Глава 4 (1/1)

?Кто говорит, что он во свете, а ненавидит брата своего, тот еще во тьме?.Первое послание Иоанна 2:9Запах сводил Алекс с ума. Она проваливалась в эту смесь старых ран, белых цветов и крика снова и снова, будто окуналась в ледяную воду. Нависший над ней потолок хранил следы влаги и плесени, и она смотрела на него, пытаясь взглядом пересчитать узоры. Бэйкер помнила их наизусть: три цветка там, затем лоза, листочки, нераскрывшиеся бутоны. По щекам текут горячие слезы, но это не её слезы. Гораздо проще абстрагироваться, выйти из своего тела и не знать, что происходит. Сосредоточиться на узорах.Пришедшего выдает скрип половиц, Алекс вздрагивает, но она всё ещё не здесь. Снова лоза, листочки…—?Ты очень красивая,?— одновременно выдергивает оттуда и оставляет там, девушка уже слышала это много раз, но иным голосом. Слова одеваются в женский голос как очки в пластиковую оправу. Нераскрывшиеся бутоны, три цветка и снова лоза.Фэйт перебирает пряди её волос, что-то мурлыкает под нос, и Алекс тянется навстречу каждому невесомому прикосновению. У девушки очень нежные руки: она проводит пальчиками по щеке, вытирает холодную и почти высохшую слезу, ведет аккуратно по шее, линии ключиц и не останавливается, потому что у Алекс нет сил сказать ?нет?.В зеркале она видит только её руки: Фэйт заплетает волосы, задерживает ладони на висках и направляет голову Алекс прямо. У неё нет сил даже держаться. Вместо ответа она пытается приподняться, и её тело куда-то уходит, плывет тоже, словно камень тянет обратно. Давление на плечи?— совсем невесомое, будто не стоившее сил?— возвращает обратно.—?Теперь я вижу, почему ты понравилась Отцу,?— слова снова обволакиваются в голос Фэйт, и Алекс закрывает глаза прямо как там, в воспоминаниях, когда пыталась притвориться, что это не она. —?В тебе столько всего нераскрытого.Всё вокруг было белым: не столько белым, скорее, прозрачным, будто Бэйкер смотрела сквозь пелену дымки со сладко-душным запахом. От него слезились глаза, а в горле застревал тугой узел, мешающий сглотнуть.—?Только посмотри… твои глаза,?— Фэйт пальчиком ведет по горлу и поднимает безвольную голову на уровень зеркала. —?В них столько печали и нераскрытой веры… ты прекрасна.Когда-то у Алекс были зелёные глаза?— теперь на неё из отражения глядела чернота зрачков, полностью заполонивших радужку, и этот незамутнённый пронзительный взгляд пускал каждого внутрь. Девушка пыталась поднять холодную руку к глазам, чтобы успокоить зуд, но едва ли смогла пошевелить ею.—?Любовь покрывает множество грехов,?— Алекс не слышит голоса Отца, но незримо чувствует его присутствие, как кролик в силках неотвратимо знает, что идет его погибель. Но всё равно тянется навстречу этим словам, так как понимает, что это и её спасение.—?Тебе нечем делиться, Алекс,?— слова просачиваются сквозь зарубцевавшиеся шрамы и старые воспоминания. —?Позволь нам полюбить тебя, чтобы из нового урожая ты смогла дарить эту любовь нам.Фэйт опускается совсем низко?— залитая солнцем и дымкой?— чтобы оказаться с Алекс на одном уровне. Она смотрит не на неё, а сквозь зеркало, проводит руками от ключиц до самой груди, чтобы поправить сползающее платье, и останавливает пальцы на предплечьях. Бэйкер готова отдать что угодно, чтобы она не отпускала её.—?Тебя нужно наставлять: с кротостью, чтобы освободить от сети дьявола и огня, который уловил в свою волю,?— горячие ладони Отца ложатся на обнажённые плечи, она не видит лица, но точно знает, что это его руки и его голос, утягивающий обратно в толщу темных вод и узоров. —?Ты так одинока была, предаваясь своему греху и живя без веры.—?Позволишь ли ты себе стать нашей любимой дочерью и сестрой? Нести нашу любовь, делиться ею с тем, кто внемлет, кто любит и кто желает быть единым целым с нами?Иного ответа и быть не может: руки Джозефа сползают на предплечья, а Фэйт улыбается ей через зеркало. Они оба обнимают Алекс, они любят её, доверяют ей и никогда не оставят в этом мире лжи и обмана.—?Да…Если Алекс придется умолять, то она будет, не испытывая ни стыда, ни горечи. Она была одна, была потеряна и была нелюбима, но теперь прозрела и видела свет.Каждый раз приходится насильно выдергивать себя из этого воспоминания: на берегу, протянув руки, стоит Дрю, и Алекс послушно входит в эти объятия, кто-то одобрительно хлопает её по плечу. Красный рассвет обжигает лица, превращая их в месиво крови и мяса, виднелось что-то ещё темное и неприятное, застывшее во времени. Алекс пытается держаться за эту мысль, но она ускользает, потому что Фэйт вплетает в волосы цветы, и одинокий обрывок исчезает из головы.