Глава 11 "Локус контроля". (1/1)

Ступеньки под чужим весом скрипят, кряхтят, как призраки, недовольные ворвавшимися чужими гостями; доски проминаются, кажется, что ещё шаг, и нога угодит в ловушку, зажатая в деревянных бороздах, как в тисках. Фонарь освещает путь, мажет ореолом по окружению заброшенного особняка, обнажая в темноте забытые красоты, но Крис не сосредотачивается на них: ему нет дела ни до потускневших картин, развешанных на обшарпанных стенах, ни до мебели, накрытой пыльной плёнкой, ни до потёртого протоптанного пола с необычным узором, узкой дорожкой ведущего в коридор; Спенсер не изменял своим привычкам: каждый уголок – отдельный музейный экспонат; столько редкостей и антиквариата Редфилд никогда не наблюдал, но ещё страннее, что хозяин зловещего замка, дышащего им в затылок холодной смертью, так просто со всем этим расстался. Мужчина хмыкает, стараясь сосредоточиться на главном; однако шаги, бьющие по ушам эхом, постоянно отвлекают, но он не винит её – Джилл интересно всё рассматривать и подмечать, хотя понимает, что времени у них чрезвычайно мало. Валентайн хочет найти во всём этом зацепку, очевидно, но секретное послание ничего не раскрывает им; записка, возможно, покойной супруги Спенсера порождает только больше вопросов, душащих хлеще толстой верёвки. Крис от подобных мыслей сглатывает, продолжая идти по единственному направлению; коридор выводит их в зал, расширяющийся на несколько проходов; в воздухе витает прелый кислый запашок, и мужчина заходится кашлем, а голова начинает побаливать, стучит в висках. Посередине стоит длинный стол с пропавшим когда-то для лорда ужином; в тарелках всё поросло плесенью, личинки паразитов, свернувшиеся куколкой, также мертвы, и от этого на душе только хуже; как будто скребут по желудку, и Редфилд кашляет в кулак, подавляя рвотный рефлекс. А глаза всё выдают: щиплет выступившими слезами, но он смаргивает, прикрываясь локтевым сгибом; кто-то явно спешил отсюда убраться.Джилл сама не может вынести этого запаха; застоявшийся, он постепенно сводит с ума, и напарники решают проверить одну из соседних дверей, чтобы хоть немного перевести дыхание. Девушка быстро подходит к одному из входов, тянет за ручку, и комната приглашает их чернотой; Валентайн входит первой, но, за неимением фонарика, пользуется тусклой подсветкой мобильного; зарядки должно хватить, а вот связь – неудивительно – не ловит. Крис идёт следом, закрывая двери, отрезая их от жуткой ловушки в виде тошнотворного запаха; а в фильмах ужасах кажется всё не таким отвратительном – отмечает про себя мужчина, наконец, проходя ярким светом по всему помещению. Оно похоже на кабинет – совсем небольшой, с рабочим столом в центре, пустыми книжными шкафами – что-то Спенсеру таки удалось спрятать от любопытных глаз, - и огромной, практически на всю стену картиной в тяжёлой резной раме; холст от времени пошёл трещинами, но своей идеей до сих пор привлекает внимание, и Джилл подходит ближе к нему, решив осмотреть художественное искусство, краска которого потускнела и в некоторых местах облупилась. Однако Крис, когда направляет фонарик, замечает, что полотно было испорчено: на изображении, в районе глаз портрета знакомого ему лорда, зияют дыры, натянутая ткань висит лоскутами – кто-то поработал, очевидно, с ножом.Вымещает ненависть на мелочи, несущей память и красоту в мазках.