на месяц-полтора в каком-нибудь небольшом городе. Тяжело мотаться по дорогам в холод и непогоду.Мастер Со Чжун рассмотрел карту и вышло, что к ближайшему городу они доедут дней через шесть, по пути дав представление в двух небольших селениях у тракта.В первом поселении они так и не выступили: с самого утра зарядил противный мелкий дождь, Хе Ын простыла и кашляла. Так что они просто подогнали повозки к окраине, как делали всегда, а Ён Су и Мин Хо ушли в чайную — развлекать народ музыкой и разными трюками.Старик музыкант не позвал его с собой, и Ым Чжа этому только порадовался. В последнее время Пак Мин Хо был замкнут и молчалив, как будто обдумывал что-то. Чутье подсказывало Ым Чже: тот может додуматься до чего-то не слишком хорошего, но его намного больше занимал другой вопрос — как снова подойти к мастеру Со Чжуну с вопросом про собственный клан?После ужина Ым Чжа отправился бродить по селению, как всегда слушая в оба уха. В последнее время это превратилось в развлечение — можно услышать немало интересного, а потом пересказать что-нибудь забавное Хе Ын, она посмеется.В этот раз он остановился у чайной, выловил привычные звуки: каягым, на котором играл Мин Хо, голос Ён Су…— А ты слышал: кто-то в одиночку разобрался с целой бандой разбойников?— Да ладно, врешь!— Нет, что ты! Месяц назад проезжал через деревню, староста такие страсти рассказывал! Будто завелась у них в округе банда, подчистую вырезала две деревни, а потом сгинула, не иначе злые духи поработали.— Да какие злые духи! Я сам был в той деревне недавно. Говорят, охотник недавно наткнулся на лагерь разбойников — а там все мертвые валяются, вещи и оружие на месте. Убил их кто-то и денег не взял. Если по времени прикинуть, не было в тех краях посторонних. Староста только говорит, бродячие актеры останавливались. Я вот думаю — неужто кто-нибудь из них?— Да ну?! Может, разбойники между собой что-то не поделили?— Все может быть, но староста говорит, что из тех актеров двое всю ночь где-то пропадали. Говорит, молиться на них будет, озолотил бы, но те ничего не взяли.— Сказки это все! Не может быть такого, чтобы двое актеров с целой бандой справились. Это вонгви постарались! Разбойники-то многих замучили, вот и догнало возмездие!После этих слов Ым Чжа наконец отмер и со всех ног кинулся обратно, к повозкам.Мастер Со Чжун выслушал его молча.— Плохо, — сказал он, наконец. — Надо было сразу сказать старосте правду и попросить держать язык за зубами, но кто же знал… Значит, зимовка в городе отменяется. Уйдем на юг, до следующего лета. А там слухи поутихнут.— Вас кто-то ищет?— Да.За пологом повозки закашлялась Хе Ын, мастер Со Чжун и Ым Чжа, не сговариваясь, отошли подальше.— Я не зря говорил тебе: не связывайся с убийцами, — мастер сорвал травинку и растер ее в пальцах. — Если однажды тебе надоест такая жизнь, и ты захочешь уйти, никто тебя не отпустит. Останется только сбежать и потом всю жизнь жить с оглядкой.Вот, кажется, подходящий момент.— А если бы у вас был свой клан, вы могли бы не бояться…— Хватит! — мастер рявкнул так, что Ым Чжа попятился. Если бы взглядом можно было прожечь насквозь, от него осталась бы горсточка пепла.Хотелось замолкнуть и больше никогда об этом не говорить, но Ым Чжа все же решился, понимал — другого шанса не будет.— Но это же выход...— Нет! — отрезал Со Чжун. — Если ты до сих пор не понял: я не собираюсь основывать свой клан. Никогда! Ни при каких условиях! Если хочешь, я буду тебя учить, но и только. Повозка бродячих актеров — это все, что у меня есть и будет в ближайшее время. Если собираешься остаться со мной, не рассчитывай ни на клан, ни на месть! Понял?Мастер развернулся и ушел к костру. Ым Чжа так и остался стоять под моросящим дождем.