Глава 8 "Аномия". (1/1)

Сквозь пальцы сочится кровь, стекает по костяшкам гранатовыми зёрнышками, сбегая вниз, под ноги; не прекращается никак, вытягивает по тоненькой ниточке силы, замедляет, но он всё равно идёт вперёд, манимый странным, неизвестным, но явно очень дорогим. Клэр не знает, как ей реагировать: она не то завидует ему, не то сожалеет о том, что стала своеобразным ключиком к закрытой под замок неприятной правде. Она желает помочь ему, подставить плечо, отвести в безопасное место и дать немного передохнуть, но Эшфорд упорно отказывается, будто хочет доказать – скорее самому себе, - что, несмотря на тяжёлую болезнь, он способен справиться самостоятельно; всегда один – и тут снова поддержка со стороны, словно предчувствует какой-то подвох, но ведь, в действительности, его нет. Девушка серьёзно беспокоится за него: в его окружении сплошь лжецы, жестокие ублюдки, манипулирующие чувствами человека, который мечтает о простом и искреннем – обрести вновь семью, которую по каким-то причинам потерял. Редфилд шагает рядом, плечом к плечу, смотрит на него, кусает губы, а Альфред намеренно не замечает её: девушка ощущает себя ангелом-хранителем парня, не заслуживающего той судьбы, написанной чужой рукой. Свирепым ангелом… Хмыкает Клэр и оборачивается: посторонних шумов в момент становится меньше, преследователи, вероятно, дают им передышку, но что они сделают с ним – тем, у которого идёт кровь, и он размазывает её по лицу, как маленький ребёнок, у которого все губы в соке от спелых ягод: он пытается показаться взрослым, но мама всё равно должна привести его в порядок. Так странно… но подобные мысли согревают Редфилд, даруя лёгкую улыбку: забавные ассоциации, хотя она скорее чувствует себя старшей сестрой по отношению к Эшфорду. Наверно, подобное ощущал Крис, когда он приглядывал за ней в детстве… И, скорее всего, до сих пор.Настроение резко меняется на горькое, серое и перечное; как же девушка скучает по нему.Она сжимает в руках пистолет; последняя ступенька преодолена, но они направляются в другую сторону – туда, где Клэр ещё не успела побывать. Расположение дверей – почти идентичное, зеркальное, но на каждой, проверяя их, не останавливаются; Альфред помнит, поэтому маленькими редкими шагами идёт к своей цели. Совсем недалеко: коридор не успевает завязаться в петлю, привести к тупику – Эшфорд встаёт, сгорбившись, и силы вытекают из него водопадом; он спиной чуть ли не падает на опирающую стену, и Редфилд подбегает ближе: может он и думает, что она просто играет роль, использует его в своих целях, как другие, играет его ценностями, но она правда переживает за него, хоть они знакомы всего пару часов. Но он не желает принимать её помощь, всё ещё сомневаясь: поднимает руку, жестом показывает, что не стоит нервничать, и Клэр сглатывает его немую просьбу. И только сейчас замечает, как двустворчатые двери, ведущие к памятному сокровищу, перевязаны цепью с небольшим замком. Что же там такое? Не похоже, чтобы его повесили сюда недавно. Девушка обращается к Альфреду, который переводит дыхание, держа руку под носом; ему нужно умыться. Спрашивать что-то, отговаривать, заставить его вернуться в свою комнату и переждать – бесполезно, и Редфилд делает ему одолжение: она отходит от двери на несколько шагов, почти упирается лопатками в противоположную стену и вытягивает руки, держа пистолет, прицеливаясь.На шум могут сбежаться хищники; спрятаться в нору они не успеют, но, возможно, что всё это оправдывает риски. Найдя нужный угол, сощурившись, Клэр зажимает спусковой крючок, стреляет: хватает двух нажимов – пули маленькими кометами достигают твёрдой поверхности: цепь подпрыгивает, звенит, навесной замок крошится латунью, дуга деформируется и слетает. Девушка опускает пистолет, озирается по сторонам: времени теперь ещё меньше, чем раньше, и она открывает двери – путь свободен. Придерживая створки, предлагает Альфреду зайти первым: он не произносит ни слова, входит внутрь, и Клэр осторожно закрывается, пытаясь меньше скрипеть несмазанными петлями. И тут же замечает, как Эшфорда снова начинает укачивать, девушка быстро подставляет под него стул, оказывающийся практически под носом. Он садится, держится за голову, массирует виски, и за него решается поработать Клэр. Она-то быстрее найдёт нужное, чем он при таком состоянии.