Часть 4. Зло, покинувшее небеса (1/1)

Успокаивая себя, Яма полагал, что страдания со временем ослабеют. В конце концов, он знал: чувства к Шани?— ненастоящие, они лишь следствие проклятия. Не так трудно убедить себя противостоять влечению или не обращать на него внимания, словно это жужжание надоедливой мухи, от которой можно отмахнуться.Однако спустя несколько дней он осознал, как сильно заблуждался. Да, он хорошо понимал, почему его влечёт к брату, почему до зубовного скрежета хочется бросить всё, ринуться на Сатурн, кинуться ему в ноги и умолять прикоснуться?— хотя бы прикоснуться! —?но он не мог ничего с собой поделать. Прекратить чувства было не в его власти! А они продолжались, текли внутри вместе с магической силой, усиливались, разгораясь всё ярче, будто второе солнце, жалили ядовитыми шипами. Тело, сотканное из лучей Сурьядэва и предназначенное для райского блаженства, взрывалось горечью и мукой.Яма уходил далеко от замка светозарного отца, становился на край скалы над пропастью, покрытой сизым клубящимся мраком, чтобы прокричать в пустоту о том, как велика его ненависть к мстительному брату, возомнившему себя господином мира. Но крик срывался в болезненный вой и сдавленные рыдания, и Яма, стоя на коленях и ткнувшись лбом в отполированные ветрами камни, долго скулил, умоляя невидимого Шани прийти к нему и подарить запретные ласки. Не сдерживаясь, Дхармарадж выплёскивал всё, что копилось в нём молчаливыми ночами: своё отчаяние, внутреннее отторжение этой отравленной любви, гнев на себя и на судьбу, позволившую случиться такому. А потом, раздевшись донага, он пытался ублажить себя, но на самом пике экстаз оборачивался болью, прошивавшей его подобно оглушающему удару ваджры Тысячеокого.Дхармарадж падал ниц и грыз скалы, орошая их слезами, семенем и кровью. Это было низко и гадко. В собственных глазах он выглядел ничтожным насекомым, не способным ни судить поступки других, ни помогать душам найти путь к исправлению.Отчаяние затихало на миг, чтобы вспыхнуть снова?— ярче, острее. Пронзавшие его ум и тело сотни игл превратились в тысячи, в миллионы, наконец, в бесконечность страдания, внутри которого оказался похоронен его разум. Дхармарадж понимал, что отныне не рискнёт показаться ни перед кем, иначе проницательные взгляды старших дэвов прочтут его, как раскрытую книгу. Он заперся в своих покоях, сказав, что никого не желает видеть. Он не впускал даже Ями и служанок, требуя, чтобы еду оставляли под дверью. Отец недоумевал и не понимал такого решения. Он надеялся переубедить Яму или выяснить причины происходящего, но Дхармарадж хранил упрямое молчание о том, почему приговорил себя к заточению.Однако взаперти стало только хуже. Каждая тень на стене превращалась в брата, шорох листьев казался его голосом, даже касание к полу или стене напоминало о нём. Яма понял, что сходит с ума, а как остановить безумие, ему было неведомо.***—?Значит, когда ты заглянул в Сурьялоку, Господь Сурья пожаловался на чрезмерно долгое затворничество сына? —?уточнил Вишну, склонив голову набок и внимательно разглядывая Нараду.—?Так и есть,?— мудрец стоял перед возлежавшим на Шеше Вишну, застыв в почтительном полупоклоне с виной наперевес. —?Дхармарадж заперся в своих покоях, ничего не объяснив и забыв про свои прямые обязанности. Сурьядэв в гневе. Он не знает, что предпринять. На Земле протекли десятилетия с тех пор.—?Этого не хватало! —?всплеснул руками Вишну. —?Мало того, что в этом искажённом мире принц Дхритараштра родился зрячим, так ещё и проблемы с Дхармараджем начались! Ступай, выясни, в чём дело, и возвращайся скорее.Нарада с почтительным поклоном пропал. Стоило ему исчезнуть внутри разноцветного сияния, как перед ложем Вишну возник разъярённый Махадэв.—?Что происходит с этим неполноценным миром? —?спросил он, в упор глядя на свою вторую ипостась. —?Почему Дхритараштра видит, а Дхармарадж игнорирует свои обязанности?—?Мир бросает вызовы, мы отвечаем,?— обтекаемо отозвался Вишну. —?И сейчас я пытаюсь придумать, как, сложив вместе два поражения, добиться победы.—?Надеюсь, ты преуспеешь. Удачи! —?взмахнув Трезубцем, промолвил Махадэв, исчезая в наплывающем светящемся облаке.***Он перестал отличать сон от яви, потому что везде был Шани. Ненавистный, как асуры, гордый, как Сурья, холодный, словно снег Кайлаша, неприступный, как Махадэв, желанный, как амрита, сладкий, как медовый нектар. Он поселился внутри его естества, он дразнил и возбуждал, но никогда не дарил облегчения. Ничьи прикосновения, даже прекраснейших апсар, вызванных им к себе, не давали удовлетворения, только нестерпимую боль, будто он уже упал в нижний ад. И, наконец, измученное тело сдалось. Оно отказалось просить. Оно увяло, как растение, которому не доставалось влаги. Ямарадж с ужасом наблюдал за тем, как тускнеет энергия, текущая внутри него.