В воду входит кто-то еще: платье тонет в черном мазуте реки, на которую не ложится даже солнце, и силуэт исчезает под толщей воды. Алекс смотрит, ведь проходит минута, затем другая: что-то вспыхивает на краешке воспалённого сознания, но так же быстро и тонет, убаюканное отеческой улыбкой и цветами в волосах.Бэйкер проснулась с криком и ещё какое-то время пыталась выровнять дыхание. Вязкий мазут ощущался повсюду: он пробирался за шиворот, был на языке, заползал в глаза, но сон остался там, а она уже была здесь. Алекс сжалась в комок, пытаясь убедить себя в этом?— никаких цветов, никакого скрипа половиц, а уж тем более лживых обещаний.За окном стояла непроглядная ночь?— яркая луна пробиралась в комнату, заливая её холодным свечением. В темноте Алекс разглядела пустую кровать Сары и села, пытаясь собрать мысли воедино. Удалось не сразу: казалось, что всё тело налилось свинцом, так сложно давалось каждое движение и мысль.Горячие руки всё ещё ощущались на коже, и от этого по всему телу проходили волны мурашек. Обняв себя за плечи, девушка попыталась стереть этот отпечаток и вернуться к реальности, но гадкое ощущение никуда не делось. Она вспомнила, как стояла в душе, пытаясь смыть с себя стыд и боль, но они не исчезали, прямо как теперь. Это было везде, в ней и вокруг.Лицо Джозефа вырисовывалось в памяти, даже когда она жмурилась и терла слезящиеся глаза: рука, легшая на грудь, мягко опрокидывает в воду, и Алекс не успевает задержать дыхание. Вода скользкими комьями захлестывает рот, и от этого в легких нестерпимо жжет. Сквозь толщу воды она видит лицо?— спокойное и смиренное?— её жизнь была в руках Отца, и она отдала ему себя полностью.Что, если он был прав?Импульсивная мысль захлестнула голову и пробралась внутрь с ещё одним глотком воды?— мир снова перевернулся, и всё вокруг стало одним целым. Она, Джон, Отец, Сара и Фэйт. Отец обещал ей ответы, и вот они, прямо на ладони, иди и смотри: в голове было ясно как никогда, и Алекс почувствовала, что улыбается, когда руки, обнявшие лицо, убрали мокрые пряди волос.Теперь же, очнувшись одинокой в этой темной ночи, Алекс не чувствовала ничего, кроме смятения и страха. Больших усилий стоило подняться с кровати?— девушка шла вдоль стены, медленно переставляя ноги, и всё боялась, что усилия окажутся напрасными, и она снова будет в постели, пытаясь одолеть вес своего тела.Прошло несколько минут, пока она смогла ухватиться рукой за тумбу с зеркалом. Алекс проваливалась в черную воду и задыхалась, пытаясь выбраться. Отец будет недоволен, шептало что-то внутри неё, но девушка опять выдергивала себя обратно из этого кошмара. Кошмара ли?Лунный полумрак мешал разглядеть себя, но привыкшие к темноте глаза различили бледные очертания. Волосы были аккуратно заплетены в косы, и Алекс поднесла руки к голове, чтобы избавиться от них. Пальцы нашли цветочные лепестки, пробудившие что-то на краю памяти. Уцепиться за мысль было так же сложно, как вспомнить ускользающий сон.Бэйкер думала, что с ней, человеком, который мыслил исключительно холодной головой, такого не произойдет. Сейчас внутри неё были сотни чужих мыслей, мешающих думать, и это сбивало с толку. В университете она как-то напилась, почти до потери памяти: восстанавливать воспоминания приходилось по редким фотографиям и чужим рассказам. Это было смешно, ведь ничего страшного не произошло. Сейчас что-то случилось и происходило прямо сейчас, но никто не мог объяснить и успокоить.Алекс ещё раз оглянулась в сторону кровати, надеясь увидеть Сару, но комната была пустой, а аккуратно заправленное одеяло сообщало о том, что на постели никто не спал.Сара не могла её бросить или умереть?— Отец бы не позволил.Выстрел на реке опалил память резкой вспышкой и застыл в голове. Тогда ей хотелось кричать и плакать, рваться вперед и угрожать полицией, но теперь внутри была одна звенящая пустота и смирение. Алекс вспомнила слова Джона, но вопросов уже не осталось.Это ускользающее ощущение правильности грызло изнутри, словно совсем недавно Бэйкер поняла что-то, к чему стремилась так долго, и это делало её счастливой. Теперь от понимания того, что знание ушло, становилось гадко, и Алекс чувствовала себя обманутой и одинокой. У Отца были ответы, и он обязательно поделится ими.