Глава шестая. Я украду чудо, о котором тоскую (1/1)

Святой отец откровенно скучал. Ему безмерно осточертели ежедневные службы и паствы, толпы верующих, большинство из которых, едва выйдя за пределы церкви, непременно забывали обо всех восхвалённых добродетелях и сразу же отправлялись предаваться тем грехам, которые несколько минут назад рьяно осуждали.Закрыв дверь кельи, он подошёл к своему письменному столу и устроился за ним на деревянном стуле со спинкой. Обстановка была скудной, как и положено в комнате уединения священнослужителя, и крайне угнетала святого отца. К нему всё чаще приходили мысли о смене обстановки. Можно было сменить не только место жительства, но и профессию. Лучше, разумеется, и то, и другое. Его держали на месте лишь правила.Он вытащил из кармана сутаны маленький ключ и, вставив его в небольшую замочную скважину ящика, повернул два раза, а затем выдвинул ящик. Там оказались две пачки сигарет, зажигалка, пепельница и фляжка со спиртным. Святой отец быстро достал сигарету, прикурил, а через секунду блаженно выпустил вверх струйку дыма, которая лениво растеклась в воздухе и смешалась с пылью, танцующей в полоске солнечного света, падающего от узкого окошка под потолком.Когда он сделал вторую глубокую затяжку, в дверь один раз коротко стукнули, а в следующий миг она бесцеремонно распахнулась. Святой отец молниеносно опустил руку с зажатой между пальцами сигаретой в ящик и прикрыл его, едва не подавившись дымом. На пороге стояла сестра Анна — пожилая женщина, чьё лицо было испещрено множеством морщин.— Брат Амброуз, — обратилась она к нему, не переступая порога кельи, подозрительно шаря взглядом по помещению, — миссис Ривер пришла на исповедь.— Я сейчас подойду, сестра, — кое-как проговорил святой отец, улыбнувшись и практически не раскрывая рта, чтобы дым не вырвался наружу. Давать сестре Анне долгожданный повод ужасно не хотелось.— Хорошо, — она снова подозрительно посмотрела на мужчину и покинула помещение, плотно прикрыв за собою дверь.— Старая стерва, — недовольно выдохнул святой отец выдохнул, выпуская серый дым из лёгких. Сестра Анна люто ненавидела отца Амброуза, если так можно было сказать о служительнице церкви. Она пристально следила за каждым его шагом, за каждым движением, выискивала промахи, пыталась поймать его на чём-то. — Так бы и сжёг её, — пробурчал самому себе отец Амброуз, снова делая затяжку, и усмехнулся вспыхнувшим в памяти кострам святой инквизиции.Он не знал точно, за что пожилая женщина так взъелась на него, хотя мог предположить. Она всегда благоволила другому священнику, молодому энтузиасту с горящим взором голубых глаз. Назначенный же на должность священника Амброуз ей категорически не нравился. Впрочем, наверное, на то были причины.После третьей затяжки он затушил сигарету в пепельнице и закрыл ящик на ключ. Взял со стола ладанку, обмахал ею себя, чтобы притупить табачный запах, окунул руки в чашу со святой водой, растёр её по пальцам. Новые запахи принесли ему ещё одну малую толику спокойствия. На самом деле, он пришёл в церковь за успокоением.Тяжело вздохнув, отец Амброуз покинул келью, плотно прикрыв за собой дверь. Он никогда не запирал её, чтобы не вызывать лишних подозрений у сестры Анны, но и не оставлял открытой, чтобы она не совала везде свой нос так просто.Тяжёлая дубовая дверь отворилась, и отец Амброуз оказался в просторном помещении храма. Он знал, что в кабинке уже сидит миссис Ривер, ожидая его появления, чтобы исповедаться. Женщина всегда приходила раз в неделю, но сегодня, по всей видимости, случилось что-то из ряда вон, потому что обычно она появлялась по другим дням.Отец Амброуз занял своё место за ширмой. Миссис Ривер, уловив движение, тихо проговорила:— Благослови меня, святой отец, ибо грешна я. Медленно вдохнул воздух и выдохнул, таким образом, придавая своему голосу мягкость и участливость, отец Амброуз ответил:— Да будет Господь в твоём сердце, и да отпустит грехи твои с милосердием.Женщина горестно вздохнула, словносовершила что-то крайне постыдное, в чём сейчас собиралась каяться. Священник уже привык к таким дамам. У них никогда не случалось ничего, по-настоящему, интересного. Обычно они переживали из-за того, что не могли стать порядочной женой своему мужу — путали приправы или не могли правильно завязать галстук. Либо набожные девицы не были удовлетворены своим мужем, а потому предавались мыслям о других мужчинах, что, по их мнению, было грешно. Таким девицам Амброуз хотел бы посоветовать помощь семейного психотерапевта, чтобы растолковал мужу, как нужно правильно брать свою женщину, но то было не по чину священнику. Поэтому приходилось брать на себя роль личного психолога дамы, убеждая её в том, что Бог простит, если покаяться и изгонять подобные мысли из своего сознания.— Святой отец, я согрешила. Состоя в законном божественном браке, я позволяю мыслям прелюбодеяния посещать меня. Святой отец, я желаю другого человека, не моего мужа.Миссис Ривер замолчала, ожидая того, что ответит ей отец Амброуз. Пользуясь тем, что молодая женщина его не видит, отец Амброуз закатил глаза, всем своим видом показывая невидимой публике, что ему ужасно надоели эти глупые жалобы.