Он переставал быть дэвом? Он умирал? Что с ним творилось?Не хватало смелости выполнить аскезу, посвящённую кому-то из Триады, чтобы просить о помощи. При одной мысли о том, что придётся рассказать правду, становилось мерзко, словно в его рот напихали сырой глины и заставили проглотить. Именно в день, когда он окончательно отчаялся, начав задумываться о самоуничтожении, в его покоях возник мудрец Нарада, тот, для кого не существует преград. Тот, кто благословлён входить в любые миры в любое время дня и ночи.—?Слава Нараяне, что я вижу? —?на лице странствующего мудреца всегда блуждала лёгкая улыбка, иногда, правда, она казалась похожей на ехидную усмешку. —?Сын Сурьядэва в затруднении? Неужели нет избавления от беды, заставляющей потемнеть его прекрасный лик и держать себя вдали от семьи? Возможно, мудрец Нарада, странствующий по семи мирам мог бы помочь советом?Яма тоскливо воззрился на Нараду. Он отчётливо видел, как губы святого улыбаются, а в глазах нет и тени улыбки. ?Как у Шани?,?— мелькнуло в голове, а по позвоночнику пробежала горячая истома, превращаясь в острые шипы.—?Сам справлюсь,?— сипло выдавил Яма.Нарада плавно приблизился к Дхармараджу и уселся на кровать рядом, положив вину на колени.—?Что ж, не настаиваю. Но моя музыка целительна для страдающих сердец. Послушаешь?Яма кивнул, почти не понимая, что ему предложили, а когда осознал, стало поздно. Нарада тронул пальцем струну. Что-то немедленно отозвалось в душе Дхармараджа на этот тянущий звук. Проклятая стрела запела в унисон с музыкой. Звуки полились один за другим, стрела внутри ходила ходуном, раня его, словно он был умирающим, насаженным на копьё победителя, а тот не спешил убивать, проворачивал оружие, наслаждаясь его мучениями.—?Хватит!!! —?закричал Яма, зажимая уши. —?Нарада-муни, прекратите играть!Нарада остановился, глядя на странно реагирующего Дхармараджа. Наконец, тихо спросил:—?Признавайтесь, каково ваше проклятие?Яма молчал.—?Вы прокляты, разве нет? —?снова мягко спросил Нарада. —?Кем? За что? Как давно? И не отрицайте. Я сыграл музыку, выявляющую истину души. Я видел чёрную стрелу в вашем сердце. Эта стрела измучила вас, Дхармарадж. Но я могу помочь, лишь скажите.Сопротивляться уже не было сил… Он так устал за эти нескончаемые недели кошмаров! Руки сами собой сложились в намастэ, а слова полились потоком. Яма сам не заметил, как выложил Нараде всю правду. Тёплая ладонь мудреца опустилась на его всклокоченные волосы.—?Я найду способ избавить вас от проклятия, Дхармарадж.***Надо ли говорить, что спустя мгновение мудрец уже был на Вайкунтхе, делясь новостью с Вишну? Лежащий на спине Шеши задумался:—?Есть путь,?— изрёк он.—?Какой может быть путь?! —?удивился Нарада. —?У нас в этом мире зрячий Дхритараштра и проклятый Дхармарадж, чьё ментальное тело изъедено, словно его дырявили полчища жуков-точильщиков. Его ослабевшее физическое тело отказалось впускать в себя мужскую энергию. Сила оставила измученную плоть. Теперь он невинен, как новорождённый, и так же, как младенец, бесплоден. В таком состоянии он не способен зачать наследника. Не поможет ни телесный, ни духовный контакт. А вселенной нужен сын Дхармараджа. Ведь так, о Высочайший?—?Так, Нарада-муни.—?А Дхритараштра? Он полон сил, здоров, готов завоёвывать друзей и побеждать врагов. Брат Панду любит его без памяти и отказывается плести заговоры против него. Не слушает даже собственную мать. Для него брат?— это весь его мир. Ещё немного, и принц Дхритараштра будет коронован, а брат Панду займёт место у его ног, покорный и верный до самой смерти Дхритараштры. Где взять распрю? Как устранить препятствия к Курукшетре?Вишну улыбнулся.—?Проклятие Дхармараджа поможет нам в этом. Слушай, Нарада. Я дам тебе мою силу, достаточную для того, чтобы вытащить стрелу Камадэва из тела Ямы. И ещё я дам мантру, помогающую этой стреле снова стать материальной. Но есть одно условие: спасённый Яма своими руками должен направить проклятие в сердце того, кого укажет дающий энергию. А я указываю на сына Амбалики, царевича Панду. Проследи, чтобы моя воля была исполнена.—?О Высочайший,?— растерялся Нарада,?— с вашими силами проклятие можно было бы и вовсе разрушить. Зачем перенаправлять?—?