Глава 8. В поиске ответов (1/1)

Появление Юдхиштхиры принесло душе Панду желанное облегчение. Сочтя рождение мальчика благоприятным событием, царь высказал пожелание получить сыновей от других дэвов, и Кунти не посмела перечить супругу. Дважды она прочла мантру мудреца Дурвасы, став матерью Бхимы и Арджуны. Взяв на руки маленького сына Индры, Панду готов был остановиться и не тревожить более дэвов просьбами об отцовстве, но внезапно Мадри, позавидовав материнскому счастью старшей подруги, потребовала сообщить ей мантру Дурвасы. Кунти помогла названной сестре вызвать братьев Ашвинов, подаривших младшей царице близнецов?— Накулу и Сахадэва.Отчаявшись стать хорошим мужем, Панду сосредоточился на воспитании сыновей. Он более не ощущал в себе неправедной страсти. Греховные чувства утихли, разрушительная буря сменилась штилем. Правда, царь замечал, что теперь стал гораздо слабее и телом, и духом. Многое из того, что в восемнадцать лет давалось легко, стало выходить с огромным трудом, хотя Панду был далеко не стар: ему едва исполнилось тридцать. Но если прежде он испытывал досаду от того, что высшие силы лишили его супружеского счастья, не позволив испытать влечения к собственным жёнам, теперь он перестал задумываться об этом. Потребности тела не беспокоили его, словно взрослый мужчина снова превратился в невинное дитя, не достигшее зрелости.Кунти и Мадри давно привыкли искать удовлетворения в объятиях друг друга и не пытались распалять мужа. Иногда, просыпаясь ночью, Панду слышал сдавленные, срывающиеся стоны с той стороны, где на шёлковых накидках спали его жёны, но лишь печально улыбался и бесшумно переворачивался на другой бок. Эта сторона жизни с некоторых пор перестала его интересовать.Панду занял себя обустройством быта: охотился на птиц и мелкую дичь, ловил рыбу, возделывал вместе с Мадри и Кунти небольшой клочок земли, где они втроём посеяли нут и чечевицу, и другой участок?— на подтопленном берегу реки, где произрастал рис для столь любимого Бхимой кхира. Он учил подрастающих мальчиков владеть оружием и различать начертания букв, брал сыновей в лес, чтобы рассказать им о повадках птиц и животных, а также о целебных и ядовитых свойствах растений.Дети любили отца таким, какой он есть. Они свыклись с тем, что Панду не так крепок, как другие кшатрии, подчас находившие прибежище в их скромном жилище или в ашраме неподалёку. Мальчики не догадывались, о чём Панду так долго размышляет иногда, глядя в небеса, когда слёзы сами собой текут из его глаз. Не знали сыновья, что много раз за долгие годы их отец порывался мчаться в Хастинапур, чтобы хоть теперь повиниться перед братом Дхритараштрой. Но потом ощущал собственную слабость и беспомощность, и ему начинало казаться: проще спрятаться среди деревьев и показывать свои слёзы небу, чем снова ворошить старое и вызывать одним своим появлением ненависть в глазах прежде любимого брата.Подчас Панду плакал, вспоминая день, когда в их жилище пришла Шьямала в траурных одеяниях и, усевшись возле очага, почти не прикасаясь к пище, печально поведала Панду о том, как встретила свою смерть царица Амбалика. Перед смертью она просила Шьямалу отыскать Панду и передать ему, как сильно его мать раскаивается и сожалеет. ?Если бы мне дана была ещё одна возможность повернуть время, я бы исправила всё. Я разрушила здоровье племянника, а следом самое ценное?— любовь и доверие сына?— утратила. Если бы я могла повернуть колесо времени вспять! Но Господь Вишну больше не откликается на мои молитвы?,?— такими были последние слова махарани Амбалики, но даже Шьямала не поняла, что царица имела в виду. Ведь время вспять повернуть невозможно! О какой же упущенной возможности говорила её госпожа?