Глава 5. Первый нокдаун (1/1)

Элла опять стояла перед этим жутким шкафом, бессильно гадая, когда она наконец превратится во что-то вроде живой криффовой куклы, наряжающейся для услады криффового взора криффового имперского гранд-адмирала. Ее губы надулись, глаза дерзко сверкали, проклиная ситуацию. Она контрабандистка, механик, бродяжка. Никто. Для таких, как гранд-адмирал Траун, она?— не более чем вспышка на его королевском радаре.Хотелось отдать всё, чтобы стать буквально никем, обменять неизвестность и безысходность на радостную и благословенную свободу.Она была свободна. Никаких ограничений по времени, никакого графика, который нужно было бы соблюдать, никто не командовал ею и не требовал, чтобы она слепо подчинялась приказам. Даже дядя смирился с ее привычкой схватить инструменты и убежать куда она захочет и когда захочет.И замки на дверях ее жилищ открывались изнутри, а не только снаружи.Элла перевела злобный взгляд на дверь из каюты, словно ее ярость могла испепелить электронный замок дотла. Ноги сами пришли в движение и прежде чем она поняла, что творит, ногти подцепили гладкую внешнюю панель механизма замка от двери, нащупав то, что нужно. И она замерла, пальцы готовы были вскрыть панель и извлечь ее внутренности, разум сфокусировался на проводах, которые можно было распутать, перерезать и снова подключить к разным разъемам. Взломать замок за доли секунды.И оповестить всех?— Тома, Дика и охрану всего отсека. Часть ее хотела сделать именно так, желая показать этим действовавшим на опережение имперцам, что она не даст им держать себя в клетке и может освободиться легким движением запястья. Когда они вошли бы в каюту, почти захлебнувшись в собственном же праведном гневе за попытку взломать одну из защитных систем, то обнаружили бы ее, прихорошившуюся к ужину и устроившуюся на одном из плюшевых диванов. С улыбкой сладкой невинности на лице лениво листавшую что-нибудь на датападе. Показавшую, что она может выходить и заходить сюда, когда пожелает, и что в данный момент она соизволила остаться, побаловать их славного командира и сыграть в его бешенную игру.О, как ей хотелось сделать это! Чтобы вернуть контроль над ситуацией, который быстро ускользал от нее.Тем не менее, пальцы оторвались от панели и сжались в кулаки. Она не могла так поступить, вовсе не из-за отсутствия соответствующих навыков или собственного желания. Но потому, что это не даст ей ничего, а он получит всё. Если она правильно поняла его намек, то охрану удвоят. Она лишится маленькой частички свободы, в виде одного единственного лейтенанта Страктона, сопровождавшего ее везде. И последнее, чего ей хотелось бы?— заменить этого человека с холодным взглядом на конвой штурмовиков. Нет, она не может швырнуть свои навыки прямо в лицо адмиралу, не может бросить ему вызов.За пару встреч она изучила его достаточно хорошо, чтобы удостовериться, что он может предоставить ей клетку любого размера. И если она откажется лезть туда добровольно, он насильно запихнет ее туда.Самообладание… высокомерие… мощь! О, звезды, он излучал чистую мощь! Как… почему… Зачем ее дядя вообще посмел пересечь дорогу этому чиссу? Как он мог так подставить Мару и ее? Что бы он ни получил взамен, Элла надеялась, что оно того стоило. Или Траун просто избавил себя от необходимости выслеживать Тэлона Каррде, потому что она сделает это за него!И ни одна из этих мыслей так и не дала ответ на вопрос: что надеть на ужин?Отвернувшись от двери, Элла снова подошла к криффовому шкафу. Она тяжело дышала, а на лбу выступили капельки пота. Каюта казалась душной, слишком тесной. Здравый смысл подсказывал, что с каютой все в полном порядке, она была намного больше, чем любое ее предыдущее жилище. На площади такой каюты на корабле, подобном ?Химере?, могло разместиться от шести до девяти человек в звании лейтенанта. Но для нее это была уже не просто каюта. Она символизировала ее тяжелое положение и стала ее нынешним мирком.