Часть 13 (1/1)

Перелет в Америку начинается через пару дней после той вакханалии, что произошла из-за подземного толчка. Однако путь до школы для одаренных предстоит далеко не прямой. Через окольные пути, через знакомых мутантов близнецов Максимофф. Эрик видит, как некоторые хотят от души плюнуть ему в лицо, как другие почти боятся, как третьи с остервенением жмут ему руку. Семейство Эйзенхардов везут почти контрабандой. Магда шутит, что выбраться из Америки было намного проще чем в нее попасть.Нина не понимает, почему они срываются с места, почему они ни с кем не прощаются. Она боится лететь на самолете, в грузовом отсеке, рядом с клетками для собак. Ей холодно и одиноко. Она вцепляется железной хваткой в отца в попытках хоть как-то согреться. Нина не плачет, поскольку помнит к чему в последний раз привели ее слезы, просто надеется изо всех сил на то, что полет скорее закончился.Мутант из бортпроводников приносит не востребованные пледы в отсек. Эрик видит презрительный взгляд мужчины, но при этом тот ничего не говорит, только протягивает три покрывала с извиняющимся тоном:—?Все что осталось. Вы должны понимать, что вынести даже их было проблематично.—?Спасибо Вам, правда спасибо?— благодарно говорит Эрик, плотнее укутывая дочь сразу в два пледа, а третий отдавая жене.—?Вам нужно благодарить Ванду и Питера,?— качает головой стюард,?— Я не знаю за какие поступки вам решили помочь, но теперь, вы, как и я, перед ними в долгу. Если они решили, что вы достойны помощи, то не мне их решение оспаривать. Однако, вы должны понимать, что если подведете их хотя бы на секунду, вы поставите под удар всех. Всех тех, кто помогает в ваших попытках пересечь границу, всех мутантов, которым когда-либо помогли эти двое.Эрик не знает, что сказать. Оправдываться он не собирается от слова совсем, он не сожалеет ни об одной вещи, что он сделал своими руками. Разве что о Кубе. За то, что обошелся с хорошим человеком так, как тот того не заслуживал. Отчитываться он тоже не намерен ни перед кем. Впрочем, стюард и не ждет ответа. Он разворачивается и идет обратно в пассажирский отсек, напоследок говоря:—?Если получится, через три часа принесу горячую еду.Эйзенхард устало выдыхает. Прямых рейсов до Америки из Польши нет, а потому это уже третий самолет. Сейчас они наконец-то вылетели из Иерусалима в Сан-Франциско. Он говорил, что хочет показать своей дочери мир, но имел ввиду немного другой смысл. В любом случае, лететь предстояло еще минимум пятнадцать часов. Спать хотелось невероятно, но кто-то должен быть на стороже.Магда теснее прижимается к его боку и накрывает всех троих оставшимся пледом. Из Сан-Франциско еще четыре с половиной тысячи километров до Нью-Йорка. Быть может больше. Впрочем, как и обещал Питер, на утро после разговора все указания доставили вместе с новыми паспортами граждан США. Магда едва заметно шепчет:—?Что нас ждет?У Эрика нет четкого ответа на этот вопрос. У него всю жизнь нет четкого ответа на этот вопрос. Только он начинает верить в какое-то конкретное будущее, как жизнь сразу выбивает почву у него из-под ног. Он приобнимает жену свободной рукой, зарываясь носом в ее волосы.—?Я знаю место, которое будет для Нины безопаснее всего. Надеюсь, что Чарльз меня не выгонит с порога.—?Ты сделал что-то лично ему? —?осторожно спрашивает Магда, затрагивая одну из тем-табу, о которых они всегда молчат.—?Это слабо сказано,?— уходит от ответа Эрик.Это был чертовски длинный день, который еще не закончен. Более того, это была чертовски длинная неделя. Эрик чертовски устал. Лететь еще очень долго. Воздушный коридор будет пролегать не через Европу, а через Африку, по накатанному маршруту от популярных Египетских и Турецких курортов в сами Штаты. Можно было бы добираться из Амстердама, из Парижа, из Монако, но конфиденциальность перелета это не гарантировало бы. В Европе любой гражданин Польши сейчас подвергался тщательной проверке. В стране военное положение, практически закрыты границы. Девочка, говорящая только по-польски, вызвала бы подозрение.