Вдоль стенки Алекс добралась до двери, подергала заклинившую ручку и поняла, что у неё нет сил довернуть до щелчка. Она повернулась к кровати, прикидывая, сколько времени понадобится, чтобы сесть обратно, и поняла, что из угла, покрытого тенью, на неё смотрит чернота.—?Я клянусь Богом, что никогда не оставлю тебя,?— ведомая голосом, Бэйкер отпускает стену, чтобы приблизиться к нему. У Джозефа есть ответы, и он никогда не даст миру причинить Алекс зла. Невысказанная благодарность застывает сладким комком на языке, потому что черная тень вновь окутывает с головой.Там внизу был приятный туман, будто подернутый зеленцой и тиной, белая трава, ласкающая босые ноги, и рука Фэйт, ведущая сквозь мрак и боль. Алекс хотела остаться, но когда пелена исчезла, почувствовала только одиночество. Теперь оно напополам со страхом поселилось внутри, готовое вырваться наружу.Пение проникало в голову, и Бэйкер чувствовала вибрацию, исходящую от неё. Глаза пока были закрыты, но сохранять тайну происходящего и оставаться в неведении всё тяжелее. Она окружена роем чужих голосов, спектром эмоций и желаний, и причастность к чему-то общему заставляла быть частью целого, отдаваться этому чувству и улыбаться.Свет заливал всё вокруг и тонул в запахе цветов, свежести и травы: Алекс прищурилась на мгновение и поняла, что до этого пела, склонившись над раскрытой книгой. Страницы хрустели под пальцами и наливались белизной под косым почерком?— её почерком. Бэйкер не помнила, чтобы писала подобное или думала о чём-то таком.Голоса вокруг не смолкали, и девушка обвела глазами заполненный зал?— это была та самая церковь, которую она видела ещё вчера в лучах умирающего заката, и прихожане теснились на лавках, стояли в проходах, бились в поклонах у самого алтаря и тянули руки к фигуре, объятой солнцем.Что-то внутри дрогнуло, когда она различила лицо Джозефа?— он не был тенью в углу или горячими руками на её плечах, но это отпечаталось внутри, и чтобы избавиться от странного чувства, пришлось бы вскрыть грудь и вытащить бьющееся нечто, уцепившееся за ребра.Отец пел наравне с остальными?— нестройный гомон голосов, который Алекс слышала снаружи, теперь казался одним целым. Воспоминания возвращались обрывками?— клетка, кровавый песок и осколки черепа, мутная вода на реке и вырезанные надписи смешались в один тугой моток, и Алекс пыталась изо всех сих сохранить его в своей памяти. Что-то произошло в той воде, но спросить было не у кого.По правую руку от Джозефа стояла Фэйт, и блаженная улыбка на лице снова возвращала Алекс в пелену зеленого тумана. Ей показалось, что Фэйт поймала её взгляд?— изучала всего мгновение, будто саму себя спрашивала о чём-то, и Бэйкер боялась отвернуться, чтобы не выдать свой здравый рассудок, бессильную ярость и ненависть, проступающую отовсюду, куда не дотянулись ласковые руки и где не было белых цветов.Пастор Джером говорил, что заметил бы увлечённость Мишель наркотиками, но что, если это были и не наркотики вовсе? Голова упрямо не пускала эту мысль дальше, словно ласковой рукой вела назад, где ответы были у Отца и всё было как на ладони, иди и смотри.Девушка не знала, нужно ли ей петь вместе с остальными, поэтому зацепилась взглядом за книгу?— кто-то перевернул страницу, и она послушно дублировала движение, приникая глазами к строкам.Она ждала, когда появится страх, помогавший трезво мыслить, и безуспешно пыталась вызвать его. Внутри было какое-то размеренное спокойствие, блаженство и… что-то новое.Пытаясь избавиться от этого, девушка обвела глазами людей, выискивая знакомые лица. Копна темных волос напомнила ей о Мишель, но это была не она. Где-то должен быть Дрю или тот парень из грузовика… девушка со злыми глазами из стали, но Алекс натыкалась на чужие лица, улыбчивые и спокойные. Что-то было не так.Задержав дыхание, Бэйкер попыталась привести в порядок хаотично разбросанные мысли: пальцы путались в волосах и вытаскивали цветок за цветком, белые лепестки сыпались ей под ноги и дурманили своим запахом. Это должен был быть сон, но отпечатки рук всё ещё чувствовались на коже.Последнее воспоминание было на рассвете, когда солнечные лучи лизали лицо, а Отец убирал мокрые волосы с глаз. Джон смотрел одобрительно, и тогда ради одной такой улыбки Алекс была готова захлебываться водой снова и снова. Сейчас это чувство пропало, будто его выжгли на коже и срезали, оставив болезненно-стыдливое послевкусие. Бэйкер не могла описать свои чувства, поэтому сидела, сжимая в руках раскрытую книгу. Жара, накапливаемая в церкви, давила на неё, и эти несколько часов, потерянные в опьянении, казались чем-то несущественным. Перебивать Отца Алекс побоялась: только бы дождаться конца проповеди и спросить совета. Хоть у кого-нибудь.