Осознала Шьямала лишь одно: её покровительница умирает с чувством вины и разочарования, и этого никак не исправить. Поднять на ноги умирающую царицу служанке было не под силу, несмотря на все её глубокие познания в целительстве. Совершив прощальные ритуалы для почившей Амбалики, Шьямала покинула дворец. Для неё там больше не осталось места, ведь кроме вспыльчивой и гордой царицы, мечтавшей о троне для сына, у служанки не имелось иных заступников. Шьямала отправилась доживать остаток дней в лесу.***Время тянулось медленно, словно коровье стадо, бредущее в жару по пыльной дороге, печально звеня бронзовыми бубенцами на шее быка-вожака. Следуя полученным от Дхармараджа наказам, Панду и Кунти оберегали Юдхиштхиру от совершения любой жестокости. С ранних лет мальчику дозволялось лишь молиться и учиться, а оружие в руки ему дали впервые в девять лет, настрого приказав тренироваться в одиночку, чтобы никого случайно не поцарапать. Юдхиштхиру это весьма удивило:—?Какой же из меня выйдет кшатрий, отец, если я не должен причинять никому вреда? —?изумлённо вопрошал он, разглядывая крошечный, совершенно не опасный для чьей-либо жизни кинжал. —?И зачем тогда ты говоришь, будто у меня есть право иметь оружие, если мне запрещено наносить кому-то раны?—?Ты будешь защищать братьев, если на них нападут, но никогда сам никого не должен трогать первым,?— пояснил Панду. —?А ещё лучше, если ты, оставив мысли о войне, станешь для нас образцом праведности. Бхима и Арджуна сумеют всех защитить, а ты будешь светочем знаний, как твой отец Дхармарадж.Пока Юдхиштхира был мал, это объяснение помогало, однако чем старше становился мальчик, тем менее понятным ему становилось, почему все называют его кшатрием, а родители заставляют его вести себя подобно брамину или?— того хуже! —?покорному шудре.—?Я должен владеть оружием не хуже Арджуны! Научи, отец! —?требовал двенадцатилетний Юдхиштхира, потрясая копьём в воздухе. —?Позор кшатрию, который не умеет толком ни нападать, ни обороняться!—?Иди, тренируйся, срубая ветви у деревьев. Заодно поможешь матерям, а то вон как лес разросся, до воды по тропинке ходить неудобно стало,?— отвечал Панду, а Кунти молчаливо кусала губы, слушая их беседу.Она хорошо помнила слова Дхармараджа: ?Берегите сына до двадцати лет от греха убийства любого живого существа с тёплой кровью. Если не убережёте?— Юдхиштхиру ждёт ужасная участь!? Ничего более Яма не сказал, но сердца Панду и Кунти в тот день переполнились страхом.Юдхиштхира грустно смотрел на отца и шёл рубить мечом ветки, но под нос себе бормотал о том, как несправедливо устроена жизнь. Арджуне можно стрелять из лука и убивать дичь, Бхима, который младше почти на год, оленя палицей на бегу заваливает, а ему, Юдхиштхире, нельзя и в зайца прицелиться! Щемило в груди от обиды, и невольно поднимался гнев против отца, матери и младших братьев.***К пятнадцати годам всё острее стало возникать ощущение, будто исподволь его гнетёт нечто смутное, тяжёлое. Юдхиштхира изо всех сил пытался совладать с приступами неоправданной жестокости, и ещё с чем-то неясным, сжимающим низ живота, окутывающим невидимым покровом бёдра. Некий чёрный плод вызревал внутри, его сок разливался с током крови, понемногу отравляя каждую клетку тела… Панду со страхом наблюдал за сыном. Чистые глаза мальчика с каждым днём всё более наполнялись пугающей тьмой, казавшейся бывшему царю такой знакомой!?Неужели чёрная стрела в день рождения Юдхиштхиры не примерещилась мне? —?с тревогой размышлял Панду. —?Неужели она действительно существовала? И если это так, то происходящее сейчас с ним?— следствие того ранения? Или я просто схожу с ума??Но спросить было не у кого, а Панду предпочитал скорее прогонять от себя страшные мысли. В минуты тревоги он подзывал к себе Юдхиштхиру, гладил сына по волосам и спрашивал, словно невзначай, не беспокоит ли юношу что-либо. Юдхиштхира не знал, что отвечать. Не рассказывать же в самом деле отцу про непонятные сны, где, дрожа от наслаждения, он впивался в чьи-то губы решительным поцелуем, не видя даже лица того, к кому прикасался со столь сильным желанием? Как признаться в том, что с некоторых пор внутри поселилась опасная сущность, которую иначе как ?