Питер и Ванда сделали действительно невероятное. Позволяя анонимное возвращение, через людей, в которых они сами уверены. И все же дурное предчувствие не отступает. Грызет на самой периферии чувств. Что-то, что заставляло его не спать ночами, когда на него охотились. Ощущение чего-то дурного, будто кожа на тебе не твоя, будто вот-вот рядом ударит молния. Он знает, что засыпать нельзя.У Магды такое же ощущение. Такое ощущение бывает у людей, не раз выживавших там, где выжить невозможно. Именно благодаря ему многие вояки все еще ходят по этой земле. Магда и Эрик ждут.—?Так, что ты думаешь по поводу Питера и Ванды??— задает Магда вопрос, надеясь отвлечь сон таким способом.—?Я ничего о них не думаю. Я не знал, что они существуют тридцать лет, а тут внезапно меньше чем за сутки знакомства воспылаю к ним отцовской любовью? —?огрызается он.Магда тихо смеется.—?Я спрашиваю тебе о них, как о людях. В конце концов, нам ничего не мешает все-таки попытаться наладить с ними общение. Хотя бы дружеское. После того, что они сделали, сложно не назвать их друзьями,?— виновато произносит она.—?Думал, ты приревнуешь,?— осторожно отзывается он.—?Господи, мистер Эйзенхард, я прекрасно знала, что ты не достался мне девственником,?— последнее слова она говорит тише, несмотря на то, что дочь заснула.Эрик слегка закашливается воздухом, но в конце хмыкает и отвечает на вопрос.—?Они неплохие ребята. То есть, наверно, знай я их с младенчества, был бы горд назвать их своими детьми.Магда кивает головой. Она понимает, что этим двоим удалось добиться намного большего для общества мутантов, нежели чем самому Эрику. Да, для одной конкретной страны. Да, не всегда это у них получалось, но за их спинами тысячи спасённых жизней. Эрик шел по пути крови, близнецы же несли мир в общество. Однако, все это не добавляет ему теплоты родительских чувств. Он их не растил, не знал с пеленок, не рассказывал сказки на ночь и не укрывал от монстров.Он не мог, да и не хотел называть их своими детьми, но он уважал этих двоих. А его уважение, обычно очень непросто получить. Быть может, Магда и не так наивна в предположении возможной дружбы. Хотя бы это он мог предложить в ответ на все, что они сделали.В голове резко зашумело, а потом стихло. Эрик отвык от этого чувства, когда говорят в твоей голове. Впрочем, голос Чарльза он узнает почти мгновенно, а по ошарашенному взгляду Магды, которая крутит головой в попытках найти источник звука, понимает, что слышит этот голос куча народа.—?Слушайте меня, жители этого мира. Это послание. Послание каждому мужчине, женщине и мутанту этого мира. Вы сбились с пути, но я вернулся. Настал судный день. Все ваши сооружения, все ваши храмы и башни падут. Вы никак не сможете остановить то, что грядет. У этого послания лишь одна цель?— сообщить сильнейшим из вас, тем кто обладает силой… защищайте тех, кто слаб. Это мое послание миру.Нина открывает заспанные испуганные глаза и дрожащим голосом произносит:—?Папочка, что происходит? Мне страшно!Эрик хочет успокоить дочь, но не знает как. Ему бы тоже хотелось понять, что сейчас происходит. Единственное, что он понимает, что шестое чувство теперь не скребется на душе, а орет во всю глотку. Происходит что-то, что касается не его или его семьи, а всего мира. Что-то за гранью добра и зла. Что-то от чего скрыться не получится.Он крепче вцепляется в свою семью, когда самолет неожиданно пару раз встряхивает. Из пассажирского отделения слышатся крики, а потом сообщение главного бортпроводника, о том, что все должны занять свои места и пристегнуть ремни. Это не слишком хорошо выходит, судя по крикам пассажиров. В отсек врывается стюард и яростно спрашивает в панике.