Ты же знаешь ответ,?— глаза игрока лучились азартом. —?Сделав так, мы решим не одну, а обе проблемы разом. Заставь Дхармараджа выстрелить, а сам думай обо мне и о благе вселенной, так ты избежишь греха.—?Стало быть, мы посеем ненависть между царевичами?! —?воскликнул Нарада то ли с испугом, то ли с восторгом.—?Ты сам сказал: нужна распря. Или нет?—?Но что если Дхармарадж не пожелает избавляться от проклятия такой ценой? —?задумался Нарада.—?Если ты правильно расставишь фигуры в нашей партии и придёшь со своим предложением в нужный миг, то всё случится, как надо. Главное, появись в подходящий момент. Впрочем, к чему мне тебя учить? Ты это прекрасно умеешь и сам,?— губы Вишну хитро изогнулись. Он предвкушал новую игру.***—?Гнилая кровь, гнилая от самых истоков! —?сжимая кулаки до боли, Амбалика металась в опочивальне, словно в тесной клетке. Глаза её полыхали гневом. Казалось, душу царицы незримо пожирал тот же жертвенный огонь, в котором некогда нашла свою смерть её старшая сестра. —?Бхутова династия, рождённая себе на погибель… Мужчин нет, одни беззубые шакалы, от которых рождаются ничтожества, а не воины!Амбалика даже не заметила, когда в её покои проскользнула чёрная тень, закутанная в пурпурные одежды. Шёлковая накидка упала с волос, открывая взору лицо темнокожей женщины, чей истинный возраст выдавали лишь тонкие серебристые пряди среди копны вьющихся волос, собранных на затылке. Лицо вошедшей не выражало ничего, кроме мрачного спокойствия. Как реки скрывают подчас свою глубину, так и её огромные глаза таили свои эмоции от всех. Она внимательно следила за царицей. Так кошка наблюдает за мышью, прежде чем поймать жертву в когти одним прыжком.—?Шьямала? —?Амбалика, наконец, заметила женщину и бросилась к ней, крепко обнимая. —?Ты?— моя единственная отдушина в этом океане скорби!—?Царевич Панду снова расстроил вас, госпожа? —?спросила темнокожая.—?Он расстраивает меня каждый день с тех пор, как повзрослел,?— губы царицы задрожали, на глазах выступили крошечные слёзинки. —?Если бы он знал, чего мне стоило дать ему рождение не от уродливой рыжей обезьяны, а от потомка благородной династии! Но, даже узнав правду, он не желает повиноваться. Для него существует только проклятый Дхритараштра. Он до сих пор зовёт его братом, хотя этот брат имеет куда меньше прав на престол, чем он сам! Но в Панду нет и капли гордости! Он пресмыкается перед отродьем рыбачки! За какие грехи меня настигло это наказание, Шьямала? Почему наследник сильнейшего кшатрия ведёт себя, как оскоплённый брамин, отказываясь от всех своих прав в пользу того, кто обрезка его ногтя не достоин?На губах служанки, умело подкрашенных кошенилью, появилась странная улыбка: она выглядела мягкой и вместе с тем опасной, но Амбалика явно не замечала второго, видя в своей наперснице лишь желание утешить и поддержать. Звякнули браслеты. Амбалика рухнула поперёк кровати, прикрывая увлажнившиеся глаза хрупкой ладонью.—?Мой сын предал меня! Я для него?— ничто. Всё мои слова?— ветер, пролетающий мимо. Как я несчастна!—?Госпожа, не стоит так убиваться. Ещё далеко не всё потеряно,?— бархатный голос Шьямалы звучал успокаивающе, а чёрная рука, будто выточенная из сердцевины эбенового дерева, гладила царицу по плечам.—?Но что я могу?! —?с отчаянием вопрошала Амбалика. —?У меня было столько планов, и всё пошло прахом! Дхритараштру оберегают десятки телохранителей. Его пищу пробуют несколько раз за то время, пока несут от очага до царских покоев. За столом всегда сидит слуга, который угощается яствами раньше, чем Дхритараштра положит хоть кусочек на язык или проглотит хоть каплю. Единственный шанс добавить что-то в еду незаметно?— отправить угощение через Панду. Дхритараштра настолько доверяет ему, что съест всё из его рук, не проверяя. Однако мой сын теперь скорее умрёт, чем возьмёт хоть что-то от меня! Я имела неосторожность поделиться с ним правдой… А он сказал, что скорее навсегда оставит меня, чем предаст Дхритараштру! Он даже готов бросить меня в темницу, лишь бы защитить сына Кришны Островитянина!—?Зачем же вы были так неосторожны, царица? —?сочувственно прошептала Шьямала. —?Не следовало поверять сыну все тонкости плана.—?Нет-нет,?— замотала головой царица, хватаясь за руки Шьямалы. —?Я не сказала ему почти ничего, лишь намекнула. Надо же было прощупать почву!—?А зачем? —?жёстко спросила служанка. —?Ему и знать не обязательно.—?