По крайней мере, до тех пор, пока гранд-адмирал не соизволит дать чуть больше свободы. Совсем как с информацией, которую Элла так отчаянно желала получить.Скупой криффов ублюдок, подумала она. Не смея произнести это вслух, зная, что даже сейчас они наблюдали за каждым ее движением. По-видимому, только верные имперские офицеры и гражданские лица могли рассчитывать на конфиденциальность. Поскольку она?— безымянная странница, живущая за счет их командира, одевающаяся в его подарки и пляшущая под его криффову дудку, последнее, что ей было позволено,?— остаться наедине с собой. Посчитав себя гостьей, как он сказал, она обманулась бы.Нет, она?— пленница. И это ее пытка.Она вынуждена была ждать, пока он снизойдет до нее, ползать, подогнув колени и клянчить кусочки информации с его воображаемого стола. Его обещания действовали хуже любого наркотика, предназначенного для допроса, его знания о матери и отце медленно разрушали ее. И тот разговор на мостике?— на МОСТИКЕ! —?его флагмана, у всех на виду? Он словно раздевал ее, снимая одежду слой за слоем, снова и снова, пока она не сообразила, что полностью обнажена. Со скованным языком, ибо она не понимала, как следует вести диалог с капитаном?— в данном случае с адмиралом?— чтобы не высказать неуважение по отношению к нему при всем личном составе. Даже самый отъявленный пират не пошел бы на откровенный разговор в присутствии команды.По окончании разговора голова кружилась, а сердце разрывалось. Разрывалось между воспоминаниями о родителях. Отец никогда бы не позволил манипулировать собой, выбрал бы смерть, а не обещания получить ответы. Отец врезал бы адмиралу по его идеальному лицу и смеялся бы, пока штурмовики жгли его дотла за эту дерзость. Ни за что не пожертвовал бы своей свободой.Но мать?Она… ну… она… Элла вздохнула и прислонилась головой к дверце шкафа. Борьба истощала ее. Мать поступила бы именно так, как предложил адмирал. Мэрис Фераси сумела бы услышать, впитать, найти все его подсказки и выстроить картину целиком. Терпеливо, так невыносимо терпеливо. Дядя Тэлон поступил бы так же.—?Терпение, мисс Фераси. На ближайшие несколько дней я хотел бы посоветовать вам последовать примеру вашей матери и не делать поспешных выводов, не ознакомившись сперва со всеми фактами.Элла опустилась на край кровати, прижав пальцы к глазам, пока дрожь не ушла. Пока ей не удалось взять себя в руки. Слезы разочарования и страха навернулись было на глаза, но она не могла позволить себе разрыдаться. Ждать еще долго, так долго, что она все же поднялась на ноги и выбрала платье для ужина… и уселась за изучение чеунха.***Отодвигая для Эллы стул, он заметил, что она бледна. Бледность кожи сильно бросалась в глаза на фоне строгого серебристо-черного платья, которое она выбрала. И в ее взгляде бушевала буря: семена обещания, которые он посадил, неуклонно росли, и плодами их стали молнии, бившие прямо в ее душу. Принудительная изоляция, ощущение тюремного заключения усилили эффект. У Эллы, оставленной наедине с собственными мыслями, был лишь один способ развеять скуку?— ознакомиться с имперской программой обучения. Простое и грубое сочетание техник, но от этого не ставшее менее эффективным. Он?— единственный, кто мог дать ей свободу. Он, сделав соответствующие распоряжения, был единственным, кто вёл с ней полноценные беседы.Вызвать у нее зависимость, добиться ее доверия. Заставить ее приходить к нужным ему умозаключениям таким образом, чтобы она поверила, что пришла к ним сама.Ему не доставляли удовольствия ни муки, отражавшиеся в ее взгляде, ни необходимость прибегать к таким манипуляциям, чтобы завоевать ее доверие. Но он не мог пощадить ее. В его распоряжении оставалось слишком мало времени. Если расчеты верны, они прибудут к базе Тэлона Каррде спустя несколько часов после Мары. Этого времени вполне достаточно, чтобы контрабандист ознакомился с предложением, которое Мара доставит согласно его поручению. Вполне достаточно, чтобы он понял, что единственный вариант?