—?Это вы?Эрик старается удержать жену и дочь на месте, чтобы те не покатились по полу отсека. Клетка с собакой рядом подпрыгивает, от чего она протяжно скулит. Он совершенно не понимает в чем его обвиняют, а потому только приподнимает бровь и ловит силой за прутья начавшую падать клетку с кошкой.—?А похоже?Стюард мнется, но достаточно быстро отвечает, понимая, что ему необходимо занять свое место.—?Со стороны, да. Там в иллюминаторах такое творится. Пилоты пытаются совершить аварийную посадку, но…Эрик кивает, понимая, что следует за многозначительным ?Но?. Он встает сам, все еще держа на руках дочь, затем помогает подняться жене. Стюард совершенно не понимает действий пока не оказывается нос к носу с Эриком.—?Я помогу посадить эту махину, в конце концов, это всего лишь кусок дюралюминия и титана. А ты усади их в кресло с ремнями. Желательно на задние места.Мужчина согласно кивает, даже не возражая. Кажется, за бортом реально разверзся АД. Эрик проходит вперед, следуя за стюардом. Магда не возражает, знает, что она сейчас бесполезна и единственное, чем она может помочь не путаться под ногами и присмотреть за Ниной. Пассажиры в панике повжимались в кресла. Эрик усаживает дочь и пристегивает ее ремнями безопасности.—?Нина, ты должна посидеть здесь очень-очень тихо. Я скоро вернусь. Ничего не бойся. Ты же у меня очень храбрая девочка? —?говорит он совершенно спокойно, несмотря на то, что самолет буквально прыгает на потоках воздуха верх-вниз, а за иллюминатором проносятся песчаные бури и фрагменты то ли домов, то ли машин.Девочка кивает, напоследок обнимая отца крепко-крепко. Эрик целует дочку в лоб и разгибается, уходя к кабинам пилотов уверенным шагом. По салону сначала пронеслись удивлённые вздохи, а затем паникующие пассажиры поспешили обвинить во всем его. Нет, его не узнали, все было гораздо проще, он единственный кто способен стоять, не вцепившись руками в кресла и идти, практически не замедлив шаг.Он доходит до кабины пилотов, но двое даже не обращают внимание на него, в судорожных попытках стабилизировать самолет и не врезаться в очередной обломок. В лобовом стекле видится настоящий ад. Все разрушается, превращаясь в песок, который стремится к центру города, который некогда должен был быть Каиром. В центре за считаные минуты возводится новая пирамида.Песок задувается в турбины и двигатели одни за другим буквально отказывают. Все аварийные сигналы, которые есть на пульте управления буквально верещат о том, что ни пассажирам, ни экипажу выжить не удастся. Наконец, один из пилотов замечает его:—?Сэр, немедленно покиньте кабину и пристегнитесь,?— командует второй пилот,?— Ситуация под нашим контролем.Эрик приподнимает бровь и хмыкает.—?Я вижу. Куда вам нужно посадить самолет?—?Сэр? Я сомневаюсь, что вы можете нам чем-то помочь,?— видно, что мужчина был сам на грани истерии и поразительно, что тот все еще выдерживает этот вежливый тон.Эрик закрывает глаза, сосредотачиваясь на окружающем его металле. Всепоглощающем, охватывающем его будто наваждение, бьющимся в такт с его сердцем. Как же давно он не делал ничего подобного. Он предпочел отказаться от этого чувства в угоду мирной и спокойной жизни. Он отказался от этого, чтобы защитить Нину и Магду, но все равно не смог. Он устал быть слабым. Эрик клянет себя последними словами, потому что по-настоящему слабым он никогда и не был. Наступает время сильнейшим, защищать слабых.Металл едва ощутимо резонирует с его телом, он на силу заставляет запустится турбины, поскольку так будет больше манёвренность и меньше расход сил. Самолет легко бы мог сжаться в покорёженный комок металла, но вместо этого наоборот сохраняет форму. Эрик - единственное, что отделяет всех людей, находящихся на борту, от гибели. Борт только чудом укорачивается от пролетевшей мимо машины.