Глава 4 (1/1)

Полгода новой жизни пролетели незаметно для Мараиха. Он вполне успешно справлялся с работой патрульного – большого ума должность не требовала: прокатиться пару кругов по центральным улицам, постоять на заданном месте, попить кофе с коллегами, вечером написать отчёт обо всех происшествиях и вовремя уйти домой. Хоть отделение патруля принадлежало полиции, по-настоящему громких дел не предвиделось. Порой Мараиху приходилось ловить юных хулиганов: обычно это были одни и те же мальчишки, из не очень благополучных семей, потому, по мнению многих, неисправимые и наглые; и ему понадобилось много усилий, чтобы вразумить этих детей. В остальном работа оказалась не пыльная. Малинера хоть и была алмазным краем, но, как сказал местный король, одними алмазами сыт не будешь, и Паталлиро всерьёз занялся организацией отдыха в стране. В связи с решением сделать Малинеру туристическим раем, группа патруля, набранная летом, стала вполне разумной мерой: чем больше туристов, тем больше проблем, с которыми зачастую можно справиться прямо на месте. Потому, как убедился Мараих, кандидатов набирали молодых, красивых и подтянутых, чтобы на них и посмотреть было приятно, и обратиться к ним не страшно. Его новые коллеги оказались сплошь привлекательными юношами, преимущественно выпускниками университета – ещё не опытные для серьёзной работы в участке, но имеющие потребность в деньгах. Мараих был самым старшим среди них, и потому его негласно выбрали руководителем группы, и никого не смутило отсутствие диплома, который в объявлении требовался. И если критериям по внешнему виду и образованию Мараих давал объяснение, то требованию водительских прав значения не придал. О патрульной машине речи быть не могло: всё-таки улочки в центре столицы были узкими для автомобиля. Но шеф полиции, выпущенный из темницы, чтобы ввести группу патруля в курс дела, первым делом объяснил задачу – наблюдать за городом, чтобы туристы чувствовали себя более защищёнными; и для группы патруля местное правительство выделило мотоциклы. Этому факту Мараих обрадовался больше, чем безупречно сидящей на нём униформе. В Лондоне у него был мопед, но с появлением Фигаро ездить стало опасно, и при переезде пришлось маленький транспорт продать за ненадобностью. Но мопед и мотоцикл рядом не стояли по презентабельности, тем более если на боку синим по белому разместилась надпись ?Полиция?, позади имелась мигалка, а спереди была установлена рация. И пусть мотоциклом позволялось пользоваться лишь в рабочее время, Мараих с нетерпением ждал своей смены у королевского дворца, чтобы отправиться туда не через город, а в объезд – по горной широкой дороге. Останавливаясь на светофорах, он с упоением рассматривал море, купающееся в солнечном свете, и ещё ни разу не пожалел о своём решении уехать из Англии. Фигаро тоже не выглядел особенно раздосадованным. Его новая школьная форма смотрелась не хуже, чем рабочая униформа Мараиха; так что они в первый же учебный день сделали совместную фотографию, которая стала первым элементом уюта в новом доме. Старшая школа стала для Фигаро новой ступенью в жизни, и он, воодушевлённый новыми знакомствами и возможностями, первое время с радостью бежал на остановку. Однако автобус всё-таки не мог проезжать коротким путём через центр, оттого дорога занимала много времени; и вскоре Мараих, всё ещё чувствующий свою вину, нашёл единственный выход, чтобы Фигаро мог высыпаться перед занятиями – велосипед. Старый они оставили в Лондоне, где он тоже пригождался в тёплое время года, но на Малинере всегда сияло солнце, и велосипед становился главным транспортом жителей столицы. И как у Фигаро ещё не появились друзья, так и Мараих чувствовал себя немного одиноко. Несмотря на внимание и предложения, которые он получал, его душа не восстановилась – прежние чувства застряли на уровне шестнадцатилетней