— заключить сделку.И вполне достаточно, чтобы человек по собственной глупости проигнорировал этот вариант, внес разлад в ряды своих подельников и предпринял попытку скрыться. И сразу же нос к носу столкнулся бы с имперским штурмовым отрядом, который он самолично возглавит, а Элла станет свидетельницей предательства собственного дяди. Поймет, что Тэлон оставил племянницу в руках Империи, где ее запытают до смерти.Присев на свое место, он отметил слабые места в ее обороне. Да, она находилась в нужном эмоциональном состоянии. Еще один аккуратный толчок, еще один хирургически точный надрез, и она будет готова к последнему удару, который покончит с ее прежней жизнью.—?Прежде чем мы продолжим нашу с вами предыдущую беседу,?— начал он на чеунхе, положив салфетку себе на колени, а обслуживавший дроид наполнил бокал вином. —?Я должен предупредить: то, что я расскажу, скорее всего, вызовет у вас еще больше вопросов. И ответы на эти вопросы, возможно, не приведут вас к нужным выводам.Слегка дрожащими пальцами она подняла бокал и отхлебнула вина, сделав несоразмерный глоток. Хорошее вино, крепкое вино, выдержанное вино с планеты, неизвестной большинству жителей Галактики. И выбранное именно по этой причине. Он видел, как она сморщилась, зажмурилась и поставила бокал. Дрожь исчезла, вино растеклось по ее сосудам, уняв болезненный гнев, кипящую бурю.Он вопросительно поднял бровь, мол всё ли в порядке. Смущенная собственной беспечностью, она немного покраснела.—?В моей жизни никогда не было столь милого времяпрепровождения, платьев и шикарных ужинов с имперской элитой. Так что заранее прошу прощения, если то, что вы скажете, не привнесет в мою жизнь радость и удовлетворение.Ах, они снова вернулись в самое начало. Грубая, брутальная простолюдинка и властный манипулятор, могущественный господин. Сдается еще до начала битвы или просто рассматривает этот разговор как продолжение словесной дуэли на мостике. Учитывая, что он уже одержал победу. Возможно, пришло время проявить милосердие. И доказать ей, что сдаться ему?— не равно проиграть и погибнуть, а всего лишь отбросить ошибочные умозаключения в обмен на большее вознаграждение.—?Я не считаю себя элитой, мисс Фераси,?— возразил он. —?Я слуга Империи, как и любой другой человек, имеющий власть. Тем не менее, я все еще несу ответственность.—?Перед советом моффов.Он выдержал паузу, потянулся к бокалу вина и, прежде чем взять его в руку, кивнул.—?Да. Я вижу, что вы потратили предоставленное время не зря.—?Предупрежден?— значит вооружен,?— ответила она, тоже потянувшись к вину. —?Кроме того, вы дали мне ограниченный доступ к Голонету. Да я скорее засуну себе эту вилку в левый глаз, чем буду смотреть последние голодрамы или другую чушь!Он позволил себе негромко рассмеяться.—?Тогда, думаю, вы выбрали лучший из возможных вариантов досуга, мисс Фераси. Хотя, способ ослепить себя навсегда, чтобы не смотреть на наигранные страдания, весьма интригует. Думаю, в таком случае было бы весьма затруднительно продолжать наши беседы за ужином.Элла откинулась на спинку кресла, покачивая бокал с вином. Расстроилась из-за того, что он не пожелал отреагировать на ее грубость. Пыталась отказаться, как она сама грубо выразилась, играть в его игру.—?Прекратите это,?— тихо сказала она, переходя на общегал. —?Перестаньте, к хатту, любезничать.—?Почему? —?спросил он на чеунхе.—?Потому что так мне трудно ненавидеть вас.Снова, на общегале.—?И почему же вы желаете ненавидеть меня?—?Прошу прощения?—?Закономерный вопрос,?— пояснил он, настолько спокойно и легко, будто вовсе не она только что лично объявила ему войну. —?Если меня ненавидят, я хотел бы узнать причину, мисс Фераси.—?Перестаньте называть меня так.