seven: things you did not expect to happen (1/1)

Осторожно. То, что ты можешь обнаружить, может тебе не понравится.То, к чему приведут твои действия, имеет последствия.***Суббота. Дикая охота спать. Нет, вместо этого Роксану Грин сподвигло тащить меня в городскую библиотеку за материалами для проекта по истории, за ответами на то, что происходило в доме Гринов прошлым вечером. О, да, книги нам много, о чем расскажут. Но ответы нужны, как воздух. То, что мы слышали, могло бы и психику пошатнуть. Совместные глюки? Сомневаюсь. Что-то было тогда, в ее доме. Кто-то бегал и что-то тихо пел. А слов не разобрать. Вместо этого старая песенка тем же детским голосом въедается в барабанные перепонки. И записать слова по-английски нельзя. Сочетаний таких звуков, кажется, не существует. И из головы ее не выкинешь. Она отпечаталась где-то на задворках понимания. Словно фикция. Рокси опаздывает. Непунктуальная до ужаса. Несобранная. Расхлябанная. Миссис Новак и не заметила, как я вошел в здание. Наверное, где-то здесь находится и Эрин, а она всегда помогает своей маме с работой по выходным. Плюс для меня заключается в том, что, благодаря таким "влиятельным" связям, мне доступны любые хранящиеся здесь бумаги и документы. Миссис Новак нравится общение Эрин со мной. Она считает, что мы очень хорошо смотримся вместе. Наши родители так считают.Вот только мы НЕ вместе. Прикусываю кончик большого пальца, глядя в окно. Ветра сегодня нет, снежинки медленно падают на землю, танцуя в вальсе, покрывают все белоснежной скатертью. И все равно атмосфера в городе мрачная какая-то. Одинокая полицейская машина прочесывает улицы, надеется, что есть хоть крошечный шанс найти Луи Бодлера. Хах. Пусть попробуют. Они находят все, что угодно, а дети исчезают бесследно. Как и Мелани. Как и моя милая Мелани. Кажется, это не возможно, но эти 340 дней потихоньку стирают ее из моей памяти, ниточки связи с ней все рвутся, словно я теряю ее. Но вместе с тем меня не покидает странное чувство, словно сейчас я настолько близко к ней, как никогда прежде за эти 340 дней. 340 дней.Так долго...340 дней.Так долго, чтобы на что-то надеяться...340 дней.Так мало, чтобы сдаться...Я опускаю глаза на записи в блокноте, спешно читая строчки. Все становится только сильнее запутанней и непонятней. Но вместе с тем приходит мысль о том, что все не так просто, как кажется. Я обязан рискнуть всем, чтобы ее найти. Мою малышку Мелани. Отвожу взгляд к окну, прищуриваясь, и замечаю силуэт Грин, направляющейся к библиотеке. Ветра нет, кажется, и мороз спал, но снег все равно не тает, температура так или иначе стоит около минус десяти, и отсутствие сырости делает ее практически неощутимой. Я бы пошутил, что здесь прямо тропики, жара, ведь для этого периода времени температура действительно слишком высокая. Лютые морозы отступили на какое-то время. Словно то, что за ними скрывается, больше не злится. Словно то, что за ними, — удовлетворено. Будто то, что ими руководит, насытилось чем-то. На какое-то время. Луи Бодлером? Издаю тихий и хриплый смешок. Зима-убийца. Зима-похитительница людей. Не-е-е-ет... Зима — лишь способ, орудие. Убивает не мороз. Убивает даже не холод. "Ледяной монстр". Что бы в тот день ни видела Мелани, я уверен, "Ледяной монстр" имеет какое-то значение. Он — часть городской легенды. Он — то, чем запугивают детей. Мелани никто не рассказывал про него. Что-то она видела сама. Кто этот "Ледяной монстр" и что он делает? Нет. По-другому. Что "Оно" такое? Если "Оно" — легенда, тогда сколько ему лет?