давности. Мараих всё ещё любил и не был готов дать шанс даже самому приятному человеку из своего нового окружения. В юности желания его тела и души не зависели друг от друга – так его воспитала жизнь, но после встречи с Банкораном и взросления Мараих осознал, что не способен лечь с кем-то в постель без взаимной симпатии и уверенности в человеке. Для этих мыслей у него появилась весьма веская причина – Фигаро. Мараих боялся причинить ему вред своими случайными связями и мало верил, что кто-то может полюбить его сына достаточно сильно. Он хотел семью, а не менять любовников, отчего боялся даже начинать поиски того единственного, которым хотел видеть Банкорана. Приближалось рождество. Мараих слегка устал от суеты, но с наступлением зимы поток туристов снижался и большую часть работы приходилось делать в участке, а именно принимать заявления от горожан, пока работники более высоких должностей находились в отпуске и готовились к приходу праздника. Мараих думал, что проведёт сочельник с Фигаро: они украсят дом, приготовят ужин, сядут смотреть фильмы допоздна и уснут в своих постелях. Но Паталлиро вдруг пригласил их во дворец, похоже, наконец нашедший компанию – отмечать праздник с лукоголовыми ему порядком надоело за двадцать с лишним лет (пусть каждый год он клялся в своей приверженности буддизму и утверждал, что в декабре никакие католические фанатики ему не нужны). Посоветовавшись с сыном, Мараих ответил на приглашение согласием, ведь прийти на всё готовое казалось отличным вариантом: как назло в назначенный день выпала его смена, но проходила она как раз неподалёку. Обычно Мараих радовался поездкам на площадь для туристов у дворца, но всю дорогу его не покидали мысли, что оставить мотоцикл поблизости и сразу прийти к Паталлиро было бы очень удобно. Решив порадовать себя хотя бы раз в году, Мараих слёзно упросил начальство одолжить мотоцикл на праздник. От бумажной работы он открестился обещанием сдать отчёт на следующий день и, получив одобрение, едва не расцеловал мобильный телефон. Хоть на Малинере и не бывало снега, а зима ничем не отличалась от лета и осени, город кутался в праздничную атмосферу. Некоторые жители украшали дома искусственным снегом, но всё же большинство компенсировало отсутствие сугробов обилием гирлянд, отчего столица сверкала и переливалась как дискошар. Дворец простым домам ничуть не уступал, и потому Мараих с восхищением осматривал знакомые виды, которые прежде ещё не заставал в праздничный день. Втроём они никогда не посещали Малинеру на рождество, так что не подозревали, как Паталлиро подходит к этому дню. Однако Мараих счёл странным тот факт, что на парковке у входа оказалось уж очень много машин, а зайдя внутрь, увидел толпу в праздничных роскошных костюмах. Всё ещё одетый в униформу, Мараих почувствовал себя некомфортно, особенно когда на него оглянулось несколько людей. Среди них отметились и знакомые лица – легче не стало. – Арестуйте меня, офицер, я слишком прекрасен! – послышался голос позади, когда на плече сомкнулась рука, и Мараих обернулся. – Паталлиро! Ты не сказал, что устраиваешь банкет! – недовольно сощурился он, отцепив от себя короля. Он хоть и попросил Фигаро захватить сменную одежду, но никак не думал, что собирается на вечеринку, а не на тихий семейный ужин. – Это само собой получилось. – Гости сами собой себя пригласили? – Я не хотел праздновать один, поэтому стал обзванивать всех, кто был в телефонной книге. Все до одного, кроме одинокой матери с ребёнком, отказались, но тут вдруг разом приехали! Я их на улицу выставить должен? Ты такой не гостеприимный, Мараих! Если Паталлиро говорил правду, то его вины и впрямь не было. Мараих мог только тяжело вздохнуть. И пока он, смущённо стоя у входа, рассматривал зал, один из гостей врезался в него спиной, обеими руками держа бокалы с шампанским. Мараих ловко перехватил плечи юноши, не давая тому упасть и расплескать напитки, и тот с удивлением и смущением обернулся. – Ох! Извините, офицер! – произнёс он с лёгким акцентом, и Мараих ответил лишь: ?