Он выдержал еще одну паузу и поднял бровь. И она вновь покраснела, уставившись в бокал с вином. Молчала, вовсе не из-за того, что не хотела отвечать, но потому, что пыталась эмоционально закрыться. Сделала шаг назад, укрываясь в спасительной тишине так же, как и в первую их встречу, когда Мара не только отдала ему ключ для подавления Восстания, но также предоставила возможность вернуть долг Мэрис. Хороший был день!И сегодня… сегодняшний вечер?— самый приятный из всех. Еще один толчок. Осталось еще раз закрутить нить беседы так, чтобы она стала злодейкой, а он?— пострадавшим. Она будет властной манипуляторшей, а он?— угнетенным. И когда она уйдет, изоляция в каюте и вынужденные размышления подкрепят все его усилия.Еще одна манипуляция, еще один удар. Еще одна битва, которую нужно выиграть быстро и милосердно.Мэрис, она должна принадлежать мне. Нам. Это подарок Фортуны, но я исправлю ее недостатки также, как делал с другими. На этот раз ради тебя, ради меня. И ради нее. Ради жизни, что была отнята у нас.—?Я больше не могу,?— пробормотала Элла, поднимаясь на ноги и бросая салфетку в тарелку с блюдом, к которому она даже не притронулась. —?Извините, я не могу. Мы с вами не друзья. Не деловые партнеры. Мы друг другу никто. И я просто не могу сидеть здесь за этим столом и притворяться, будто это так. Не могу, даже из уважения к памяти моей матери. Так что держите свою информацию при себе. Я сама всё выясню, найду способ.Она повернулась к нему спиной, и он встал, выпуская последний оставшийся выстрел.—?На данный момент активы ?Параболик Энтерпрайзес? разделены между тремя лицами,?— бросил он ей вслед. Наблюдая за тем, как она замерла. Наблюдая за тем, как ее вновь била дрожь. Наблюдая, как она осознает, насколько беззащитна, находясь здесь, в центре каюты, без бокала вина, за которым могла бы спрятаться. —?Изначально всё было именно так, у вашего отца оставалось десять процентов активов. Забетта Эрст и Ша’ен Уистлер имели по тридцать процентов акций компании. После смерти вашего отца контрольный пакет в сорок процентов должен был быть передан. Вам. Учитывая, что вы к тому моменту еще не достигли совершеннолетия, чтобы вступить в право наследования, наследство, согласно пожеланиям вашего отца, было передано опекуну, пока вы не достигли бы возраста, в котором имели право получить его. Как только вы получили бы наследство, пять процентов из ваших сорока должны были быть переданы опекуну в качестве вознаграждения. И у вас остался бы контрольный пакет акций в размере тридцати пяти процентов.Он снова сел и, внимательно наблюдая за ней, принялся есть.—?Даже если вы не хотите отужинать со мной, мисс Каррде, вы, конечно же, порадуете меня своим присутствием, пока я не отужинаю один. Даже такой слуга Империи, как я, должен придерживаться графика, и для приема пищи приходится выделять ничтожно мало столь драгоценного времени.Она медленно повернулась, на ее лице застыла гримаса отчаяния и боли, в руке она сжимала свою толстую косу так сильно, что побелели костяшки пальцев.—?И так не надо меня называть,?— прошептала она.Еще один кусочек, еще один глоток вина. Вечность, сквозь которую они взирали друг на друга на руинах их личного поля боя. Оба знали, что все кончено. Оба знали, что победа принадлежит ему. И все же хаттова гордость Каррде мешала ей, не давала встать на его сторону, как тому следовало быть.Но со временем с нею будет покончено. Разбить ее сопротивление?— это еще полдела. Нет, она сама себя разобьёт и сама придет к нему. Она должна.—?Тогда как мне обращаться к вам? —?холодно парировал он, остатки доброжелательности растворились в тоне его голоса. —?Будьте любезны, потрудитесь понять, что исключительно из уважения к памяти вашей матери я крайне терпелив к вам. Тем не менее, даже у моего терпения есть предел, юная мисс. Если вы хотите, чтобы я был груб, что ж, да будет так. Но помните, что это ваше решение, не моё.—?Элла,?— вновь прошептала она. —?