Напряжение в каждой мышце сказывается неприятным онемением в кончиках пальцев, ведущих за собой раздражающее покалывание под кожей. Я делаю глубокий вдох, неосознанно потирая ладонью лоб, часто моргаю, пытаясь избавиться от чувства усталости. Спать хочется, это да. После того, что я слышал в доме Гринов, я не спал практически всю ночь, а по виду Рокси сразу определишь то же самое. Мешки под глазами, в которых можно будет копить деньги на билеты куда-нибудь на Гавайи. Туда, где тебе больше не будут известны понятия "холод" и "снег". Туда, куда я стопроцентно свалю, найдя Мелани. Я не могу быть полностью уверен в том, что думаю. Возможно, я глубоко ошибаюсь. Возможно, все это зря, и Мелани уже давно нет. Возможно. Я не исключаю. Но я не собираюсь утратить шанс попытаться сделать хоть что-то. Если не для Мелани, так для Луи. Если не для Луи, так для каждого ребенка/взрослого, который станет следующим. Им может быть кто угодно. Но кто? И почему именно он? Взрывающиеся в голове яркими фейерверками вопросы настолько уводят меня куда-то вглубь себя самого, подальше от реальности, что на толчок пальцем в собственное плечо я реагирую не сразу. Поднимаю взгляд на Рокси, которая хмурится, недовольно произнося мое имя. "Дилан". Первая мысль — как всегда набурчать что-то о том, какая она непунктуальная, как сильно меня раздражает. Но второе, что приходит в голову, это мысль о том, что сейчас даже я сам себя раздражаю. Раздражаю от того, что я слеп. Что искренне не понимаю, что происходит. Что частички пазлов никак не складываются в целостную картинку, все время чего-нибудь не хватает. Рокси меня раздражает тем, что с ее приездом в моей жизни началась какая-то необъяснимая хрень. Тем, что я почти смирился с тем, что Мелани нет, и она, вероятнее всего, давно уже мертва, ее убили. Тем, что я начал верить в то, что ее похитил просто человек. А с приездом Грин я, черт возьми, ни в чем не могу быть уверен. — Эй, — это слово, насколько я понял, заменяет наше общее "привет". "Привет" зачастую тащит за собой затертый вопрос "как дела?". Но мы оба знаем на него ответ. Тогда нет необходимости и спрашивать. Тогда нет необходимости и говорить "привет". "Эй" вполне сойдет, чтобы по взглядам понять, что никто из нас ничем не больше понимает, в чем дело, чем другой. — Нужно будет поговорить с миссис Новак, — шмыгаю носом, поднимаясь на ноги из-за стола. Рокси коротко и молчаливо кивает, отступая на шаг назад и позволяя мне пройти. Бросаю короткий взгляд на окно, выводящее в лес, и то, что привлекает мое внимание, заставляет меня нахмуриться. Городской дворник или просто дед, от которого уже землей несет, Чедвик Камп в компании своих внуков Энни и Каспера лепят снеговика. Со стороны кажется, словно ничего необычного в этом нет. Просто дедушка, просто весело проводит время со своими внуками, кхм, пока еще может. Вот только есть дохренища этих чертовых "но". Никто из них не улыбается. Никто из них не смеется. И снеговик у них странный, не по размерам большой, не по рождественской традиции "добрый". У этого снеговика вид пугающий, несколько злобный. Посмотри на такого снеговика дети, он им долго будет сниться в кошмарах. Непропорциональный, кривой. И лепят его не там, чтобы каждый мог бы пройти и посмотреть на него. Они лепят его в том месте, чтобы он был "недоступен" для взора каждого, словно один лишь взгляд на него может привести череду неудач. Или хуже. Кажется, Рокси "зависла", чуть отклонив голову вправо и уставившись через стекло на действия Кампа. Этого снеговика еще стоит облить томатным соком или какой-нибудь дешевой краской — и декорация к малобюджетному ужастику про