Женщина же расценила тишину в ответ на свои слова, как приглашение к продолжению. Её голос стал несколько звонче:— Этот другой человек совершенно не похож на моего мужа. Он красив, обаятелен, полон сил. Святой отец, иногда мне кажется, что он — это земное воплощение сатаны, словно он пришёл именно для того, чтобы сбить меня с пути истинного. Но я всё равно не могу отказать ему…Отец Амброуз не слушал. Из потайного кармана сутаны он вытащил небольшую фляжку, медленно и тихо снял с неё крышку, приложил к губам. Он знал, что сестра Анна будет принюхиваться, но знал, что слабый запах алкоголя сможет спихнуть на лекарства, которыми пользовался. По крайней мере, так считала сестра Анна, поскольку и сама употребляла некоторые на спирту. Какая ирония: даже служителям церкви не полагались льготы от Всевышнего на бесплатное и чудесное излечение болезней.— Святой отец, я отдаюсь ему в своих снах, а в реальности позволяю увлекать меня в дела недостойные. Нет, я ещё ни разу не отдалась ему на самом деле, опасаясь гнева Божия, но столько раз разрешала целовать и трогать меня… Святой отец, мне не будет спасения?Молодая женщина напрямую обратилась к отцу Амброузу, и теперь не ответить ей не представлялось возможным. Он был слегка раздражён такими глупостями, но постарался придать своему голосу мягкость:— Если ты подкрепишь покаяние не только словами, но и действием, Бог будет милостив к тебе. Отринь коварного соблазнителя, откажись от его ухаживаний. Усмири плоть свою и возлюби мужа, и спокойствие снизойдёт душе твоей.— Спасибо, святой отец. Я буду стараться. Но мой дух слаб перед его глазами, — казалось, что женщина расплачется — Амброуз уже не раз слушал слёзы за ширмой. — Он только глянет, и я готова пасть к его ногам. Лишь скромность и стеснительность не позволяет мне пойти на поводу всех его желаний.Святой отец усмехнулся. Скромность и стеснительность иной женщине не позволили бы даже посмотреть в сторону того божества или сатаны, о котором рассказывала миссис Ривер. Будь она столь благодетельна, она никогда не позволила бы себе позволить ему целовать и трогать себя. Но сказал мужчина, разумеется, другое.— Бог милостив к тем, кто стремится к искуплению.Миссис Ривер снова поблагодарила и покинула кабинку — отец Амброуз услышал это по стуку деревянной дверцы, а затем стуку невысоких каблучков по каменному полу церкви. Он вздохнул. С такими жалобами к нему приходили много-много раз, он выслушал не одну подобную историю и не по одному разу. Скука.Он потянулся и вышел из кабинки. Молодой мужчина медленно прошёл по ряду между длинными скамьями и оказался во дворе. Миссис Ривер лёгкой походкой уже плыла за воротами по мощёной дорожке — возвращалась к своим повседневным делам. Отец Амброуз даже подумал о том, что был бы не прочь погрешить с ней немного, если бы она не была такой набожной. Впрочем, он прекрасно знал, как легко эту набожность сбить. Особенно после таких рассказов. Отчего-то захотелось посмотреть на того искусителя, о котором шла речь за ширмой.Пока он провожал немного тоскливым взглядом миссис Ривер, к нему подошла сестра Анна.— Святой отец, от вас пахнет сигаретами, — подозрительно сощурив свои маленькие глазки проговорила она. Для верности женщина шумно втянула носом воздух.— Я как раз хотел попросить вас хорошенько проветрить кабинку, потому что миссис Ривер позволила себе предаться небольшому прегрешению, — отозвался отец Амброуз, с неприязнью наблюдая за тем, как раздуваются маленькие тонкие ноздри женщины. — Бедняжка совсем измучилась, её дух слаб.Разумеется, она не поверила в его маленькую ложь, но не посмела ничего сказать, а отец Амброуз уже медленно двинулся прочь, чтобы не продолжать бессмысленный разговор. Пожалуй, иногда ему нравилось подкидывать сестре Анне поводы для сомнений. Но только такие поводы, которые не выходили за грани разумного.Теперь он прогуливался по церковному парку с улыбкой. Солнце уже закатывалось, а значит, после вечерней службы можно будет покинуть церковь до утра.В баре было душно и накурено, за деревянными столиками собрались шумные компании. Из разных концов зала то и дело доносились пьяные возгласы, а на небольшой сцене в центре пыталась играть группа подростков. Их музыка отличалась отсутствием стройности и сыгранности, молодые люди, по всей видимости, ещё только учились, но отсутствием амбициозности не страдали. Их никто не слушал, и другие на их месте уже давно оскорбились бы и убежали со сцены, побросав инструменты, зализывать раны в самом дальнем и тёмном углу. Эти же продолжали нестройно играть, стараясь привлечь внимание публики. Последнее, кстати, им иногда удавалось: некоторые особенно пьяные мужчины кричали им что-то подбадривающее и даже трясли головами в такт, расплескивая из своих стаканов на пол пиво.Амброуз медленно сошёл в этот ад по ступенькам облупленной лестницы и криво усмехнулся. Подвал старой церкви, полуразвалившейся в своё время и кое-как отреставрированной местными властями, как нельзя лучше подходил для такого заведения. Приглушённый свет лампочек выхватывал из тьмы столики и сцену, и здесь мужчина почувствовал себя намного лучше. В такой церкви он с удовольствием служил бы.Барную стойку он заприметил сразу же. Минуя пьяные компании, уверенным шагом мужчина отправился прямо к ней, чтобы заправиться желанной порцией алкоголя, который в этом баре был отменный — Амброуз здесь бывал, хотя и не так часто, как хотелось бы.Он занял место в углу, с которого хорошо просматривалось всё помещение, и в котором не так сильно резали по слуху визги плохо настроенных гитар, заказал виски и бросил на стойку пару купюр. Пока бармен выполнял заказ, Амброуз ещё раз окинул взглядом зал. При всей своей обшарпанности и небрежности, что-то в нём было такое, что неуловимо привлекало и не позволяло покинуть его так скоро.