Кабинет не выглядит заброшенным: чистая мебель, убранный рабочий стол, заставленный книгами длинный шкаф на всю стену, ни следа пыли, но взгляд девушки задерживается на другом – на портретах, один из них испорчен, словно кто-то резал по полотну острым ножом, желая хотя бы на картине отыграться за яркие негативные эмоции; напротив же – другая, новая, в полированной раме и любима бывшим хозяином помещения – женщина в пышном платье смотрит кокетливо, улыбается мило, но Клэр кажется, что всё это – маска, и мастер возжелал изобразить даму пугающей; от художества веет неприятным холодком. Редфилд передёргивает, и она возвращается к широкому столу, обращаясь к Альфреду, который сидит, склонившись, смотрит в пол, будто стесняется посмотреть на ту, которая, возможно, впервые за долгое время проявила к нему заботу:- Кто эти люди на портретах?Она не удивилась бы, если бы он отмахнулся от неё словосочетанием ?не знаю?, но приятно поражена, что хоть на что-то он может ответить:- Мои родственники, - вздыхает, откидывается на спинку стула. Кровь из носа больше не капает, подёрнулась алой коркой на коже, которую надо убрать, - мой дедушка и… дальняя родственница. Всё, что я знаю, так это то, что их зовут Эдвард и Вероника. Остальное мне отец не рассказывал.- Это кабинет твоего отца? – девушка принимается обыскивать стол, на котором аккуратно в стопку убраны пожелтевшие от времени документы с выцветшими буквами. – Интересно, кому в голову взбрело закрывать его под замок? И зачем?Как будто она сама не знает ответ. Однако Альфред разрушает один из надуманных исходов:- Это было наказание, - шмыгает носом, ногтем ковыряя с верхней губы кусочки засохшей крови, - за моё непослушание. Мне было пятнадцать. Я хотел узнать, куда именно полетели отец с сестрой, чтобы в тайне заказать билеты. Харман узнал об этом и… закрыл двери под замок, иногда, когда мной занимались врачи, прибирался там. - Боюсь даже представить, как он наказывал тебя, - полушёпотом отвечает она, но Эшфорд игнорирует её.- Я был глупым мальчишкой. Думал, что у меня всё получится. Да-а-а, в пятнадцать-то лет, - он усмехается собственному прошлому. – Я больше с того дня и не пытался ничего подобного сделать. - Что он сделал с тобой?- Преподал урок, - он говорит так спокойно, что Клэр не на шутку пугается: как же он ещё не сломался… - Я не хочу об этом говорить. - И ты до сих пор слушаешься его? Ты серьёзно? После того, что он сделал с тобой?- Он – моя единственная семья, - обречённо говорит Альфред, обнимает самого себя за плечи. – Отец продолжал писать, чтобы я слушался его. Я не хотел его подводить. Я хотел…Выдерживает минутную паузу, словно пытается собраться с силами. Клэр ждёт, чувствует собственное сердцебиение, готова сама эмоционально взорваться, но держит себя в руках – человек перед ней относительно цел, но в его душе пожирающая дыра, разрастающаяся с каждым годом сильнее. И эти страшные шрамы на его руке… Если Скотт Харман обращается к нему, как животному, когда тот просто взял оружие без спроса, чтобы защититься, то что было в прошлый раз… Перед глазами мелькают выдуманные неприятные картинки, и девушка быстро трёт глаза; она не хочет, чтобы он это видел – для него это будет больно, снова…- …Чтобы он гордился мной, - он делится с ней сокровенным, таким невинным и детским, что Клэр отворачивается спиной, сжимает кулаки. Это неправильно, она не должна так поступать с ним, но справиться с напряжением не может. Редфилд молча подходит к окну, одёргивает шторы, следит за стекающими каплями по стеклу. – Он постоянно сравнивал мою сестру с леди Вероникой. Говорил ей, что она в будущем достигнет всего, что и моя бабушка – будет такой же красивой, любимой, великой… А меня не замечал. - Почему ты так цепляешься за него? Раз он тебя не замечал?