Когда проповедь закончилась и нужно было встать вместе с остальными, девушка едва удержалась на ногах. Это чувство крайнего недосыпа или опьянения мешало не только вести себя естественно, но и трезво мыслить. Как бы Алекс ни силилась прийти в себя, в голову то и дело прокрадывалась мысль об утраченном знании.Пол был забросан сухими цветами: они призывно захрустели под ногами, когда толпа прихожан двинулась к выходу. Этот тяжелый сладкий запах и лепестки, вплетённые в волосы, удерживали какую-то тревожную мысль на краю памяти, но не пускали её дальше. В речной воде было что-то, заставляющее всё в голове путаться: она теперь вспоминала покрасневшие от слез глаза и понимала, что никакая это не аллергия или повальная болезнь. Вырисовывающиеся логические цепочки тонули в зеленом тумане, стоило поднять их со дна и очистить от сладкого запаха.У Фэйт были ответы?— платье, вышитое осточертевшими цветами, рука, ведущая Алекс сквозь темноту мира, и пальцы, поднявшие подбородок к зеркалу, точно не были сном, они были чем-то другим, и утраченный контроль над собственным телом пугал.Кто-то незнакомый не дал Алекс упасть, когда ноги подкосились?— она отпрянула от этой руки, напомнившей ей о чужих прикосновениях.Нужно было ещё вчера понять, что своего рюкзака она больше не увидит?— это лежало на поверхности, и Бэйкер считала, что легко отвоюет право на независимость. Никто не даст ей обратиться в полицию, никто не встанет на защиту или подаст руку кроме Отца. Мысль, прежде отталкиваемая, теперь встала поперек головы, и каждое решение должно было идти от неё?— Алекс была обязана помочь себе сама.Отец клялся Богом, что никогда не оставит ее. Не оставит, не даст причинить зла, не отпустит, не даст увести или уйти самой. Горький привкус, тот самый, сдерживаемый строгой рукой и прикосновением к коже, теперь был на языке и заползал внутрь.Среди незнакомых лиц Алекс увидела Дрю: веснушчатое лицо, едва тронутое щетиной, она узнала сразу же. Почему-то все воспоминания, связанные с позавчерашним днем, были четкими и ясными, несмотря на изнуряющую насыщенность.Она смогла догнать парня уже у выхода из церкви: он с кем-то прощался, но затем Алекс схватилась за его рубашку, удивляясь собственной слабости.—?Ты… ты меня помнишь? —?спросила она, вглядываясь в беспечное лицо.Дрю понадобилось несколько секунд для этого?— он окинул взглядом футболку с принтом и только тогда улыбнулся. В парне не было страха или смятения: они были оба на том берегу реки и видели то же самое. Но разными глазами.—?Да, ты девушка из бара,?— ответил он. —?Разговаривала с моей сестрой.—?Такое чувство, что это было так давно.Дрю что-то прикинул в уме:—?Ну, неделя уже точно прошла. Как-то много работы навалилось, не успеваю следить за временем.Алекс показалось, что она куда-то проваливается: попытки убедить себя в том, что с посвящения прошло несколько часов, умирали на глазах. Где она была всё это время и что делала?..—?Работы? А чем ты здесь занимаешься? —?девушка пыталась придать своему голосу твердости, но получалось из рук вон плохо. Колотящееся сердце и дрожь выдавали её с потрохами, поэтому Алекс попыталась спрятать руки за спину. Поддерживать беседу, делая вид, что всё в порядке, было всё сложнее.—?Пока что ничем важным,?— девушка тщетно убеждала себя в том, что подобная уклончивость не была враждебной. —?Вчера ездили в долину на охоту, даже удалось подстрелить оленя.Дрю был ещё совсем мальчишкой в душе: на две головы выше Алекс, плечистый и с виду суровый, но сейчас, рассказывая о своих достижениях, выглядел таким счастливым, что девушка ему неосознанно позавидовала. У него, наверное, было то самое знание, делающее его таким, и никто его не отбирал.—?Нашел свое предназначение? —?спросила Бэйкер, почему-то вспомнив слова Фэйт. Она была где-то в церкви, среди остальных прихожан, и Отец тоже там был. Алекс боялась, что они застанут их в разгар беседы, и снова произойдет что-то, заставляющее мысли путаться.—?Мне не очень нравится убивать животных,?— признался Дрю, будто не заметив иронии в голосе Бэйкер. —?Но все говорят, что я скоро найду что-то, что будет не только приносить пользу церкви, но и станет отдушиной.Например, похищать людей, несогласных с верой. Или убивать их, подумала Алекс, наспех отмахнувшись от этого. Она уже высказала свою скептичность Фэйт, и вот, чем это для неё обернулось. Повторения она не хотела.