Его внимание привлекла девушка, сидящая за столиком в компании молодого человека. Она была хороша собой, формы имела крайне привлекательные в наглухозастёгнутом платье, а чёрные волосы разметались по плечам. В манере дежаться у неё было что-то застенчивое и несколько чопорное, но внимание светловолосого молодого человека ей явно льстило. На миг Амброузу показалось, что он знает этого парня достаточно хорошо, но взгляд его снова скользнул на девушку. Она повернулась так, что свет упал на её лицо, и Амброуз расплылся в улыбке. Это была миссис Ривер, которая днём исповедалась в мыслях о прелюбодеянии.— Водки! — раздался рядом решительный женский голос, и Амброуз отвёл взгляд на рухнувшую на соседний с ним стул женщину. Она оказалась ещё краше миссис Ривер, и его внимание полностью сосредоточилось на ней.Худая и стройная, уже немолодая она походила на даму из высшего общества, спустившуюся на палубу третьего класса на «Титанике». Её тёмные волосы волнами падали на грудь, обтянутую тонкой тканью чёрного платья, поверх которого было накинуто светлое пальто. Бармен поставил перед женщиной рюмку, и она, лёгким движением руки с идеальным французским маникюром и парой крупных перстней с камнями, откинув с лица волосы, опрокинула её в себя. Амброуз даже сглотнул, засмотревшись на белую обнажённую шею, которую обвивало колье с тёмными камнями.— Повторите! — потребовала она, поставив рюмку на стойку. На рюмке остался еле заметный след от помады. Бармен снова наполнил маленькую склянку, и женщина опрокинула её в себя, ничуть не поморщившись.— Давайте бутылку! — приказным тоном сказала она, и молодой человек за стойкой не посмел перечить. Он поставил бутылку на стойку перед ней и отошёл к другому посетителю.Амброуз не мог отвести глаз от того, как изящно она наливала себе ещё и выпивала.— Столь роскошная женщина в столь неприметном месте, — задумчиво проговорил он, когда в баре стало тише — юные музыканты, наконец-то, прекратили мучить инструменты. — Да ещё и пьёт так много, — он выразительно взглянул на ополовиненную бутылку. — Что случилось с этим миром?— Я ищу своего сына, — усмехнулась она. — Но, похоже, его здесь уже нет. Шалопай такой же непостоянный, как и его отец. Иногда мне кажется, что он плохо кончит.— А отец кончил плохо? — заинтересовался Амброуз.— Не знаю, — пожала плечами женщина. — Он бросил меня, когда узнал о ребёнке.Она говорила таким же спокойным и немного весёлым тоном, каким рассказывают о хорошей погоде на выходные и своих планах в связи с этим, наливая себе ещё и жестом предлагая Амброуза присоединиться к распитию водки. Тот лишь вежливо показал свой почти полный стакан виски.— Сочувствую, — без особой искренности, а только из вежливости сказал он.— О, не стоит, — засмеялась женщина. — Засранец наверняка уже получил по заслугам. По крайней мере, я на это надеюсь. Приятней думать, что он умер в какой-нибудь канаве, поплатившись за свой длинный язык, — она многозначительно улыбнулась, давая понять, что имеет в виду вовсе не навыки коммуникации.Амброуз улыбнулся и поднял рюмку, без слов произнося тост. Женщина засмеялась и взяла другую рюмку. Они чокнулись и выпили.— А вас я где-то видела, — она лукаво улыбнулась, поглядев на Амброуза.— Подозреваю, что вы могли меня видеть в любом баре, в котором искали своего сына, — с улыбкой ответил мужчина.— Ах! — вздохнула она и закатила глаза, вспомнив о гуляющем сыне. По всей видимости, выходки юнца изрядно потрепали её нервную систему.Амброуз с интересом изучал её. Слишком красива для того, чтобы воспитывать ребёнка. Тем более достаточно взрослого ребёнка, раз искать его приходилось по ночным клубам и барам. Такая подробность из её биографии немного не укладывалась в голове.— Как ваше имя? — спросила женщина, всем телом разворачиваясь к Амброузу. — Всё-таки, я точно где-то видела вас прежде, и мне очень интересно знать, где.— Если бы вас видел я, то эту встречу непременно запомнил бы и никогда не смог бы забыть, — ответил мужчина с усмешкой. — Меня называют Амброуз, и мы с вами точно никогда не были представлены.— Амброуз, — задумчиво повторила женщина. — Такое имя я бы никогда не смогла забыть. Не часто можно встретить бессмертного.Она многозначительно улыбнулась и вернулась к выпивке. Амброуз проследил за ней настороженным взглядом. Слишком много в ней было очарования и таинственности, словно она знала намного больше того, чем могла бы. Например, о том, что «бессмертный» — не только значение имени.— А я — Элизабет, «почитающая Бога», — представилась женщина, отставив рюмку.— В самом деле «почитающая»? — засмеялся Амброуз.— А вы, в самом деле, «бессмертный»? — засмеялась Элизабет.Амброуз не ответил, только погрустнел немного и с улыбкой поднёс свой стакан с выпивкой к губам. Имя у него было говорящее.На небольшую сцене начала играть новая молодая группа. За разговорами Амброуз и Элизабет не заметили, как они выходят и настраиваются, но как только раздались первые звуки гитар, женщина встрепенулась и оглянулась.Её взгляд был устремлён на темноволосого паренька с бас-гитарой.— Ах, маленький паршивец! — зашипела Элизабет. — Я же запретила ему играть в таких местах!Она уже сорвалась с места, чтобы утащить сына прямо со сцены, но Амброуз успел схватить её за руку.— Право, сейчас это будет лишним, — тихим голосом сказал он. — Не позорьте его перед публикой.— Может быть, вы правы, — согласилась женщина, вновь усаживаясь на своё место. Однако теперь она была крайне напряжена и постоянно смотрела на сцену, не желая упустить тот момент, когда можно будет забрать паршивца домой.