Глава 7 (1/1)

Жёлтая папка захлопнулась и оказалась на полу так же быстро, как была прочитана. Фигаро лежал на диване в гостиной посольства, всё-таки надорвав спину – едва ли прогулка с кем-то вроде Паталлиро на юных плечах могла закончиться иначе. Тем не менее, его боевой настрой не могло испортить даже это досадное обстоятельство: после событий, связанных с Полом, у двух юных детективов хотя бы появилась жизнеспособная версия. – И всё-таки СССР распадётся только в конце года, но зная, что происходит там сейчас, я могу уверенно сказать, что Павла-Мэри может не беспокоиться о своей жизни – заслана она была давно, а после развала едва ли будет кому-то нужна… – рассуждал Фигаро, вновь прочитав досье на Блэка. Их домыслы о некотором лукоголовом, который решил выставить бывшего агента разведки одним из подозреваемых, имели под собой почву: так как сам Пол не был связан с КГБ, очевидно, спецсилы из 2007 его убивать не стали бы, соответственно, убийца имел единственный логичный мотив – не дать оправдаться. Сначала Фигаро подумал, что отчёт мог пройти мимо МИ-6, но затем предположил и другое объяснение – в штабе действительно никто не знал и не помнил дела о Поле Блэке и Павле-Мэри Чернышевской, а все документы оказались подделаны ради сокрытия счастливых супругов; и только лукоголовый, который находился рядом с королём ещё в те годы, мог помнить об этом случае… Фигаро вдруг пробрала дрожь. – Кто подвозил нас, когда мы следили за Полом? – спросил он неожиданно, и король, занятый какой-то поделкой, не стал отвечать сразу, выдержав паузу. – Двадцать первый… Или двенадцатый. Или пятьдесят седьмой… – стал перечислять он, но в действительности и сам не помнил. – Но это был чёрный лукоголовый. – Ты можешь отличить чёрного лукоголового от простого? – Чёрный лукоголовый – чёрный, простой – простой! Мне, по-твоему, пять лет?! – разнервничался Паталлиро, раздражённый и растерянный ещё с прошлого вечера. Каким бы непробиваемым порой ни был король Малинеры, всё-таки в десять лет узнать о предательстве элитного отряда и смириться с этим было непростой задачей. Его волновали не столько государственные тайны, сколько слабое здоровье матери, которая отдала всю себя на поиски самых надёжных людей для защиты своего эксцентричного сына. Если она узнает, что кто-то собирается (и вообще сможет) убить Паталлиро, её сердце разобьётся, ведь отчасти и она в том окажется виноватой… Впрочем, убийство планировалось ещё ох как не скоро, и пока душу терзала мысль, как найти предателя и почему ему не жилось спокойно. – Мэри сказала, что к ней приходил лукоголовый в чёрном пальто, но она упомянула ?луковую шляпу?. Не каждый адекватный человек сможет понять, что шляпа напоминает именно репчатый лук, а не что-то другое… А чёрные шляпы совсем ни на что не похожи. Скорее всего, шляпа лукоголового была коричневая и натолкнула Мэри на эту мысль, – рассудил Фигаро, обрисовав в воздухе круг. Паталлиро свёл глаза к переносице, как делал каждый раз в периоды задумчивости. – Но я не об этом. Мог ли обычный лукоголовый переодеться в чёрного лукоголового? Возможно, без злого умысла – вряд ли он строил планы на протяжении семнадцати лет… Можно ли посмотреть, кто работал в тот день? Вдруг окажется, что чёрный лукоголовый заболел и нашёл себе замену только среди простых. Задание было несложное – свозить короля покататься по городу… Если подумать, лукоголовый в тот день вёл себя немного обеспокоенно, а не как опытный бесстрашный солдат. Мне могло и показаться, конечно: всё-таки их маски хорошо скрывают эмоции. – Вряд ли чёрный лукоголовый признается, что дал свой костюм кому-то другому – это же не лопатками в песочнице обменяться… или чем вы там в песочнице обмениваетесь? В любом случае, лукоголовых придётся пытать, чтобы расколоть, а это привилегия только шефа полиции – быть под пытками! – громко рассмеялся Паталлиро, и Фигаро мог только согласиться. – Знаешь, я тут вспомнил. В 2007 Тридцать шестой, который передал мне досье на этих подозреваемых, был не просто чёрным лукоголовым… В 2004 он женился на Этранж, но… – На матушке?! Лукоголовый?! Этот факт произвёл большее впечатление на Паталлиро, чем думал Фигаро. Для него самого супружество тётушки и лукоголового было вполне естественным – с этой мыслью он жил почти четыре года и принимал её как данность. – …но я понятия не имею, когда они начали встречаться. Никто из них не афишировал отношения вплоть до свадьбы. Всё это совпало с разводом родителей, и потому я даже не