Ты не права. Если бы мы вовлекли его в план, не предупредив, он бы всё равно догадался, а потом повинился перед всеми. А я не желаю быть утопленной в Ганге или сгореть в расцвете лет, как моя старшая сестра! Я молода. Я хочу видеть, как мой сын взойдёт на престол! О, если бы этот бесплодный сластолюбец Вичитравирья не отправился на небеса так не вовремя! Или ты бы научилась готовить смущающее разум зелье чуть раньше… Я бы тогда давно родила Панду, и он стал бы законным наследником!—?К чему сожалеть, царица? Не рвите на части сердце. Мы что-нибудь придумаем. Есть силы выше нас, и они готовы помочь, если совершать аскезы. Начинайте делать аскезу Господу Вишну, авось он услышит ваш призыв и явится, благословив вас какой-нибудь сверхъестественной способностью. Я же предприму собственные усилия, чтобы угодить вам, и не успокоюсь, пока не исполню вашу мечту.Заплаканные глаза Амбалики начали высыхать.—?Я всегда говорила, что ты?— моя единственная родственная душа в этом гадком мире, Шьямала,?— с тихой улыбкой произнесла утешенная царица.***Панду сидел в саду, поджав колени к подбородку и пытаясь изгладить из памяти последний разговор с матерью, от которого душа выворачивалась наизнанку, а тело горело, словно его поджаривало беспощадное пламя нижних миров.?Мне больно смотреть, как ты виляешь перед ним хвостом, словно пёс, выпрашивающий ласку! —?кричала мать, хватая его за плечи и начиная встряхивать. —?Он?— никто, сын греховного приплода бывшей рыбачки! Лишь красота моей сестры спасла его внешность, иначе он бы родился косматым уродом! Он недостоин лизать твои стопы!??В чём же разница между нами? —?искренне недоумевал Панду. —?Я тогда тоже сын урода. Мы трое рождены от Вьясы, и все мы?— братья?.?Видура ему брат, но не ты! —?выпалила вдруг Амбика, невольно проговорившись. Запнулась, помедлила и вдруг решила идти до конца. —?Я никогда не собиралась признаваться, думая: ты и так вырастешь и захочешь стать царём. Будешь помогать мне расчищать тебе дорогу к престолу. Твоя царская кровь сама тебя направит. Но ты вырос не волком, а мышью. И всё из-за него! А он даже не брат тебе!??Не брат? —?внутри всё затрепетало и заполыхало странной смесью испуга и необъяснимой радости. —?Как это возможно???Когда Вьяса пришёл проводить обряд нийоги, в моём чреве уже зрела новая жизнь, но никто во дворце не знал об этом! За несколько дней до прихода Кришны Островитянина во дворец, уже точно зная от царицы-матери, что Вьяса явится, я вошла в покои к благороднейшему воину, и он вложил своё семя в моё лоно. Я сделала это лишь потому, что не хотела, чтобы какой-то брамин-отшельник стал отцом моего сына! Я мечтала о сыне-кшатрии! И я добилась своего?.Панду смотрел на свою дрожащую от ярости мать расширенными глазами.?Кто мой отец???— едва разлепив пересохшие губы, спросил он.?О! Наконец, понял! Ты?— сын того, кто мог бы жениться на моей покойной сестре, но не сделал этого, опозорив её перед всеми и доведя до самоубийства! Того, кто всегда ставил свой обет выше всего на свете и сам любовался им, как павлин разноцветными перьями, выпячивая свою праведность напоказ. Однако никогда не будет воина сильнее и красивее его, поэтому таким отцом всё же стоит гордиться!??Мой отец?— Великий Бхишма???— ахнул Панду и, поняв, что вскрикнул слишком громко, торопливо зажал себе рот рукой.?Да,?— глаза Амбалики гордо сверкнули. —?Он нарушил обет, но сам до сих пор не знает об этом?.?Как это случилось???Шьямала годами старалась и, наконец, изобрела зелье, смущающее разум. Я пришла в покои Бхишмы под предлогом важного разговора и накормила его с рук ладду, приготовленными лично мною и приправленными тем магическим снадобьем. Отведав лакомства, Бхишма впал в состояние между сном и явью. Его разум спал, но тело бодрствовало. Я тайно зачала тебя, воспользовавшись его беспомощностью?.?Матушка,?— в ужасе прошептал Панду,?— как вы могли сотворить такое?! Вы нарушили дхарму, хуже того, вы вынудили того, кто крепок в обетах, стать клятвопреступником!??Зато теперь, хочешь ты этого или нет, но ты знаешь, что у тебя больше прав на престол, чем у любого другого. Но ты не должен рассказывать правду никому. Тебе не поверят, ибо, кроме моих слов, нет другого подтверждения этой истины. А если поверят, станет только хуже: меня, скорее всего, заклеймят позором. Возможно даже бросят в темницу, а ты лишишься матери навсегда?.?Зачем тогда вы всё это рассказали, мама? Не лучше ли и мне было не знать ничего???— ноги юноши подкашивались. Его телом овладела невероятная слабость.?Помоги мне сделать тебя царём?.?Царём станет брат Дхритараштра?,?— упрямо повторил Панду.?Не называй его так! —?