убийцу-Санту Клауса сделана своими руками. — Пойдем, — легонько касаюсь пальцем локтя Рокси, и девушка отрывает взгляд от довольно странной картины. Или только нам двоим она кажется странной. Или только мне одному. Крыша потихоньку уезжает, да. Сворачиваем вправо, идя по ряду, с двух боков которого находятся стенды с большим количеством книг. Городок маленький, по сути, а библиотека здесь действительно огромная. Миссис Новак поправляет очки на переносице, выглядывая из-за своего привычного рабочего места. На ее столе всегда лежит куча каких-то бланков для заполнения, стопка каких-то журналов, исписанных листков. Взгляд серо-зеленых глаз скользит по нашим с Грин фигурам, и губы женщины растягиваются в улыбке. Она всегда улыбается, когда видит меня. Она помнит меня "хорошим", мальчиком мечты каждой матери для своей дочери. Без особых вредных привычек, культурный, воспитанный, и семья хорошая. Да-а-а, кажется, исчезновение Мелани капитально изменило меня. Когда дохожу до той самой точки, когда мозги кипят, я позволяю себе курить. Когда нет сил больше, я посылаю к черту культуру, воспитание. Семья? Как давно она не была у меня в гостях? С тех пор, как выражала свое соболезнование моим родителям так, словно Мелани умерла? Я ни в чем не виню ее. Мне нравится Соня Новак, как человек она очень хорошая. Вот только она практически ничего обо мне не знает.— Дилан? Здравствуй! — голос приветливый и бодрый, с легким акцентом, выделяющим ее речь.— Доброе утро, миссис Новак, — здороваюсь в ответ и замечаю, как женщина переводит взгляд на мою спутницу.— А ты, должно быть, Рокси Грин, да? Мы соседи с вами, — женщина протягивает руку, чтобы девушка ее пожала. — Мы на днях с мужем стучались к вам в дверь, хотели поприветствовать, но никого, в доме не оказалось. Моя Эрин столько о тебе рассказала, — она искренне улыбается, и это становится концом, колючая от природы Роксана тепло пожимает руку женщины в ответ. —Я так рада наконец познакомиться с тобой.— Я тоже, — кажется, уголки губ девушки сгибаются в едва заметной, но все же уловимой улыбке.— Вы пришли к Эрин? — Соня переводит взгляд с Грин на меня. — Она сейчас на почте, забирает оформленный заказ, как раз скоро вернется, — неосознанно указывает большим пальцем куда-то себе за спину, поверх плеча. — Вообще-то, миссис Новак, — прочистив горло и немного понизив тон, обращаюсь к женщине. — Я хотел бы попросить вас... — кладу локти на поверхность ее высокого рабочего стола, подойдя максимально ближе. — Мы с Рокси готовим проект про историю этого города, — чуть прищуриваюсь, стараясь сформулировать свою речь правильно, — и я подумал, что самый лучший источник информации — старые городские газеты. — Газеты? — Да, — киваю головой. Книги нам вряд ли, что расскажут. А вот в газетах может что-то найтись стоящее.Мама Эрин оглядывается по сторонам, словно то, что она сейчас скажет, это просто сверх секретно:— По указу мэра города все газеты, датируемые сроком раннее 60-х годов прошлого столетия, были изъяты из всеобщего пользования. Говорит, что раритетные издания должны храниться где-то в недоступном для посторонних месте. Потому я могу отвести вас в отдел, где находятся издания, начиная с 60-х по сегодняшний день. — Отлично, — отступаю на шаг, одаривая женщину короткой улыбкой.