интересовался подробностями… – Банкоран и Мараих разводились?! – …и если подумать, твоя смерть играла Тридцать шестому на руку, ведь он становился в ряд официальных наследников и мог распоряжаться твоей интеллектуальной собственностью, а именно производством техники с использованием Паталлирия. Только вот понятия не имею, когда Тридцать шестой решил сблизиться с Этранж: тётушка не такая женщина, чтобы с первого же комплемента растаять и согласиться на отношения. Всё-таки она даже в моём времени не оставляла надежд на Джека и очень тепло отзывалась о Хиггенсе. Лукоголовый был скорее… очень подходящим для совместного сожительства, ведь здоровье Этранж оставляло желать лучшего, да и чувствовала она себя достаточно одиноко: ты ей совсем не уделял внимания. На фоне монолога ошеломлённый информацией Паталлиро выкручивал такие фигуры, что позавидовал бы закалённый лётчик. Под конец он с разбегу подпрыгнул достаточно высоко и приземлился на живот Фигаро, которому пришлось машинально напрячься, спасая внутренние органы, а больная спина прокляла своего хозяина на три поколения вперёд. – Что ты раньше молчал! Это же в корне меняет дело! Вот он мотив! – Не совсем… Тридцать шестому никто бы не дал спокойно сесть на трон: наверняка после твоей смерти появилось бы столько незаконнорождённых детей, что не хватило бы останков ни твоих, ни прошлого короля на тесты ДНК. К тому же ближе к трону всё равно Этранж, и её далеко не заурядный ум просто не дал бы Тридцать шестому распоряжаться Паталлирием так, как тот хотел – хотя бы в память о тебе, если не в угоду здравому смыслу. И Тридцать шестому пришлось бы убить ещё и Этранж, чтобы полноценно управлять страной и её ресурсами. Несколько лет добиваться женщину, почти четыре года прожить с ней в браке, чтобы потом перечеркнуть всё из-за Паталлирия, который по сути бесполезен без твоего ума?.. Достойно сюжета кинофильма. – И всё-таки это не повод замалчивать такую информацию! Если дело касается не только меня и страны, а ещё и матушки, я тем более не могу сидеть просто так! Фигаро чуть не возмутился: ?Будто до этого ты ничего не делал!?, – но вдруг осознал, что Паталлиро действительно особенно не участвовал в этом деле: он больше наблюдал и содействовал, чем включал голову в сложных ситуациях. – И всё-таки мы даже не знаем, когда Тридцать шестой стал проявлять внимание по отношению к Этранж… – Во-первых, раз уж я отправил тебя в 1990, то в нём и заключается вся суть. Я ведь был при смерти, когда видел досье… Скорее всего, я сразу стал думать, в какой год отправить тебя, чтобы ты понял то же, что и я, и разрешил ситуацию: старший я не стал переносить тебя за час, день или месяц до этого происшествия – устранив следствие мы бы ничего не получили; не стал переносить в год свадьбы матушки и лукоголового… Естественно, следующей значимой датой становится год, когда началось их первое общение. Беру свои слова назад – не так уж будущий я и отупел. – А во-вторых? – спросил Фигаро в ответ на затянувшееся ?во-первых?. – А во-вторых, у нас есть телефон, и мы можем позвонить матушке, чтобы спросить, – быстро закончил Паталлиро, подвинул старый телефон поближе и стал набирать номер. Не теряя времени, они созвонились с Этранж, которая так привыкла к природе Швейцарии, что даже после лечения решила остаться там. Она была удивлена звонку и вопросам, но честно рассказала о двух письмах от тайного поклонника, составленных из вырезанных газетных букв. Обычно таким способом пользуются преступники, запугивающие жертв, но поклонник был либо больным на голову, либо очень трудолюбивым человеком – иначе как ему хватило терпения написать две поэмы по три страницы? В любом случае, свой почерк и страну он никак не афишировал. Этранж даже ненароком подумала, что это может быть и не мужчина, а юноша или даже женщина – время сейчас свободное, всё можно ждать. В итоге разговор не дал никакой информации кроме того, что у Этранж действительно есть воздыхатель. Был ли это лукоголовый, или письма – лишь совпадение, никто наверняка не знал. – Выходит, третьего подозреваемого искать нет смысла? – предположил Фигаро, но в то же время предыдущие потенциальные преступники оказались тесно связаны с делом. Хотя как может быть связан с Паталлирием живущий под псевдонимом итальянец, который был в отношениях с Банкораном? – В этой папке нет ничего толкового. Тем более нет точных дат на этого Вальдемаро – он мог как уже появиться, так и запланировать нападение на конец года… – Люди просто так не нападают на любовников своего бывшего, – Фигаро попытался столкнуть с себя ношу, что по-настоящему стала причинять дискомфорт, и Паталлиро мешком картошки рухнул на папку. – Должен быть какой-то спусковой механизм… Какое-то потрясение, событие… – Например, ?