- Потому что он делал мне много хорошего. Он не говорил, что любил меня, но всё равно поддерживал, воспитывал, подарил мне часть счастливого детства… которое быстро закончилось, - ухмыляется, верно, желает снова закрыться от воспоминаний, но мозг дал трещину – теперь они льются потоком, и делится самым сокровенным с Клэр. И она всё глотает, давится, но не хочет его останавливать – сама знает, как важно выговориться, даже если человек рядом – случайный подарок на скорое Рождество. Редфилд – не Санта, но на секунду ей хочется побывать в шкуре толстяка в красном и с длинной белой бородой, чтобы исполнить мечту человека, страдающего рецессивным заболеванием. – Я скучаю по нему и сестре. Но теперь не знаю, что и думать…- Всё будет хорошо, - оборачивается, лжёт, но по-другому не может. Фальшивые стандартные фразы всегда дают тот эффект, который не загадывают, но Альфреду, похоже, помогает. – Мы найдём ответы, я уверена в этом. И… - она смаргивает блестящее, дрожащее на ресницах; и, похоже, он это замечает, - давай вернёмся к поискам. Так, что нам нужно?- Кольцо.- Кольцо? – девушка не понимает; правая бровь вопросительно приподнимается вверх.- Кольцо, - кивает. – Серебряное, с синим камнем. Это было ещё одно наказание. - Я-я-я-сно, - тянет Редфилд, желает приступить к поискам, но Эшфорд продолжает рассказывать.- Это подарок отца на мои десять лет. Кольцо на вырост. Я считал его своим счастливым талисманом, пока… пока не совершил то, чего совершил. Он говорил, что мне пора принять наследство – кольцо досталось мне как раз от деда. Представляешь, каково было моё удивление, когда я смог его надеть на свои три пальца? – смеётся. Такие мелочи вызывают положительные эмоции, и девушка радуется за Альфреда, хоть этого не показывает. – Подарить пацану такой огромный перстень – это удивительно. Папа сохранил себе серёжку от Вероники, а Лекси тогда подарил колье, с красным камнем. Помню, как я ей завидовал. Хотел поменяться с ней, а она ни в какую. Скучаю по ней.- Это… мило, - кивает и начинает обследовать выдвижные ящики.Почему-то Редфилд совершенно не удивляется, когда находит их пустыми – Харман успел прибрать всё, что плохо лежало, забыв только пустые картонные папки и старые листы, которые никак не помогут ей в том, чтобы разобраться в текущей ситуации. Она осматривает каждый угол ящиков, перебирает весь мусор, параллельно желая узнать что-то большее от Альфреда, который – странно – так быстро пошёл на контакт, хотя она ничего такого не сделала: нашла лишь письма и фотографии да обработала раненную руку.Такая мелочь, а для него – что-то большое и важное.- Знаешь, - девушка переходит к комоду, - я удивлена, что ты так сразу согласился пойти со мной. Думала, что мне придётся долго уговаривать тебя бросить всё это. Так почему?- Я… устал, - выдыхает он и медленно поднимается с места, встаёт у двери, заглядывая в узкую щель. – Может, в моей жизни что-то изменится с тобой, потому что столько лет жить в четырёх стенах… Мне хочется свободы. Хотя и понимаю, что это желание в одну сторону, - пожимает плечами, будто стряхивает сдерживающие его невидимые верёвки, которые были обрезаны Редфилд, - хоть немного побыть с папой и сестрой. Мне говорили всегда, что им то некогда, то они не могут забронировать место, то ещё что-то… Слали лишь эти письма, которые мне отдавал Доусон только спустя пару месяцев.- Если они вообще были написаны твоим отцом, - делает замечание Клэр; комод тоже не содержит в себе интересное. Девушка встаёт, по привычке отряхивается, теперь же решает проверить книжные полки; вполне возможно, что там мог быть какой-нибудь секретный тайник, и она начинает скользить указательным пальцем по стёртым корешкам. Хотя думает, что и это ничего не даст. Вероятно, что Харман забрал украшение с собой. – И… сколько ты уже ждёшь их? Отца и сестру?- Пятнадцать лет.- Пятнадцать лет? – переспрашивает она, внезапно остановившись от поисков. – Тебе?..- Двадцать семь, - удивляется он её реакции. – А что не так?- Получается, что ты 1971 года рождения?- Да, - Альфред не догадывается ни о чём, в отличие от Клэр. – А что тебя смущает?- Да так, ничего. Просто… - врёт, - мне казалось, что мы с тобой ровесники.- А тебе сколько?- Девятнадцать.