взвизгнула Амбалика. —?Не понимаю, почему ты так верен ему? Он лишь пользуется твоей преданностью, ничего не давая взамен. Он любуется только собой! Ему нравится, когда перед ним преклоняются. Самодовольный, падкий до власти юнец! Если бы я не знала правду, то решила бы?— это он сын Бхишмы, но не ты!??Ты ошибаешься,?— Панду нахмурился. —?Дхритараштра честный, смелый, преданный. Он заботится обо мне. И вовсе не падок до власти. Это лишь твои выдумки, потому что ты не любишь его?.?Да я его ненавижу,?— прошипела Амбалика. —?Он занял место, принадлежащее тебе, родившись всего несколькими мгновениями раньше. Этого не должно было случиться! Я всё рассчитала так, чтобы ты родился первым!??Однако теперь уже всё свершилось, и нам надо принять это со смирением?.?Никогда не смирюсь! Неужели ты сам желаешь играть роль слуги? Будучи воином, всю жизнь носить туфли и зонтик за пресветлым господином?!?Панду светло улыбнулся.?Зачем? Пусть зонт и туфли носят служанки. Никто у меня ничего не отнимет. Брат станет царём, а я его генералом. Всю жизнь буду сражаться с ним бок о бок. Он станет просить у меня советов в военных делах, а я буду помогать ему расширять границы царства. Ничего иного мне для счастья не надо?.Амбалика зло рассмеялась.?Сам-то веришь в это? Он отбросит тебя в сторону, став царём. У него появятся иные советчики, а для завоеваний у него уже есть генерал?— Великий Бхишма. Хороший мой,?— внезапно Амбалика порывисто обняла Панду,?— вся моя жизнь принадлежит только тебе. Я готова на смерть ради твоего счастья. Прошу, пообещай, что приложишь все силы, чтобы стать царём, а не тенью хвастуна с раздутым самомнением?.?Но Дхритараштра совсем не такой, мама!??Он хоть раз спросил о твоих желаниях??Панду задумался.?Хоть раз кормил тебя с руки, как ты его? Приносил тебе лакомые куски тайком? Присматривал за тобой, когда ты болел? Поил лекарством? Нет! Ничего этого не было! Ты для него?— зеркало, в котором он видит того, кого на самом деле любит?— себя. Опомнись! Такого царя Бхарате не нужно. Возьми бразды правления в свои руки, займи достойное тебя место!??Но Дхритараштра рождён первым, этого не изменить. Если вы опасаетесь раскрыть всем тайну моего происхождения, он останется наследником. Мне не обойти его?.В то мгновение Панду ненадолго пожертвовал искренностью. Он играл, не держа и мысли предавать брата. Ему лишь хотелось выяснить, как далеко способна зайти в своей ненависти его мать. И он узнал.?Наследник может вдруг погибнуть. Отравиться, утонуть, лишиться жизни в поединке или на охоте, попасть на ужин тигру-людоеду… Кстати, ты часто охотишься вместе с ним и с его телохранителями? Может, стрела?— о, не твоя, конечно, а слуги?— полететь не в оленя???Вы о чём, мама?! —?кожа Панду и без того выглядела матово-бледной, но теперь от ужаса приобрела мертвенно-голубой оттенок. —?Слуга не сделает такого! За смерть царя его казнят, каждый понимает это!??Слуга сделает что угодно, если перед охотой выпьет напиток, приготовленный Шьямалой. Тебе останется лишь управлять его волей, отдавая приказы. Он станет мягким, как влажная глина, лепи что угодно?.И вот тогда Панду не выдержал, а Амбалика убедилась, что внутри её сына течёт кровь кшатрия, несмотря на её сомнения.?Никогда больше не говорите со мной о таких вещах, мама, иначе я буду первым, кто отправит вас в темницу! —?ноздри Панду раздувались от гнева. —?Я скорее оставлю вас навсегда, чем предам Дхритараштру! Пусть у нас разные отцы, но он всё равно?— мой брат! Никакие ваши ?признания? не заставят меня иначе относиться к нему?.Панду выскочил из её покоев, словно там было адское пекло, примчался в сад и спрятался в зарослях огненной иксоры. Внутри бушевал ураган, и Панду безуспешно пытался разобраться в себе. Он точно знал одно: ему теперь придётся избегать собственную мать, ибо лишь сегодня он осознал, как она опасна и на что способна в своём желании возвести его на престол любой ценой. А ещё царевич не знал, как пережить откровение о том, кто на самом деле его отец. И, наконец, самое страшное, он не понимал, почему его так радует новость о том, что они с Дхритараштрой не родные? Такое чувство, будто нечто стыдное и запретное стало вдруг возможным только из-за того, что они не одной крови.С души свалился невидимый каменный пласт. Можно прикасаться к Дхритараштре, массировать его руки, бёдра и плечи, когда он просит, наслаждаясь этим… Можно, не краснея и не стыдясь, соприкасаться с ним телами в купальне, целовать его лоб украдкой, когда он уже спит. А если бы ему было позволено коснуться губ… Всё внутри взорвалось искрящейся радостью от одной мысли об этом. Да, он бы хотел целовать его, ласкать его тело в самых тайных местах, недоступных другим. Кровь застучала в висках, заставляя смутиться собственных желаний.