Об отчаянии и гордости (1/1)

Костюм Ордена Хранителей защитникам Драконьего Омута полагается носить с гордостью.– Это в некотором роде… обряд, – объясняет Руфь. – Что-то вроде посвящения. Доказательства того, что ты уже достаточно взрослый. Форму дают после получения четвёртого ранга, раньше обычно даже за самые что ни на есть поразительные заслуги – нет. Я даже не знаю, с чем сравнить… у компаньонок что-то такое есть?Ноирин отрицательно качает головой.Ноирин отрицательно качает головой и жалеет, что она вообще подняла эту тему, потому что от горя лицо у Руфь – серое.Потому что в снаряжении Ордена Хранителей жницу ни разу никто не видел.***Работники на базе гильдии любят посплетничать, и о том, что один из распорядителей был воспитан в Ордене, сплетничают долго и с удовольствием.Руфь этого не скрывает – но и события из этого тоже не делает. Есть одна только данность, факт – да, она оттуда.Есть, пожалуй, ещё один факт, достойный упоминания: из Ордена не уходят.Вообще, по-хорошему, таких, как она, в гильдии никто принимать не должен, потому что на первом месте у них всегда будет защита Драконьего Омута, но пока Руфь в состоянии выполнять свою работу и делать это хорошо, Лекса это не волнует.Жница благодарна гильдмастеру за многое, но за это – особенно.– Я здесь не девочка из Ордена, – говорит она ему как-то. – Не хранитель Омута.– Руфь, – когда он зовёт её по имени вот так, внутри что-то немного ёкает; ёкает настолько, что жнице даже не хочется уточнять, что глава её перебил. Она не видит его лица, но тон у него мягкий. – Ты здесь просто Руфь.Ей хочется подставить голову, чтобы он потрепал её по волосам, но она только улыбается.***Руфь не бежит от этого всего и возложенный на неё долг готова выполнять с честью,но со смертью Джета всё теряет смысл.Руфь понимает, что она должна остаться и помочь Ордену, Руфь понимает, что она должна остаться и помочь Роану, Руфь понимает, что она должна остаться и помочь самой себе,но.Но она просто не может остаться.***Она чувствует, как меняется этот мир, как изменения накатывают на него волнами – и знает, что остальные тоже это чувствуют.Во время первой волны куда-то исчезает недавно построенный жилой дом. Во время второй кажется, будто небо и земля поменялись местами, но это впечатление уходит, когда Риссен дружелюбно толкает её плечом.Во время третьей становится очень страшно.– Ну нет, – голос Лекса раздражённый, но в установившейся тишине воспринимается как манна небесная. Каждый из них хотел произнести хоть что-то – но не смог ничего.– Что такое? – спрашивает Ноирин. Губы слушаются её с трудом.– Осадная мастерская, – говорит глава и выдыхает, чтобы собраться с мыслями. – Нам придётся снова строить осадную мастерскую, в этой ветке её почему-то нет.Потом ?ну нет? вздыхают уже трое.Руфь молчит.Ни одна из этих волн не вернула ей Джета.***Они становятся просто наблюдателями – обладая достаточной силой, чтобы чувствовать эти изменения, они не применяют эту силу по назначению.– Я бы не пошла, – говорит Руфь негромко. – Я бы никому не позволила менять что-то в прошлом. Я бы сделала всё, чтобы этого не произошло. И я рада, что они вовремя остановились.Лекс с ней, конечно же, не согласен. Потому что если не можешь сделать – не берись, говорит глава гильдии.Потому что если взялся – делай до конца.Руфь не спорит с ним до пены у рта только потому, что понимает – это не тот случай. Каждый останется при своём мнении и при своём взгляде на ситуацию,и,наверное, очень хорошо, что всё это решилось без них.Оказаться по разные стороны баррикад с главой гильдии ей бы не хотелось никогда.И слава – она не знает, кому из детей с божественной силой возносить хвалу – слава всему сущему, что ей не пришлось.***Руфь бы никому не позволила менять что-то в прошлом, если бы её спросили, но её никто не спрашивал.Она открывает конверт с извещением из Ордена Хранителей, и руки её мелко дрожат.– Глава, – зовёт она таким тоном, что он поворачивается к ней всем корпусом. – Можно мне выходной?