- Ого! – удивляется. – Ну… ты неплохо выглядишь. Для своих лет ты хорошо управляешься с оружием…Его язык заплетается – очевидно, что он никогда не говорил комплименты противоположному полу, и это забавляет Редфилд. Она тихо смеётся в ладонь, но быстро успокаивается, возвращаясь к кольцу, которое затеряно в кабинете Александра Эшфорда песчинкой в море. Но то, что Альфред говорит ей, девушке не нравится: его год рождения совпадает с наименованием тех папок в компьютере Доусона, которые она успела обнаружить. Мысленно складывает воедино и предполагает, что, возможно, названный там Гилбертом Крюгером и есть Альфред Эшфорд, но он сам об этом не знает. Но зачем везде упоминать его другим именем, перечёркивать то, что привычно? Девушка не понимает, и мысли не формируют ей хотя бы какой-то ответ.Может быть, всё совершенно не так, как она хочет понимать полученную по крупицам информацию.- Спасибо, - коротко кивает Клэр, ускоряясь. – Ты тоже хорошо выглядишь, по тебе и не скажешь, что ты болеешь.- Хотелось бы и мне так думать.Она забывает, что за разговорами время тянется быстрее, бегает от одного угла длинного книжного шкафа к другому, просматривает всё внимательно, каждое произведение тянет на себя, прочитывает наименование, листает и убирает; каждый роман не перепроверить – приходится бросить это дело. Она вытягивается на носочках, прощупывает самую верхнюю полку, и случайно задевает что, что по ощущению пальцами похоже на гладкую тонкую проволоку. Редфилд тянет один конец на себя и тут же отпрыгивает; валуном летят связанные листы бумаги вместе с… Девушка даже не успевает понять, что это, когда у её ног разлетается стеклянными брызгами что-то блестящее, похожее на ёлочный шар. Альфред пугается не меньше неё.- Что это было?- Прости, - отвечает Клэр, хрустит сапогами по осколкам. Она садится на корточки, смотрит на случившееся, поднимает с пола фигурку – облезший краской юноша, который катает белый ком, будто собирается сделать основу снеговика. Девушка опускается взглядом ниже: а вот и часть девочки, похожей на него, которая держит кусочек руки до локтя кого-то другого – первоначальное произведение сломано. И вычерчивает линию, добираясь до главного: дом рассыпался, валяется в мелком покрошенном пластике, имитирующем снег, чуть дальше – статуя мужчины, разбитая на несколько частей, а потом и основание – подставка остаётся целой. Клэр встаёт, подходит ближе, берёт её в руки и ломает острые оставшиеся осколки – наверно, снежный шар прежде был очень красивым. Но её привлекает выбитая на золотой пластине надпись, гласящая:- ?Expergiscere, regina mea?, - читает она вслух. – Как думаешь, что это?- Не знаю, - пожимает плечами. – Но похоже на латинский. - Хм-м… - девушка вертит деревянное основание в руках, - интересно, что оно означает? – она ногтём стучит по пластине, ковыряет уголок и не ожидает, что та поддастся. Выбитое сообщение падает и хочется видеть на месте него пустоту, но там есть отверстие, в котором спрятан… набранный одноразовый шприц, по объёму похожий на туберкулиновый, с самой минимальной дозировкой. Но цвет жидкости вызывает подозрения – полупрозрачный лимонный, в котором плавает фиолетовый осадок. – Что это?- Не знаю, - Альфред подходит ближе. – Может, лекарство?- А может и что-то пострашнее, - девушка трясёт шприц. – Возьму это с собой.- Ты… ты уверена?- Нужно узнать до конца, что здесь происходит.Однако она не уходит из кабинета; остаются перевязанные проволокой папки, которые лежат рядом. Девушка разматывает каркас, перебирает листы и уже не удивляется обнаруженному: теперь стало понятно, какие ?дела? были у Стива – на папке напечатано ?Бернсайд?. Редфилд находит там лишь документы, досье на работника, а также фотографию – рыжеволосого парня в окружении, очевидно, его семьи; снимок с семейного архива с мужчиной в очках, который везде подписан как Ричард Бернсайд, а женщина рядом с ним – наверно, что супруга, но имени её не называется. Но страшнее всего, что практически все документы были напечатаны на фирменном бланке ?Umbrella Corporation?. Если отец Стива связан с фармакологическим гигантом рынка, то почему его сын оказался в тюрьме и за что? Теперь и эта проблема бьёт по голове раскалённой кочергой.