О боги… Я влюблён, словно дэви! Как же так вышло?Внезапное понимание пронзило стрелой, рассекло мечом, изрубило летящей чакрой…Что делать дальше: признаться или молчать? Он пока не мог решить для себя этот вопрос, понимая лишь одно: даже если однажды он наберётся смелости поговорить с Дхритараштрой о том, что прячется в глубине его души, это не будет таким страшным грехом, как могло быть, окажись они сыновьями одного отца.?Моя любовь не отвратительна,?— думал Панду, и от этой мысли становилось светло и сладко. —?Даже если он не захочет большего, я знаю точно, что смогу отказаться от плотских утех и довольствоваться дружбой всю жизнь. Главное, отныне я знаю: мы не одной крови. Любя его так сильно, я не совершаю греха перед самим собой?.Однако Панду не ведал того, что в его сердце божественной волей уже нацелена чёрная стрела, отравленная ядом чужой мести. И скоро то, что было светлым и чистым, пропитается вожделением, гневом и страданием. Вместо светлой любви он испытает постыдные муки, где нет места мыслям о счастье возлюбленного, есть лишь безумное намерение удовлетворить каменную от желания плоть. Затмив его разум, лишив воли, та сжигающая похоть сделает его предателем.***Нарада выжидал. Это состояние было слишком непривычным для того, кто никогда не останавливался долго на одном месте. Приходилось снова и снова возвращаться в Сурьялоку, становиться невидимым, просачиваться в покои Дхармараджа и смотреть, оценивая, готов ли тот выслушать его предложение. Время шло, но Яма не был готов, пока однажды Нарада не явился в нужный миг. Он увидел изломанное страданием тело, похожее на дерево, вырванное с корнями бурей. Яма почти не понимал, где находится. Он глядел остановившимся взглядом в потолок, губы его едва шевелились, но решительно невозможно было понять, что он пытается сказать. Да и пытается ли? Состояние Царя Справедливости больше напоминало предсмертную агонию.?Пора?,?— решил Нарада, принимая видимый облик, подходя к Дхармараджу и трогая его за плечо.—?Очнитесь, о достойнейший! Я принёс вам средство исцеления.Яма медленно повернул голову, но, похоже, не сразу узнал странствующего мудреца.—?Это вы? —?наконец, пробормотал он. —?Как давно вы здесь?—?Уже некоторое время, но скоро мне придётся уйти. Сами знаете, я тоже проклят братом, поэтому лучше всех способен понять вас, пусть наши проклятия несхожи. Но до того, как я снова исчезну, я спасу вас. Милостью Господа Вишну я узнал мантру, способную извлечь отравленную стрелу из вашего сердца.—?Вы поможете?! —?Дхармарадж подскочил на месте, схватив мудреца за край накидки. —?Вы, правда, поможете?!Нарада сочувственно улыбнулся.—?Есть условие, о котором вам следует знать: проклятие нельзя разрушить, его возможно лишь перенаправить.—?Кто-то пострадает? —?Дхармарадж испуганно воззрился на Нараду.—?Вне сомнений, стрела найдёт живую цель, когда вы выпустите её из лука. Можно стрелять наугад, куда пожелаете, она всё равно поразит цель, к которой её притянет неотвратимая судьба. Где-то на земле есть грешник, воспылавший запретной страстью. Стрела прилетит к нему.Яма встал с постели и, шатаясь, словно тяжелобольной, сделал несколько неуверенных шагов по комнате. Он выглядел ослабевшим, истощённым, окончательно измученным.—?Значит, кто-то будет мучиться и, в отличие от меня, даже не поймёт, что его поразило проклятие? Нет. Это неправильно.—?Взгляните на себя,?— Нарада встал за спиной Ямараджа, проговаривая каждое слово с нарочитой жалостью. —?Куда более неправильно творящееся с вами. Сколько ещё вы способны так продержаться? Вы нужны вселенной, но сейчас от вас совершенно нет никакого прока! Вы истощены и больше не способны выполнять свои обязанности. Души людей страдают, потому что Царь Справедливости ни жив, ни мёртв. Подумайте сами. Закон кармы исключает ошибку. К светлой душе стрела не прилетит. В том, кто получит проклятие, непременно уже есть семя греха. А страдание очищает. Пока грешник будет мучиться от чёрной стрелы Камадэва, он искупит ошибки, совершённые за сотни воплощений до этого. Вы дадите ему возможность избавления. Это благое дело!?Устал… Я так смертельно устал?,?— мелькнуло в мыслях Ямы.