Крис мог бы пройти мимо картины, но его, как и Валентайн, привлекает она содержимым: они оба шагают к ней, осматривая, подмечая странное: художник изобразил молодого Озвелла Спенсера, сидящего в одной из – предположительно – комнат данного замка-особняка на широком резном кресле, а рядом с ним стояла, наверно, та самая Ева. Редфилд отмечает, что она красива: светлые волосы, собранные в причёску, правильные черты лица, одета в дорогое пышное платье… Неудивительно, что кто-то захотел её убрать; но взгляд также цепляется за другое – за люльку, в которой льнут друг к другу младенцы – похоже, что близнецы. Странно, но если тот труп на первом этаже – действительно Ева, - то почему на холсте изображены их, скорее всего, дети, хотя она намекала в записке о том, что лорд Спенсер – бесплоден. Крис призадумывается, что, возможно, они с Джилл могли пропустить где-то зацепку, но Валентайн отвлекает его, указывая светом телефона на выбитые на золотой табличке слова – приписка к картине.- Смотри, - кивает она, и Редфилд встаёт рядом с ней, освещая буквы фонарём.Там написано послание, адресованное или к идее холста или просто полёт фантазии художника, но являющееся цитатой к классическому произведению, и Крис постоянно возвращается то к написанному, то снова к портрету несостоявшейся семьи, пытаясь сплести клубок воедино:?Вергилий, ощутив себя в их лоне,Сказал: ?Стань тут?, — и, чтоб мой страх исчез,Обвил меня рукой, надежней брони.?- ?Божественная комедия? Данте Алигьери? – понимает Джилл, но отнести напрямую цитату к картине не может. Крис смотрит то на выбитые золотые строчки, то на написанных на холсте младенцев, а разгадка вертится на кончике языке, а озвучить не хватает сил.- Спенсер всегда имел слабость к таким вещам, - хмурится Редфилд. – Масштабным, величественным.- Как же забыть Арклейский особняк? - пожимает плечами Джилл, соглашаясь. Валентайн внезапно уходит в сторону, проходит вдоль стены, осматриваясь, останавливается возле стола, смахивая одним движением с крышки многолетнюю пыль: она, курчавясь, мягким облаком ложится на пол, раскрывая старые секреты. Девушка поднимает нечто, отряхивая от оставшейся сухой грязи, демонстрируя находку Крису: это оказывается план замка – точнее, его части и, судя по всему, находящейся на реконструкции, ибо дата окончания строительных работ зияет пустой графой. Редфилд, вглядываясь в чертежи и строчки, полагает, что из-за собственной мании величия старик совсем спятил: он хотел устроить внутри последнего убежища огромный оперный театр, даже примерные черно-белые графитные эскизы набросал с чужой помощью, а над крышей, скорее всего, возвышалась площадка для посадки дирижабля, - угадывающимся в примитивном рисунке, - соединяющаяся к зданию висящим металлическим балочным мостом. Но находка ничем не поможет им в их поисках, но Джилл, как профессиональный фокусник, продолжает вытворять свой трюк, доставая небольшую, размером с дамское зеркало, картину, больше похожую на черновик, но увиденное Крису не нравится: свернувшись, лежат друг к другу близнецы да накрыто красно-белой пеленой, в которой распознаётся символика зловещей организации. Валентайн переворачивает картину, читая вслух:- ?Посвящается моим будущим сыновьям: Данте и Вергилию?, - девушка смотрит на Криса, будто желает вытащить из него тисками хоть какие-то комментарии, но у него слов никаких не находится, и он понятия не имеет, как правильно реагировать на открывшуюся информацию. Джилл перебивает его мысли: - Он хотел назвать так своих детей?- Вероятно, - сухо констатирует Редфилд.- Но почему близнецы?- Не знаю, - честно признаётся Крис, ведь никаких догадок мозг не созревает. – Странно, что именно гомозиготные и именно мальчики.- Наследники?- Возможно.- Странно всё это, - также не может сопоставить факты воедино Джилл. - Ладно, пошли дальше, здесь нам нечего делать, - подталкивает её к выходу Редфилд, и девушка соглашается с ним.