— А ведь парнишка хорошо играет, — Амброуз откровенно лгал, но решил, что Элизабет сейчас лучше немного успокоить, хотя бы неприкрытой лестью. — Почему вы не позволяете ему играть?— Потому что он плохо учится, — пожала плечами Элизабет. — Если бы его развлечения не мешали учёбе, я не стала бы ничего говорить, но так...— А вдруг ему суждено прославиться музыкантом?— Я вас умоляю! — неожиданно звонко рассмеялась женщина. — Вы слышите, как халтурит бас?Не надо иметь музыкальное образование, чтобы заметить это. Арон играет на басу, потому что музицировать совсем не умеет, даже не учился никогда. Это просто прихоть взбалмошного мальчишки, не более того.Она снова выпила и принялась копаться в своей сумочке. Амброуз же не мог не признать её правоты, разглядывая паренька. Утончённый, немного похожий на девушку, с длинными тёмными волосами, постриженными по последней моде, которую Амброуз не вполне понимал. Клетчатый галстук и значки на белой рубашке с закатанными рукавами. Тонкие запястья обхватывали браслеты, а ноги обтягивали зауженные джинсы.Элизабет тем временем вытащила из сумочки то, что искала — изящный портсигар с тонкими сигаретами. Амброуз зачарованно смотрел за тем, как она прикуривала длинной спичкой, и её лицо на мгновение осветилось оранжевым светом огня, а затем, затушив спичку, женщина небрежно бросила её в пепельницу.— Быть родителем тяжело, — изрекла она горько, выпустив дым из лёгких.Амброуз невольно задумался над её словами. Он ведь никогда прежде даже не предполагал, что мог бы стать родителем, и, тем более, что мог бы воспитывать ребёнка. Стал бы он бегать за взбалмошным сыном по клубам и заставлять его учиться? Мужчина усмехнулся.— Кажется, они заканчивают, — сказал он, когда увидел, что молодые люди прекратили играть и начали собирать провода. Элизабет тут же выгнулась, чтобы посмотреть на сцену. В самом деле, мальчишки собирали инструменты, а девушка-вокалистка стояла рядом с Ароном, то и дело, пытаясь вцепиться в его руку, и хлопала глазами.— А ваш сынок популярен у девушек, — хмыкнул Амброуз.— Похоже на то, — согласилась женщина, улыбнувшись уголками губ. — Кажется, мне пора тащить его домой, — она проводила взглядом группу, уходящую в подсобку.— Желаю вам удачи. Надеюсь, мы с вами ещё встретимся.— Непременно встретимся, если это судьба, — в этот раз Элизабет улыбнулась широко, показывая белые зубы. Получилось не просто таинственно, а вдобавок и коварно.Не прощаясь, она поднялась со своего места и быстрым шагом направилась в сторону импровизированной клубной гримёрки. Амброуз проводил её взглядом и подозвал к себе бармена. Заказав ещё выпивки, он увидел, как Элизабет тащит за собой молодого человека, ухватив его за ухо. По всей видимости, парень ворчал и пытался подхватить свою гитару, чтобы она не собирала чехлом грязь с пола. Но его мать была непреклонна, и тяжёлую бас-гитару ему пришлось волочь за собой.Амброуз засмеялся, разглядывая новую порцию виски.Сестра Анна вновь допекала подозрительностью. Отец Амброуз давно думал о том, чтобы найти квартирку где-нибудь подальше от церкви, но сделать это никак не получалось. Поэтому жить приходилось в одном доме с пожилой женщиной. Благо, что в разных его частях, из-за чего встречались они достаточно редко. Но даже этой редкости хватало для того, чтобы она пыталась найти какие-то доказательства его неблагочестивости. Позднее возвращение домой тоже попадало в список проступков, из-за которых нужно было присмотреться повнимательнее.Поэтому теперь святой отец прятался от докучливой сестры Анны в церковном парке, прогуливаясь между высокими кустами, насаженными вдоль гравиевых дорожек. Они закрывали обзор, поэтому мужчина, практически не таясь, выкуривал одну сигарету за другой.— Здравствуйте, отец Амброуз, — раздался сзади приятный слегка насмешливый женский голос, отчего-то смутно знакомый. Слова прозвучали настолько неожиданно, что он даже подавился сигаретным дымом.Перед ним стояла Элизабет в длинном чёрном платье, которое плотно облегало её фигуру. На плечи было накинуто красное пальто. Блейз усмехнулся.— Всё-таки вы меня раскрыли, сказал он и сделал затяжку.— В нашем городе не слишком много людей с таким редким именем, — усмехнулась женщина. — Угостите даму сигареткой, святой отец?— Если дама желает этого, — отец Амброуз покорно поклонился и вытащил из кармана пачку сигарет и коробок спичек. С изяществом, присущим джентельменам прошлого столетия, он протянул Элизабет сигарету, а едва фильтр коснулся её алых губ, поднёс к кончику её сигареты маленькое пламя на кончике спички.Элизабет, с изяществом дамы из фильмов нуар, прикурила и отняла сигарету ото рта. С её губ сорвался белесый дым, и Амброуз нервно сглотнул — женщина была слишком красивой.— Духовность процветает? — с детской смешинкойв глазах спросила Элизабет. Несомненно, она не могла не заметить реакцию молодого священника на своё великолепие. — Все праведники попадут в рай вашими молитвами, верно?— Только если он существует, — Амброуз закурил снова.— Святой отец сомневается в существование рая? — с деланным изумлением спросила женщина.— Святые отцы — самые страшные безбожники, из всех существующих на свете, — Амброуз говорил таким тоном, словно рассказывал один из фундаментальнейших секретов мироздания, который рассказывать кому-либо было под стражайшим запретом.— Почему же? Разве они не должны помогать поверить другим?