Мысль о том, что неделя жизни была безвозвратно потеряна и её предназначение нашел кто-то другой, ворошила клубок злости, покоящийся глубоко внутри.—?Я тебя не слишком отвлекаю? —?от поиска своего предназначения, хотела добавить Алекс, но снова сумела вовремя прикусить язык.—?Мне нужно забрать со склада припасы, но… —?было видно, что Дрю нравится их беседа, и он не хотел уходить. —?Если хочешь ещё поговорить…—?Составить тебе компанию?Алекс была готова делать что угодно, только бы не оставаться одной и не заниматься самокопанием. Да и Дрю показался ей славным парнем. Как только Мэри Мэй отпустила его сюда? Вдруг и она тоже поддерживает взгляды Отца? А Ник?Веселый завсегдатай бара советовал ей не ехать в центр, и вот, что произошло теперь. Она здесь и даже не знает, что делать дальше. Наверное, нужно было начинать слушать кого-то кроме себя.Вместе с Дрю они спустились вниз с холма?— Алекс постоянно оглядывалась, боясь увидеть Фэйт, но прихожан было так много, что лица мешались в одно сплошное пятно. Время катилось к вечеру?— девушка отчаянно пыталась вспомнить хоть что-нибудь, кроме утра посвящения, но в памяти были только туман и угольная тень в углу пустой комнаты. Теперь она не была уверена, что увиденное было сном.Парень выбрал дорогу, ведущую мимо озера, и теперь у Бэйкер была возможность увидеть иную сторону этого места?— туман на другом берегу наконец-то рассеялся, и оттуда проглядывала вершина хвойного леса. Этот запах доставал до церкви и мешался с сотней других, напоминавших о родном доме. Девушка пока не решила, плохо это или хорошо.—?А как твоя сестра? —?спросила Алекс, когда они пересекли небольшой мостик и оказались на складской территории. Место было обнесено высоким забором, но ворота оказались открытыми. Когда Дрю с Алекс шли мимо, бородатый мужчина с ружьем наперевес, охранявший их, приветственно кивнул.Дрю непонимающе взглянул на девушку, будто не понял сути вопроса.—?Ну, наверное, до сих пор работает в баре,?— неопределённо сказал он. —?Мы вообще мало общаемся.—?А почему она не с тобой? —?Алекс вдруг вспомнила, что уже спрашивала нечто подобное у Ленни. Ответ Дрю был ей очевиден, но она всё равно должна была убедиться.— У нас всегда был разный взгляд на происходящее,?— за разговорами они зашли в одно из обшитых металлом зданий, которые община, по всей видимости, использовала как склады. —?Она бы с большей радостью осталась в Фоллс Энде, ведя дела бара, чем разделила мои интересы.Дрю был молод, но отнюдь не глуп. Он осторожно выбирал слова, ровно как и Алекс, поэтому этот разговор никак нельзя было назвать дружеским.Кроме них на складе, который больше напоминал какой-то ангар или просто жестяную коробку, никого не было, поэтому разговаривать можно было без опасения, что за спиной окажется кто-то из Сидов.—?Твои интересы?— это жизнь в общине? —?спросила Алекс, наблюдая за тем, как парень ножом освобождал от изоленты какие-то картонные ящики. Надпись ?припасы? красноречиво сообщала о содержимом, но девушка не стала спрашивать об этом, чтобы не показаться слишком любопытной или назойливой.—?Я бы не стал называть это общиной,?— ответил Дрю. —?Для меня это, скорее, семья.Такой взгляд на происходящее был чем-то новеньким: от парня не укрылось то, как Алекс удивлённо вскинула брови, поэтому он поспешно добавил:—?У каждого, кто приходит ко вратам Отца, собственные причины. Кто-то видит в этом веру, кто-то хочет, чтобы церковь взяла на себя ответственность за его жизнь, кому-то просто некуда пойти.Алекс тоже в каком-то смысле некуда было пойти, и Сиды об этом позаботились, лишив всего, что казалось важным. Теперь девушка чувствовала смятение и понимала, как легко попалась на крючок, жалкая и одинокая.—?И Сиды принимают каждого? —?эта схема устройства казалась уж слишком утопической. Вспоминая хладнокровно убитого мужчину, Алекс догадывалась, что и у Отца не безграничное терпение. Высказывать это Дрю девушка побоялась.—?Я здесь всего неделю и знаю не больше твоего,?— примирительно улыбнулся Дрю. —?Знаю только, что церковь дает шанс каждому, и надеюсь, что моя сестра им воспользуется.Алекс уже открыла рот, чтобы спросить об этом, но гулкий голос, отскочивший от железных стен, сбил её с мысли.—?Эти ящики нужно сгрузить наружу, сейчас подъедут грузовики в Уайттейл,?— бородатого и плечистого мужчину Бэйкер узнала не сразу, но затем вспомнила ночь погони и ладно сбитую историю Джона про людей, патрулирующих регион.—?Отец попросил оставить одну партию припасов для церкви,?