Возвращаться в столовую, пахнущую, как в канализации или болоте, совершенно не хотелось, но через неё идёт путь к той самой лаборатории, обозначенной в записке убитой женщины. Крис зажимает нос, не в силах противостоять тухлому запашку, стараясь практически бегом преодолеть ненавистное расстояние. Джилл обгоняет его, выходя вперёд на несколько метров; комната практически сразу сменяется душным коридором, в котором, стоит закрыть двери, дышать становится намного легче. Редфилд чистит лёгкие кашлем; возникает желание забить их курительной смесью, но сейчас абсолютно не до сигарет. Валентайн должна быть рада, что он позволяет себе передышку от вредной привычки. А всё равно сжимает в кармане пачку, ломая табачные палочки.В горле до сих пор горчит от предыдущего испытания.Они выходят в небольшое помещение, разделённое на несколько секции: спальни – понимает Крис; вполне возможно, что тот, кого они ищут, отдыхал по приказу Спенсера именно здесь. Две двери, одна из них открыта, и Редфилд направляет свет в образовавшую щель, которая мажет светлым по изголовью незаправленной кровати, боковине платяного шкафа, а также упавшим кубарем забытым вещам. Джилл заглядывает через плечо напарника, будто замечает что-то интересное в той комнате, делает шаг вперёд. Крис хочет предложить ей разделиться, но фонарик у них один на двоих, а телефоном особо не посветишь. Лучше проверить одно помещение, а уже потом вернуться ко второму, и Редфилд выступает вперёд, передавая маленького светового помощника в руки Валентайн. Джилл коротко кивает, принимая, а затем отходит в сторону; на другой, закрытой двери, висит замок на толстых цепях, а ключ им, к сожалению, не предоставили. Крис вытаскивает из набедренной кобуры пистолет, целится в препятствие и, зажмурившись, стреляет; несколько ярко-оранжевых вспышек на долю секунды озаряют убранства небольшого коридора, но тут же моргают во тьму, а тишина разбавляется эхом – сначала звук механического удара по капсюлю, а затем – звон разорванных звеньев. Редфилд, всё ещё держа оружие наизготовку, входит в тёмное пространство, и его фигуру поглощают тени; Валентайн обеспечивает освещение, стоя позади, но Крис сосредотачивается больше на собственных ощущениях. Половица под ботинком протяжено скрипит, кажется, что разбудит мертвеца, но мужчина резко поворачивается боком, целясь в пустоту. То, что успевает охватить фонарик, не кажется ему странным: кто-то очень скоротечно покидал свою лабораторию, оставив практически всё нетронутым: доказательства скрывает лишь пыль, а от неё не составит трудов избавиться. Всё это слишком подозрительно.Но Крис продолжает двигаться к центру помещения, ближе к шкафам и, когда в очередной раз дощечка под ним протяжно стонет, проминаясь, он оборачивается, случайно задевая рукой дверцу шкафа: а там, как в плохой шутке, где используют машину Голдберга для глупого розыгрыша оппонента, случайно поддаётся и полка, с которой нечто, обёрнутое в ткань, летит на пол. Мужчина быстро вскидывает пистолет и, даже толком не рассмотрев странное, сразу же нажимает на спусковой крючок, хаотично разбрасываясь патронами: два выстрела, и пугающее никак не шевелится. К нему спешит Джилл, которая тут же освещает выдуманного врага, решившего перед окончательной смертью подать признаки жизни:- П-п-п-оигра-а-ай с-с-со мн-н-ной, м-м-м-а-а-а-мочка, - фонограф повреждён, коллекционная сломанная кукла говорит не милым голосом, а прокуренным, грубым, от которого кровь стынет в жилах. А один глаз-бусинка с веером пластиковых ресниц нервно дёргается, не замирая даже спустя секунды.