Зовите меня просто Эллой. Как все.—?Вы скоро поймете, что я не ?все?. Как вы сами отметили, мы с вами не друзья. Я не стану называть вас так, пока не разрешу вам использовать мое основное имя без соответствующего звания перед ним.—?Тогда что…—?Саллеран,?— перебил он, наблюдая за ее попытками играть терминологией имен. —?Это ваше имя, ваше официальное имя. Если вы не хотите, чтобы вас называли так, как ваши родители, я буду использовать ваше настоящее имя. Вы можете ненавидеть меня, Саллеран, но в отношении вас я не стану проявлять враждебности. Сейчас вы можете продолжать стоять там, где стоите, или снова присоединиться ко мне и сесть за стол. Решение за вами.—?Как я уже говорил,?— начал он, продолжая рассказ с того места, где остановился, в то время как обслуживающий дроид подал блюдо на стол. Его тон был отрешенным и вежливо прохладным, будто он делал доклад на брифинге, а не вёл беседу за ужином. —?Назначенный хранитель вашего наследства должен был получить пять процентов акций в качестве вознаграждения за доверие. Тот же самый хранитель сумел самостоятельно получить двадцать процентов у Эрст, предположительно выкупив эту часть акций после ее неожиданной и трагичной смерти. Фактически включился в игру, имея двадцать пять процентов акций и вознаграждение за опекунство; плюс ваши тридцать пять процентов, которые находились под его доверительным управлением, что в сумме составило шестьдесят процентов активов ?Параболик Энтерпрайзес?. Я уверен, вы осознаете, что сумма выходит немалая, велико и влияние на отрасль грузоперевозок. Остальные десять процентов доли Эрст выкупил Уистлер. Таким образом, в итоге вашему опекуну досталось шестьдесят процентов активов, а Уистлеру?— сорок.Она подошла к столу и остановилась рядом с ним, в ее глазах пылала ярость, не имеющая ничего общего с желанной ненавистью к нему. Руки вцепились в край стола настолько сильно, что посуда слегка зазвенела. Нетерпеливая, жаждущая получить возможность вернуть утраченное состояние и расквитаться за годы нищеты и боли.И все же его скрытый клинок был готов вонзиться в спину, последний удар, готовый проникнуть в ее сердце.—?Кто? —?зашипела она. —?Кто мой опекун?Он чуть улыбнулся, откинулся на спинку кресла и посмотрел на нее.—?Правильный вопрос: кто был вашим опекуном. Видите ли, вскоре после вашего исчезновения опекун признал вас официально погибшей. Никто не оспорил его требование, все ваши активы перешли к нему.Элла наклонилась вперед, будто ей резко поплохело. Будто она находилась в предынфарктном состоянии. Однако именно он дирижировал ее состоянием, притягивая к себе так, словно к ее талии была привязана невидимая веревка.—?Кто был моим опекуном?—?Нет.Она дернулась, будто получив пощечину.—?Что?—?Это слово говорит само за себя, не так ли?Ее глаза расширились, и она сделала шаг назад, на лице появилось разочарование.—?Но вы обещали, что скажете.—?Да, обещал. Лишь в том случае, если вы поясните, почему вы облачились в серо-бордовые тона на нашу встречу сегодня утром.—?И всё? И это ваша цена?Он пожал плечами, съел еще один кусок. Тянул время. Сделал еще глоток вина. И наблюдал, как ее гордость начала рушиться.—?Вы отвергли мое предложение дружбы, Саллеран. Вы сами заявили, что мы друг другу никто. А я не имею привычки бесплатно делиться важной информацией абы с кем.Она закрыла глаза и отвернулась. Сделала несколько шагов. Прикидывала, что еще можно ему противопоставить. А он, наблюдая и изучая ее, наслаждался ужином. Рассчитывал необходимую силу, чтобы вонзить меч правды в ее сердце, не уничтожив его полностью.—?Мама однажды рассказала мне историю,?— наконец, начала она, повернувшись к нему. —?О встрече с кем-то, кто был вам дорог. С кем-то, кого она назвала Трэйсом или как-то так. Когда она впервые встретила его, он носил одежду этих цветов. Она сказала, что цвета важны, как и цифра восемь.—?