***Четыре дня спустя, накануне въезда в город, где они до недавнего времени собирались остановиться на зимовку, Пак Мин Хо отвел Ым Чжу в сторону, поговорить.— Нам пора отделиться от актеров, — сходу предложил старик. — Ты вырос, многому научился, мы сможем выступать в домах богатых вельмож, а не перед бедняцкой толпой. Удачно, что Чон Со Чжун решил не зимовать в ближайшем городе. Там можем остаться мы с тобой, до весны.Это было настолько неожиданно, что Ым Чжа не сразу нашел, что ответить.— Мне нравится путешествовать с актерами, — сказал, наконец, он. — Я не хочу уходить.Тем более сейчас, когда не ясно, грозят ли неприятностями слухи про убитых разбойников.— Подумай, — вкрадчиво заметил Пак Мин Хо. — Я знаю, ты кого-то ищешь. Кого-то, кто связан с твоим прошлым. Хотя мы странствуем по многим дорогам и городам, на наши выступления приходят крестьяне и ремесленники. Они мало знают, у них мало власти. Если мы будем вхожи в дома знатных господ, там ты сможешь узнать больше. Это хороший шанс, Ым Чжа.Самое паршивое, что он был прав. Ым Чжа ни на шаг не приблизился к тому, чтобы узнать, какой именно отряд стоял у границ его деревни. Но как же мастер Со Чжун…— Я знаю, ты сейчас думаешь про мастера ножей, — заметил старик. — Но твой мастер, насколько я знаю, не собирается возвращаться к прежней работе. И он не помог тебе узнать то, что ты хочешь. Стоит ли хранить ему верность?— Я подумаю, — отрывисто бросил Ым Чжа и пошел прочь.Они ночевали почти у самых городских ворот, чтобы войти в них с первыми лучами солнца. Ым Чжа нашел мастера Со Чжуна у одной из повозок. Он сидел на земле и, запрокинув голову, смотрел в ночное небо.— Пак Мин Хо предложил мне уйти от вас, — почти с вызовом сказал Ым Чжа. — Он сказал — перезимуем в городе, будем выступать в домах богатых вельмож.Слова про то, что так он сможет найти стражников, Ым Чжа повторить не рискнул. Вокруг стояла тихая промозглая ночь, но для Ым Чжи она была расцвечена сотнями звуков. Похрапывал в повозке силач, беспокойно ворочался с боку на бок старик Мин Хо… Дыхание мастера Со Чжуна было ровным, как у совершенно спокойного человека.— Я знал, что рано или поздно он тебе это предложит. Соглашайся.Ым Чжа стоял молча. Одного слова мастера было бы достаточно для того, чтобы он никуда не пошел. Неважно, будет у него свой клан или нет… Со Чжун был дорог ему! По-настоящему! А тех стражников Ым Чжа все равно найдет. Если они будут и дальше мотаться по дорогам, у него будет возможность сделать это!— Я не хочу, — ответил непослушными губами Ым Чжа. — А как же вы? А если те, кто ищут вас, найдут?Мастер легко, в одно движение, оказался на ногах, положил ему руки на плечи, улыбнулся. Ым Чжа шмыгнул носом.— Не бойся за меня, — мягко сказал мастер. — Я был рад научить тебя всему, что знаю, но путь музыканта подходит тебе больше, чем путь воина. Только запомни одну вещь: учись жить своим умом. Не ищи человека, за которым сможешь последовать. Так проще, согласен, но однажды это может привести тебя в ловушку. Я тоже когда-то… пошел за одним вельможей. Мы были ближе, чем бывают иные братья, клялись во всем помогать другу другу… А потом он предал меня, бросил умирать, спасая собственную шкуру.Мастер помолчал, Ым Чжа слушал, затаив дыхание. Никогда еще мастер не рассказывал ему о своем прошлом.— Не полагайся на Мин Хо. Тебе есть, чему поучиться у старого пройдохи — он умеет налаживать связи и заговаривать зубы, но ты нужен ему только до тех пор, пока приносишь деньги. Как только поймешь, что тебе больше нечему у него учиться, уходи.— Да, — хрипло сказал Ым Чжа.Мастер чуть заметно улыбнулся и притянул его к себе, пару мгновений они стояли обнявшись. Потом Со Чжун отстранился, хлопнул его по плечу, и они вернулись к повозкам.На следующее утро они въехали в город и расстались.