зверем? Юдхиштхира про себя называть не мог? Зверь подталкивал его к жестокости, прося кровопролитных битв. Юноше с огромным трудом удавалось преодолевать свои побуждения, и тогда зверь начинал жалобно скулить, словно побитый пёс: ?В Хастинапур, отведи меня в Хастинапур…?—?Отец, а что такого особенного в Хастинапуре? —?не выдержав, спросил как-то Юдхиштхира, и Панду охотно рассказал сыну о богатых жителях, о красивых домах, о просторном царском дворце, где прошло его собственное безоблачное детство, но сына, похоже, интересовало другое.Юдхиштхира сам не понимал, зачем тёмное начало, живущее в нём, нашёптывало изо дня в день всё отчаяннее: надо идти в Хастинапур, словно все заветные мечтания исполнятся там, как в небесных мирах. Но при этом юноша знал: он не жаждет ни богатств, ни власти.Единственное, что его интересовало с некоторых пор?— это любовь. Он жаждал узнать о любви во всех её проявлениях: о родительской, братской, дружеской, но куда большее любопытство в нём вызывали отношения мужчины и женщины. Этот интерес невольно заронил странствующий брамин, которого Юдхиштхира случайно увидел принимающим омовение в лесном ручье вместе с юной супругой. Движения молодой пары были полны красоты и изящества, а ещё?— непередаваемой, светлой нежности. Необычный брамин со смуглой, почти чёрной кожей носил одеяния цвета золота. И в такое же золотое сари облачалась его прекрасная жена, подобная богине Лакшми. Волосы женщины украшали цветы жасмина вперемешку с побегами цветущего базилика. Юдхиштхира стоял, спрятавшись за деревом, и не мог оторвать глаз от удивительной пары. Он так и не ушёл оттуда, пока они, закончив омовение и свои почти невинные ласки, не покинули тот ручей первыми.—?Мам, почему ты никогда не обнимаешь отца? —?спросил Юдхиштхира у Кунти, вернувшись из леса со стучащим, как молот, сердцем. —?Вы почти никогда не прикасаетесь друг к другу, спите порознь… А брамины говорят, жена и муж должны быть близкими людьми, едиными и телом, и духом. Почему у вас всё иначе?Он помнил, что спрашивал когда-то давно в детстве о том же самом, но ему так и не дали удовлетворительного ответа. Кунти смутилась, едва не уронив черпак в чан с почти готовым кхиром.—?Сынок, ты не должен спрашивать о таком,?— укорила царица сына. —?Подобными вопросами ты обижаешь меня и отца. Для того, чтобы сохранять любовь в семье, нам нет необходимости постоянно касаться друг друга, как это, возможно, делают брамины, рассказывающие всем подряд такие вещи. Бессовестные старики! Не говори больше с ними на подобные темы. Я запрещаю.Но Юдхиштхира не сдался. На следующий день, улучив момент, он задал тот же вопрос Мадри, и младшая царица ответила совсем иначе:—?Твой отец всю жизнь совершает аскезу, поэтому он не прикасается к женщинам,?— грустно пояснила она.—?Мой отец принял такой же обет, как великий Бхишма, но уже после свадьбы? —?продолжал выяснять правду царевич.О своём знаменитом дедушке Юдхиштхира был наслышан едва ли не с рождения.—?Да,?— торопливо солгала Мадри, спрятав глаза.—?И всё же, какой бы суровой ни была аскеза, отцу нужна ласка,?— и, вспомнив увиденное в лесу, добавил?— его слова, будто стрелы, сорвались с языка. —?Если он сам не прикасается, ты бы могла первая прикоснуться к нему!Внезапная реплика старшего сына заронила семя страсти в душу той, кто всегда тайно хотела того же. Искушение Мадри росло, пока следующей весной не превратилось в ненасытное пламя. Такое неутолимое желание могла бы внушить лишь стрела Камадэва…Вскоре, сгорая в своём огне, но опасаясь выдать свои истинные чувства перед Кунти, Мадри убедила Панду отправиться вместе с ней на поляну собирать тюльпаны для пуджи. Там младшая царица, не совладав с собой и вспомнив слова Юдхиштхиры, коснулась губ своего господина, забыв о выдуманном Панду проклятии и о том, как долго её собственная женская природа оставалась незамеченной и невостребованной.