Изъяли все сведения о городе до событий 60-х? Почему? Не верю я тому, что "раритетные издания должны храниться в недоступном для посторонних месте". Чушь все это. Что произошло в 50-х, к примеру? В 40-х? Это все началось тогда, да? Или задолго до этого? Следуем за миссис Новак, которая только сильнее кутается в вязаную шаль, пряча руки в теплую ткань. Темные волосы женщины заплетены в косичку, едва качающуюся из стороны в сторону по мере совершенных Соней шагов. Она ведет нас в ту часть библиотеки, где находятся старые книги, старые издания, то, что сейчас практически не интересует людей. — Вон те стопки слева — это начало. Все газеты сортированы по выпускам, месяцам и годам. Приятного чтения, — Соня трет ладони друг об друга, пытаясь согреться. — Когда придет Эрин, я скажу ей, где вас найти, — коротко улыбается, переведя взгляд с меня на Рокси. — Да, и, если понадоблюсь, вы знаете, где я буду...— Спасибо, миссис Новак, — Рокси опережает меня. Что-что, а семья Новак, пожалуй, одна из тех немногих семей, которые меня здесь не раздражают, которым и могу доверять. Я доверяю Соне, я доверяю Александру, отцу Эрин. Я доверяю Эрин. Я знаю, что могу ей довериться.— Прошу, милая, зови меня просто Соней, — молвит женщина, а затем, немного помедлив, удаляется, чтобы нам не мешать. Обмениваемся с Грин короткими взглядами, а затем оба синхронно, не сговариваясь, разворачиваемся лицами к стопкам газет. Рокси роняет тихий вздох, подходя к первой стопке газет и беря ее на руки. Я же сдвигаю брови к переносице, хмурясь. Сглатываю скопившуюся в ротовой полости жидкой, а затем снимаю вторую стопку, перекладывая ее на стол для чтения. ***От лица Эрин.Руки отваливаются. Кажется, мама переоценила мои возможности. А прослойка льда на асфальте делает передвижение по городу практически невозможным. Удобнее обхватываю коробку руками, смыкая ее вверх, ближе к лицу. Пальцев рук не чувствую практически, а в перчатках коробка выскальзывает и падает в снег. Наконец победно вздыхаю холодным воздухом, позволяя ему сорваться с губ дымчатой и густой струйкой пара. Поднимаю взгляд на здание библиотеки, расположившееся через дорогу. Двадцать метров, Эрин. Всего двадцать. Несколько резко откидываю голову в сторону, пытаясь убрать с лица липнущие темные волосинки. В куртке-парке невыносимо жарко, я чувствую, как свитер прилипает к коже. Сегодня на удивление тепло. Или мороз практически не ощутим, даже солнце, кажется, светит сегодня ярче. Роняю тяжкий вздох, занося ногу на первую ступеньку. За тем на вторую. На третью. Еще немного осталось, Эрин, чуточку. Здание встречает меня обжигающим кожу лица теплом и запахом книжных страниц. Мне всегда нравились книги, запах печатной краски, хруст страниц. Мне нравилось помогать по выходным маме с работой здесь. Читая книги, всегда отвлекаешься. Читая книги, всегда находишь ответы на то, что тебя интересует. — Я думала, упаду где-то посреди дороги, — издаю смешок и с грохотом ставлю коробку на стул. Мама отрывает взгляд от каких-то бумаг, снимает очки, улыбаясь уголками губ. — Нужно было все-таки попросить твоего отца доставить эти книги, — пожимает плечами, и я коротко бросаю "порядок", снимая с головы шапку и разминая запястья. Лоб чешется от шерстяной ткани, потому я несколько нервно тру кожу пальцами. — Кстати, твои друзья здесь, Эрин.— Ты о чем? — поднимаю взгляд на маму, расстегивая куртку. Жарко неимоверно просто, я чувствую, как жар приливает к моим щекам.— Дилан и Рокси. Они работают над проектом по истории города вместе, и им понадобилась информация, — мама указывает рукой в сторону угла библиотечного здания, где, судя по всему, находятся ребята. — Я сказала им, что ты их найдешь, когда вернешься, — поджимает губы, а затем возвращается к заполнению каких-то формуляров. — Спасибо.