— Потому что они, как никто лучше, знают, что там, — он поднял взгляд к небу, — ничего нет.— Странно слышать это от того, кто никогда не умирал, — Элизабет не отрывала от него взгляда, пока подносила сигарету к губам. За этим взглядом таилась ещё одна загадка мироздания, о которой тоже не стоило говорить другим. Элизабет напускалана себя вид мрачной таинственности, которая, обычно, присуща тем людям, которые знают намного больше, чем могут сказать вслух.— Мне не обязательно умирать каждый раз, чтобы точно знать, что рая нет, — ответил мужчина. — Равно как и ада.Он сделал последнюю затяжку и бросил окурок в кусты, чтобы его непросто было обнаружить вездесущей сестре Анне. Женщина проследила за его движениями внимательным взглядом и усмехнулась своим мыслям.— Я хотела бы исповедаться, святой отец, — сказала она, расплываясь в улыбке.— Послушайте, если вы хотите спасения, то знайте, его не будет, — закатил глаза молодой мужчина. — Поэтому идите и продолжайте грешить, чтобы ваша жизнь была хоть мало-мальски счастливой. А если захочется ещё помолиться несуществующему дядьке — оставьте это желание до глубокой старости.— Я поражаюсь вашей непосредственности, — засмеялась Элизабет, прикрывая губы ладонью. — Что же вы посоветуете мне лучше исповеди?— Сходите к психологу или в бар. Всё будет лучше, чем терять время здесь.— Тем не менее, мне нужно, чтобы вы провели обряд, — лицо женщины неожиданно стало серьёзным. Амброуз сильно удивился столь резкой перемене.— Какой обряд? Экзорцизма? — засмеялся он, пытаясь сгладить создавшуюся атмосферу. — Как вы думаете, существуют ли демоны или сам Сатана, если я только что сказал вам, что Бога нет?— Я думаю, что существуют призраки, полтергейсты, — серьёзность не сходила с лица Элизабет. — И я хочу, чтобы вы провели обряд очищения от них дома. Сейчас я сомневаюсь, что у вас получится изгнать их из моего жилища, если вы относитесь к теме божественного с таким скептицизмом. Но, правда, я не знаю, куда ещё обратиться с подобной просьбой.Святой отец закатил глаза.— Наверняка в вашем доме просто завелись крысы или что-то подобное, — сказал он, скорее из упрямства, стараясь сохранить скептицизм, в котором оказался обвинён.— Хотя бы посмотрите, — Элизабет смотрела в упор, гипнотизировала взглядом, и любой другой уже давно сдался бы под этим натиском. — Я не заставлю вас ничего делать, если это дело не по вашей части.— Ладно, — сказал он, вздохнув. — Завтра днём я навещу вас.— Спасибо, святой отец, — женщина вновь вернулась к своему привычному виду: улыбнулась таинственной соблазнительной улыбкой и дотронулась алыми губами до фильтра сигареты.

Дом Элизабет походил на свою хозяйку: такой же красивый и изящный, будто сошедший с почтовой открытки. Идеально ровный забор вокруг идеально белого двухэтажного домика с тёмной печной трубой, из которой к небу поднимался серый дым. Изнутри окна обрамляли подвязанные занавески и на каждом подоконнике виднелись цветочные горшки с зеленью.— Откуда здесь призраки, — фыркнул Амброуз, нажимая на кнопку домофона.— Проходите, святой отец, — Элизабет ответила так быстро, будто сидела возле трубки и ожидала его звонка. Калитка с негромким писком отворилась, и мужчина вошёл в сад.По обеим сторонам каменной тропинки росли идеально постриженные кусты, на ровном газоне росли цветы в клумбах и несколько деревьев. Под одним из деревьев примостилась резная лавка, а к ветвям другого, более мощного и старого, оказались привязаны качели. Где-то пели птицы, завершая иллюзию весеннего рая, в котором, тем не менее, отчего-то, было немного пусто и тоскливо.На крыльце его уже встречала Элизабет. Она куталась в серую шаль, под которой скрывалось наглухо закрытое чёрное платье до колен. Чёрный подчёркивал бледность её кожи.— Я рада вас видеть, святой отец, — сказала женщина. В этот раз её губы не были накрашены, а глаза подведены не так сильно, как обычно. Тем не менее, красоты она не утратила ни на йоту. Амброуз был уверен, что налёт аристократизма не исчезнет из неё, даже если она будет нищенствовать. — Признаться, я не думала, что вы придёте, — насмешливая манера речи, при которой Элизабет растягивала слова, слегка гипнотизировала Амброуза.— Я ведь обещал вам, — Амброуз поднялся по ступенькам крыльца и оказался лицом к лицу с Элизабет.— Обещания забываются быстро, — улыбнулась она и посторонилась, приглашая священника войти в дом. Тот не заставил себя долго ждать.Изнутри дом оказался примерно таким же, как и снаружи. Светлые обои с ненавязчивым рисунком из цветочков, чугунная вешалка для верхней одежды рядом с резным комодом из светлого дерева, стилизованные под старинные подсвечники светильники на стенах, резной же гардероб и чугунная полка под обувь, на которой стояло три пары женских сапог.Дальше по коридору общая гостиная. С теми же светлыми обоями, но с несколько другим рисунком,обставленной мебелью ласкового бежевого цвета. На всех горизонтальных поверхностях стояли цветочные горшки с разнообразными цветами. Одну из стен занимало окно во весь её размер, а другая, напротив неё, была зеркальной: отражала свет, чтобы его хватало всем растениями.— Я флорист по образованию, — сказала Элизабет, видя изумление Амброуза. — Учёба закончилась, а привычки остались.— Вы не работаете по специальности? — удивлённо поднял брови Амброуз, отводя взгляд от растений и обращая его к женщине.— Не совсем, — она с загадочной улыбкой покачалась из стороны в сторону. — Я преподаю в университете. Но вы пришли не о моей специальности поговорить. Пойдёмте, я покажу вам призрака.