salus (1/2)
Илай возвращается лишь под вечер следующего дня.
За это время Квон успевает проснуться в половине 12го на смятых простынях, которые он тут же пинает, а потом, когда окончательно просыпается, скидывает на пол. Ему хочется смыть с себя весь яд, алкоголь, пепел и запах вчерашнего вечера, но душ занят Кевином, поэтому он молча ждет.
Сонхён выходит из ванной бодрым, свежим и улыбчивым.
- Проснулся, - кивает он Квону, а тот говорит ?привет? и запирается за дверьми ванной, в четырех кафельных стенах комнаты, ледяные плиты которой покрыты каплями испарений горячей воды из душа.
Он стирает с себя все остатки вчерашнего, растирая до красна кожу, и всё равно ему кажется, что грязь не уходит в водосток. Он обнимает руками колени и закрывает глаза, чувствуя, как вода стекает по спине и обжигает кожу.* * *Ю Квону кажется, что внутри его разъедает яд. Он имеет какой-то бурый, темно-серый цвет с грязным изумрудным оттенком, и этот яд постепенно, очень медленно, разливается по его телу, впитывается по венам в кровь, отравляя, угнетая и сжигая. Он пытается улыбаться в ответ на брошенные в зеркало взгляды Илая на водительском сидении, но что-то не выходит.Тогда он выбирает лучшее – просто заснуть, или сделать вид, что спит, пока они не приедут обратно в Сакраменто.И ему удается.Вот только сон снится какой-то нехороший. И во сне его всё так жепреследует своими взглядами в зеркало незнающий ни о чем Илай и делающий вид, что ничего не было Кевин.Во сне так же неуютно, как и до него, а еще как-то слишком душно, словно воздух из его сновидения выкачали, оставив лишь едкий углекислый газ с примесями ноток одеколона Илая и настолько уплотненными конденсатами бензина под колесами BMW, что любой психрометрический гигрометр зашкалило бы.Вот только внезапно он бросает взгляд на руку – на ней желтый свет закатного солнца. Кевин говорит, что хочет курить. Илай протягивает зажигалку. Скулы Квона опаляет оранжевый вихрь – он не знает, по какой причине, но воздух просто вспыхивает, словно насыщенный взрывоопасным аэрозолем, и воспламеняющийся ударной волной с химической реакцией с первой вылетевшей по щелчку зажигалки искрой. Кожа горит, обугливается, плавится. В салоне машины невероятно жарко, душно, горло опаляется высокой температурой.
И тогда он просыпается.Ему и правда жарко – солнце давно сместилоськ горизонту, и теперь нещадно впитывается в его одежду своим ярко-оранжевым палящим светом. Вот только…Ю Квон приподнимается на сидении, практически не чувствуя затёкшего тела. И тогда только понимает, что что-то не так. Что-то неправильно, нехорошо, неприятно. И все эти ?не? сливаются в одно – серебряно-серое пятно пепла, которое появляется там, где его кожи касаются солнечные лучи. Горение преследует его, распространяясь горячей смесью пыли по коже. Хотя, странно, но Квон понимает, что он не сгорает. Сгорать было бы больно. А ему не больно, ему холодно. И этот мороз по коже из-за того, что он словно чахнет, сгнивает, разлагается изнутри, пусть все видимые причины – снаружи, но он-то сам точно знает, что настоящее гниение – оно там, внутри.
И Квон просыпается.