Она смотрит исподлобья, взгляд у неё, как всегда, кажется злым, а вот губы улыбаются. Улыбка натянутая, неестественная, неприятная, как будто сама жница вообще не понимает, что делает её лицо.Лекс перебирает слова, но все его ?по поводу?? и ?зачем?? звучат просто кошмарно, поэтому он просто вопросительно склоняет голову набок.Руфь улыбается так, что становятся видны ямочки на щеках.Лекс никогда не замечал, что они у неё есть.Никто никогда не замечал.Руфь улыбается.– Кажется, – говорит она неуверенно-будничным тоном, как будто собирается спросить, куда он положил закладную. – Я только что потеряла их всех.И с этим надо как-то жить дальше.***Костюм Ордена Хранителей защитникам Драконьего Омута полагается носить с гордостью.Свитки телепорта готовы и лежат на тумбочке; Ноирин помогает ей собираться. Долго расчёсывает волосы, разбирается с застёжками на броне – очень лёгкой, очень прочной, очень продуманной.Руфь стоит перед зеркалом, но отражения своего не видит – в глаза как песка насыпали.– Тебе очень идёт эта цветовая гамма, – сообщает бывшая компаньонка, потому что от молчания, гнетущего, тянущего, тяжёлого, становится очень неуютно. – Подходит к лицу.Лицо у Руфь непозволительно бледное.– О да, – фыркает она зло и резко. – Боль мне всегда была к лицу, знаешь ли.Ноирин хочется разреветься, но она только проводит расчёской по высокому хвосту жницы ещё раз.***Возвращается она через несколько дней, красно-чёрный ей всё ещё к лицу, а глаза всё ещё злые.– Нельзя играть с вещами, которых ты не понимаешь, – фыркает она, приземляясь на стул возле Риссена, который уже понял, что комментировать такие её внезапные фразы бесполезно.А потом она пьёт, пьёт, пьёт – и слабо помнит, как оказалась в своей собственной постели.***– А твой Орден знает, что ты используешь их гордость как ночную рубашку? – фыркает глава, и ответ о том, как она оказалась в своей комнате, приходит сам собой.– Мог меня разбудить, – огрызается Руфь.Лекс качает головой – нет, не мог.Лекс не уточняет – ты даже не знаешь, сколько ты мне всего наговорила.Оно, кстати, и к лучшему, что Руфь не знает. Одной проблемой, одной тяжестью меньше – жизнь слишком коротка, чтобы винить себя ещё и за это. Глава сидит на полу возле её кровати, вытянув ноги, он не ушёл, он не лишил её гильдейского шеврона – значит, наверное, всё в порядке?– Ну? – спрашивает жница нервно и садится на кровати, подтягивая ноги к себе.– Что? – гильдлидер даже голову не поворачивает.– Не знаю, где мотивирующие фразы типа ?надо идти дальше?, ?мы всё исправим?, ?жизнь не закончилась? и всякая прочая ерунда, которую там обычно говорят безутешно скорбящим? – со злым весельем интересуется Руфь. – Ты же для этого тут всю ночь сидел?– Откуда ты, – Лекс сначала теряется, но быстро берёт себя в руки. – Не собираюсь я тебе мотивирующие фразы говорить. Ты и сама всё знаешь.– Знаю, – голос Руфь немного смягчается, на сотую долю, но и это уже заметно. – Рада, что не будешь. Пока я была в Калахаре, почти каждый считал своим долгом подойти ко мне или к Ро и сказать что-то эдакое, – она мнётся, словно не уверена в том, что собирается сказать дальше, но слова всё-таки слетают с губ. – Это больно.Лекс немного шевелится, потому что долго сидеть в одной позе неудобно, и жница слегка сжимается, втягивает голову в плечи и пытается занимать как можно меньше места.– Я понимаю, что каждый из нас что-то потерял, что каждому больно, что у нас нет времени на страдания, вон, оборонительную мастерскую надо заново строить, просто, – сбивчиво говорит она,но замирает, когда Лекс встаёт и садится рядом с ней на кровати.– Перестань оправдываться за то, что ты чувствуешь, – говорит он серьёзно. – И всё будет хорошо.Ничего уже не будет хорошо, хочется крикнуть Руфь, ничего и никогда не будет, но она закрывает глаза и молча склоняет голову,и гильдмастер тянет руку, чтобы погладить её по волосам.***Костюм Ордена Хранителей защитникам Драконьего Омута полагается носить с гордостью.– В конце концов, – говорит Руфь своему отражению в зеркале. – Не оставлю же я Ро один на один со всем этим дерьмом, правда?Отражению безумно идёт сочетание чёрного и красного.Джет бы ею гордился.