Ничего страшного?, – но на самом деле немного смутился званию ?офицер?. – Где Фигаро? Он должен был принести мне сменную одежду. – Он приходил, но как узнал, что будет куча народу, умчался домой за другой одеждой. Сказал, привезёт тебе что-нибудь более подходящее. – Когда это было? – Часа два назад. – Он уже должен был вернуться. Ты ему не звонил? Когда Паталлиро помотал головой, Мараих схватился за телефон и отошёл к окну в главном зале. – Паталлиро, что опять случилось? – прозвучал знакомый голос, но Мараих, едва заметно передёрнув плечами, не обернулся. – Зачем тебе полиция? – У меня кое-что украли, – сдерживаясь от слёз, поделился Паталлиро и сжал кулак. – Это… моё сердце! – Ты без него родился, – напомнил Банкоран, поняв, что ничего серьёзного не произошло. – Как и без совести. – Ох, этот Банкоран – такой шутник, – махнул Паталлиро рукой, смеясь, а затем вдруг стал серьёзен. – Нашёл время! Видел своего юного отпрыска? Не можем его найти, – произнёс он и перевёл взгляд на юношу рядом с Банкораном. – Нет, не этого. Этот у всех на виду. – Что-то с Фигаро? – спросил Банкоран спокойно, даже не оглянувшись на своего спутника. – Он ведь уже приходил – мы почти одновременно приехали. – Когда ты последний раз его видел? – Пару часов назад. – Он не отвечает ни на мобильный, ни на домашний, – взволновался Мараих, наконец повернувшись к компании, и не ответил столь же внимательным взглядом Банкорану, слишком обеспокоенный потерей связи с сыном. – Может, он просто встретил друзей и они решили прогуляться? Сочельник всё-таки, – предположил юноша, имени которого ни Мараих, ни Паталлиро ещё не знали, но именно он несколькими минутами ранее врезался в Мараиха спиной. – Если бы что-то случилось по дороге, ты бы его встретил? – как и все остальные, король безумную догадку незнакомца проигнорировал. Мараиха же слова встревожили лишь сильнее. – Я был на площади для туристов и сразу приехал во дворец – я бы не встретил его, – объяснил Мараих. – Надо посмотреть дома, – подумав немного, где стоит поискать в первую очередь, он выбежал из зала. – Я на машине проеду по горной дороге, – вслед за ним ушёл и Банкоран, но его спутник увязался следом. Мараих оглянулся на них недовольно, но понимал: чем больше людей, тем больше глаз и внимания. Он не особенно расстроился и вообще не удивился, увидев Банкорана с новым любовником, однако обида взыграла внутри. Казалось, после расставания прошло достаточно времени, чтобы отпустить прошлую жизнь, но рана на сердце болела. И если бы не Фигаро, Мараих отдался бы этим чувствам сильнее, только вот сейчас скорее обеспокоился поисками сына, а не старыми отношениями. Ни на главной улице по дороге от дворца к дому, ни в самом доме никого не оказалось. Мараих попробовал позвонить на сотовый ещё пару раз и услышал только короткие гудки: телефон совершенно точно был выключен. В это же время у дома остановился автомобиль, и свет от фар проник в окна и залил тёмную кухню: торопясь обыскать дом, Мараих так и не включил там лампу. Через мгновение на пороге оказался Банкоран, но лицо хозяина сразу дало понять, что Фигаро здесь нет. – Мы видели пристёгнутый к ограждению велосипед на горной дороге, – поделился он, не сомневаясь, что это важная деталь для поисков. Кто в здравом уме оставит велосипед на дороге? – Синий? – обеспокоенно спросил Мараих и получил тихое ?