Тело, истощённое многолетним воздержанием, внезапно задрожало и отозвалось. Панду удивился. Он уже привык, что прикосновение к женщине приносит лишь боль, потому и приучил себя избегать любых касаний, как вдруг нежданное счастье улыбнулось ему: страдание исчезло, осталось лишь здоровое желание мужчины обладать своей женой. Немало изумившись, Панду решил не размышлять, а действовать. Он опрокинул Мадри на землю, приминая её спиной яркие бутоны. И неведомо ему было, что горячая страсть, оживив его и принеся недолгое блаженство, испепелила последние тонкие нити, на которых держалась в теле истощённая душа. В самый сладкий миг сердце царя заколотилось с перебоями, а потом остановилось.Выдуманное проклятие сбылось… Напрасно Мадри пыталась слезами и поцелуями привести супруга в чувство. Панду лежал на земле недвижимый.Отправленный на поиски отца Юдхиштхира бежал по полю, сбивая в кровь босые ноги, размазывая слёзы по щекам, чтобы сообщить Кунти о том, что Панду больше нет в живых. Но мальчик никогда бы не отважился рассказать правду: именно он невольно подтолкнул Мадри к опасной мысли нарушить чужой обет… Эта горькая правда засела острой иглой внутри. Чувство вины за смерть отца росло и крепло с каждой минутой, став к вечеру невыносимым. ?Не пролив ни капли крови животных, я стал виновным в смерти того, кто был мне роднее и ближе всех!??— стучало в его висках. Не вынеся душевных мук, Юдхишхира попытался войти в горящий костёр следом за Мадри, совершившей обряд сати.Он не успел. Кунти с силой оттащила сына назад и некоторое время удерживала в руках?— гневного, отчаявшегося, вырывающегося.—?Ты не можешь умереть, не можешь! —?повторяла Кунти сквозь рыдания, обращаясь к сыну и награждая его увесистыми оплеухами, надеясь таким образом привести в чувство.—?Почему? —?наконец, спросил Юдхиштхира. —?Я хочу последовать за отцом и младшей мамой. Если ты разрешила младшей маме уйти, почему нельзя умереть и мне? Я не хочу жить без отца.—?Ты?— старший и обязан думать о других! —?сурово напомнила ему Кунти. —?Ты должен заменить отца своим братьям. Панду покинул меня, следом ушла сестра Мадри. Всего за день я потеряла двух дорогих людей. Остались только вы?— пятеро сыновей. Если и ты уйдёшь, я сочту твой поступок предательством! Ты обязан остаться, Юдхиштхира. Поклянись сейчас возле погребального костра отца, что как бы ни оказалась трудна твоя дальнейшая жизнь, пусть она станет горька, словно полынь, ты никогда не попытаешься снова покончить с собой. Даже в аду ты будешь продолжать жить, чтобы защищать свою мать и братьев!И юноша дал клятву. Откуда ему было знать, что совсем скоро, когда его смутные сны и тёмные предчувствия станут явью, его жизнь и в самом деле станет горше полыни…***—?Он действительно ни разу больше не пытался покончить с собой, хотя постоянно желал этого,?— так закончил рассказ Вишну. —?Даже когда пришёл его час получить освобождение, он предпочёл вернуть на небеса Ашваттхаму, а сам остался в Мритью Локе, ожидая начала творения.Лакшми сидела у ног своего господина, внимательно ловя каждое слово.—?История чёрной стрелы удивительна, о Дхатуруттама! —?изрекла она. —?Но эту историю действительно лучше скрыть от сыновей Дхритараштры…—?К великому несчастью, они заручились поддержкой сыновей Панду,?— напомнил Шива. —?Они сейчас сильны, как никогда, и способны сделать что угодно!—?Но пока этих любознательных кшатриев не интересует ничего, кроме сведений о том, где найти Юдхиштхиру. Благодаря мне, они найдут его,?— тонко улыбнулся Вишну. —?Я предупрежу, что сын Панду пребывает в глубокой медитации, и беспокоить его не следует. Дурьодхана, разумеется, не послушает и всё равно отправится в пещеру, чтобы отыскать брата. Что ж… Ответственность за дальнейшие события он возьмёт на себя. Однако если ему вздумается преждевременно вернуть Юдхиштхиру на небеса, Дурьодхана не должен в этом преуспеть. Я позабочусь об этом.