fifteen: silent night, deadly night (1/1)

Всякое может случиться на Рождество, верно?Посмотрим, назовешь ли ты это "чудом".***(Писалось под: Bobby Helms – Jingle Bell Rock)От лица Рокси.Если не порядок вещей, происходящий в жизни, так хоть погода и музыка нагоняет нужное настроение. Хотя бы сегодня все должно быть относительно спокойно, потому что испортить Рождество — это уже верх жестокости. Да, в этом году его нельзя назвать идеальным, а прошлое Рождество я провела в своей комнате, не желая ничего праздновать. Тогда хоть мама была с Ронаном. Она с ним устроила марафон просмотра рождественских фильмов, каждое утро готовила какао с маршмеллоу, испекла индейку и нарядила с моим братом елку. А в этом году все иначе. Наш дом пуст. В нем лишь я, снимающая верхнюю крышку с коробки елочных игрушек; Фрейя, свернувшаяся клубочком на диване и мирно посапывающая, периодически шевеля лапами во сне; и Ронан, расположившийся у окна, наблюдая за тем, как на улице медленно падает снег. Я включаю рождественскую музыку для настроения, а в духовке запекается картофель с мясом. Чем не "идеальное" Рождество? — Может, ты слезешь с окна и поможешь мне нарядить елку? — я стараюсь звучать как можно мягче, так, как с братом разговаривала "старая" Рокси. Сейчас же мне такая мягкость не свойственна, это признак слабости. Я беру в руки красный стеклянный шарик, вешая его на еловую ветку. Эллиотт вчера занес дерево к нам в дом, хотя я никого не просила о помощи. Он просто понял меня без слов. Мне-то особо все это не нужно, я взрослая, и я знаю, что Санты нет, так что ни к чему были все эти украшения и ужин. Он это сделал ради Ронана. Как никак, в десять лет ему по-прежнему хочется какой-то сказки, чуда. Вот и пытаюсь всячески наполнить дом духом грядущего Рождества. Мне вдруг резко вспомнился дух будущего Рождества в рассказе Диккенса, и по моей спине пробежались мурашки. Нет, я хочу нечто более спокойное. К нам обещал зайти Эллиотт, ведь этот праздник он будет встречать вообще в полнейшем одиночестве. — Ну же, Ронан, — фыркаю, стараясь не выходить из себя. — Я возьму и развешу все игрушки без тебя.Игрушки. После рассказа мистера Кампа о традиции и значении рождественского дерева я вдруг резко стала смотреть на все иначе, по-другому, более скептически, что ли. Придаю всему этому иное значение. Люди ставили вечнозеленую ель на главной площади своей деревни или рядом с домом, или в самом доме... Этим они просили "Его" дать им покой. Может, и сегодня вечер пройдет без особых происшествий? Мне бы так хотелось спокойный день. Нормально встретить праздник. Нормально лечь спать с Фрейей и Ронаном под боком. Мы так много узнали у Чедвика о "Холоде" и так много еще не спросили... Откуда сам мистер Камп знает обо всем этом? Что "Холод" делает со взрослыми людьми? Должен же быть хоть какой-то способ бороться с ним, заманить в ловушку? Должен же быть хоть какой-то рычаг давления... Хоть что-то, чем мы могли бы воспользоваться против него.А ведь Сигрид сделала что-то...— Ты со мной не разговариваешь? — хмурюсь, обращаясь к младшему брату. Ронан взъерошивает тонкими пальцами темные кудряшки на голове, роняя тяжкий вздох. — Конечно, разговариваю, Рокс... — тянет Говнюк задумчиво. — Прости... — он хмурится, всматриваясь в темень за окном. — Все окей, — отвечаю спокойно, вешая на ветку голубой стеклянный шар. — Рокси... Я поднимаю взгляд на брата, кивая головой. — М-м-м? — вопросительно слетает с моих уст. — Это первое Рождество, которое мы празднуем совсем одни, без мамы и папы, — молвит Ронан, наконец отходя от окна. Я знаю, что делаю недостаточно, что одной меня ему не хватает, и он скучает по родителям. Но я пытаюсь... Я всеми силами пытаюсь всячески поднять ему настроение. Бросаю на шею Говнюка мишуру, отчего он одаривает меня едва различимой, но все же улыбкой. — Мы не одни, братец. Мы есть друг у друга. А еще у нас есть Фрейя, — услышав свою кличку, собака поднимает с лап мордочку, издавая громкое, но единичное "гав" в подтверждение. — Так что не раскисай и помоги мне наконец украсить эту елку. Ронан согласно кивает головой, но, перед тем, как подойти ко мне для помощи, мальчик берет в руки пульт от телевизора, включая "зомбоящик". Эй, а чем ему музыка не понравилась? Ладно. Меня она тоже не вставляет. Раз братишка не хочет, то и я себя мучить не буду. Выключаю плеер, вместо этого вставляя в розетку гирлянды. Волшебство, елка зажглась. Боже, снова фильм со Шварцнеггером? Показывали же недавно... Я хмуро хмыкаю, наблюдая за тем, как Говнюк переключает каналы, выискивая что-то годное. ""...этой ночью я убью больше, чем одного. Это тихая ночь, мертвая ночь", — в конечном счете, Ронан попадает на канал Атабаски, по которому идет выпуск новостей. Перестаю вешать игрушки, делая несколько аккуратных шагов ближе к телику. — Именно эти слова мы можем увидеть на заборе дома мэра, написанные чем-то красным, — крупным планом показывают надпись, а после нее — Грету Джонс, городского репортера, ведущего новости. — "Злой" Санта оставил угрожающее послание всем жителям Атабаски, напоминая о том, что сегодня вечер Рождества, вечер, когда "Злой" Санта снова возьмется за топор и отправится выискивать своих жертв". — Переключи канал, Ронан. Мы не станем смотреть этот ужас. Сегодня Рождество. Давай хотя бы сегодня не будем... — делаю мелкий шаг к брату, норовя забрать пульт, но он мне перечит: — Нет. Тогда мы не узнаем, что делает "Злой" Санта и кого он еще убил, — прижимает к себе пульт от телика, чтобы я не смогла его отобрать. "Заприте все окна и двери, — рекомендует Грета. — Не открывайте никому постороннему. И сразу же звоните в полицию, если заметите что-то подозрительное. С вами была Грета Джонс. Надеюсь, мы все доживем до утра. С Сочельником вас". Канал уходит на рекламу, и Ронан роняет обреченный вздох. — Ну? Доволен новостями? После такого мне уже и не хочется, чтобы Эллиотт приходил. Ради его же безопасности будет лучше, чтобы он остался в мотеле. В нем хоть есть охрана. — Очень, — с сарказмом протягивает брат.