- Заберу это с собой, - фотокарточку с некогда счастливой семьёй она несколько раз складывает напополам и прячет во внутреннем кармане жилета. - Это ведь был Стив, да?- Ага, - она понимает, что уже здесь ничего не найдёт. Наверно, слишком уж они задержались. – Мне нужно его найти.- Вы… вы разминулись?- Пришлось, - выдыхает, - Ал, нам нужно идти.- А как же кольцо?- Придётся о нём забыть, - девушка идёт к выходу, - если хочешь, я потом куплю тебе такое же. Обещаю.Так странно давать обещание человеку, которого знаешь совсем немного, и который таит в себе загадок больше, чем явление Бермудского треугольника. Девушка хочет взять Альфреда за руку и вывести из кабинета его отца – рассадника прошлого, которое хочется навсегда забыть, - но Эшфорд снова не даётся. Он отходит в сторону и начинает искать необходимое сам, без посторонней помощи, и Редфилд это не нравится: это не похоже на вызов, но Альфреда трясёт как от лихорадки, будто наркоман, ищущий дозу.- Ал, нам нужно уходить! – повышает она голос.- Клэр, я хочу его найти, - спокойно отвечает Эшфорд, швыряя книги на пол.- Почему ты так уверен, что оно здесь? Его мог забрать дворецкий. Доусон, в конце концов!- Я в этом уверен, - на выдохе говорит он. – Я догоню тебя. Я обещаю.- Ал, я…- Не переживай, - просит он, даже не смотря в её сторону. – Я справлюсь.- Я вернусь за тобой, - она не верит ему, но знает, что заставлять его что-то сделать сейчас иное – бесполезно. Поэтому Клэр приходится только обещать и уходить с тяжёлым сердцем, сжимая в руках пистолет.Она всегда возвращается. Рано или поздно. Но держит своё слово.Ей хочется обернуться, но она усмиряет саму себя, пытается идти вперёд, но шаги даются тяжелее. Коридор будто сужается и удлиняется – стресс играет струнами сознания, рисуя пугающие иллюзии. Вздыхает, чувствует себя виноватой, будто оставляет лучшего друга навсегда, а угадать, где бы могли находиться в данный момент Харман и Доусон – не может. Девушка быстро спускается по ступенькам, входит в холл, бежит к главному входу и, хватаясь за кольцо-молоток, дёргает несколько раз на себя – не поддаётся. Редфилд скрипит зубами, опуская руки: она недооценила потенциальных врагов, которые обошли её в этой детективной игре на несколько шагов вперёд. Значит, нужно искать другие пути.Клэр уже хочет направиться к Стиву, рассказать о том, что она нашла, но неожиданно застывает, слыша тихое шорканье – некто пытается не выдать себя, но получается плохо. Так проходят минуты – в голове считает. И звуки не похожи на привычные шаги – Редфилд догадывается, кто пожаловал к ней на тет-а-тет. Девушка готовит пистолет, боится встретиться с ним один на один, но когда знакомый голос кричит:- Клэр, беги!Она срывается с места и кувыркается в сторону, прячется за одной из массивных колонн. Одновременно с этим звучит выстрел – на месте, где она стояла ранее, зияет в полу небольшая дыра, но с траекторной погрешностью. Редфилд дышит часто, прикрывает на секунду глаза, а затем открывает, выходя из укрытия с вытянутым пистолетом под фоновую немецкую ругань. Она не ожидает застать Эшфорда и Хармана на лестничной площадке, дерущихся друг с другом. - Ал! – девушка бежит к ним. – Оставь его!Для своих лет, даже несмотря на инвалидность, бывший нацист не желает отдавать победу воспитаннику. Альфред толкнул его, вот он и промазал, не справившись с равновесием, упал – уже второй раз спасает её жизнь. Редфилд не знает, куда ей смотреть: на дерущихся мужчин или же на ступеньки, пролетающие как кнопки рояля под пальцами у профессионального музыканта. Но, поднимая голову, видит, что Харман, лежащий на спине, целится из снайперской винтовки в Альфреда, готов уже выстрелить.У неё есть всего несколько секунд.- Наконец-то пятнадцать лет подойдут к концу, - шепчет сквозь зубы, словно пророчество, медленно, издеваясь, нажимая на спусковой крючок. Но звучит очередной залп, отбивающий из рук старика оружие – Клэр стреляет в винтовку несколько раз, и это срабатывает; Альфред в безопасности, пока что, и девушка поднимается, наконец, к ним, держа на прицеле сумасшедшего дворецкого. Тот хватается за руку, будто она его ранила, хотя Редфилд видит, что крови нет. Скотт Харман смеется, и девушка наблюдает на его мундире два страшных значка, соседствующих рядом: железный крест и раскрытый красно-белый зонт. Клэр засматривается под чужой тихий смех, но быстро приходит в себя, вскидывая пистолет. Эшфорд попеременно смотрит то на неё, то на Скотта Хармана.