- Дьявол! – шипит Крис, носком ботинка пиная игрушку в красивом платье в сторону.Джилл не может удержаться, чтобы не подшутить над ним:- Не любишь кукол?- Не таких жутких, - отвечает, а потом признаётся: - даже Клэр в детстве предпочитала вместо них мои машинки.- Вот поэтому она не пропадёт.- Я надеюсь на это.Джилл оставляет фонарик на небольшом журнальном столике, и напарники расходятся в разные углы, пытаясь найти в этом бардаке хоть что-то, что может прояснить текущую ситуацию, становящуюся всё сложнее и душнее с каждой найденной зацепкой. Крис видит лишь разбитые химические колбы да разбросанные хаотично какие-то чертежи, но на всех них, словно ?Витрувианский человека? Леонардо да Винчи, набросано определённое, задуманное: со слишком правильными чертами лица, голубоглазый блондин, а внизу, под рисунком, множество приписок, будто с формулами по созданию идеального человека. Или же нет? Редфилд пальцами проводит по чужим записям, впитывает в себя, как губка, информацию – тлеет на столе шантаж. И переводит взгляд на стену, где, приколотые на металлические канцелярские кнопки, вырваны многочисленные листы, с обведёнными жирными линиями некоторыми словами и целыми фразами. Крис читает, но важное не составляет единое, но подмечает, что везде мелькает имя или – скорее – название для программы, над которой работал некто Эшфорд.- Вероника? – вслух произносит Крис и, услышав странное копошение, поворачивается в сторону Джилл, которая осматривает один из стеллажей, очевидно, перелистывая попавшуюся под руки папку. Она светит на страницы телефоном, портит зрение, но её также мучает до душевных колик любопытство. – У тебя тоже?- Ага, - она даже не показывает ему ничего, - здесь уйма записей о ней или нём. Не знаю, что это может значить.- Странно всё это, - мужчина упирает руки в бёдра, выпрямляясь и тяжело выдыхая; наверно, наступает тот самый момент, когда стоит выкурить одну-две сигареты, чтобы вызвать мозговой штурм, но он почему-то не решается запустить пальцы в карман; ах да, от нервного напряжения всё испортил – коробочка сжата металлической банкой с повреждённым сюрпризом внутри. Он стоит, так и не решившись вернуться к изучению исписанных страниц, разбросанных по всей стене, не хватает только нитей, что как паутинка соединяет факты в нужное, зато отвлекается на другое, висящее там же, на фотографии, которые пугают своим содержимым: на всех них – чёрно-белых – изображены младенцы, несколько их них совершенно не выглядят как здоровые новорождённые, и Крис прикусывает щеку изнутри, желая забыть увиденное; эмбрионы уродливы – части экспериментов. На некоторых снимках угадываются сиамские близнецы, и догадка выстреливает в голову со скоростью выпущенной стрелы. И слова, подписанные на фотокарточках, подтверждают половину возникших тезисов: паразитические краниопаги, дицефалы, парапаги, цефалоторакопаги… Заказ для воспроизведения чужого потомства – близнецов – провален: все они мертвы, и каждый теперь покоится в стеклянном сосуде, будучи заспиртованным, обозначенный номером чужой неудачи. Редфилду не жаль этих уродцев – их участи были предрешены ещё с рождения, - но быть косвенным связанным с эти как-то неприятно. - Он увлекался антропологией? – задаёт он вопрос, надеясь, что ответ сам свалится к нему на голову, но Джилл рушит все его ожидания.- Ага, - продолжает она своё расследование в чужих оставленных вещах, - и постоянно ссылается на работы Фредерика Рюйша. - И кто это? – чешет затылок Крис, понимая, что Валентайн называет имя какого-то известного учёного, но о нём он слышит впервые.