рождение? ребёнка у бывшего любовника, который клялся, что ему не нужны дети и семья? – предположил Паталлиро и вытащил из-под себя смятую папку. – Это вполне разумное объяснение. Но тогда нам тем более нет смысла искать с ним встречи – моё рождение никак с Паталлирием не связано. – Так ли много ты знаешь о своём рождении, чтобы утверждать это? Слова Паталлиро немного пристыдили Фигаро: он действительно не мог утверждать. Чем занималась та лаборатория помимо опытов с клонированием? Если у них хватило ума создать человека из генов двух чужих людей и вырастить его до жизнеспособного состояния, почему бы им не проводить другие исследования – не только в области биологии. – Тогда и этого Винстона-Вальдемаро-Грина-Верде тоже нужно проверить, – согласно кивнул Фигаро, сетуя на слишком большую концентрацию людей вокруг с фальшивыми именами: пойди разбери, как кого называть; да ещё и их ?цветовая? гамма уже будто рябила в глазах. – Только сперва его нужно найти. – Это бывший любовник Банкорана, так пусть он и ищет. Они переглянулись. Королю не понадобилось и часа, чтобы поставить на уши МИ-6. Точнее, на уши он поставил Банкорана, которому с порога заявил, что его бывший любовник-наркодиллер ввязался в новую авантюру. Так даже объясняться не пришлось, откуда два ребёнка знают, что у Банкорана был такой любовник и где они вообще взяли эту информацию: Джек очень покладисто ответил на все вопросы и помог сложить картину. Вальдемаро Верде не просто работал на наркобарона – он был одним из гениальнейших химиков и биологов Италии в восьмидесятые и помогал синтезировать вещества, придумывая изощрённые формулы. Фигаро вдруг понял, что в это время, в 1983 году, когда Банкоран и Вальдемаро начали встречаться, и в 1984 году, когда второй якобы умер, Джеку было около двадцати лет! Получается, Верде был либо его ровесником, либо младше – тогда его гениальность сомнениям не подвергалась. Конец рассказа Банкорана был прост: из-за своей сентиментальности он не смог убить раскаивающегося любовника, помог ему сменить личность и навсегда отрёкся, испытав достаточно сильное эмоциональное потрясение от предательства. Конечно же, Джек бы в таких красках не рассказал, но Фигаро весьма точно интерпретировал его слова. – Мы запустили эту машину, что найдёт нам Вальдемаро, – Паталлиро выглядел очень довольным после телефонного разговора, сидя поперёк кресла и махая ногой. Фигаро приложил усилие, чтобы подняться, и на удивление ощутил ослабшую боль в мышцах спины. – И когда же нам его ждать? Я не хочу состариться в этом времени – это убьёт всякий смысл. – Банкоран будет искать, а мы пока отправимся в другое место! Ведь у МИ-6 нет козыря в рукаве! Фигаро задумчиво нахмурился, когда Паталлиро подпрыгнул на кресле, указав пальцем в потолок и открыв рот. Но тишина в комнате продлилась ещё несколько секунд. – Так когда там у тебя день рождения? – спросил тот, закатив глаза. – Я не ?рождался?, как другие дети, поэтому моим днём рождения родители выбрали день, когда меня нашли – 12 декабря. А зачем?.. Не успел Фигаро договорить, комната залилась ослепительным светом – как тогда, в больнице. Однако, в отличие от того дня, резких перемен в окружении не произошло: гостиная осталась гостиной, такой же светлой и свежей, только стало чуть теплее. Также на полу уже не лежала жёлтая папка с досье и за окном… шёл снег! Паталлиро без лишних слов достал телефон и набрал знакомый номер. Через мгновение ему ответили. – Банкоран! Ты нашёл своего любовника? – Любовника? – даже стоя на некотором расстоянии от Паталлиро, Фигаро услышал голос недоумённого Мараиха в трубке. Он машинально закрыл лицо ладонью, уже представив, что сейчас произойдёт. – Какого любовника ты собрался себе искать, Банкоран?! – Это не то, о чём ты подумал! – раздался приглушённый голос Банкорана. – Мараих! Подожди, дай я тебе всё объясню! Фигаро бросил взгляд на трубку, из которой слышалась суета и крики. Он помнил эти перебранки на фоне измен Джека – будучи ребёнком Фигаро старался разнимать родителей, отвлекая их на себя, а затем понял, что это бессмысленно. Безусловно, он старался предотвращать такие ситуации, если мог, но в остальном не вмешивался: Банкоран заслуживал расцарапанного лица, выдернутых