Я бреду на кухню, чтобы удостовериться, что наш с Ронаном ужин не сгорел еще там. Надеваю варежку, оттягивая ручку духовки, и проверяю, готов ли картофель. Протыкаю его вилкой, чтобы в этом убедиться. Возможно, ужин выйдет не таким вкусным, как у мамы, но я старалась, если что... Возвращаюсь к елочным украшениям, чтобы довешать их на рождественское дерево, и на этот раз мой брат принимается мне помогать. — А к нам в гости Дилан придет? — я распознаю в его голосе надежду на то, что вечер мог бы быть спасенным, если бы О’Брайен пришел к нам и поиграл бы с Говнюком в приставку. Но Дилану, кажется, сейчас далеко не до этого. Мы не разговаривали с позавчерашнего дня, того самого дня, когда он узнал, что Эрин все это время скрывала от него правду о Мелани. Тогда я не сразу поняла, что случилось, если честно. Эрин рассказала нам все как-то скомкано, на эмоциях, заливаясь слезами. Она... Она так плакала... Даже этим утром, выводя Фрейю на улицу, я увидела свою соседку с заплаканным лицом. Она отчаянно пыталась улыбаться, преждевременно вручая мне рождественский подарок, который я, кстати, не открыла еще, поставила к остальным под ель. Не мне ее судить, не мне ее оправдывать. — Я не знаю насчет Дилана, но к нам придет Эллиотт, — поджимаю губы, пожав плечами. — А почему не Дилан? — Наверняка, Дилан захочет встретить Рождество с родителями. Это ведь семейный праздник... — отвечаю, поправляя местоположение игрушку на колющейся веточке. — Семейный? Тогда почему мама с папой уехали как раз тогда, когда Рождество? — в голосе Ронана различается злость. Он зол на родителей за то, что оставили нас одних? Я роняю тяжкий вздох, беря в руки еще один шарик. — Послушай, Ронан... — собираю в кулак весь свой дар переубеждения, кладя свою ладонь брату на плечо. — Они бы не оставили нас, не будь на то важной причины. Они тебя любят и ни за что бы не оставили. Мама вернется, ты слышишь? Они с папой вернутся, и все у нас будет хорошо. — И твои волосы снова будут темными? Нет. А вот в этом я сомневаюсь. "Прежней" Рокси уже давно здесь нет. — Имеешь что-то против меня-блондинки? — издаю саркастический смешок, заставляя уголки губ младшего брата растянуться еще шире. — Может, мне и тебя покрасить ночью? — Ты без сарказма — не ты, — Ронан закатывает глаза, вынимая из коробки игрушку, чтобы повесить ее на елку.***— Ты не боишься, что отдав снежинку мне, "Ледяной монстр" придет за тобой?— Не боюсь.Почти. Почти готов, чтобы пойти к Гринам в гости. Эллиотт Шистад нервно поправляет воротник рубашки, запустив пальцы в светлые волосы. Снимает очки, аккуратно держа их за оправу, чтобы протереть стекла. Без линз фокус глаз немного размытый, парень щурится, рассматривая в зеркале собственный силуэт. Если бы не Шон, вскоре бы очки не понадобились, он не был бы больше "четырехглазым", но удар бутылкой по голове каким-то образом повлиял на зрение, и Эллиотт вынужден носить очки до конца своих дней, если только не случится чудо. На комоде лежат два маленьких упакованных подарка для Рокси и Ронана, которые Шистад кладет в рюкзак вместе с диском, на котором записал несколько частей "Гарри Поттера" — примерно так себе блондин представляет идеальное Рождество. На столе лежит раскрытая книга на норвежском, которую Эллиотту дал мистер Камп. Благодаря отцу, парень немного знает норвежский, но его знаний недостаточно, чтобы понять, про что книга, приходится сидеть и скрупулезно переводить на английский. А так, как последние несколько ночей его мучает бессонница, то есть, чем заняться по ночам. В этой книге должно что-то говориться о "Холоде". Делая глубокий вдох и надев на переносицу очки, Эллиотт выходит из ванной комнаты своего номера, заходя в помещение, где располагается кровать. Направляется к столику у окна, рядом с которым стоит стул, на чьей спинке висит пальто. Эллиотт только-только касается подушечками пальцев ткани, когда резко оглядывается назад, услышав внезапный шум, доносящийся откуда-то из стороны шкафа. Напряжение. Оно охватывает каждую клеточку тела, не давая нормально сделать вдох. Шистад медленно выпрямляется, не сводя взгляд со шкафа, встроенного в стену. Проделывает аккуратные шаги, прислушиваясь. Тихое хихиканье. Слух цепляет тихий-тихий смех, а в комнате становится все холодней, пар начинает идти изо рта. Осознание бьет по голове набатом. Пришла его очередь... "Холод" уже здесь. Вернее, не он, а его дети. Он же прячется за ними, ведь так? За их спинами.— Я тебя не боюсь, — смело срывается с уст Эллиотта. Он сжимает тонкие пальцы в кулак, делая шаг ближе к шкафу. — Можешь не прятаться, я знаю, что ты там. Стоит ему произнести эти слова, как смех затихает. Становится так подозрительно и неуютно тихо, что все внутри подбирается. Холодок пробегается по коже в тот момент, когда дверца шкафа чуть приоткрывается, поскрипывая. Внутренности будто корочкой льда покрываются, а содержимое желудка отрывается от его стенок. Чья-то маленькая ножка аккуратно становится на пол, ботиночки скрыты слишком длинными штанинами дутого комбинезона. Маленькая ручка с тоненькими, словно веточки, пальчиками касается деревянной поверхности. У Эллиотта перехватывает дыхание, когда он узнает эти развязавшиеся грязноватые бантики на пшеничных волосах, подвязанных в хвостики. Она выглядит так же, как и в тот день на озере...— М... Мелани? — Эллиотт думал, что это будет просто, что сейчас к нему выйдет какой-то левый, незнакомый ребенок, на которого ему будет положить. Но фактор того, что девочка, стоящая перед ним, это сестра Дилана, играет большую роль. — Мелани... Я знаю, что ты собираешься сделать... Выставляет перед собой руку, чтобы малышка не подходила ближе. А сердце бьется так гулко и сильно, что кости вот-вот выломает. — Я знаю, что "Холод" приказал тебе сделать, — он тщательно выбирает нужные слова и отходит на шаг назад. Мелани О’Брайен смотрит на него своими синими глазами, без улыбки, немного исподлобья. — Ты... Ты не должна этого делать... Слышишь? Ты... Твоего брата это очень расстроит, — он решает попробовать сыграть на остатке человеческих чувств девочки, хотя трудно сказать, есть ли он вообще, если учесть то, что малышка едва ли не утопила собственного брата. Что ж, попробовать стоит. — Ты же помнишь Дилана, Мелани?