Она потянула Амброуза за плечо прочь из гостиной к лестнице наверх. Элизабет медленно поднималась, не слышно стуча по дереву каблуками. По всей видимости, для того, чтобы не спугнуть призрака. Амброуз тоже постарался ступать так, чтобы его туфли не стучали.В коридоре второго этажа царила полутьма. Ни один из светильников не был включён, свет падал лишь от небольшого круглого окна под потолком в противоположном от лестницы конце коридора.— Ровно в полночь и полдень, — прошептала Элизабет, подняв к глазам руку, запястье которой обхватывал тонкий браслет механических часов, — он проходит из одной комнаты для гостей в другую.Амброуз взглянул на часы Элизабет. До полудня оставалась ровно одна минута.— В первый раз я подумала, что это был вор, но нет, — быстро и тихо продолжала женщина. — Он просто проходит и исчезает. Ничего не делает и не говорит. Думаю, безопасен, но несколько пугает. В течение дня иногда гремит посудой, или переставляет вещи...Она замолчала, потому что дверь правой комнаты для гостей со скрипом отворилась.Оттуда медленно вышел молодой мужчина в белом одеянии с белой кожей и белыми волосами. Не обращая никакого внимания на Элизабет и Амброуза, он печально вздохнул, сделал четыре маленьких шага и открыл противоположную дверь. Он медленно стал входить в помещение, но вдруг на миг остановился, повернулся к паре людей, посмотрел на них, а затем скрылся за дверью.В то же мгновение из гостиной донёсся грохот и стук разбившегося фарфора.Увидев ужас на вмиг побледневшем лице Элизабет, Амброуз сорвался с места и бросился вниз.— Вот блядство! — возглас из гостиной заставил его остановиться прямо перед прикрытыми дверями в гостиную. Голос оказался слишком знакомым, и Амброуз замер на секунду, чтобы глубоко вздохнуть.Элизабет уже оказалась рядом с ним и первой толкнула двери.Несколько фарфоровых горшков разбитые валялись на полу, земля рассыпалась на светло-бежевый ковёр, растения казались безжизненными. Посреди учинённого безобразия стоял молодой человек с длинными светлыми волосами. На его лице читалось выражение ужаса и вины.— Алькон, — тихо и немного суровопоприветствовал его Амброуз.— Привет, братишка! — Алькон доброжелательно улыбнулся и помахал рукой. Однако же вина за напускной весёлостью на его лице всё равно явно проступала.— Алькон Ренделл! Я убью тебя так, что ты никогда не воскреснешь! — грубо пробасила Элизабет и бросилась к молодому человеку.— Прости! Прости! Прости! — завопил молодой человек, поспешно отпрыгивая в сторону.— Прости?! — прорычала она. — Ты думаешь, что за убийство моих цветов сможешь отделаться простыми извинениями?!— Ну, правда, я не хотел, Лиззи!— Не называй меня «Лиззи»! — Элизабет схватила со стола тяжёлый фарфоровый кувшин, случайно опрокинув на себя всё его содержимое. На мгновение она замерла, сжимая губы, сдерживаясь. Алькон замер напротив неё с другой стороны диванчика, внимательно наблюдая за её последующими действиями. — Думаешь, всё можно, раз бессмертный?! — прорычала она, и стала огибать диван с намерением разбить кувшин о голову Алькона.Тот, испуганно визгнув, бросился прочь. Он забежал за спину брата, схватил его за плечи и выставил его перед собой, как живой щит.— Блейз, спаси! — завопил он ему прямо в ухо.— Какого чёрта! — раздражённо произнёс Блейз, отцепляя от себя Алькона. Элизабет испуганно замерла перед ним, сжимая белыми пальцами кувшин. Её щёки раскраснелись от гнева или резких движений, она ловила ртом воздух и переводила взгляд с Блейза на Алькона и обратно.— Что происходит, блять, я спрашиваю? — Блейз не кричал, но говорил чуть громче обычного тоном, не предвещающим никому ничего хорошего.— Ваш брат уничтожил мои цветы, — спокойно ответила Элизабет. Её вспышка ярости улеглась, и теперь она снова становилась собой — утончённой и аристократичной.—Да всё с ними нормально, — махнул рукой Алькон. — Всего-то пересадить в другие горшки. Минутное дело.— Так вот возьмите и пересадите! — женщина повысила голос и нахмурила брови. — Я вас не выпущу из дома до тех пор, пока не приведёте в порядок гостиную!Она с силой швырнула кувшин в Алькона, который всё ещё прятался за спиной брата. Оба парня успели пригнуться, и фарфоровая вещь разбилась о стену за ними. Элизабет же, гордо вздёрнув подбородок, прошествовала мимо них.— Вас тоже касается, святой отец, не думайте, что сможете увернуться, — иронично бросила она, глядя на Блейза, прежде чем закрыла за собой двустворчатую дверь в гостиную.Несколько секунд братья пялились на закрытую дверь, а потом повернулись друг к другу. В глазах Алькона плясали чёртики, а Блейза — осуждение.— Что. За. Херня. — раздельно спросил Блейз, желая, наконец, получить ответ на вопрос о том, что здесь происходит.— Мы немного разыграли тебя, извини, — пожал плечами Алькон. — Я хотел поставить для тебя представление о призраках, чтобы ты изгнал духа, всё такое.Блейз смотрел на брата, как на умалишённого. Алькон же сейчас походил на нашкодившего ребёнка, которого поймали за проказой.— Более убогой партии у нас ещё не было, — Блейз поднял глаза к потолку, собираясь с мыслями и стараясь успокоиться. Вдруг в памяти всплыла случайно обронённая Элизабет фраза во время её гневной вспышки. — Подожди, — он поглядел на близнеца и сощурился. — Ты рассказал ей о нас.Он не спрашивал, а утверждал. Утверждал таким тоном, за которым слышалось явное: «тебе пиздец». Алькон сразу же уловил это в его голосе и поспешил отступить на несколько шагов.