Да?. Велосипед Фигаро действительно был синим, и замок тоже имелся. – Если Фигаро пропал по чьему-то умыслу, стал бы он ставить замок на велосипед? – Его могли шантажировать или заставить поехать куда-то на машине – на горной дороге не людно, никто бы не обратил внимания. Догадка казалась ещё страшнее, чем представлял себе Мараих, оттого он побледнел настолько, что Банкорану стало совестно за страшное предположение… впрочем, ему и самому было не по себе. – Его могли подобрать знакомые на дороге: уже темнело, на велосипеде спускаться с горы было опасно. Возможно, друзья затащили в гости, и у него разрядился телефон. Ещё рано паниковать. – Он до сих пор ни с кем не сдружился до такой степени, чтобы ходить по гостям. Если бы у него просто разрядился телефон, он вернулся бы домой или к Паталлиро; в крайнем случае, позвонил бы из автомата – у него всегда с собой деньги. Банкоран, похоже, действительно зацепился за идею своего любовника, будто Фигаро мог запросто засидеться у какого-то друга дома или в кафе; и лишь после слов Мараиха понял, что догадка поистине глупая. Однако эта версия не пугала так сильно, как похищение. Малинера имела небольшой багаж криминальной истории, и пропажа людей на острове казалась дикостью ещё с начала эпохи колонизации. Мог ли в столь спокойном и тихом месте бесследно пропасть ребёнок в канун рождества? Мараих не понаслышке знал, какими делами занимается полиция – в основном это мелкое хулиганство и кражи. Дела об убийствах, покушениях, изнасилованиях и похищениях в малом количестве пылились в архивах, и мысль о новом пятне в истории столицы в виде Фигаро пугала обоих его родителей. Пока Мараих искал хоть один повод усомниться в любом горожанине города, его мобильный разразился трелью, из-за чего внутри всё дрогнуло. – Есть кое-что интересное. Езжайте обратно, – только и сказал Паталлиро, после чего повесил трубку. Банкоран и Мараих ждать себя не заставили, скоро вернувшись во дворец. – Позвонил мужчина, судя по голосу, уже в возрасте, – объяснил лукоголовый в рабочем кабинете Паталлиро. Пока гости развлекались в зале, пили шампанское и ели бутерброды, пятеро особо обеспокоенных людей собрались вместе, чтобы узнать последние новости. – Он сказал ?Фигаро у меня?, и звонок прервался. Мараих сперва приложил руку ко рту, а затем всем телом напрягся, и на его лице проступила такая злость, что волосы на голове зашевелились. Стоящий рядом юноша сделал два шага в сторону, прячась за спиной Банкорана. – Где этот осмелевший старик? Я выдавлю его мерзкие глаза и оторву руки, если что-то случится с моим ангелом! – Подожди! – остановил его Паталлиро, подняв руку. – Мы ещё не знаем, есть ли у него глаза, чтобы их выдавливать. – Мы отследили, откуда был произведён звонок – вымогатель явно не скрывается, его адрес легко установили по номеру телефона, – почесал подбородок лукоголовый. – Возможно, это подставная квартира. – Почему ?вымогатель?, если он ничего не требует? – поинтересовался юноша и наконец привлёк общее внимание. – Похоже на ?Просто придите и заберите?, нет? – Какой тогда смысл в похищении, если можно просто прийти и забрать! – сетовал Паталлиро. – Большинство похищений происходят не случайно. Если похититель знает, что Фигаро – сын подполковника Банкорана и близкий друг его величества, то имеют место корыстные цели не только относительно денег, – предположил лукоголовый. – Пока мы думаем, что надо этому мерзавцу, Фигаро напуган до смерти, – волновался Мараих. – Нужно просто проверить эту квартиру! – Я поеду, – заявил Банкоран, понимая свою ответственность за сына и волнуясь не меньше Мараиха. – Я тоже поеду, – поддержал тот, чувствуя, что не успокоится, пока не увидит Фигаро собственными глазами. – А я пожалуй останусь, – махнул рукой Паталлиро. – Посмотрю за твоим новым бойфрендом, Банкоран. – Оцепим район, чтобы похититель не сбежал, если он всё ещё там, – лукоголовый поднял трубку телефона, но в тот же момент двери в кабинет распахнулись, впуская ещё одного лукоголового. – В районе, где расположена квартира, было отключено электричество почти сразу, как поступил звонок, – сообщил тот поспешно. – Несколько улиц