— ответил Дрю, взглядом прикидывая объем работы.Подошедший эдемщик заинтересованным взглядом окинул Алекс?— было бы глупо надеяться, что он её не узнает в этой майке и рваных джинсах.—?Я рад, что ты выбрала правильную сторону,?— он протянул девушке руку для приветствия. —?Уильямс. Вообще Мэттью, но лучше Уильямс.Алекс молча ответила на рукопожатие, потому что не знала, как реагировать на такой пассаж. Положение спас Дрю, который уже успел распаковать одну из больших коробок.—?Это из магазина Гаррисонов? Не знал, что они помогают церкви.У парня в руке была консерва с каким-то импортным супом или тушенкой?— Алекс такие видела только в маркетах Остина. Странно, что подобные продукты завозили в глубинку вроде Монтаны.—?К счастью, Джон умеет убеждать,?— как-то криво усмехнулся Уильямс. —?Да и никто не захочет оставаться в стороне, когда в мире творится такое.Бэйкер слышала такие слова всё чаще, особенно после отгремевших выборов и войны где-то за океаном на востоке. Люди не чувствовали себя в безопасности, поэтому и примыкали к кому ни попадя, чтобы кто-то другой распоряжался их жизнями. Этот вывод был таким же безрадостным, как сотня предыдущих, потому что Алекс и сама об этом задумывалась. Что ни говори, ?Врата Эдема? существенно упрощали людям жизнь.—?Желающих остаться в стороне что-то многовато,?— иронично заметил Дрю, не сумев спрятать за этим горький оттенок. И Алекс, и Мэтт поняли, что он имеет в виду свою семью.—?Когда Джон вернется, мы вместе что-нибудь придумаем,?— пообещал Уильямс, поднимая одну из коробок. Он взглянул на Алекс. —?Не поможешь? Они не очень тяжелые.Девушка, даже не задумываясь над просьбой, послушно подняла один из ящиков и последовала за мужчинами. Ноша в руках так же гремела консервами. Интересно, куда отправляли эти продукты?—?Па уже несколько лет превращает в лепешки всех, кто пытается с ним поговорить о церкви,?— покачал головой Дрю, когда они втроем вышли на улицу, где их уже поджидала машина. —?Он скорее в могилу сойдет, чем позволит своей семье присоединиться к ?Вратам?.Уильямс поставил коробку на землю, чтобы откинуть крышку пикапа и забрать ношу у Алекс.—?Не забывай, что Фоллс Энд находится под охраной вестника, и всё-таки его слово, подкреплённое волей Отца, имеет определённый вес.—?Боюсь, со словом Отца он тоже не согласится. Если бы мне дали с ним поговорить…Уильямс задумчиво почесал бороду, наблюдая за тем, как Дрю загружает ящики в кузов.—?Тут я тебе уже никак не помогу. Если бы я решал, то отправился бы сегодня вместе с остальными в Фоллс Энд.—?Что мешает?—?Отец решил, что меня слишком многое связывает с Джеффрисом,?— пожал плечами Мэтт. —?Старая дружба может творить страшные дела с людьми, даже с теми, кто давно отрекся от своего прошлого.Чтобы перенести остальные ящики, понадобилось сделать ещё несколько ходок. Алекс теперь точно знала, что пастор Джером был жив, и эта новость сняла камень с души. У неё ещё было много забот, но теперь она хотя бы была уверена в том, что не стала причиной смерти хорошего человека. От ломоты во всём теле и странной слабости не осталось ни следа?— эта работа немного отвлекла девушку от невеселых мыслей, но затем Мэтт захлопнул крышку пикапа, и груз снова навис над ней.—?А куда везут эти припасы? —?поинтересовалась Алекс, когда они с Уильямсом остались наедине. Дрю извинился и поспешно ушел, вспомнив о своём поручении. Бэйкер просто не знала, что ей делать дальше и нужно ли что-то делать вообще, поэтому осталась на улице, даже забыв предложить парню свою помощь.—?Эти — к Джейкобу в Уайттейл, следующие партии тоже туда,?— объяснил Мэтт, когда отпустил водителя пикапа. —?В горах сейчас плохая погода, и условия для работы ужасные, поэтому большую часть провизии отправляем вестнику.—?Я думала, вестников двое,?— Алекс мысленно обругала себя за любопытство, но Уильямсу будто было не в тягость отвечать на бесконечные вопросы. Честно сказать, разговаривать с ним девушке понравилось куда больше, чем с остальными?— он не сыпал загадками и размытыми фразами, а отвечал просто и по факту. Она была почти готова закрыть глаза на тот факт, что совсем недавно Уильямс возглавлял её так называемое ?спасение?.—?С Джейкобом вообще мало кто знаком,?— усмехнулся мужчина, вытирая грязные руки о потертую джинсовку. —?С тех пор, как вывез половину людей отсюда, вообще перестал вылезать из гор.—?А зачем вывез?—?Дисциплина, тренировки… не знаю, может быть, по просьбе Отца,?— Уильямс неопределённо пожал плечами. —?