- Судя по всему, очень фанатичный человек, - заключает она. – Тут есть и другие, но все они тебе точно знакомы: Ганс Гюнтер, Альфред Розенберг, Адольф Гитлер…- Отлично, только фашистов не хватало, - закатывает глаза Редфилд, скрещивая руки на груди. – И как это всё связано?- Арийская раса, - внезапная фраза Джилл рушит все скопленные знания острыми осколками.- Что?- Дневник, - Валентайн, наконец, поворачивается, удерживая в одной руке толстую, с выпадающими листами книжку, в которой заложено несколько цветных закладок. – Здесь есть всё!- Ты хочешь сказать?..- …Он пытался создать идеального человека, - девушка подходит к столику ближе, удерживая блокнот с потайными страшными знаниями на свету. – Только я ещё не прочла, почему он решился на это: личные амбиции или всё же приказ Спенсера.- У нас есть время, - Крис подходит к одиноко стоящим стульям, накрытых плёнкой и, снимая её, поднимая столбы пыли, хватает мебель за спинки и приносит их к Джилл.Он приглашает её сесть, сам падает напротив, и девушка, подсвечивая светом фонаря записи, молча шелестит листами, а затем хмурится на Редфилда:- Здесь не все страницы.- Успел забрать самое необходимое?- Вполне, - кивает. – Наверно боялся, что кто-то найдёт записи.- Спенсер?- Или Ева…Джилл сглатывает и, смочив палец слюной, возвращается к самому началу, открывая зловещий дневник как книгу сказок, которая не заставит их спать детским сладким сном; Редфилд откидывается на спинку стула, ноги вытягивает и слушает, в голове фиксируя самое важное; и как же, чёрт побери, хочется сигарету.Валентайн начинает тянуть его в мир чужих страшных фантазий:?Запись №7.Это была хорошая сделка. Я рад нашему сотрудничеству. Озвелл ещё не представляет, какое же золото Эльдорадо досталось ему…?- Ничего себе у него самомнение! – фыркает Крис, на что Джилл, как кошка, злостно шипит на него.- Не перебивай.- Прости.Она продолжает:?…Ему нужно убрать Эдварда, как и мне. Старик не оставил мне наследства, считая меня никчёмным генетиком, однако я докажу ему, что он глубоко ошибался. Он вышвырнул меня из места главного исследователя в ?Umbrella?, желая заполучить наработки Озвелла себе, хотел занять его место, но я перетасовал карты, и теперь ублюдка поедают земляные черви, а у меня есть столько денег, что я могу делать, что хочу…?Джилл замолкает, перелистывает, и Редфилд понимает, что множества записей будут обрезаны на самом интересном; что же, тем любопытнее станет финал этой истории.?Запись №14.Озвелл думает, что я дурак, что я ни о чём не догадываюсь. Он и мой отец, Эдвард Крюгер, открыли вирус ?Прародитель?, который хотели использовать в военных целях. Они экспериментировали, всячески тестировали его, наконец, явив миру новое мощное оружие – ?Т-вирус?!?- Пиздец, - комментирует Крис, и Джилл, соглашаясь, тяжело выдыхает.И снова читает чужие каллиграфические строчки:?Они-то тогда и построили ?Umbrella? - корпорацию-гиганта для отвода глаз. Но Эдвард хотел устранить прямых конкурентов на свою новую игрушку и даже видел меня своим врагом, но не успел ничего предпринять. Наконец-то возмездие свершилось, и я обрёл душевное облегчение, когда увидел на фотографии его труп. Спасибо, Спенсер, ты спас мальчишку от жестокого тирана?.Снова шелестит страницами.?Запись №15.Я рад быть на своём месте, быть среди директоров ?Umbrella Corporation?, пить с ними за одним столом и обсуждать великое будущее. Но никто не знает, над чем мы со Спенсером работаем: он попросил меня об услуге, а взамен устранил самого Дьявола. Он говорил, что болен: недуг – бесплодие, а его супруга – Ева, всегда мечтала о ребёнке, о мальчиках. Озвелл хотел сделать ей подарок на будущее Рождество, подарить желанных сыновей. На самом деле это смешно: как будто мы говорили о сранных плюшевых мишках. Неужели он не понимает, что его проблема так просто не решится?..?