в полнейшей темноте – по собранным данным, кто-то переборщил с гирляндами. – Может, похититель решил скрыться под покровом ночи? Хотя кому он сейчас нужен: никто бы и не заметил, как какой-то дед волочёт ребёнка по подворотне – рождество всё-таки! – очень воодушевлённо произнёс Паталлиро. Складывалось впечатление, что его ситуация нисколько не касается. – Мы теряем время! Вскоре на одной из улиц, прямо у центральной площади, собрался отряд лукоголовых, несколько агентов МИ-6, заскочивших на Малинеру по приглашению, группа андроидов, создаваемых Паталлиро едва не ежемесячно, и ещё несколько неравнодушных людей, что вызвались помочь не то Банкорану, не то Мараиху, не то Паталлиро в раскрытии дела. Простых горожан быстро вывели за пределы оцепленного района, пока не осталась одна квартира, из которой поступил звонок. У Мараиха предательски тряслись руки от страха, что с Фигаро могло случиться нечто настолько страшное в канун рождества! Даже если всё обернётся хорошо, неизвестно, какие воспоминания об этом светлом семейном празднике останутся у впечатлительного ребёнка. Пытаясь справиться со своей тревогой, Мараих сжимал кулаки и кусал губы. Ожидание становилось физически невыносимым, и только чужая рука на плече заставила отвлечься от боли и вернуться в реальный мир. – Всё будет хорошо, – произнёс Банкоран уверенно, и Мараих бросил на него мимолётный тоскливый взгляд. – Наверное, ты сейчас думаешь, что отец из меня никакой, раз я позволил такому случиться. – Ты знаешь, что я так не думаю. На лице Мараиха появилась кроткая усмешка, и он отвернулся, прячась от внимательного взгляда. – Милый юноша. Сколько ему? Банкоран не ожидал, что разговор повернётся в это русло, отчего рука, которую он положил не плечо Мараиха, дрогнула. – Двадцать один… – Француз из поездки? – Это сейчас неважно. – Давно съехались? – Мараих. – Просто интересно. Мараих хотел отвлечься от снедающих мыслей, но Банкоран задушевные беседы вести не собирался, отчего пришлось замолчать вплоть до того момента, как был подан сигнал. Несколько вооружённых людей вломились в квартиру, словно ураган. Фонарики осветили помещение настолько ярко, что хозяин квартиры попытался закрыться обеими руками. Почти в той же позе, рядом с ним на диване, группа захвата увидела юношу. – Фигаро! – в один голос прокричали Банкоран и Мараих. Свет вдруг стал более рассеянным, чтобы Фигаро убрал руки от лица и в полнейшем недоумении и ужасе взглянул на родителей. И если бы лукоголовые с оружием не побежали на старика, Фигаро так и остался бы в ступоре, однако испуг заставил его подскочить и закрыть хозяина квартиры собой. – Стойте! – крикнул он, вынудив незваных гостей застыть, однако ноги его подвели и уронили на диван обратно. – Вы серьёзно?! Самопровозглашённые спасатели реакции весьма удивились, и Мараих рассмотрел помещение и людей в нём получше. На диване были разбросаны игральные карты; на журнальном столике лежала свеча, и воск от неё растёкся – она горела, пока в квартиру не ворвались; на ноге Фигаро виднелась белая повязка, а старика, которого напугали едва не до смерти, Мараиху и разглядывать не пришлось. – Вы! – воскликнул он изумлённо, и старик схватился за голову. – Вот и делай добрые дела! – взвыл тот, глядя на сломанную дверь и прилипший к столу воск. – Кто это? – спросил Банкоран, почти уловивший суть происходящего. – Это бывший хозяин нашего дома. – Он похитил Фигаро? – Похитил? Вы думали, что меня похитили? – удивился Фигаро, округлив глаза, и перевёл взгляд на старика. – Вы сказали, что звонили во дворец. – Я успел сказать, что ты у меня, но электричество кончилось, – пожал плечами тот. – Почему ты мне не позвонил с мобильного? – разозлился Мараих, и Фигаро виновато вжал голову в плечи. – Он разрядился, а у деда мобильного нет. Я бы зарядил, да вот свет отключили. – Почему не позвонил из