Оттягиваю вниз вязаный синий свитер, пальцы все еще ледяные, суставы ноют под кожей. Отбросив на спину темные волосы, направляюсь вдоль ряда с книгами раздела "Все про механику и моделирование". Провожу кончиками пальцев по книжным обложкам, окидывая взглядом помещение. Я люблю каждый уголок здесь, мама часто брала меня с собой на работу, когда я была маленькой, всегда читала мне сказки здесь. Я часто делала здесь уроки, ждала ее с работы. Два года назад после приезда Дилана я стала все реже здесь бывать... Мама не особо расстраивается, она считает Дилана очень хорошим, честным парнем. Наверное, от нас двоих ожидают чего-то большего, чем просто дружба. Он был совсем другим, мне нравилось наше общение, то, что у нас не было друг от друга секретов. Мне нравилась в нем его открытость, все в нем. Он был таким... Так было, по крайней мере, до исчезновения Мелани. Это изменило его в корне. Он стал более замкнутым, более серьезным и осторожным во всем. После исчезновения сестры он стал смотреть на вещи иначе. Это не отпускает его, не дает ему спокойно жить дальше. Теперь он смотрит на всех с подозрением, теперь не делится со мной тем, что чувствует, но секретов от меня по-прежнему не держит. Я знаю о всех его догадках насчет исчезновения Мелани. Я знаю о всех его попытках ее найти. Я знаю о каждом его шаге, о каждом принятом им решении. Он мой лучший друг. Он верит мне. Я знаю о том, что он записывает в свой блокнот. Знаю, что для него значит доска, увешанная газетными вырезками, находящаяся в его комнате. Я знаю, что для него значит общение с Рокси Грин. Выгода. Слух цепляет смешок, который слетает с уст Дилана. Я узнаю его из множества других, он у него всегда немного хриплый, особенный. Я делаю еще один шаг вперед и скрываюсь за книжным стендом, из-за которого меня не видно, но ребят — как на ладони. — Прикинь, у них здесь в 1961-м году цирк выступал, — Дилан смеется несколько скованно, но искренне. Я знаю такой его смех. Он отчаянно старается разбавить повисшую напряженную обстановку чем-то веселым. Словно изо всех сил пытается о чем-то не думать. Вид у обоих уставший: Рокси едва ли заставляет себя моргать, перелистывая странички местной газеты 1970-го года за ноябрь. Уныние, сковывающее пространство, потихоньку заменяется смехом. — А клоуны у них здесь не померзли? Это и есть причина того, что изъяли выпуски, датируемые раньше? Наступление местного Ледникового периода?— Ну, хватит, — кажется, Рокси хочется произнести эту фразу серьезно, грубо, а вместо этого она хмыкает с улыбкой, пытаясь сосредоточиться на надписях в газете. — Ты отвлекаешь, — произносит уже не так напряженно, как при обычном общении с ним. Я прищуриваюсь, ощущая укол где-то внутри. Дилан просто занимается с ней, Эрин. Рокси хорошая девушка. У них просто обоюдная минутка отдыха мозгами, а шутки и смех — лучшее, что может помочь. Это всего лишь проект, Эрин, не беспокойся. Ведь так?— "Ты отвлекаешь", — повторяет за девушкой Дилан, искажая ее голос. В обычное время, зная Грин, она бы, наверное, насупилась еще больше, восприняла это, как вызов. Я бы отреагировала на такое спокойно, Рокси бы это задело. Но вместе этого, девушка с улыбкой закатывает глаза, поднимая взгляд на О’Брайена, который откидывается на спинке стула, складывая руки на груди. — Вот почему ты такая злючка, Рокси?У них просто минутка перерыва, Эрин, ничего больше. Ты же помнишь то электрическое напряжение между ними? Ты же помнишь те искрометные взгляды, полные холода и безразличия, которыми они друг на друга смотрят? При виде Роксаны Дилан зачастую фыркает. При виде Дилана Рокси всегда закатывает глаза, часто вздыхая. Будь что-то большее, ты бы знала об этом, Эрин, верно?