И вы подумали, что сможете использовать часть моего прошлого, чтобы выбить меня из колеи.—?Да,?— ответила она и вновь широко раскрыла глаза, будто поверив в собственные слова. —?И я не задумываясь сделаю так снова, как только вспомню и проанализирую рассказы матери.—?Почему вы раньше так не сделали?—?Потому что я не хотела ничего знать о вас! —?закричала она. —?Моя мать любила вас больше, чем отца. И я ненавидела ее за это. И ненавидела вас за это. Отлично, теперь вы довольны? Вы знаете всё. Поздравляю. Вы победили, и я сдаюсь. Прикажите, и я буду ползать на коленях, прямо здесь и прямо сейчас. Просто прекратите уже эти занудные игры. Перестаньте причинять мне боль воспоминаниями о матери и просто скажите то, что я хочу знать. Прошу вас, я так близка к тому, чтобы вернуть наследство отца. Не отбирайте его у меня. Просто… не делайте этого.Ее поражение не доставило ему удовольствия. Как и то, что она вновь отвернулась, и ее плечи задрожали от едва сдерживаемых слез. Ее гордость рушилась, слой за слоем, подобно уже ненужным знаменам после парада, и это не приносило удовлетворения. Но было в этом что-то… прекрасное. Как будто он смотрел на картину, очищенную от едкой пыли и грязи, видел сокрытый под ними шедевр. Она сказала, что они?— не друзья. Она утверждала, что ненавидела его.Ни то, ни другое?— не правда. И это откровение рвало ее душу на части, оставляя ее опустошенной и незавершенной. Готовой к огранке в нечто великолепное.Она станет его шедевром.Он поднялся, сделал несколько шагов и встал рядом с ней. Достаточно близко, чтобы прикоснуться, и все же его руки остались сложенными за спиной.Мэрис, я сделал это. Она моя или скоро будет моей. Еще немного терпения, совсем чуть-чуть.—?Я любил ее,?— тихо произнес он. —?Говорят, у мужчины может быть множество увлечений и лишь одна настоящая любовь. Она была этой любовью. О да,?— чуть улыбнувшись, промолвил он, когда Элла подняла на него взгляд. —?Я полюбил Мэрис, едва взглянув на нее. И по этой же причине отпустил. Тогда я не мог дать ей то, чего она хотела. Я не мог дать ей дом и детей, по крайней мере, уж точно не в Республике. Она обрадовалась бы, возьми я ее на Ксиллу. Но это не принесло бы ей счастья и, следовательно, она не осталась бы той женщиной, которую я так долго любил.—?Почему вы рассказываете мне это?—?Разве друзья не делятся чем-то сокровенным, Саллеран? Разве они не рассказывают друг другу о том, что терзает их? Вы же поделились со мной чем-то, в чем, я полагаю, до сего момента не осмеливались признаться самой себе.Он наблюдал, как она обдумывает его слова, соглашается с ними и, наконец, принимает за правду. И в подтверждение его мыслей, она совершила поступок, который доказывал, что он добился успеха: она протянула руку и обхватила его пальцы. Он позволил ей вытянуть свою руку перед собой. Смотрел на нее пылающим взглядом.—?Не лгите мне,?— прошептала она. —?Умоляю вас, не лгите. Поклянись из уважения к памяти моей матери.—?Я никогда не лгал вам, Саллеран.—?Элла.—?Элла,?— согласился он. —?Но во имя нашей дружбы я должен предупредить вас: то, о чем я расскажу далее, навредит вам больше, чем вы можете осознать.—?Умоляю вас, мне нужен ответ. Я думаю… думаю, что неизвестность убивает меня сильнее, чем когда-либо.Его губы сжались в тонкую линию.—?Увидим. Пройдемте, прежде чем вы услышите, вам нужно присесть.Элла не сопротивлялась, когда он, все еще держа ее за руку, провел ее сквозь незаметную дверь и направился в свои апартаменты. Она уселась туда, куда он указал, и приняла из его рук бокал кореллианского виски. Ужин перенесли сюда; вокруг сложилась более доверительная обстановка, нежели в командной каюте, и в то же время менее давящая. Здесь они?— не гранд-адмирал и его собеседница. Здесь они… в некотором роде друзья.И после того, как она несколько раз пригубила бокал с виски, он произнес всего два слова… и вонзил последний эмоциональный клинок глубоко в ее сердце.—?Тэлон Каррде.