Тело внезапно скрутило новым приступом. Промежутки между здравомыслием и падением в безумие становились всё короче… Скоро, и правда, он сдастся и провалится в пропасть навсегда. Если в этом состоянии его душа однажды покинет тело, кем он воплотится? Хорошо, если слоном или тигром… Но ведь есть множество других презренных существ. Он может стать зайцем, мышью, даже насекомым и надолго застрять в круговороте животных воплощений. Сам Господь Вишну дал Нараде-муни мантру... Стало быть, всё происходит с одобрения Триады? Они решили наказать какого-то грешника? Значит, так тому и быть. Триада не может ошибаться.—?Я согласен,?— решился Яма. —?Давайте мантру.Нарада тонко улыбнулся и прошептал что-то Дхармараджу на ухо. Тот внимательно выслушал, сложил ладони перед собой и начал повторять мантру. Нарада вторил ему. Багровое оперение показалось из груди, потом вышел стержень и следом появился наконечник. Яма ловко ухватил стрелу в ладонь и резким движением попытался сломать ударом об колено. Стрела хрустнула, но тут же на глазах изумлённого Ямы срослась, став целой.—?Не тратьте время,?— снова заговорил Нарада. —?Вы всё ещё не свободны. Если не выстрелите ею, она вернётся обратно, как только я уйду и перестану помогать своей энергией. У вас осталось не так много времени на освобождение.Яма с ненавистью глядел на причину своих мучений. Стрела казалась живой. По ней пробегали зловещие синие всполохи.—?Вы способны призвать сюда свой лук? —?спросил Нарада.—?Да.Яма что-то торопливо проговорил вполголоса, и в его правой руке появился золотой лук с тетивой из сухожилий и шёлковых нитей. Нарада услужливо открыл Дхармараджу окно.—?Стреляйте! Просто выпустите эту стрелу вниз, на землю, и страдание покинет вас!?Просто выстрелить… Конец кошмарам, ненависти к себе. Конец этой изматывающей похоти, которую ничем не унять!??— он натянул лук.Почему-то появилось ощущение, будто сейчас он совершает гнуснейшее преступление, хуже убийства. Рука задрожала, и Нарада заметил это.—?Ну что же вы! Как подговаривать Камадэва в родного брата стрелять, так не сомневались. А теперь колеблетесь?Внезапно Яма ощутил, как послушная стрела в его руках вдруг начала сопротивляться. Она изогнулась и завибрировала, словно намереваясь выскочить из его пальцев. А за окном Яма вдруг отчётливо увидел хохочущего Шани. Тот смеялся над ним, над его неспособностью освободиться. Ярость вспыхнула и затмила разум. Натянув тетиву, Яма выстрелил в это ненавистное лицо, а оно вдруг распалось клубами облаков, заслоняющих солнце.Чёрная стрела, ввинчиваясь в тучи, начала свой путь с небес на землю.***—?Едем на охоту, решено! —?Дхритараштра схватил свой лук и помчался к конюшням, таща брата за руку. —?В последнее время ты сам не свой, а я хочу увидеть тебя прежним. Уж не знаю, что за тяжкие думы посетили тебя, но такое кислое лицо рядом с будущим царём Хастинапура находиться не должно. Кшатриям всегда помогает сражение, но раз сражаться ещё не с кем, давай добудем парочку оленей. Ладно-ладно, лучше тигров. Вообще я и слона могу поймать, если встретим! Сам! Вот поймаю голыми руками и притащу во дворец, чтобы все удивились.—?Хвастун,?— губы Панду невольно растянулись в подобии улыбки.С утра ему почему-то было не по себе. Впервые в жизни неожиданно разболелось сердце, но он стыдился говорить об этом Дхритараштре, а с матерью он уже несколько недель не общался. Слишком тяжело ему дался их предыдущий разговор.Лошади вынесли их за городские ворота. Всю дорогу, пока они скакали по направлению к лесу, Дхритараштра шутил, и Панду отлично видел?— брат пытается отвлечь его от неприятных дум. Сам же он любовался его лицом, словно в последний раз. Особенно притягивали внимание глаза Дхритараштры: живые, одухотворённые, сияющие теплом. Сейчас они казались не тёмными, а золотыми из-за отражавшихся в них солнечных лучей. Потом они въехали под сень деревьев, и глаза брата стали вдруг серебристо-зелёными.—?Ты разноцветный! —?не выдержал вдруг Панду, выпалив сокровенное вслух. —?Ты постоянно меняешься! Это так удивительно!Дхритараштра посмотрел на него с мягкой улыбкой, протянул руку и потрепал по волосам. В следующую секунду что-то чиркнуло по листве, со свистом пролетело перед носом лошади старшего царевича, а Панду через мгновение ощутил, как воздух застревает в груди, и сердце не просто болит, оно рассыпается на части. В него втекает нечто сильное, тёмное, полное вязкой боли. Он охнул и пригнулся к шее лошади, кусая губы.—?Что с тобой? —?Дхритараштра с волнением наклонился ближе к Панду, но в этот миг его спокойный конь вдруг взбрыкнул передними ногами и ринулся в чащу, будто за ним гналась стая пишачей. —?