Кажется, это немного действует. Малышка приоткрывает дрожащие губы, моргая. — Помнишь, как сильно он тебя любит? Не прошло ни дня, чтобы он не искал тебя, чтобы не пытался тебе помочь. — Нам нельзя помочь, — это первое, что слетает с ее уст. Мелани делает уверенный шаг вперед, резко выставляя перед собой руки, словно сейчас собирается толкнуть парня в грудь. — И сейчас тебе тоже никто не поможет, кроме меня. "Ледяной монстр" идет за тобой.Эллиотт не успевает ничего сказать, ощущая толчок в грудную клетку, хотя девочка и пальцем его не тронула. Это больше похоже на импульс, да такой сильный, что Шистад со всей дури влетает в стенку, больно ударившись спиной и головой. Парень бессознательно падает на пол, отчего разбивается хрупкий подарок, предназначавшийся Рокси. Мелани О’Брайен опускается на корточки у его обездвиженного тела и прикасается кончиками пальцев к оголенной коже руки, на которой остается легкий след от обморожения. Девочка поднимает взгляд на окно, сквозь призму которого виден маленький детский силуэт, чьи ладошки оставляют следы на замерзшем, узорчатом стекле. Мелани отклоняет голову чуть влево, медленно поднося указательный палец в знаке молчания."Холод" хотел, чтобы Мелани нанесла Эллиотту ущерб, и она это сделала, но не так, как "Ледяной монстр" ей велел. Она холодно опускает взгляд на Эллиотта, чей вырывающийся из приоткрытых губ пар служит индикатором едва различимого дыхания.Этим вечером он "вне" игры.***Кажется, мой брат хочет мне сказать что-то, но звонок во входную дверь меняет его планы. Я откладываю игрушку обратно в ящик, оглядываясь. — Это, наверное, Эллиотт. Я открою. Выхожу из гостиной, направляясь в сторону холла. За окном уже темно, лишь фонари слабо освещают местность. Поднимаюсь на носочки, заглядывая в глазок, а на крыльце моего дома стоит Дилан, чьему появлению я рада и удивленна одновременно. Рада потому, что с ним все хорошо, за эти несколько дней с ним ничего не случилось, лишь бледный немного, уставший, не до конца оправившийся от падания под лед озера. А удивленна — потому что не ждала его, не думала, что он зайдет в гости. Открываю дверь, ощущая, как морозный ветер врывается в дом, пробирает аж до костей. Дилан вжимается в собственную куртку, переминаясь с ноги на ногу от холода. — Д-Дилан? — в моем голосе слышится удивление. — Привет... Как... Как ты? — я даже не знаю, как мне с ним сейчас разговаривать после того, что произошло. Эрин была ему лучшим другом здесь... А после того, что она сделала, его отношение ко всем может ожесточиться.— Я в порядке, — он пожимает плечами, коротко улыбаясь, но я понимаю, что он лжет. — Может, ты зайдешь? Я чай приготовлю... — указываю большим пальцем себе через плечо, приглашая парня войти и не мерзнуть, стоя на пороге.— На самом деле... — он запинается, так как на него счастливо бросается Фрейя, принимаясь лезть в лицо своим шершавым языком. О’Брайен улыбается, запуская свою пятерню в густую шерсть хаски. — Привет, Дилан! — мой младший брат воодушевленно бьет парня костяшками кулака об кулак в жесте приветствия, и я вскидываю бровь. — Ты пришел поиграть с нами в Left for dead? — Хах, — О’Брайен смеется, — в другой раз как-то. Я лишь хотел поздравить с Рождеством и отдать подарок... — он принимается робко доставать две запакованные коробочки с зеленой и красной лентами.П-Подарок?..А я... А я ничего не купила для него... Ни для него, ни для Эрин. Мне прямо так стыдно как-то... — Держи, — поджимая губы и чуть опуская взгляд, он протягивает мне небольшую коробочку, которую я неуверенно беру в руку, пальцами другой руки неосознанно касаясь к снежинке кулону на тонкой цепочке. — Спасибо... — чувствую, как мои щеки начинают пылать. — А я... Я ничего тебе не... — Дилан не дает мне договорить, перебивая, но не раздраженно или обозленно, а отвечая мне совершенно спокойно: — Брось, Рокси, я понимаю, все в порядке, — подмигивает мне, заправляя руки в карманы куртки. — Тебе за последние дни крепко досталось... Я ничего не жду в замен. Просто... — он роняет вздох, и я наблюдаю за тем, как пар вырывается из его рта. — Просто хотел отдать это вам с Ронаном, — пожимает плечами, переминаясь с пятки на носок. — Благодарю, — улыбаюсь уголками губ. — Ты... Ты точно не хочешь зайти? К нам скоро должен придти Эллиотт.— Нет, спасибо, не хочу портить вам праздник, — пускай он и улыбается, тем не менее, в его голосе я различаю нотки грусти. — К тому же, мне уже пора... Мама готовит фирменное блюдо только раз в году, так что... — Тогда будь осторожен, — ловлю себя на том, что произношу это искренне, с чувством неподдельного беспокойства. — Как всегда. — Говорят, "Злой Санта" этим вечером собирается снова кого-то убить...— Старая сказка, — Дилан хмыкает. — Не бойся, на меня он не нападет. Или ему придется отведать привкус металла моей бейсбольной биты, выбивающей ему зубы, — О’Брайен снимает с плеча металлический предмет, который он с некоторых пор носит с собой по вечерам. — С Рождеством, Рокси, — берет биту за рукоятку, перекидывая ее на плечо. — И тебя, Дилан...Даже закрыв дверь, я все еще чувствую, как мои щеки пылают. Я... Я действительно ничего не подарила ему... Нужно... Нужно исправить эту ситуацию хотя бы на Новый год. Да, я так и сделаю. Направляюсь в гостиную, выгибая бровь, когда слышу, как мой младший брат с энтузиазмом разрывает оберточную красную бумагу, доставая подарок. — Хэй! Рождество еще не наступило! — возмущенно надуваю щеки, складывая руки на груди. — Дилан подарил мне три новые игры на приставке! Офигеть!— Да, рай для тебя, — издаю смешок. — Ты теперь из телевизора не вылезешь, все каникулы в нем проведешь, — вздыхаю, пытаясь побороть желание тоже открыть подарок Дилана. Нет, Рокси. Ты — прилежная девочка, на чье поведение нужно равняться, с кого брать пример. Ты не станешь портить себе праздник и открывать подарки преждевременно. Неа.Даже не думай.Не смотри на него. К черту. Тяну за кончик зеленой ленточки, развязывая бант, а потом снимаю верхнюю часть коробочки, заглядывая внутрь. Извлекаю открытку, на которой написана всего одна фраза почерком Дилана, и что-то внутри меня разливается жидким теплом..."В дополнение к твоему кулону-снежинке".