волос и тумаков в целом, пусть нервы Мараиха совсем того не стоили. Фигаро наклонился к трубке и хотел попросить юных родителей остановиться, но Паталлиро выставил руку вперёд. – Ты должен родиться завтра. Они о тебе в этом времени уже забыли, так что не напоминай им. Предостережение имело смысл, но Фигаро всё равно чувствовал себя немного расстроенным: после того, как он увидел смерть родителей, встретить их в столь молодом возрасте оказалось лучшим лекарством от потрясения. Впрочем, если сейчас он поддастся эмоциям, то вовсе не увидит свою семью… Конечно, он мог бы остаться в этом времени – кто ему запретит? Но не чувствовать родительской любви и видеть, как Банкоран и Мараих воспитывают ?другого? Фигаро – настоящее безумие. За прошедшее время Банкоран нашёл достаточно информации и по Винстону Грину, и по лаборатории, штурмовать которую агенты МИ-6 собирались лишь следующим днём. Поэтому Фигаро и Паталлиро выпал шанс посетить лабораторию первыми и найти зацепки по их делу. Фигаро напрасно переживал, что ему придётся играть в ниндзя: Паталлиро выбрал свой любимый способ проникать куда угодно – маскировку; поэтому они облачились в медицинские халаты и, подделав документы, беспрепятственно попали в научный центр. Это было небольшое здание на окраине Лондона, которое официально занималось различными анализами, разгружая больницы; но в действительности имело цокольный этаж невыразимо огромных размеров. Чтобы попасть в подпольную лабораторию нужно было ввести код на замке, чего Фигаро никак не ожидал. Конечно же, никто из двух шпионов кода не знал – его вряд ли знали и МИ-6, собираясь просто ворваться в здание. Поразмыслив немного, Паталлиро выдал: – Давай, приступай, – он выжидающе взглянул на своего будущего племянника, который, в свою очередь, лишь недоумённо изогнул бровь. – Лампочки ты лопать умеешь, ломать камеры тоже. Теперь сломай замок – будем развивать твои силы в правильном направлении. – А если я попытаюсь его сломать, не включится ли сигнализация? – побоялся Фигаро. – Тогда попробуй взломать. Это всего-то коробка с микросхемой, в которой забита правильная комбинация. На остальные она реагирует сиреной или чем-то вроде того – просто вытащи оттуда нужную и всё. ?И всё? звучало так просто и непринуждённо, что Фигаро остолбенел на мгновение. Он совершенно не имел представления, каким образом должен найти в этой маленькой коробке код, и вообще был убеждён, что такими продвинутыми средствами защиты в девяностых ещё не пользовались. Тем не менее, Фигаро не смог переубедить Паталлиро, к тому же выбора-то особо и не было. Он обречённо взглянул на индикатор под дверной ручкой и опустился напротив него. Проникая в глубину микросхем, юноша пытался ассоциировать свои чувства с теми, что появлялись при других попытках использовать свои силы, но здесь ситуация была чуть сложнее – не перегружать устройство, а управлять им. Ему понадобилось около пяти минут, чтобы убедиться в своей бесполезности. Фигаро устало опрокинулся назад и сел, скрестив ноги. – Не могу. Понятия не имею, как это делается. – Когда лампочки лопаешь, что чувствуешь? – Сначала будто вся кровь к голове приливает – руки и ноги немеют; а потом лёгкость, когда лампочка взрывается. Так и с камерой было, только тяжелее, и кровь носом пошла… – Вот в этом и проблема. Ты ломаешь электронику, потому что перегружаешь её, проецируя свои ощущения на проводники. Тебе нужно не взрывать свою голову, а представить, будто течёшь по проводам как кровь течёт по твоим венам. Неужели я из будущего не сказал тебе о такой очевидной вещи? – Мы не разговаривали по этому поводу. Ты бы заставил меня грабить банкоматы… Фигаро пытался пошутить, но в глазах Паталлиро увидел столько безумного азарта и нетерпения, что испугался – он подал ему идею, от которой тот теперь никогда не откажется… – Так, нам надо срочно заняться твоими способностями! Едва слова растворились в тишине коридора, створки лифта позади шумно открылись, и двое взглянули на показавшегося человека. – Кто вы? – спросил молодой мужчина, чьи волосы мгновенно привлекли внимание – редко встретишь такой насыщенный ядовито-зелёный цвет на голове у человека. Брови и ресницы незнакомца были чёрными, что говорило о его настырном характере: не каждый имеет столько выдержки, чтобы обесцветить такой глубокий тёмный цвет и закрасить его кислотным оттенком. Фигаро мог поспорить на все свои деньги, что искать последнего подозреваемого больше не придётся: Винстон Грин нашёл их сам.