—?Куда. Сажать,?— отрывисто повторяет свой вопрос Леншерр.—?Магнето… —?вырывается из уст первого пилота, в глазах которого плещется абсолютный ужас.Пилоты боятся его едва ли не больше того, что происходит по ту сторону от борта. Он тратит все силы на то, чтобы не дать самолету разваливаться по частям, скрючив пальцы на обоих руках. Наверное, он мог бы проделывать все это и без такого глупого жеста. Просто, когда задача кажется не посильной, он будто пытается подцепить руками те самые ворота Освенцима, будто пытается пальцами сдвинуть монетку. Такой жест показывали фокусники на улицах мирного тогда Берлина. Вот и сейчас, удержать самолет с каждой секундой становится сложнее, пальцы все больше сжимаются будто в судроге.—?Я никому ничего не сделаю! У меня здесь семья. Ну! —?торопит он застывших в ужасе пилотов.Первый пилот приходит в себя первым. Он разворачивает кресло обратно к панели управления. Он выглядывает то, что еще недавно было аэропортом, а сейчас напоминает пустошь. Однако, эта пустошь примечательна тем, что с нее уже ничего не сдувает. Пилот не поворачивается к человеку за спиной, просто указывает рукой примерное направление, понятия не имея, знает ли тот хоть что-то в терминологии летчиков.—?Видите тот пустырь с длинной трассой? Это аварийный аэропорт.Эрик приглядывается, а затем кивает. Место относительно безопасное. Там их хотя бы не погребет под тоннами песка. Весь самолет дрожит и вибрирует, будто грозит развалиться на части. Впрочем, Эрик не теряет самообладания. У него нет права на ошибку, когда за его спиной семья. И большая металлическая птица подчиняется ему, плавно спускаясь сквозь непреодолимые барьеры из песка.Пилоты пытаются выдвинуть шасси, но их заклинило, как и большинство механизмов на этом борту. И Эрик делает почти не возможное. Он плавно тормозит эту махину, которая движется чуть ли не на одной инерции, заставляя аккуратно опуститься на потрескавшийся асфальт. На несколько секунд наступает оглушительная тишина. Эрик отпускает самолет и правое крыло с диким скрипом гнется. Первый пилот поворачивается и протягивает руку. Из пассажирского салона слышится шквал аплодисментов. Единственное, что хочет Леншерр?— это увидеть свою жену и дочь. Пилоты включают громкую связь.—?Мы приземлились в запасном аэропорту города Каир. Просьба, сохранять спокойствие и не покидать своих мест и не расстегивать ремни безопасности до прибытия команды спасателей. За бортом наблюдаются неблагоприятны погодные условия. Сегодняшний полет выполняли: первый пилот?— Мэтьюс Юджин, второй пилот?— Палмер Гордон. А также человек, который совершал управление самолетом во время отказа бортовых систем?— он выжидающе смотрит на Эрика, который почти шепотом отвечает ?Хенрик Эйзенхард??— Хенрик Эйзенхард. Просьба старшего борт проводника подойти в кабину пилотов.Пилот повторил все тоже самое еще на трех языках. Впрочем, мужчину поразило другое. Сказана речь была без пафоса или фарса, лишь с искренней благодарностью. Эрик даже удивляется, что так все сложилось. Люди, с которыми он работал годы, предали его за то, что он спас одного из них. А эти пилоты, которых он видит в первый раз, в такой же ситуации пытаются убедить пассажиров, что нет здесь никакого Магнето.Эрик кивает головой и почти на негнущихся ногах идет обратно к жене и дочери. Нина, заметив его, срывается с криком ?Папа!?. Он подхватывает ее на руки. Люди снова аплодируют. Он доходит до Магды и безвольным мешком падает в соседнее кресло. Голова его удобно устроилась на плече жены, и он практически мгновенно проваливается в сон. Что-то внутри говорило, что спать долго ему не удастся.