Хмурюсь, чуть отклоняя голову в бок, и достаю маленькую ювелирную коробочку, в которой находятся сережки-гвоздики в виде серебряных снежинок с маленькими фианитами внутри. Маленькие, изящные и такие красивые... У меня аж отнимает дар речи. ***Холодно. Медленно падает снег. Голые ветки деревьев медленно раскачивают от ветра, а где-то из лесу доносится волчий вой. Дилан поднимает взгляд к красному небу, чей цвет напоминает кровь. Такое вот кроваво тяжелое небо, прямо под стать происшествиям этого вечера. Когда, вероятно, где-то на параллельной улице находится "Злой" Санта. Он делает судорожный вздох, вжимаясь в свою куртку. Только-только покидает территорию дома Гринов и выходит на дорогу, когда слышит знакомый голос. Голос человека, которого ему видеть совсем не хочется, он не готов еще видеть и слышать. — Дилан? — она выходит на крыльцо своего дома, заматываясь в теплую шаль. — Привет... Спокойно, Дилан. Просто... Просто не злись и держи себя в руках. — Здравствуй, Эрин, — произносит он спокойно, но холодно. — С... С Рождеством тебя, — она перекладывает из рук в руки подарок, который собирается вручить другу. Спускается по ступенькам, направляясь по расчищенной от снега тропинке, выходящей на тротуар. — Спасибо, — произносит сухо, рассматривая девушку. Этим вечером Эрин выглядит особо красиво: темные волосы подобраны в ракушку, их придерживает красивый гребень; теплая шаль прикрывает синее платье с блесточками, которое переливается в свете фонаря. Голубые глаза подведены карандашом и серебристыми тенями, губы девушки растягиваются в маленькой, но немного натянутой улыбке, — и тебя, — добавляет он, закашливаясь.— Это тебе... — Новак протягивает ему сверток в руки, и парень берет его не сразу, но все же забирает из рук. Он достает из кармана маленький подарок и для Эрин, протягивая его девушке. — Я собирался оставить его под дверью... Но передам лично. — Ты... Ты делаешь мне подарок? — задерживает дыхание, улыбаясь и не сводя взгляд с лица О’Брайена. — Я купил его еще до того, когда узнал, что ты скрывала от меня тот факт, что Мелани жива, — отвечает прямо, пожимая плечами.Улыбка на устах Эрин сходит на нет, заменяясь выражением беспокойства и вины. — Ты ходил к моему отцу? Он тебя слушал? — обеспокоенно и заботливо спрашивает Новак. Глаза ее по-прежнему выражают искреннюю вину, кажется, по-другому девушка на него уже никогда не посмотрит. — Нет, не ходил, — Дилан отвечает холодно, сохраняя некую дистанцию и давая Эрин понять, что все совсем не так, как прежде. Он еще никогда не был с ней так холоден... — Ты... — ее голос слетает на хриплый полушепот. — Ты можешь ненавидеть меня тысячу раз, но, пожалуйста, не нужно винить моего папу за то, что я от тебя скрывала. Он не виноват в этом. Он о тебе искренне беспокоится, как и я.Если бы действительно беспокоилась, рассказала бы раньше.— Я тебя не ненавижу, Эрин. — Ты не можешь винить меня за то, что я боялась, что "Холод" придет за тобой. Ты же мой друг. Мой лучший друг... Все, чего я хотела для тебя, так это то, чтобы ты был в безопасности, Дилан. Я допустила ошибку, признаю. Я должна была раньше тебе обо всем рассказать... — на ее глаза вновь накатываются слезы, и Дилан понимает, что Эрин искренне раскаивается перед ним за ложь. Наверное, часть его хочет ее простить, обнять, от всей души поблагодарить за подарок и сходить к ее отцу на прием, чтобы не заболеть еще сильней. Эта часть хочет снова начать ей доверять, научиться ее прощать, жить со знанием того, что она сделала. Но другая часть смотрит на нее как на постороннего человека, который снова будет очень долго прокладывать путь к доверию. Так легко разрушить все в один момент, но много времени уйдет на реставрацию... Именно эта часть смотрит на девушку с подозрением, некой неприязнью и недоверием. И эта часть берет верх над сознанием.Год.Она год позволила ему думать, что Мелани нет. — То, что я сделала тебе так больно, очень мучает меня...— Не переживай на этот счет, — Эрин не глупая, она прекрасно понимает и видит, что парень пытается замять тему, но говорит это несколько сухо, отчужденно. — Дилан... — Новак делает шаг вперед, но Дилан пятится, делая шаг назад, сохраняя все ту же дистанцию. — Иди в дом и не мерзни, Эрин. На улице холодно...Это дает девушке понять, что О’Брайен больше не хочет ни о чем говорить и намерен уйти. — Ладно, — отвечает сипло, согласно кивая головой. Эрин Новак никнет, опуская голову. Заслужить прощение будет непросто. А доверие — еще сложней. — С Рождеством, Эрин Новак, — бросает Дилан, принимаясь направляться вниз по улице, где находится его дом. — И тебя, Дилан О’Брайен...Вот так. Одним действием разрушены не только возможные романтические отношения, но и дружба. Через какое-то время силуэт парня скрывает падающий снег и сумрак холодного рождественского вечера, а Эрин еще с минуту стоит на улице, глядя ему в спину. Девушка вздрагивает от холода, шмыгает носом, с нежностью и аккуратностью держа подарок Дилана в руке. Через какое-то время он поднимается по ступенькам своего крыльца, заходя в дом и закрывая за собой двери. Дилан старается идти осторожно, распластаться на скользкой дороге ему вовсе неохота. Мать его, почему так холодно? Изо рта идет пар, дышать больно, каждый вдох морозного и сырого воздуха вызывает приступ кашля, который парень пытается отчаянно подавить. Он напряженно оглядывается по сторонам всматриваясь в сосновую рощу, находящуюся по правую сторону от него. Несмотря на осторожность, он все же старается идти быстрее. Шмыгает носом, пытаясь отогнать чувство тяжести в теле. Кости немного ломит, хочется взять и упасть где-то здесь, прямо посреди дороги. На какую-то долю секунды в мозг даже просачивается мысль о том, что будет, собственно, пофиг, замерзнет ли он здесь, или его найдет Барри Хайд с его топором, или сам "Холод". Ну, приплыли... Однозначно на ночь нужно будет выпить что-то горячее, и ляжет спать он пораньше. К черту Рождество.