Крис расслабленно потягивается, будто его действительно завлекает чтиво; Валентайн продолжает листать, зато с каждой записью становится понятно, в чём дело, и почему этого Эшфорда - или кто он там - так интересуют наработки нацистских идеологов.?Запись №21.Дьявол! Этот старый пидор поплатится за всё! Я дал ему всё, попросил блядское время на исследование, но он закрыл проект, оставив меня с голым кошельком, а наследство не вступило ещё в законную силу. Ему нужны эти блядские близнецы здесь и сейчас, он одержим идеей детей, которые бы носили в себе ген вируса ?Прародителя? с рождения, и которым были бы подвластны другие вирусы, более мощные и опасные. Идеальные люди, арийцы… Глупец! Ты не знаешь, какой власти себе желаешь!..?Неожиданно Валентайн переходит почти к середине дневника, и Редфилда настораживает такое количество оторванных страниц.?Запись №58.Я ненавижу своего отца! Настолько, что сменил все документы, исправив фамилию на Эшфорд. Он всю жизнь сравнивал меня с Вероникой, всю жизнь говорил, какая она великая, сам подарил мне идеал, на который стоило равняться, но в жизни топтал в грязь, всегда говоря мне, что я – самое большое разочарование в жизни. И кто теперь на самом деле разочарование, папочка? Психологически не сломил, а только дал мне сил. Жаль, что твой дружок – Спенсер – оказался таким же идиотом; он дал мне последние сроки на проект, но мне уже плевать. Только его драгоценная жёнушка всё лезет, куда не надо. И как же неловко, что она проболталась о своём кольце: серебряная печатка с синим камнем – на задней стороне ободка есть химическая формула антидота на ?Т-вирус?. Ты глуп, Озвелл, очень глуп.?- Кольцо Евы, значит, ключ, - заключает Крис. – И где оно?- Не спеши, - останавливает Джилл.?Запись №61.Озвелл думает, что я работаю над его проблемой до сих пор. Планы удаётся сохранять в тайне. Он уехал куда-то в Европу, ещё в один свой замок, и по приезду, через пару месяцев, хотел видеть готовый результат, и он – пусть не сомневается - точно будет. Его ожидал большой сюрприз: как некстати, но образцы для тестовой вакцины кончились, а в замке оставалась Ева. Жаль, что эксперимент не принёс никаких результатов: она даже не знала, что её драгоценный старикан уехал утром, хотела передать ему какую-то записку, но не успела. А потом пошла в одну из своих комнат отдыха, и когда я увидел её спящей, то не смог устоять: укол в шею стал большим разочарованием – такая доза вызвала сразу остановку сердца. Мы квиты, Спенсер. Друзья – враги, как говорится.?- Жаль её, - выдыхает Редфилд, и Джилл, очевидно, мысленно соглашается с ним, кивая в такт его мыслям.?Запись №63.Заказ Озвелла жив, вот только я претендую на него. К сожалению, все образцы пришлось устранить: набор генов не сопоставим, и уже пятнадцатый рождённый – сиамский близнец или другой уродец с физическими отклонениями. Если рождались здоровые дети, то через пятнадцать минут – максимум - они уже не дышали. Все суррогатные матери, согласившиеся на сделку, также подверглись активной эвтаназии. У меня начинается паника, но рано сдаваться. Если не – боже – Вергилий и Данте, то какой-нибудь Пол и Тони… Я должен это сделать!?- Какой твердолобый тип этот Эшфорд.- Дальше интереснее, Крис.?Запись №69.