автомата? Они работают, – заметил Банкоран, тоже не особенно довольный тем, как обернулось простое недопонимание. – Я не мог даже выйти, – Фигаро поднял ногу, на которой был зафиксирован эластичный бинт. – Я домой ехал, не заметил камень, упал с велосипеда, а подняться не смог. Дед ехал мимо, узнал меня, предложил помощь… Я бросил велосипед на дороге, попросил отвезти домой, чтобы позвонить оттуда, но дед посмотрел ногу и сказал, что у меня растяжение, да и я руки содрал, пока падал. Только дома у нас нет эластичного бинта, он предложил свой, отвёз сюда, обработал раны. На всё про всё ушло немало времени, когда я спохватился, что нужно позвонить. Ну и вот, прошёл час, а вы собрали целую армию, чтобы спасать меня… А где вертолёт? Мараих был очень рад и очень зол, что его ребёнок заставил всех поволноваться, и чуть не принялся ругать того за шутки в неподобающей ситуации, как вдруг поднялся ветер и жуткий шум, из-за которого хотелось заткнуть уши. Но даже приложенные к ним ладони не защитили бы от визжащего звука мегафона. – Фигаро, ты в порядке?! – разнёсся голос Паталлиро над всем центральным районом столицы. Присутствующие выглянули из окон квартиры и увидели вертолёт над соседним домом. Из него выглядывал Паталлиро и юноша, за которым он обязался приглядеть. – Я не хотел приходить, но слишком волновался! – Не зови меня по имени! – прокричал Фигаро, смутившись. Перспектива быть на слуху у всего города его не прельщала – много ли здесь жило мальчиков по имени Фигаро? Похоже, хотел он того или нет, король уже сделал его городской звездой. Вся группа спасения была тотчас расформирована. Старику пообещали выплатить компенсацию за сломанную дверь и потрёпанные нервы, и Банкоран с Мараихом показали пальцами на Паталлиро, оставившего написанный слезами жадности документ с обязательствами. Фигаро осмотрел врач – подтвердил растяжение и отметил хорошо наложенный бинт. Несмотря на боль в ноге и нотацию Мараиха по поводу случившегося, настрой на праздник никуда не пропал. Фигаро радовался и тому, что мог посидеть на вечеринке за столом и наесться до отвала, пока вокруг вовсю шло веселье. Мараих так и не переоделся, но уже не беспокоился о внешнем виде, радуясь счастливому лицу своего ребёнка. Он надумал себе столько ужасов, что теперь не мог отделаться от них так просто, отчего выпил несколько бокалов шампанского, не заметив этого. Офицер, тихо пьющий в стороне, вопросов не вызывал – гости его величества уже были достаточно пьяны и слишком заняты праздными беседами, чтобы упрекать кого-то в канун рождества. Мараих радовался отсутствию внимания и своё направлял то на Фигаро, то на Банкорана, вернувшегося к своему новому любовнику. – Отец-алкоголик – горе в семье, – шепнул Паталлиро, подкравшись сзади, но впечатления не произвёл. – Имею право, – ответил Мараих, допивая остатки шампанского. – Быстро он, да? Полгода всего прошло. Я тут узнал, пока вы за тенью гонялись, что они вместе ещё с конца лета, но жить начали только в прошлом месяце. В вашей квартире. – В его квартире. – Спорим, они разойдутся через месяц? Мараих оценивающе взглянул на юношу сквозь туманную пелену. Кроткий, но уверенный в себе, похожий на офисного работника – судя по комплекции, мало двигается и совершенно точно не принадлежит тому миру, которому принадлежит Банкоран. – Недели две, не больше, – уверенно заявил Мараих. Из общего у этих двоих было только сексуальное влечение, на котором они точно ничего не смогут построить. Когда Банкорану шёл третий десяток, двадцатилетние юноши ещё находились в пределах его понимания, но теперь ему почти исполнилось сорок два, и разница в двадцать лет вызывала недоумение. Едва ли люди из разных поколений могут запросто ужиться. Фигаро имел больше шансов с этим юношей, чем Банкоран. В любом случае, это была уже не забота Мараиха – следить за новыми любовниками