На этот раз – точно. Потому что тяжело дышит, царапая запястье пальцами под рукавом широкой кофты, потому что чувствует, как болит там, где он расцарапал, потому что тело ноет от долгого лежания в одной позе, потому что глаза непривычно реагируют на едкий солнечный свет.Он замечает, что Кевин тоже спит, и только Элисон всё так же спокойно ведет машину, не отвлекаясь, смотрит на дорогу, а когда Илай бросает взгляд на Ю Квона в зеркало, тотзакрывает лицо ладонями, сонно зевая.На самом деле он всё еще под впечатлением этого сна, и больше всего на свете Квону хочется его вычеркнуть из памяти, приняв какой-нибудь антибиотик, который предотвратил бы в его организме рост тех клеток метанойи, стыда и страха, что уже вторые сутки владеют его мыслями и настроением. Квон думает об абрикосовых антибиотиках, о том, что они-то ему точно бы помогли, и не задумывается даже над тем, что вряд ли такие таблетки существуют в природе. Наверное, их делали бы из абрикосовых косточек, а может, просто добавляли бы абрикосовый сироп в белый порошок таблеток. Впрочем, это не так уж и важно. Кстати, оранжевые тучи на горизонте сейчас так похожи на спелые бока абрикос, кажется Киму. А он давно не ел абрикос. Наверное, с прошлого лета или даже больше. Абрикоски помещаются в сжатый кулак, а цвет у них такой же переливчатый, ну точь-в-точь как оттенок этого неба…- Эй, Квон, - вырывает парня из этого потока мыслей слегка повышенный голос Илая. – Ты проснулся? Может, остановимся пообедать?..Ким пожимает плечами, мол, как хочешь. Кевин говорит, что не отказался бы от чего-нибудь из японской кухни. Илай отвечает, что вряд ли они найдут якиторию на трассе посреди западного штата. ?Вдобавок на заходе солнца?, - усмехается Ю Квон.
Блондины практически одновременно кидают взгляды назад – Кевин оборачивается, слегка перегибаясь через своё сидение, чтобы получше взглянуть на Квона, а Илай кидает взгляд с зеркало, вот только почему-то машина в этот момент сбрасывает скорость.
- Что? – непонимающе спрашивает парень на заднем сидении.- Каком еще заходе солнца?... – вздергивает вверх брови Кевин.- Обыкнове… - договорить Ким не может, потому что понимает, что это всё из-за снов: солнце-то на небе яркое, сочное, как желток, полуденное. – Хм, я думал, что уже вечер.- Нам нужно остановиться, - прерывает его Илай, а вдали как раз виднеется красная на белом вывеска о недорогих обедах.- Почему ты совсем ничего не ешь?.. – спрашивает Кевин, жуя кусок пиццы с креветками, ведь иного аналога чего-то, хоть капельку напоминающего вкус ингридиентов суши в меню кафе на обочине не нашлось.
?Не делай вид, что между нами ничего не было?, - Ю Квону хочется выплеснуть эти слова блондину в лицо, но он сдерживается. Илай ведь не догадается? Или он что-то уже понял?...?Нет, нет, ты не сможешь прочитать мое бесстрастное лицо?, -непроизвольно и совершенно невесело напевает мелодию песни Леди Гаги в мыслях самому себе Ю Квон.
?Этот парень успел здорово поменяться за один день, проведенный с Сонхёном?, - думает в это же время Илай. ?Один только день в парке аттракционов… Хотя Кевин был с ним рядом и в ночь, и на утро. Стоп. Ночь?...??Нет, нет, вряд ли ты прочитаешь моё бесстрастное лицо…?* * *Квон занимает место за рулем, потому что Илай говорит, что устал, а Кевин сидит рядом с Кимом и со своим непонятным акцентом напевает то, что крутят по радио. Когда Ю Квон видит, что Илай на заднем сидении уже спит, то пытается заговорить с поющим блондином.- Кевин, я улетаю обратно в Корею через три дня.- Съемки уже закончились? – немного помедлив, спрашивает Кев. - Ты не говорил.- У меня осталось несколько не отснятых сцен. Одного дня будет достаточно.- Значит, скоро я увижу тебя по телевизору, - Квон не понимает, вопрос это или утверждение, но на всякий случай кивает.
- В сериале ?Гора Спасения?? – фраза слишком неосторожная, и Квон запоздало думает, что не нужно было ему так говорить.