В самой церкви мало кто остается, так как работы почти нет.Честно признаться, у Алекс не было особого желания оставаться здесь, рядом с Отцом: пронзительный взгляд и его к ней отношение, будто он знал каждую мысль и считал ребенком, который пока мало что понимает, смущал и пугал одновременно.—?У тебя тоже есть какое-то ?предназначение???— Алекс не нарочно выделила это слово, но Уильямс всё равно хмыкнул.—?Я бы это так не назвал: да, может, некоторые до сих пор верят, что у них есть какая-то цель, но мы все просто делаем свою работу.Ещё в лесу Бэйкер поняла, что мужчина верит в правоту слов Отца. Она ненавидела эту тягу, но почему-то пыталась поставить себя на место рядового эдемщика, чтобы понять истоки веры. В Уильямсе же порой говорила будто не вера, а холодный расчет, прямо как у неё. Мысль о том, что мужчине можно довериться, была отброшена почти сразу же.—?Если хочешь, называй это выгодной сделкой,?— спустя мгновение добавил Мэтт. —?Но постарайся держать эти мысли при себе. Если Джон и Джейкоб относятся к такому спустя рукава и иногда позволяют своим людям лишнего, то это не значит, что Отец и Фэйт того же мнения.Выгодной сделкой это было назвать сложно, но и Алекс не была в равных условиях с остальными. Она находилась здесь не по своей воле и боялась рассказать об этом хоть кому-то. Эта детская обида и бессилие душили изнутри, поэтому девушка поджала губы, пытаясь скрыть чувства.Уильямс рассказал ей о том, чем обычно занимаются женщины в общине, и, судя по его словам, рано или поздно Алекс придется выбрать между тремя вестниками, потому что оставаться в церкви на постоянной основе было бессмысленно. Из долины сбежать легче всего, но было сложно забыть неприятную стычку с Джоном. Фэйт представляла не меньшую опасность?— в первую очередь для рассудка?— но младший Сид был чем-то другим. Своим обаянием он очень легко мог вывести Алекс на очередной разговор, а Фэйт была готова раскопать её прошлое, чтобы начать бередить старые раны. Бэйкер уже почувствовала это неприятное вторжение, когда разговоры об одиночестве и любви поселили зернышко сомнения внутри мечущейся души, а сны, полные болезненных воспоминаний, вырвались наружу.Мэттью оставил её, когда вопросы закончились,?— он напоследок сказал, что жалеет о том, что не смог побывать на посвящении Алекс, будто чувствовал какую-то ответственность за неё, и затем ушел, пообещав составить компанию в другой раз. Эта забота была какой-то новой и неприятной, словно кто-то потрепал отвыкшую от ласк дворнягу по загривку. Фэйт воспользовалась этим, вплетая в волосы цветы, иного объяснения своей покорности девушка не находила. Одновременно хотелось и лаять, и скулить: Алекс не понимала, что конкретно чувствует.Сама не зная, что делает, девушка свернула на холм к церкви: внутри уже никого не было, только покрывало из свежих цветов и чужая книга на алтаре. Алекс, уходя с проповеди, оставила свою на одной из лавок, и теперь та смиренно дожидалась её, будто знала, что рано или поздно о ней вспомнят.Пустота в церкви и солнце, заливающее божественным светом, напомнили о вечере, когда она была здесь наедине с Джозефом. Тогда она чувствовала какую-то правильность в своих действиях, будто он предложил ей помолиться вместе, а затем упрямо вел по этому пути, готовый поддержать под руку или обнять за плечи, если она вдруг оступится. С ним и молитва казалась какой-то особенной. Теперь у Алекс внутри был только комок грязи и дерьма, который она постоянно ковыряла, чтобы снова ощутить тяжелый запах.Подняв книгу в белой обложке?— новую, будто только отпечатанную, со свежими и хрустящими страницами?— девушка вплотную подошла к алтарю, становясь на место Отца. Алекс попыталась восстановить в памяти моменты, когда он мог бы стоять здесь, лживым и нежным словом направляющий паству по пути, неугодному Богу, но думала только о том, что он сказал ей тогда.Он никогда не помогает, только указывает путь. Алекс была потеряна ещё тогда, в лесу, но свет фонаря, ударивший в лицо, вернул её обратно. Путь мог быть окольным, но вести к одному и тому же исходу. Это были мысли, которые Бэйкер не желала допускать совсем недавно, но теперь у неё не было ничего, кроме самокопания.Алекс была одна, она блеяла в ночи, отставшая от стада, но Отец был готов защитить её от волков в мягких шкурах, от лжепасторов, прячущих свою неуверенность за широкими словами, от тех, кто противился и своими поступками утягивал её в пучину грехопадения и огня. Её нужно было наставлять?