- Что смешного? – не понимает девушка.- Потому что уже всё кончено, - успокаивается, шипит как змей. Здоровая рука тянется в карман пиджака. - Руки! – просит Клэр, но он вытаскивает кулак за секунду. В ладони что-то есть, и она надеется, что это какая-то мелочь, а не нечто опасное. - Успокойся, девчонка, - улыбается он, и это жутко: человек не боится смерти – он сам несёт её идею сквозь время, - ты всё равно его не спасёшь.- Болтай больше.- Он уже давно всё предусмотрел, даже это, - смеётся, смотрит сквозь Клэр на Альфреда, - ты просто не представляешь, какое ты чудовище на самом деле. И я пытался довести тебя до идеального состояния, но не смог. Тебе не стать übermensch…- ?Сверхчеловек?? - девушка на секунду оборачивается на Альфреда, но из-за стороннего скрипа всё равно привлекается вниманием старого фашиста. – Ты что несёшь вообще?!- А ведь он хотел видеть тебя именно таким, - улыбается, скаля жёлтые, как кукурузные зёрна, зубы. – Мой мальчик, ты просто не знаешь, какие в тебе заложены идеи.- Кто это ?он?? – пытается переключить внимание дворецкого на себя. – Что с Альфредом? Что с ним?..- Больной ублюдок, - сплёвывает Харман. – Вы ничего не узнаете от меня!- Это мы ещё посмотрим!- Stirb in der H?lle! Она не успевает ничего предпринять, пугается, когда дворецкий закидывает себе что-то белое в рот, шумно проглатывает. Мужчина продолжает смеяться, но внезапно краснеет, по лицу выступает испарина, и он заходится таким сильным кашлем, что Клэр отскакивает от него, хватая Альфреда за руку; Скотта Хармана лихорадит, изо рта выпускает пузыри слюней, а затем и вовсе блюёт на пол; от резкого запаха слезятся глаза. Зрелище неприятное, но девушка не может заставить себя хоть что-то сделать, стоит и смотрит, вдыхая ароматы горького миндаля и желчи. Человек перед ней умирает, а она просто наблюдает за страшным и естественным. Может, не попади она в Раккун-Сити много месяцев назад, она бы и помогла ему, но некоторым людям просто не стоит жить. Скотт Харман – не исключение.Однако это удар для того, кто стоит рядом и сжимает её руку, молча сглатывая произошедшее.Дворецкий падает на бок, закрыв глаза, изо рта продолжает капать, и только тогда Клэр решается подойти к нему. Она присаживается туда, где не заляпано рвотой, сначала трогает его руку, прощупывая пульс, затем дотрагивается до шеи. И, выдыхая, констатирует:- Мёртв.Таблетка цианида всегда была любимым средством геноцида во времена нацистской Германии.Альфред сухо принимает правду.- Ясно.Девушка встаёт и подходит к нему ближе. Эшфорд не смотрит на неё – только в пол, губы кусает, готовый расплакаться за такую несправедливость: теперь он ничего не узнает, и Редфилд понятия не имеет, как утешить, чтобы он не опустил руки, чтобы послушался и пошёл с ней. Он – не ребёнок, как Шерри Биркин, но Клэр кажется совсем юным, несмотря на реальный возраст.Шёпотом обращается к нему:- Ал, я…- Найди Стива и уходите, - внезапно, как пощёчина, говорит он. – Я останусь.- Ты что такое говоришь? Нам нужно…- Я остаюсь, - спокоен, но любое слово, хуже ножа, будет резать его до кровавых слёз, - пожалуйста, оставь меня, Клэр.Девушка отступает; ей горько от того, что она проиграла.- Зачем ты тогда спас меня от него? – вопрос идёт в пустоту. И она уходит, бросая напоследок: - Два раза.Редфилд не обвиняет его, просто чувствует, что ему сейчас нужно побыть одному, перебрать свои мысли, разложить в своей душе все факты, свалившиеся на него за сутки лавиной, поэтому просто спускается вниз, чувствуя собственное опустошение. Нужно найти Стива и убираться отсюда. Проблему в лице Доусона она не видит.Девушка мысленно просит у Альфреда прощение за случившееся и бегом направляется в комнату Скотта Хармана, надеясь застать Бернсайда в живых.И обязательно вернётся к Эшфорду. Она ведь обещала.Клэр Редфилд по-другому просто не может.