Взмахнув рукой, Вишну создал свой призрачный образ, мгновенно исчезнувший из пределов Вайкунтхи.—?Куда ты отправил своего двойника? —?полюбопытствовал Шива.—?К Юдхиштхире. Вскоре двоюродный брат Дурьодханы так глубоко уйдёт в медитацию, что не услышит ни слова из его речей и даже не откроет глаз. Поскольку тело Юдхиштхиры давно вросло в стены тоннеля, Дурьодхане не удастся даже пошевелить сына Панду. Силу применить он побоится, чтобы не навредить брату, ставшему хрупким стариком. Нам не о чем беспокоиться! Пусть идёт, говорит… Ответа он не услышит. Нетерпеливому Дурьодхане быстро надоест беседовать с полумёртвым изваянием, и он покинет пещеру.—?Но почему бы и не позволить Юдхиштхире хотя бы сейчас освободиться? —?не понимала Лакшми. —?Он достаточно страдал. Пусть вернётся сюда и отдохнёт от того, что ему было уготовано.—?Он взял на себя судьбу Ашваттхамы,?— спокойно заметил Вишну.—?Но ты можешь его освободить! —?возразила Лакшми.—?Да, о Каруна,?— с наигранной мягкостью ответил её супруг,?— могу. Возможно, кто-то из вас благородно заменит Юдхиштхиру в Мритью Локе, взяв на себя его проклятие?—?Но зачем кому-то заменять Юдхиштхиру? —?недоумевала Лакшми. —?Почему просто не убрать тьму, окутавшую его душу? Ты всесилен, супруг мой, тебе это ничего не будет стоить!—?Когда из манвантары в манвантару от проклятия страдал сын Дроны, ты не задавала подобных вопросов, о Анагха. Отчего же взволновалась теперь? —?в улыбке Вишну, адресованной супруге, впервые засквозил холод.—?Погоди. В каждом цикле времени ты неизменно оставлял на Земле одного бессмертного проклятого,?— Шива задумчиво посмотрел на Вишну. —?Зачем, о Медхави?—?Моя непосредственная задача, о Угра, печься не только о благополучии мира, но и о безопасности Триады и дэвов, а проклятый?— это сосуд.—?Сосуд?—?Если я не стану оставлять хотя бы одного проклятого на границе миров, то в новом мире неоткуда будет взяться страданиям, несправедливости и боли. Все несчастья исчезнут, выжженные извечным огнём, и нельзя точно сказать, появятся ли снова. Пока же в мире есть страдания, сама собой возникает надежда избавиться от них. А если надежда так сладко греет, то какой дурак задумает отказаться от иллюзии будущего счастья и уйти в пустоту? И даже наши умники, как видишь, ушли недалеко и уже вернулись, ибо привязаны накрепко к этому миру своими цепями. Крутится колесо сансары, о Бхава, крутится,?— и Вишну продемонстрировал вращающуюся на пальце Сударшану.—?Что ты хочешь всем этим сказать? —?озадаченно спросил Шива.—?Можно придумать разнообразные страдания, причины мучений, даже сурового исполнителя, приводящего колесо вечной боли в движение, но перенести страдания в следующий мир после очищения старого мне не под силу. Огонь вычищает и меня. Я становлюсь чистым, лишённым собственных намерений. Бессмертный проклятый помогает мне справиться с очень сложной задачей: доносит страдания до меня, изливая их, словно калакут, в предвечный океан, напоминая о том, что происходило в прежних манвантарах.—?Зачем же переносить страдания? —?недоумевала Лакшми. —?Пусть себе сгорят и исчезнут!—?Это очевидно, сосуд сердца моего,?— отозвался Вишну. —?Страдания от неисполненных желаний и надежда на их исполнение?— самые крепкие цепи. Если кто-то попадает в мир, и все его желания исполняются за одну жизнь, то следующая жизнь в этом мире уже не прельщает. Душа покинет мир, переместившись в следующий. А потом и из следующего исчезнет, поспешив ещё куда-то, влекомая своей безудержной фантазией и опьянённая неограниченной свободой… Представь, сколько миров окажутся покинутыми, ненужными в самом скором времени, если позволить душам бродить, где им вздумается?—?Так и пусть уходят! —?обрадовалась наивная богиня. —?К чему держать их?—?Алмаз моих очей, давным-давно, на заре первой вселенной именно так всё и происходило. И знаешь, сколько дэвов погибли, вследствие того, что души покидали миры? Несметное множество!