Куда?! Стой!!! —?кричал на весь лес Дхритараштра, пытаясь остановить скакуна.Отдышавшись и придя в себя, Панду ударил своего коня по бокам и помчался вдогонку.С реальностью что-то случилось. Окружающие предметы ушли в тень. Небо, солнце, земля покрылись серой дымкой. Имел значение только всадник, мчавшийся впереди. Запах его тела просачивался в ноздри и будоражил что-то опасное внутри. Ни аромат цветов, ни травяные ноты свежести, повисшие в воздухе после недавнего ливня, не могли перебить это пряное благоухание. Никакие лотосы и розы не могли сравниться с наслаждением от запаха того единственного, кто отныне был важен.Догнать, прикоснуться. Впитать в себя. Обладать. Панду задрожал. Его человеческая ипостась боролась с обнажившимися, многократно усилившимися животными инстинктами. Впервые он следовал за братом не потому, что сам хотел этого, а потому что у него не осталось выбора. Нечто сильное и страшное, проникшее в него, гнало его вперёд. И только спустя некоторое время он осознал, как отвердела плоть, как страшно ноет в паху, как безумно хочется того, о чём прежде он помышлял редко, осторожно, со стыдом.Повалить на траву. Заломить руки за спину, вжать лицом в землю. Обладать.?Что со мной творится??Внезапно конь Дхритараштры снова издал тревожное ржание, закрутился волчком, запрыгал, поддавая задом, словно необъезженный, дикий жеребец. Дхритараштра, отлично управлявшийся даже с бешеными слонами, не смог справиться. Его выбросило на землю, а конь, избавившись от всадника, помчался в гущу леса и вскоре скрылся с глаз. Громко ругая подлого скакуна на чём свет стоит, царевич поднялся на ноги и обомлел, заметив, что Панду, спрыгнув со своего коня, стоит напротив и смотрит на него. И было что-то во взгляде брата такое жуткое, нечеловеческое, что впервые в сердце Дхритараштры закрался страх.—?Не подходи,?— торопливо произнёс он, выставляя вперёд ладонь, будто желая защититься.—?Почему? —?голос брата тоже звучал неправильно. В нём не было привычной мягкости и тепла. А из глаз Панду словно струилась тьма…?Что с ним такое? Или это моё воображение разыгралось??Дхритараштра не мог объяснить себе, но сейчас вдруг ему захотелось оказаться подальше от Панду, словно из родного он стал чужим, опасным, незнакомым. Сильная тревога билась внутри подстреленной птицей, но старший царевич не смог объяснить самому себе причин происходящего.—?Ладно, прости. Мы оба устали. Давай вернёмся,?— вдруг махнул рукой Дхритараштра. —?Я потерял коня. Какая охота может быть теперь?—?Придётся ехать вместе,?— спокойно сказал Панду, однако нечто в его интонациях опять заставило Дхритараштру вздрогнуть. Он впервые осознал, что перспектива оказаться близко к брату, с которым он прежде вместе купался, ночевал и даже позволял делать себе массаж с розовым маслом, совсем не радует его. Но другого пути вернуться в город не было.Стараясь не выказывать охватившей его тревоги, он запрыгнул на коня и протянул Панду руку, превозмогая шевельнувшееся внутри отвращение. Брат забрался и сел у него за спиной. И бхут всё побери, дальше случилось то, чего не должно было случиться никогда, проживи они хоть тысячу лет.Тело Панду пронзила крупная дрожь, а потом Дхритараштру смяли в объятиях, в его волосы зарылись с блаженным стоном. Ему жарко дышали в шею, шепча что-то неразборчивое. По его обнажённым бёдрам, едва прикрытым тканью, заскользили горячие, сильные пальцы. Гнев и возмущение всколыхнулись в Дхритараштре. Он резко обернулся и с яростью посмотрел на Панду.—?Ты что это задумал, подлец? —?спросил он холодно. —?Что за грязные желания бродят в тебе?Опомнившись и осознав, что он сейчас натворил, Панду с ужасом и стыдом глядел на брата.—?П-прости,?— пролепетал он, бледнея и отводя руки за спину. —?Это случилось само, словно я на минуту потерял власть над своим телом, словно мой рассудок помутился на миг! Подобного больше не повторится, обещаю!Отвращение во взгляде Дхритараштры усилилось. Он быстро слез с лошади и изо всех сил ударил её сзади по крупу.—?Возвращайся во дворец,?— сказал он сумрачно.—?А ты?! —?обеспокоенно спросил Панду, оглядываясь.—?Сам приду. Авось не сто йоджан топать. Вернусь к заходу солнца. И да, без обид… Я никому не расскажу о случившемся, но больше не приближайся ко мне. Я запрещаю тебе входить в мою опочивальню и купаться отныне мы будем порознь.Лошадь уходила всё дальше, уныло мотая опущенной головой, а Панду смотрел через плечо на удалявшегося Дхритараштру, и в сердце его стыла тоска.