Слух цепляет тихий-тихий перезвон колокольчиков, словно упряжка на санях Санты Клауса с оленями. Дилан оглядывается, хмурясь, замирает на месте, крепче сжимая рукоятку биты, висящей на плече на веревке. Перезвон где-то в глубине улицы повторяется, и Дилан пытается всмотреться в чей-то силуэт в дали. Ему вдруг показалось, что у силуэта красное одеяние, как у Санты. О’Брайен делает шаг ближе, пытаясь рассмотреть, но фигура исчезает, и спустя несколько секунд создается впечатление, словно там никого и не было вовсе. Снег неприятно бьет по лицу, царапает кожу, и задерживаться на улице не хочется дольше обычного, поэтому он возобновляет свой путь домой. Все внутри падает в пятки, и парень не на шутку пугается, когда из радиовещателя, прикрепленного к ближайшему фонарю, резко начинает доноситься музыка. — Твою же за ногу! — ругается, поднимая ненавистный взгляд на радио. "Santa Claus is comming to town", — как бы Дилан не любил рождественские песни Фрэнка Синатры, сейчас они звучат вообще не в тему, хотя, стоит признать, скрашивают дорогу домой. — Говорю тебе, это он! — раздается чей-то напряженный голос впереди. О’Брайен переходит дорогу, выходя к ряду уже закрытых магазинчиков. Улицы Атабаски пусты, все сидят дома, наряжают елку и празднуют Рождество. Кроме некоторых, как оказалось. — Да нет, Билли, полиция бы уже нашла его. Дилан узнает двух идущих ему встречу людей по голосам. Его одноклассники братья-близнецы — Пол и Билли — возвращаются поздно с занятий. Один из них профессиональный хоккеист, а другой помешан на фигурном катании. — Говорю тебе, что это был Барри Хайд! Его видели! — Привет, ребят, — Дилан здоровается немного громко, привлекая на себя внимание близнецов. — О, привет, Дилан... — Привет. С Рождеством тебя.— И вас тоже, — переводит взгляд с Билли на Пола. — У вас что-то произошло? — Билли вооружился лезвием со своих коньков, — издает смешок Пол. — Чтобы перерезать "Злому" Санте горло, если он вдруг попытается нас убить. — Это не смешно, Пол, — отрешенно молвит Билли, ударяя брата кулаком по плечу. — Он где-то здесь, недалеко от нас. — В смысле? — О’Брайен хмуро сдвигает брови к переносице, задавая вопрос. — Ты не слышал? — удивленно спрашивает Билли. — Барри Хайда видели на улице, пойдешь вверх — и точно на него натолкнешься. — Наверное, идет к библиотеке, помянуть место смерти Джесси Уильямс, которую он разрубил пополам. Дрожащие от холода губы Дилана приоткрываются, а в голову приходит осознание. А ведь ему не показалось, он действительно видел чей-то силуэт, одетый в красное. Звон колокольчиков был реальным. Все органы разом будто скручиваются в трубочку. Глаза расширяются от неподдельного страха.Грин. "Злой" Санта направлялся в сторону ее дома. Может быть, мимо, но все же.— Рокси... — слетает с его губ шепотом.Он спешно извлекает сотовый, чья система на морозе дает нехилый сбой, и на то, чтобы набрать номер Роксаны Грин, у Дилана уходит чуть более минуты. Рокси неизменима. Как всегда в своей манере. По-привычке не берет трубку.— Блять, — низко рычит О’Брайен. — Вызывайте копов к дому Роксаны Грин, — Дилан знает, что вызов может быть ложным, и что целью Барри Хайда может быть кто-то другой, кто угодно, но они сами говорили обращаться в полицию при малейшем подозрительном случае. Этот — подозрительный? — А ты куда? — спрашивает Билли, выкрикивая слова Дилану в спину. Их с Полом одноклассник принимается возвращаться туда, откуда шел, переходя на спешный шаг. — Кто-то должен его остановить и не дать ему убить невинных людей. Кто-то должен помочь Роксане. Ведь, какой бы сильной она не пыталась казаться, сарказм ей мало, чем поможет против острого, окровавленного топора Санты. ***Мама обещала звонить каждый день, и она сдерживает свое обещание. Мне хотелось рассказать ей намного больше информации, как и ей мне, но снежная буря в горах разъединила нашу связь. — Она сказала, когда приедет? — мой брат сидит на диване у камина, вертя в пальцах головоломку и пытаясь ее сложить, правда, Кубик рубика все никак ему не поддается. — Нет, не сказала, — поужинав, я подхожу к нашей елке, чтобы поправить гирлянду. — Но, думаю, что скоро. — Она пожелала нам счастливого Рождества и сказала, что мы уже можем открыть подарки, — Ронан проворно тянет, бросая на меня хитрый взгляд. — А не один ли из них ты сейчас в руках вертишь? — вскидываю бровь. — Ты вообще наступила на подарок и, кажется, сломала его, — взгляд Ронана падает на небольшую гору коробок под елкой. — Ничего я не ломала и ни на что не наступала, — хмуро оправдываю себя, опуская глаза на завернутые в подарочную бумагу коробки. Под одной коробочкой образовалась красная "лужа", как если бы содержимое подарка разбилось и вытекло бы наружу. "Кровавый подарок". Подарок, истекающий кровью.Странно, а я не видела этого подарка раньше... — Хм, — опускаюсь на корточки, принимаясь аккуратно распаковывать рождественскую бумагу. Снимаю картонную крышку с небольшой коробки, цокая языком. Дно коробки измазано чем-то красным, густым, мне даже кажется, что жидкость пахнет солью, розами и металлом. Но в середине коробки стоит стеклянный шар на подставке. В таких, обычно, находятся маленькие статуи, фигурки, дома. Внутри он наполнен водой, но, если его потрясти, то мелкие снежинки будут медленно падать на дно. Красиво, меня всегда завораживали такие вещи. Нет, не та, что находится в коробке... Это не Статуя Свободы. Это не Эйфелева башня. Это не чей-то сказочный домик. Это не цветок или рождественское дерево. Это не снеговик и даже не Санта Клаус в санях. Я аккуратно вынимаю шар, чтобы только не испачкать руки капающей жидкостью. А внутри него лишь находятся два креста, как на кладбище. Потрясешь — и будет падать снег. Немного пугающий и жуткий подарок, если честно... Не знаю, почему, но я всерьез решаю, что его мне подарил младший брат. — Очень остроумно, Ронан, — одариваю Говнюка недовольным прищуром. — Классный подарок, — произношу с сарказмом. — Спасибо.(Писалось под: Dead Space 3 – Silent night, deadly night)Меня бросает в мелкую дрожь, когда я понимаю, что Ронан хмуро и серьезно смотрит на стеклянный шар с могилами в моих руках. — Рокси... — от того, как дрожит его голос, по моей спине пробегаются мурашки. — Это не мой подарок... Я тебе ничего не дарил...