Я нашёл дневник Озвелла, который когда-то давно связался с другим учёным, работающим на острове Гадивелл, мистером Бёрдсли. Он также занимался генетикой, но его эксперименты были более успешными, чем мои: он преуспел в создании идеального – почти – человека, но всё закончилось печально. Её звали Милен Бёрдсли, она была семнадцатой графиней их аристократической британской семьи, которую инфицировали новым штаммом вируса – ?Нео-Т-вирусом?. Ей было семнадцать, когда какой-то прибывший в их дом наёмник убил её, положив конец всей династии. И это натолкнуло меня на определённые мысли…?- Интересно, на какие же?- А ты слушай.?Запись №85.Идеальная формула: использовать оставшейся ДНК нашей великой прародительницы – Вероники – для рождения идеальных арийских детей. Я рад, что она похоронена под фамильным особняком на острове Рокфорт…?- Рокфорт? Никогда о нём не слышал.- Позже, Крис.?…Родились желанные дети, возрождённые, маленькие идеальные клоны. К сожалению, результат оказался не самым выдающимся: я планировал вырастить лишь одну ?Веронику?, но в процессе случилось непредвиденное – родились близнецы, однако это тот самый редкий случай, когда генетически они одновременно монозиготные и дизиготные дети. Такие эмбрионы обычно не выживают, но я держу их в руках, и они дышат. Мальчик и девочка. Гордись мной, великая Вероника!?.- Мне радоваться или плакать? – саркастично подмечает Редфилд, но Джилл игнорирует его, продолжая читать дневник.?Запись №97.Мне нужно спрятать их. Девочка – идеальна во всём, моё истинное сокровище. Алексия, да… Назову её в честь самого себя, а вот мальчик… Он кажется слабым, и мне думается, что он не выживет. Не знаю, что будет с ним, однако… Ладно, пока назову его в честь Альфреда Эрнста Розенберга… И имя созвучно отчасти с моим.?- Прям пацану одолжение какое сделал, молодец!- Дальше почти пусто, - девушка демонстрирует ему блокнот в потрёпанном кожаном переплёте, - всего несколько записей осталось.- Читай, - просит Крис, держа руки за головой.- А ты будешь комментировать?- Конечно.- Ладно, - вздыхает, - Итак…?Запись №...Алексия… Моё легендарное творение, любимая дочь. Гениальная девочка, сообразительная не по годам! Плодами её рук я снова стал значимым исследователем. Открытие ?Т-Вероники?, названное в честь нашей великой покровительницы, во много раз сильнее и безопаснее отвратительного ?Т-вируса?, который до сих пор никто не сумел контролировать. Тестовый штамм готов, и я хочу проверить его… Альфред? Он послужит для других целей…?- И для каких же? – не выдерживает Редфилд.- Тут осталось немного, - заключает она. ?Запись №...Есть только два варианта исхода, и я не знаю, какой из них лучше. Алексия согласна на всё. А мне чертовски больно. Она единственная, кто может перенести этот эксперимент, другие просто не выдержат такой нагрузки на организм. Но её способ мутации будет безопаснее: в секретной Антарктической базе она будет спать спокойно, моя королева, все пятнадцать лет, и я буду рядом, когда она проснётся…?- Здесь обрывается, - Валентайн встаёт с места. – Остались только две записи, но они вырваны из контекста.- О чём они? – беспокоится Крис, поднимаясь со стула.?…В состав входит: Диметилтриптамин, Буфотенин и Мескалин…?- И…?…В шкатулке есть шприцы с антидотом, я оставил их на втором этаже, на случай…?- И всё, пусто, - девушка захлопывает дневник.- Он намекал на второй этаж этого замка? – скептически ко всему этому относится Редфилд.- Возможно, - соглашается Джилл, забирая с собой фонарик. – Идём?- А она ещё спрашивает?Поиски продолжаются… Молодые люди покидают заброшенную лабораторию, надеясь отыскать новые подсказки в возникшем расследовании, которое подкидывает им раз за разом игральные кости, и подробности только сильнее топят их. А уже хочется поскорее вынырнуть к свободе.