бывшего. Он перестал налегать на алкоголь и решил до конца вечера составить компанию Фигаро. Однако через некоторое время к ним присоединился Банкоран, первым делом заинтересованный в самочувствии сына. – Твой любовник не заревнует? – всё-таки немного перебравший с алкоголем, спросил Мараих из вредности. – Он увлёкся и сильно опьянел: обычно столько не пьёт, но тут перенервничал. Я отвёл его в комнату. – Тебе следовало поскорее воспользоваться ситуацией: не думаю, что он был бы против. Фигаро вжался в стул, сидя между родителями. И хотя стрелы летели только с одной стороны, он чувствовал, что вот-вот какая-нибудь случайно попадёт и в него. – Он вроде неплохой, воспитанный очень, – вставил свои пять копеек Фигаро, давая о себе знать, и в лице Банкорана мелькнула тень неуверенности. – Да, есть такое… – Когда вы познакомились? – Тебе правда это интересно? – сконфужено переспросил Банкоран, не слишком желая рассказывать сыну про любовника. И между ними повисла тишина. – У вас как дела? – наконец спросил Банкоран, глядя на Мараиха в упор, и тот догадался о сути вопроса. ?А у тебя кто-нибудь появился??. Догадался и Фигаро, отчего почувствовал себя ещё более неловко. – Работа, школа, дом. Ничего необычного, – ответил Мараих, не соврав и при этом не выразив сильных эмоций – сухо и по факту. – У нас пока период адаптации: вливаемся в новые коллективы, я – в школьный, папа – в рабочий. Кстати, ему идёт форма, да? – Сразу хотел сказать об этом, если бы не новость, что ты пропал, – улыбнулся Банкоран, и Мараих выразительно хмыкнул. – У полицейских мало свободного времени, так ведь? – Достаточно, чтобы уделять время себе, семье и не только, – колко заметил тот, подперев голову рукой. ?И не только? вызвало и у Банкорана, и у Фигаро лёгкое недоумение, но последний вдруг догадался: – Это ты так доктора Фильдмана назвал? Кажется, он приглашал тебя сегодня на ужин. – Рождество – семейный праздник, – объяснил Мараих, кашлянув. – Вот как, – произнёс Банкоран, вдруг вернув привычную серьёзность. Может, Мараих уже был не молод и растерял свою юношескую привлекательность, но списывать со счетов его не стоило. Взамен мальчишеской красоты он приобрёл красоту зрелую. Элегантный молодой мужчина привлекал внимания не меньше, чем юноша; и это оставалось лишь вопросом времени и душевных терзаний, когда Мараих откроется кому-нибудь из поклонников. Однако бросаться в омут любви он не спешил. Самым настойчивым и при этом близким ему человеком стал доктор местной больницы – опытный невролог за тридцать. Думать, будто на Мараиха никак не повлияло расставание, новая работа, дом и знакомства, было достаточно глупо. В первый же месяц он заработал себе нервный срыв, отразившийся на теле неприятными последствиями, и терапевт направил его прямиком к неврологу. При неформальном общении, когда болезнь отступила, Мараих узнал о симпатии лечащего врача и тогда же с порога заявил, что пока не хочет отношений. Однако доктор часто приглашал его на ужин и до сих пор не сдавался, получив массу отказов. Фигаро об этой ситуации знал и лишь единожды заставил отца сходить на свидание: он действительно был обеспокоен тем, что Мараих увязнет в своих переживаниях после разрыва, и не имел ничего против доктора, считая того приятным человеком. И всё же чужие отношения находились не в его власти. – Я, кажется, тоже уже перебрал. Пойду прилягу, – Мараих поднялся из-за стола, наконец ощутив ту неловкость, которую испытывал Банкоран при разговоре о любовнике, и скоро покинул зал. – Вы не вернётесь домой? – спросил Банкоран, и Фигаро мотнул головой. – Мы решили тут переночевать. – Тебе помочь добраться до комнаты? Я тоже пойду отдохнуть. – Не, я ещё посижу. Если что, попрошу лукоголовых. Банкоран лишь кивнул и, легонько погладив светлые волосы, тоже ушёл. Фигаро наконец выдохнул, радуясь окончанию сражения.