Что? Как это? Но, если не ты, то... Откуда он здесь взялся? Как появился под елкой? Раздается шум на втором этаже, и мы с Ронаном, не сговариваясь, оба поднимаем голову наверх, отчетливо ловя на слух чьи-то шаги. Фрейя издает лай, срываясь с места. Поднимает весь дом на уши, спрыгивая с дивана, на котором мирно лежала вместе с Ронаном, положив свою голову ему на колени. "Нашли мой подарок?" — чужие слова, доносящиеся со второго этажа, заставляют все мои внутренности сделать тройное сальто. Кто-то посторонний находится в нашем доме, кто-то к нам проник во время того, пока мы с Ронаном ужинали, так и не дождавшись Эллиотта. Я ему звонила несколько раз, но трубку он не брал. Голос совсем чужой, он мне не знаком. А, собственно, не нужно быть шибко умной, чтобы понять, кто это. Это тихая ночь, мертвая ночь. До ушей, невзирая на отчаянный лай Фрейи, доносятся слова песни, играющей на улице, но эту вариацию песни я никогда не слышала, она совсем не похожа на ту добрую и светлую рождественскою песню. Ронан читает мои мысли — резко поднимается на ноги, подбегая ко мне, и мы тут же заворачиваем за угол кухни, прячась за стенкой. Мое сердце выбивает чечетку от ребер, явно оставит синяк изнутри, и я не дышу, кажется, прислоняясь спиной к холодной стенке и крепко прижимая к себе Ронана за плечи. Он до боли впивается мне в руку, обхватывая пальцами запястье. Старается прекратить дрожать и дышать тише, но не выходит. Телефон. Он висит на стенке в пятидесяти сантиметрах от меня. Я снимаю трубку, чтобы спешно набрать номер полиции, но не слышу даже гудков. Мои руки дрожат, держа трубку, а взгляд падает на провод, чей перерезанный конец болтается внизу. Дерьмо! Самое дерьмистое дерьмо на свете! А мой телефон остался у меня в комнате...Раздаетя мужской крик и агрессивный лай собаки, после чего Фрейя начинает резко скулить и визжать от боли. Я тут же закрываю Ронану рот своей ладонью, чтобы он не закричал. Моя Фрейя! Моя бедная Фрейя! Что эта тварь с ней сделала? Нет! Нет! Только не моя собака! Мне становится немного легче от того, что я по-прежнему слышу лай, но вперемешку с диким воем, а еще он кажется каким-то далеким, как если бы Барри Хайд запер ее в комнате Ронана или моей. Блять! Нет! Только не Фрейя! Если он убил мою собаку, я его, сука, гирляндой задушу, запихну битые елочные игрушки ему в зад. На мишуре, блять, повешу! Отступаю на шаг вправо, кончиками пальцев пытаясь дотянуться до рукоятки ножа, лежащего на краю столешницы. Только... Только не упади, умоляю! — Рокси, мне страшно, — глаза Ронана широко раскрыты от страха, он шепчет одними лишь губами, едва ли производя какой-то звук. Коротко одариваю брата взглядом, нервно облизывая сухие губы кончиком языка. В горле сушит, жидкости, чтобы его смочить, не хватает. Я нервно оглядываюсь по сторонам, пытаясь что-то наспех придумать, но на дно моего желудка будто падает несколько кирпичей, когда я слышу незнакомый голос снова, но в этот раз уже гораздо ближе, чем в прошлый:— Из вашей славной шавки выйдет прекрасная шуба. Она уже лежит там, в ванной, полуразрубленная, — мужской голос хрипит, и кажется, что от боли. Надеюсь, Фрея вцепилась ему в глотку и разорвала ее зубами. Все во мне каменеет, я на секунду зажмуриваю глаза, напрягая скулы, и крепче сжимаю нож в руке, сильнее впиваясь пальцами в футболку Ронана. Все хорошо, малыш. Я твоя старшая сестра. Я пообещала маме, что присмотрю за тобой и никому не дам в обиду. Мы не умрем. Ни ты, ни я. "Злому" Санте нас не тронуть. Я слышу, как что-то словно царапает пол, нечто острое и тяжелое. То, что серийный маньяк-убийца для пущего страха попросту волочит за собой. — Давайте споем рождественскую песенку! — произносит с толикой задора в голосе. — Нам будет веселей! Я вздрагиваю, когда в гостиной, где стоит елка, на пол падает стеклянная игрушка, некогда висевшая на ветке, разбиваясь. — О! — радостно произносит Хайд. — Как я обожаю Рождество! Он больной! Он совершенно и определенно больной на голову. Мое горло душат злые слезы, но я не позволяю себе плакать. Да никогда! — "Тихая ночь, святая ночь, все светло и ярко", — Барри Хайд начинает петь, меня мурашит. Переглядываемся с Ронаном взглядами, и ко мне в голову приходит некая идея. Конечно, забиваться в угол — не самый лучший вариант, но это все же куда лучше, чем находиться от убийцы непосредственно через стенку. Резко и молча указываю пальцем в сторону спальни родителей, которая из всех комнат находится внизу, на первом этаже. Кровать у них широкая и большая, под ней можно будет спрятаться. Он ищет нас. Кажется, выходит в холл, волоча за собой свой топор.— "Святая Матерь с Сыном рядом"...Сейчас или никогда. Я крепко беру брата за руку, чтобы сделать резкий рывок. Три метра. Нам нужно пройти всего три метра до комнаты родителей. Господи, дай мне сил! Помоги мне! Нож из рук я не выпускаю, аккуратно выглядывая из-за угла и оглядываясь. У нас есть всего несколько секунд, чтобы сделать это. Всего пара секунд на перемещение. — Рокси, — Ронан обхватывает мою руку обеими ладонями. — Рокси, только не отпускай меня, — шепчет едва ли не со слезами на глазах.— Никогда, — отвечаю уверенно.Боже! Все во мне напрягается, когда мы пересекаем отрезок коридора. Благо, Барри Хайд поет достаточно громко, чтобы не услышать наши шаги. Или он услышал? Я вижу, как Санта стоит к нам спиной, сжимая в одной руке деревянную ручку топора, а со второй у него на пол прилично стекает кровь, рукав костюма порван, растерзан острыми зубами, как и часть руки. Это Фрейя. Она защитила нас. Защитила ценой собственной жизни. В комнате родителей есть окно, через него мы и вылезем, когда Барри Хайд уйдет подальше, пойдет искать нас обратно на второй этаж. Этот план казался мне идеальным, если бы только не... Все во мне падает куда-то вниз, обрывается, когда свет в доме гаснет. Становится так темно, что в первые секунды я не вижу ничего, лишь беспросветную тьму вокруг. Ронан? Где мой брат? Почему я не ощущаю его руку? Упираюсь во что-то бедром, принимаясь трогать холодные металлические прутья на ощупь. Кровать мамы с папой. Дышу часто и тяжело. Четырехкамерное бьется где-то в горле, и что-то словно колет мне под лунками ногтей. Через секунд пять я наконец-то начинаю распознавать силуэт Ронана, чью руку выпустила от неожиданности. Несмотря на это, мальчик стоит рядом, судорожно дыша. Странно, но в доме отключилось все, кроме гирлянды на ели, чей мягкий свет едва ли освещает коридор. — Под кровать, быстро! — стараюсь шептать как можно тише. Дожидаюсь того момента, пока мой брат сам не залезет, а затем перекладываю нож с правой руки в левую, чтобы никого не поранить. Дрожь прошибает все тело, когда я слышу скрип половиц в коридоре. Черт! Черт! Черт! Поджимаю к себе коленки, чувствуя, как Ронан кладет на мое плечо свою руку, прижимаясь ко мне так крепко, словно боится, что я вдруг исчезну. — Рокси, он найдет нас... Упираюсь подбородком младшему брату в покрывшийся холодным бисером пота лоб, сбито шепча, словно мантру: — Заткнись! Заткнись! Закрой рот!