— с кротостью, потому как она жила без веры и любви. Тяжёлая работа Отца и Фэйт даст урожай, и… Алекс уже сомневалась в своем здравом рассудке, потому что выдернула себя из этих мыслей насильно, разочарованная этим. Так бывает, когда преодолеваешь себя, отказываясь от вредной привычки, или становишься на правильный, но такой скучный путь.Она должна была повиноваться, если не хотела снова доверять и почитать. Никто не вытащит её из своей скорлупы, если Алекс сама не захочет искупления, и она будет тянуть этот момент, пока не почувствует, что пора. Отец Дрю мог приехать за сыном, и если Алекс проявит немного терпения, то всё окупится.Да, терпение.Следующие несколько дней прошли без участия Фэйт?— она наблюдала только издалека, а когда думала, что всё под контролем, уже Алекс следила за ней. От побега пришлось отказаться. Бэйкер теперь понимала, насколько сумбурным и непродуманным был план. Пересечь бурную реку вплавь, серьёзно?Она не понимала, почему её до сих пор держали в церкви, но догадывалась, что дело было в Фэйт. На утренних проповедях она не сводила с неё глаз, а на вечерних эту работу на себя брал Отец. Они были по обе стороны от неё, как в том странном ночном сне. Руки Фэйт сползали ей на предплечья и сковывали движения, она улыбалась, но почему-то смотрела сквозь Алекс. Отцу даже не нужно было смотреть?— ему достаточно было положить свои руки поверх ладошек Фэйт, и тогда Бэйкер чувствовала себя защищённой и одновременно будто под прицелом.Было несложно понять, что дело в цветах: Алекс обходила свежие грядки за километр и скептично косилась на приносимую еду. Вся община ела одно и то же, девушка знала об этом, так как имела доступ ко внутренней кухне, но всё равно здраво опасалась. Немного логики, и всё становилось на свои места. Привести в порядок хаотично разбросанные мысли почти удалось, но сны она контролировать не могла.Днем приходилось бороться с собой и своим языком, укрощать гнев и гордыню,?— так сказал бы Отец?— а ночью вести бессмысленную войну в душном тумане с руками Фэйт на плечах. Алекс надеялась, что всё дело было в неосторожных словах о неверии, поэтому держалась, считая дни.Признаться, проповеди были самой трудной войной: девушка уже давно смирилась со странной доктриной, но всё равно не научилась пропускать мимо себя сказанное. Отец что-то говорил, и люди поддакивали, кивали и смотрели своему мессии в рот, соглашаясь с каждым словом. Джон вернулся спустя несколько дней и теперь всегда находился по левую руку от Джозефа. Фэйт сидела рядом, окружённая благоуханием белых лепестков, и вся эта идиллистическая картина заставляла задуматься о чужой точке зрения.Если не брать в расчет утреннюю и вечернюю экзекуции,?— Алекс просто не находила другого слова, хотя очень старалась?— в остальном она оказалась предоставлена самой себе. Девушка и подумать не могла о том, что в ней есть что-то особенное, о чём постоянно твердила Фэйт?— не наяву, а там?— поэтому успешно избегала внимания Сидов эти несколько дней.Постоянная текучка людей не позволяла расслабиться ни на секунду?— Алекс искала знакомые лица, намеренно ходила к подсобным помещениям мимо клеток, где не так давно сидела сама, изучала Откровение, которое всё-таки забрала из церкви. Соседка по комнате?— потому что у Алекс теперь язык не поворачивался называть Сару другом?— постоянно где-то пропадала. Они почти не разговаривали, потому что Бэйкер так уматывалась за день, что валилась спать, едва разувшись. А Сара приходила поздно, поэтому они только желали друг другу доброго утра и приятного аппетита, когда оказывались рядом на трапезе.Джон оставил Алекс в покое: девушка первое время взрывалась изнутри как пороховая бочка, когда младший Сид проходил рядом и мимолетом смотрел в её сторону, потому что обида за рюкзак и кассеты была слишком свежа. Наверняка он сжёг всё нарытое непосильным трудом и теперь думал, что Алекс в руках Отца, как и остальные. Они ни разу не переговорили с того утра перед посвящением, но девушка в этом и не нуждалась.Запираясь в своих мыслях по вечерам, когда была возможность уйти с головой в Откровение, Бэйкер карандашом делала на полях заметки. На одной странице, аккурат над словами про смирение и принятие, она косыми палочками отмечала дни, проведённые в общине. Отец пообещал, что не будет давить на неё с исповедью, и какое-то время Алекс чувствовала себя в относительной безопасности.Она ощутила это смирение, когда на одной из молитв перед едой ей пришлось взять за руку Джона. И она не почувствовала ничего.