—?Почему они умирали?! —?в один голос воскликнули Махадэв и Лакшми.—?Сию великую тайну знаю лишь я, а остальные не ведают. Но мне не хочется печалить ни свою любимую супругу, ни возлюбленного друга, чистого сердцем, заставляя разделить со мной эту тайну. А теперь ведите себя тихо, две радости моей вечности! Сюда идут наши любознательные сыновья царей… Продолжим беседу позже.Ткань реальности не приподнялась и не отодвинулась: она разверзлась. У границы волн предвечного океана возник пышущий праведным гневом Дурьодхана. Рядом с ним по правую руку стояли Карна, Духшасана и Ашваттхама. Слева с решительными лицами выстроились четверо пандавов и Драупади. За спиной старшего сына Дхритараштры расположились девяносто девять царевичей?— его братьев.Лакшми вздрогнула. На мгновение богине почудилось, что ворвавшиеся в высшую обитель гости прямо сейчас уничтожат Вайкунтху. Ничего подобного, к счастью, не случилось. Вперёд выступил Арджуна. Сложив руки возле груди, он с величайшим почтением обратился к Вишну. Извинившись за грубое вторжение, учинённое Дурьодханой, он задал вопрос, к которому Поддерживающий Миры давно был готов.—?Могу я со всем почтением узнать, где сейчас находится наш старший брат Юдхиштхира?—?Он совершает медитацию в одной из пещер в Гималаях, и найти его почти невозможно, ибо он не желает, чтобы его беспокоили даже родные братья и супруга,?— мягким тоном отозвался Вишну, не меняя расслабленной позы.—?Ничего! Пусть я не родной брат и не супруга, но мне придётся его побеспокоить! —?не выдержал Дурьодхана. —?У меня к нему накопилось множество вопросов, а до конца вселенной я ждать не намерен!—?Нетерпелив, как всегда,?— усмехнулся Вишну, окидывая Дурьодхану цепким взглядом. —?Но Юдхиштхира не сможет ответить тебе ничего. Как я сказал…—?Да, понял! —?опять перебил Дурьодхана, не проявляя ни малейшего почтения к богам. —?Он в медитации. Но я уверен, он почувствует наше появление. Если нельзя говорить, я склонюсь к его стопам и поблагодарю за то, что он помог Ашваттхаме прийти в небесные миры! Да и его братья,?— Дурьодхана посмотрел на пандавов со странной смесью ярости и сострадания,?— скажут, как сильно скучают по нему и ждут в Индралоке. Думаю, это поможет Юдхиштхире дождаться счастливого часа возвращения в высшие миры!—?Если ты сумел убедить даже своих врагов помочь тебе явиться сюда, так и быть: твоё упорство будет вознаграждено. Ступайте за моим проводником,?— и Вишну выпустил из раскрытой ладони сияющий золотой шар,?— частица моего духа укажет вам путь. Только хочу предупредить: Юдхиштхира пребывает в таком состоянии духа, когда чужое вмешательство может ему навредить. Он не просто ушёл от мира. Ему требуется покой. Выскажите всё, что желали, и немедленно уходите, даже если он не откроет глаз и не пошевелится. Помните: вред, причинённый ему, окажется на вашей совести.Пробормотав что-то явно непочтительное, Дурьодхана развернулся и исчез в разломе реальности, который сам же и создал. Следом за ним в переходе между мирами один за другим пропали его братья. Последними ушли пандавы, вежливо поклонившись Вишну, Шиве и Лакшми.—?Не закончится это добром! —?только и промолвил Шива, поглядев вслед кауравам.—?Возможно,?— Вишну потрогал кончик цветочной гирлянды. —?Но я всё же очень рассчитываю на то, что мой бесплотный двойник уже увёл душу Юдхиштхиры достаточно далеко. Вернуть обратно эту душу не удастся никому, даже если Дурьодхана внезапно признается двоюродному брату в любви, чего, конечно же, не случится. А ещё я надеюсь, что Арджуна достаточно верен мне, чтобы исполнять все мои пожелания. Случись Дурьодхане затеять недоброе, Савьясачин остановит его.Но неведомо было Вишну, что Дурьодхана, покинув Вайкунтху и последовав в Мритью Локу следом за золотым шаром, был настроен куда решительнее, чем могли подумать даже Карна и Ашваттхама, лучше других знавшие своего царя.