— Ей можно доверять, Блейз, — спокойно и серьёзно отозвался он, стараясь вложить в свои слова как можно больше твёрдости, чтобы не распалять брата.— Никому нельзя доверять! Кто она такая, чтобы ты так легко открывал ей тайны нашей жизни?!— Тогда кто такая Мария, чтобы тоже рассказывать ей всё и играться с ней в любовь?Блейз преодолел разделявшее их расстояние в два широких шага и ударил брата по лицу, сжав губы в тонкую белую линию. Алькон не издал ни звука, только отвернулся, позволяя брату наблюдать за тем, как на его бледной щеке расцветает розовый след от удара. Он осторожно дотронулся пальцами до горящей кожи и посмотрел на близнеца.Несколько секунд они смотрели друг на друга, нахмурив брови. Наконец, Блейз скривил губы и отступил на шаг назад.— Как убирать-то это говно? — Блейз с пренебрежением обвёл взглядом рассыпанную по полу землю.— Тут где-то пылесос был, — Алькон бросился к одному из шкафов и резко распахнул его дверцы. На свет появился упомянутый предмет. Он подтащил аппарат к брату и посмотрел на бардак обречённо. — Наверное, сначала надо осколки собрать и цветы.— Да ты просто бьёшь все рекорды сообразительности, — саркастично закатил глаза Блейз. Не дожидаясь ответа от брата, он присел на корточки, заправил выбившуюся прядь волос за ухо, взял более-менее уцелевший цветочный горшок и стал складывать в него осколки, которые вытаскивал из рассыпанной земли.Алькон взял ещё один горшок, вывалил из него на пол остатки земли, из-за чего получил от близнеца взгляд, полный недовольства и ненависти. Но обращать внимания на скрежещущего зубами Блейза он не стал, а начал осторожно складывать в этот горшок несчастные растения, которые пострадали по его собственной неуклюжести.Они наводили порядок в гробовом молчании, даже не смотрели друг на друга, изредка сталкиваясь руками. Когда Алькон взялся за пылесос, чтобы избавиться от остатков земли на ковре, Блейз опустился на диван в центре гостиной и стал внимательно наблюдать за братом.Вошла Элизабет с подносом, на котором стояли две большие алюминевые чашки. Она внимательно проследила за действиями Алькона и, удовлетворённо улыбнувшись, подошла к Блейзу, поставила поднос на стол перед ним.— Я подумала, что вы захотите вымыть руки, — сказала она, взглядом указывая на принесённые вещи. Здесь оказались ещё кусок мыла и белое полотенце.— А воспользоваться ванной комнатой нельзя? — хмыкнул Блейз.— Воду отключили из-за ремонтных работ, — пробурчал в ответ Алькон, выключив шумящий пылесос. Он осмотрел ковёр и пренебрежительно откатил пылесос в сторону, после чего медленно подошёл к Блейзу и Элизабет.— Что это у вас с лицом, Алькон? — Элизабет взяла парня за подбородок и посмотрела на его раскрасневшуюся щеку.— Это мой брат так всегда крайне радуется нашей встрече, — пробубнил Алькон, мотнув головой, чтобы освободиться от цепких пальцев женщины.— Заслужил такое приветствие, значит, — пробурчал Блейз, пренебрежительно складывая руки на груди.— Мы год не виделись, а ты сразу бьёшь меня! — Алькон надул губы, как обиженный ребёнок. Он наклонился над столом, окунул руки в одну из чаш и взял мыло.— Вот именно! Мы год не виделись, а ты только хернёй страдал всё это время!— А вот и нет!— А вот и да!— Нет! — Алькон швырнул мыло в воду. Брызги полетели на брюки Блейза.Элизабет засмеялась.— Что? — развернулись к ней близнецы.— Ведёте себя как дети, — загадочно улыбнулась она.— А, к чёрту всё, — Блейз расстегнул верхние пуговицы рубашки, вытащил колоратку из воротника и швырнул её на пол.— Пожалуй, я встретила самого честного святого отца, — усмехнулась Элизабет.Парень в ответ лишь фыркнул и тоже стал мыть руки с братом. Закончив с водой, они одновременно вцепились в полотенце, из-за чего снова посмотрели друг на друга почти с ненавистью, чем вызвали новый смешок женщины.— Кто она такая вообще? Почему ты рассказал о нашей игре какой-то бабе? — Блейз поднялся на ноги, поправил рукава пиджака.— Она ведьма, — Алькон всё ещё дулся, но в его глазах загорелся огонёк довольства.Блейз посмотрел на брата как на умалишённого.— Давай-ка я напомню тебе кое-что, — он взял Алькона за плечи и как бы по секрету принялся рассказывать: — Видишь ли, какое дело, было время, когда католическая церковь господствовала над всем. И эта же церковь устроила святую инквизицию, которая уничтожила всех ведьм и колдунов, если такие и существовали на свете.— Не всех, — подала голос Элизабет. — Алькон немного преувеличивает. Я не ведьма. Но некоторые экстрасенсорные способности у меня есть.— Психология и шарлатанство? — скептически хмыкнул Блейз.— Я знаю, что вы бессмертные, — самоуверенно отозвалась женщина. — Сейчас вам около восьмисот лет.— Ты ей сказал? — насупился Блейз, развернувшись к брату.— Нет, — покачал тот головой. — Серьёзно, — стал уверять он под подозрительным взглядом. — Элизабет удивительная. Я ничего не говорил ей, она сама рассказала мне многое.— И что же такое она рассказала? — Блейз бросил ещё один неодобрительный взгляд на женщину.— Предлагаю удобно устроиться и выпить чаю, — загадочно улыбнулась она.Женщина взяла со стола поднос чашами грязной воды и медленно грациозно покинула гостиную. Меньше, чем через минуту, она вернулась с подносом, на котором красовался заварочный чайник, четыре фарфоровые кружки, сахарница и две вазочки со сладостями. Ещё за ней шёл худощавый молодой человек с тёмными волосами. На его шее Блейз заметил следы белой пудры.— Это мой сын Арон, — представила Элизабет, расставляя предметы с подноса на столе. — Он тоже обладает некоторыми способностями.