Обнимаю Ронана, прижимая его голову к груди, и перевожу взгляд на полоску пола, вид которого мне открывается из-под кровати. Сапоги. Я вижу его сапоги и то, как он волочит окровавленный топор. Я вздрагиваю, когда что-то бьет по стеклу в комнате родителей. Ветка, наверное, скребется от ветра. Неприятный стук в окно продолжается, а мне слишком неудобно посмотреть, кто там, чего не скажешь о Ронане. Он меньше, он миниатюрней, ему легче. Чувствую, как мой брат набирает в легкие воздух, скидывая мою руку со своего плеча. — Ронан? — мой голос дрожит от страха. Что?.. Что он делает? Нет!Говнюк принимается вылазить из-под кровати, на свои страх и риск. — Хэй! — страх звеньями, по цепочке сковывает мое тело с новой силой. — Что ты делаешь? — я пытаюсь ухватиться пальцами за ткань футболки брата, но не дотягиваюсь. Что он творит? Он выдаст нас с концами! Нет! — Ну-ка, вернись! Ронан!Мой брат оглядывается назад, спешно подходя к окну и оттягивая ручку, чтобы его открыть. В комнату тут же врывается морозный ветер, заставляющий кожу покрыться мурашками. Я не позволю брату умереть. Не позволю "Злому" Санте разрубить его на куски! Пытаюсь вылезти, а затем ощущаю, как чьи-то руки хватают мои лодыжки и принимаются тянуть. Еще немного — и я сорвалась бы на крик, если бы чья-то сильная и широкая ладонь не закрыла бы мне рот. Он наваливается на меня практически всем телом, тут же прислоняя указательный палец к губам. — Тш-ш-ш, — Дилан шикает, и через несколько мгновений я согласно киваю головой. Руку он убирает медленно, так же медленно поднимая взгляд на мало освещенный коридор. Это он стучал в окно? Наверное, увидел, как мы залезали под кровать. О’Брайен помогает мне встать, крепко сжимая мою руку. — Где он? — шепчет одними лишь губами, удобнее хватаясь за рукоятку биты, а я ловлю себя на мысли, что по-прежнему сжимаю нож в ладони. — Кажется, он пошел в сторону лестницы на второй этаж...Мы с Ронаном держимся позади Дилана, мальчик не отпускает мою руку, скованно идя вперед. Дилан держит биту наготове, чтобы при удобном случае пустить ее в ход. — Так, нужно вывести вас отсюда на улицу... Скоро прибудут копы, — парень одаривает меня коротким взглядом, когда мы выходим в гостиную. — Нужно... — он не успевает договорить, резко запинаясь, когда слышит приближающийся свист, словно какой-то предмет летит в нашу сторону, вращаясь. — Берегись! — мое горло разрывает крик, и я внезапно отскакиваю. О’Брайен едва ли успевает отклониться назад — буквально сантиметрах в двадцати от его лица в гладь стены врезается лезвие окровавленного топора. — А вот и вы! — радостно, но с выражением злости на лице пропевает Хайд. Мы спешно пятимся в глубь гостиной, и волей случая Рука Ронана выскальзывает из моей. — Споем перед смертью? — двумя широкими шагами "Злой" Санта добирается до своего орудия убийства, резким рывком выдергивая его из стенки, проламывая ее. Вторая его рука обильно кровоточит, кажется, Фрейе удалось прогрызть и разорвать ему артерию. — Они все поют! — зло слетает с его уст. — Все! Маленькие, мертвые тела с неестественно синими глазами! Мы с Диланом перебрасываемся короткими взглядами, понимая, что думаем мы об одном и том же. Мой брат вооружается кочергой, выставляя ее перед собой, как щит. — И мы... Мы тоже будем петь! "Спи в блаженном покое"! — Хайд замахивается топором, и Дилан уворачивается. — Дилан! — Рокси, осторожно! — кричит Ронан, и я едва ли не спотыкаюсь об ножку кофейного столика, уходя Санте под руку. Лезвие его топора вгоняется в диван, вспарывая подушку. Несколько секунд. У нас есть несколько секунд, чтобы сделать что-то. Извлекая топор, "Злой Санта" едва ли не ранит Ронана. Мой брат падает на пол, вскрикивая от боли и загоняя себе под кожу ладони осколки битой елочной игрушки. Все происходит очень быстро: Санта вновь замахивается на Дилана, и парень отскакивает в сторону, в следующую секунду со всей дури нанося удар битой по голове Барри Хайду. Слышится отчетливый хруст костей. Это был нос? Или сразу череп? Или шея? Брызги крови окропляют кремовую стенку и левую часть лица Ронана, заставляя его вскрикнуть.После удара по голове, то, чем является его лицо, уже и лицом назвать нельзя. Кажется, правая часть его головы прогнулась, образовалась вмятина, новогодний колпак слетел, а правый глаз в прямом смысле этого слова практически выкатился из орбиты. "Злого" Санту неосознанно несет в мою сторону, от амплитуды колебания и набранной инерции он заплетается в ногах, и мне ничего не остается, как выставить перед собой нож в защиту, когда его тело на него напарывается, и лезвие кухонной утвари входит под кожу в районе солнечного сплетения так же мягко, как в сливочное масло. Я делаю судорожный вдох, наблюдая за тем, как колени Барри Хайда подгибаются, и мужчина падает на пол, испуская последний вздох.— Весе... Лого Рождества... — с усилием выдавливает из себя Санта.Секунда — и взгляд его тускнеет, становится холодным и стеклянным. Он не шевелится, не дышит. Из моих рук выпадает орудие убийства, и я с трудом делаю шаг назад, судорожно дыша и ошарашенно глядя на труп, лежащий на полу в моей гостиной.