— Если он превращает воду в вино, я готов забрать его, — пошутил Блейз.— Он может видеть дату смерти человека, — без тени улыбки отозвалась женщина.— Как синигами, — восторженно просиял Алькон.— И когда же должен умереть я? — Блейз с вызовом посмотрел на Арона.— Ваша дата смерти постоянно меняется, — серьёзно ответил Арон, глядя как будто сквозь Блейза. — Как и у него, — он кивнул на Алькона. — Каждую секунду новое число. Либо будущее, либо прошедшее. Неизменна только дата рождения.— И какая же? — нетерпеливо спросил Блейз.— Первое октября 1212 года, — ответил парнишка.После его слов воцарилась тишина. Алькон смотрел на брата с торжеством, как маленький ребёнок, которому дали конфету, довольный тем, что первым открыл то, что прежде было скрыто. Элизабет также торжествовала. Арон оставался равнодушным. Поверженный Блейз пытался уложить в голове то, что сейчас произошло.Блейз молча принял из рук Элизабет кружку с чаем и немедленно опустошил её, даже не почувствовав вкуса. Напиток даже не показался ему ни холодным, ни горячим.— Нет, вы опять разыгрываете меня? — сказал, наконец, Блейз.— Боже упаси, нам разыгрывать вас, — с иронией ответила Элизабет. — Перестаньте быть таким недоверчивым. Есть ли в этом смысл, если вы стараетесь скрывать своё происхождение? Нежели вы думаете, что ваш брат так легко расскажет о себе первым встречным? Не глупите, Блейз.Что-то в её тоне неуловимо не нравилось Блейзу, но он понимал правоту её слов.— И... — парень сглотнул. — Что теперь? Что вы можете нам предложить?Он посмотрел на женщину так, словно ожидал, что она сможет открыть ему тайны мироздания. Но она лишь потупила взгляд и замялась.— Пока я ничего не могу сделать для вас, — ответила она. — Только предупредить.— О чём?— О том, чтобы вы берегли свою жизнь, — в голосе Элизабет прозвучала горечь. — Это случится не скоро, но механизм уже запущен. Вы сможете умереть по неосторожности. Откажитесь от игры.Она подняла глаза на Блейза и он увидел, что они полны слёз. Женщина не пыталась их вытереть или скрыть, просто смотрела на мужчину, пыталась донести до него что-то своим взглядом. Блейзу стало немного не по себе и вместе с тем душно.— Алькон, мы уходим, — он резко поднялся на ноги.— Но... — начал было возражать младший брат, однако Блейз резко прервал его:— Мы уходим немедленно.Тон старшего не терпел возражений, поэтому Алькону пришлось подчиниться, последовать следом за братом к выходу. Элизабет неслышно ступала следом.— Блейз! — Элизабет обежала Алькона и схватила парня за руку, заставляя его развернуться. — Послушайте, я вам не враг. Я лишь хочу помочь вам. По мере сил.— Я понимаю, — с удивительным спокойствием отозвался Блейз и мягко высвободил свою руку. — Простите, но я хочу скорее уехать, пока не начался дождь.Блейз сделал неглубокий поклон женщине и проследовал дальше к воротам. Элизабет смотрела ему вслед, а Алькон положил ей руку на плечо в успокаивающем жесте. Небо уже медленно темнело от набегающих туч.Блейз сел на водительское сиденье и вставил ключ в замок зажигания. Единственное, чего ему сейчас хотелось, так это оказаться где-нибудь подальше от этого города. В бардачке лежали липовые документы и пара кредиток, в церковь можно было не возвращаться.Он откинул голову на спинку, закрыл глаза, переводя дыхание. Алькон остался прощаться с Элизабет. Ему было интересно, какие отношения их связывали, но спросить пока что не появлялось никакого желания.Пассажирская дверь раскрылась, и рядом оказался сияющий возбуждённый Алькон. Он захлопнул дверь слишком сильно, вызвав раздражение во взгляде брата, но не обратил внимания.— Ты понимаешь, о чём это говорит? — Алькон словно продолжал прерванную в своей голове беседу, а его глаза горели нездоровым блеском.— О чём? — Блейз оставался апатичным. Отчего-то ему захотелось напиться вусмерть. Оказаться где-нибудь очень далеко, желательно, на другом континенте, в шумном ночном клубе и напиться.— О том, что мы такие не одни, — Алькон предпочёл заметить негативизма и скептицизма брата. Он видел, что гроза в виде злого Блейза миновала, оставив лишь усталого Блейза, которого можно уломать на что угодно. — И колдуны ещё есть. И мы сможем… — он запнулся, отвёл глаза, но потом снова посмотрел на Блейза с уверенностью. — Мы сможем найти того, кто снимет с нас проклятие.— Ты думаешь, его можно снять? — Блейз равнодушно посмотрел на Алькона, но внутри у него что-то изменилось. Потухший огонь в нём на миг мелькнул искоркой.— Конечно! И мы обязательно найдём того, кто сможет это сделать! — огонь Алькона уже горел ярким пламенем и не собирался больше потухать.— Ладно, — кивнул Блейз. — Давай поищем, если ты так уверен в этом.— Я уверен! Только сначала нужно съездить домой.— Зачем?— Мне нужны кое-какие книги, — ответил Алькон и, предвосхищая следующий вопрос, сразу же продолжил: — Нет, ни в каких других библиотеках этих книг нет. К тому же, должны же мы хоть раз появиться в поместье, — засмеялся Алькон. — Мне уже надоело вести дела в одиночку. Пора сменить поколение. Пару портретов повесить. Какое имя ты хочешь на этот раз?— Мммм… как на счёт Чарли?— В честь прадедушки?— У нас был такой прадедушка? — изумился Блейз.— Да, пожалуй, нам пора составить липовое родовое дерево, чтобы не путаться в именах и родственниках, — хмыкнул Алькон.— Вот этим мой маленький умненький братик и займётся дома, — засмеялся Блейз, хлопнув брата по плечу. Всё-таки мелкого засранца ему в церкви очень не хватало. Блейз завёл мотор, а на лобовое стекло упали первые капли дождя.