До ушей доносится вой сирены полицейской машины, а через окно виден мигающий свет машины скорой помощи. Поздно. Они прибыли слишком поздно. М е р т в. Он мертв. Но я не испытываю вину. Лишь злость. Он пытался убить меня. Он хотел причинить боль Дилану и Ронану. Он... Он убил мою собаку. Ф-Фрейя... — Фрейя! — мой брат словно считывает мои мысли, резко поднимается на ноги, игнорируя режущую боль в левой ладони, которая истекает кровью. — Фрейя! — хватается за перила правой рукой, помогая себе взобраться на второй этаж. — Нет! Ронан! — пытаюсь взять себя в руки, начиная спешно подниматься по лестнице за ним. Если она там, он не должен ее видеть такой. Он этого не выдержит! — Нет! Ронан, постой! Не смотри! Не смотри на нее! Не смотри на Фрейю! — он не переживет увиденное. Скуля от боли, мой брат пытается двумя руками открыть дверь ванной комнаты. Он плачет, хнычя, ведь тонкое стекло лишь сильней режет ему руку, и вся дверная ручка вымазывается в его крови. Наконец дверь открывается, и я тут же заслоняю собой проход. — Дай мне пройти к ней! — Ронан скалится, поднимая на меня обозленный и заплаканный взгляд зелено-карих глаз. — Дай мне! Дай мне ее увидеть! Ничего не отвечаю, просто крепко прижимаю Ронана к себе. — Тише, — на мои глаза накатываются слезы, и на этот раз я уже не сдерживаюсь, не могу больше сдерживать рыдания. — Тс... Не смотри на нее... Не смотри, Ронан...За моей спиной раздается тихий, едва различимый гул, выдох — все, на что способен пес, вместо лая. Я коротко оборачиваюсь, бросая взгляд на хаски, лежащую на боку у кафельной стенки. Крови на ней практически нет, а если и есть, то она не ее... Вся морда лишь красная от того, как она едва ли не разорвала клыками руку "Злого" Санты. — Д-Девочка моя... — выпустив Ронана из объятий, я падаю перед поскуливающей собакой на колени. — Фрейя...— Фрейя! — со слезами на глазах Ронан принимается ее обнимать, отчего хаски взвизгивает. — Ронан, хватит! Ты делаешь ей больно! Прекрати! Мальчик перепугано убирает руки, вместо этого принимаясь плакать и обнимать меня. Живая... Она живая... Он ее не разрубил, как сказал... Кажется, лишь сломал ребра. ***(Писалось под: Colony Classical – God Rest Ye Merry Gentlemen (Piano Version))Рокси растерянно сидит в салоне машины скорой помощи, глядя на свои руки. Рядом находится Дилан, на чьи плечи наброшен плед, и меряет температуру. Ронан мужественно жмурится, но не плачет, когда отец Эрин пытается вынуть осколки стекла из ладони мальчика. Фрейю же доставили к ветеринару для оказания помощи.— Ты в порядке? — Дилан спрашивает тихо и аккуратно, осторожно и вкрадчиво. Грин пожимает плечами, грея пальцы об приготовленную Эрин Новак кружку чая с мятой и ромашками. — Я не знаю... Роксана поднимает взгляд на Эллиота, к чьему затылку прикладывают лед. Он пришел на место происшествий минут десять назад, и за все это время им так и не дали поговорить, не дали ему объяснить, почему он не пришел на рождественский ужин. И все же странный след на руке Шистада, сломанная оправа очков и набитая на затылке гематома дает понять, что не только у Рокси с Диланом были "приключения" этим вечером. Рядом с ним сидит Эрин, но Эллиотт все равно поднимает обеспокоенный взгляд на Рокси с Диланом, вкратце узнав от полицейских о том, что произошло. — Я не могу больше оставаться в этом доме... Не после того, что... Там все в крови... Наверное, снимем номер с Ронаном в мотеле рядом с Эллиоттом.Это самое худшее Рождество из всех. Самое. — Ты... — Дилан робко прикусывает нижнюю губу. — Ты можешь переночевать у меня с братом... — пожимает плечами. — Я постелю себе на полу спальный мешок... А Ронан будет в комнате Мелани...— Я не могу тебя об этом просить, Дилан, — поднимает на него серьезный взгляд ореховых глаз. — Ты... Ты и так уже много для нас сделал... Ты спас нам жизнь. — Со дня исчезновения Мелани я весь как на иголках... Я... Я не смог ее уберечь, помочь ей, когда "Холод" пришел за ней. Я... — он запинается, пытаясь найти нужные слова, чтобы заставить девушку передумать. Ему будет гораздо спокойней, если с Ронаном все будет в порядке, он будет где-то рядом. Ладно, он должен признать. Еще спокойней будет тогда, когда рядом будет и Рокси. — Я просто чувствую, что должен кого-то защитить, понимаешь? — Понимаю, — на удивление спокойно отвечает девушка. — Х-Хорошо... — но отвечает немного напряженно. — А твои родители же будут дома? Мы... Мы не останемся одни? — отставив чашку, Рокси принимается нервно тереть подушечками пальцев тонкие запястья. Закладывает за ухо светлую и кроткую прядь, и Дилан цепляет взглядом свой подарок в мочках ее ушей, очень подходящий к кулону-снежинке на ее тонкой шее. — Я не могу здесь оставить Фрейю. — Мои родители будут дома, не переживай, — Дилан уже не раз замечал эту перемену в ее голосе, когда речь заходит о том, чтобы она оставалась с кем-то наедине из особей мужского пола. Что-то... Что-то случилось? В этом виноват Шон? Он сделал ей что-то? — И против Фрейи они не будут. В конце концов, Мелани всегда хотела собаку, а родители собирались подарить ей щенка на день рождения... Так что...— Его убила я, да? — эта мысль не дает покой, тревожит душу. Дилан понимает. Дилан ощущает кожей. Задает себе тот же вопрос, прокручивая его в голове. Кто из них двоих сделал это? Ведь обе нанесенные раны были смертельными. — Или я, — слетает с уст О’Брайена, и он отводит взгляд. — Если мэр выдвинет обвинения, скажем, что это была самозащита. У нас не было выбора, Рокси, он пытался нас убить. Он чуть не убил Фрейю. — Ты в этом пытаешься себя убедить? — Рокси не сводит с него взгляд, по-прежнему растирая тонкие запястья. — Я пытаюсь убедить себя в том, что мы убили больного на голову ублюдка, сошедшего с ума от того, что узнал о "Холоде". Он что-то знал, Рокси... О них, об этих детях, — Дилан опускает взгляд на длинные пальцы, которыми он сжимал биту. Предмет изъяла полиция, как и нож, как и кочергу с топором. Без сомнений, это был Барри Хайд, сбежавший из психиатрической больницы убийца. — Я отчаянно пытаюсь не думать о том, что мы убили... — Человека, — в придыханием роняет девушка, заканчивая мысль за парня. Падает снег. Небо кроваво-красное висит над землей, как растянутые декорации. У дома припаркованы три полицейские машины и две скорой помощи. Из маленькой церквушки, расположенной вниз по улице, доносится хор, поющий о Святой ночи рождения Божьего сына и Марии. Дилан бросает короткий и молчаливый взгляд на Рокси, как и девушка на него. А связь между ними окрепла еще сильней. Теперь они объединены общим делом.Общим секретом.Общей историей.Общей заботой.Общим расследованием.Общим убийством.