Дилан бы тебе рассказал, не так ли?Да и какая тебе разница, Эрин? Вы друзья. [Всего] лишь друзья.Но тебе бы хотелось большего, правда?Как давно тебе этого хочется, Эрин?Как давно ты начала понимать, что тебя влечет к нему?Как давно ты... Ревнуешь?Когда наступил тот самый момент осознания, что тебе нравится его голос, его улыбка?Когда, Эрин Новак, ты успела так сильно облажаться?То, что ты не сказала ему, имеет последствия. То, что ты скрываешь от него, навсегда отвернет его от тебя. То, чего ты ему не говоришь, не оставит от "вас" ни кирпичика.Ты боишься. Ты так, черт подери, боишься...— Вовсе я не злючка, — отвечает тихо, опуская взгляд на текст в газете. Дилан еще какие-то секунды с улыбкой рассматривает ее профиль, а затем, покачав головой и взъерошив длинными и тонкими пальцами темные волосы, возвращается к газетам, откладывая в стопку "прочитанные" выпуск за март и беря в руки апрельское издание. — Здесь ни слова о детях или легенде, — Рокси роняет тяжкий вздох, переворачивая страницу. Дилан отрывает взгляд от строчек, переведя его на девушку, сидящую рядом.Они хотят узнать больше о городской легенде? Зачем? Зачем этот вопрос в твоей голове звучит так удивленно, Эрин? Почему он так звучит? Тебе проще от того, что он звучит именно так? Словно ты не знаешь, словно это просто легенда, будто она не имеет никакого отношения? Тебе проще от этого? От притворства о том, что ты не понимаешь, о чем речь? Я никогда не хотела притворяться. Я никогда не хотела лгать Дилану. А еще я никогда не хотела, чтобы меня посчитали сумасшедшей. Дилан верит мне, он доверяет мне все. Я должна была ему рассказать. Я должна была поговорить об этом с Рокси. Тогда, в автобусе она сказала мне, словно ее преследуют какие-то дети. Нормальный бы засмеялся, значит, я ненормальная. Это... это так сложно... Я должна была рассказать Дилану все, что видела тем вечером. Я должна была, но мне было так страшно... Я боялась того, что Они придут за мной. Что "Оно" придет за мной. Но более всего, я боялась того, что "Оно" придет за ним, за Диланом. Вечер пропажи Мелани тоже не дает мне покоя. До того дня я считала легенду о "Ледяном монстре" выдумкой, обыкновенной страшилкой, которой запугивают детей, чтобы те не убегали в лес. Лес здесь дикий. Озеро глубокое. У реки течение быстрое. Так мне и объясняли родители. Так они сами трактовали эту легенду. Так бы посчитал нормальный человек, не подумав, что легенда не является мифом. Это реальность. Это то, что происходит с детьми на самом деле. Мне пришлось солгать. Солгать, потому что никто бы не поверил мне тогда, меня бы посчитали сумасшедшей. Ночью я дала показания полиции и сказала, что не видела Мелани весь день. На самом деле, кажется, я была последней, кто ее видел. Я должна была рассказать Дилану обо всем, но он был так разбит, уничтожен морально. Я должна была вломиться к нему в дверь и рассказать, пускай он и закрывался у себя в комнате и никого не хотел слушать. Я должна была рассказать ему, у меня было столько шансов, столько срывов, столько вечеров, когда я ложилась спать с мыслью, обещая себе это "завтра". И я не смогла. Я видела, как Мелани убегала в лес. Цвет ее кожи значительно выделялся на фоне тех нескольких детей, которые бежали с ней рядом. Бледные. Как снег. Как зима. Холодные. Как лед. Как ветер. Бесчувственные. Как камень. Но мертвенно-живые. А еще я видела "Его". И убежала. Я уносила оттуда ноги изо всех сил, потому что мне было страшно. Потому что я не поверила собственным глазам, я не хотела верить. Потому что той ночью "Ледяной монстр" возвращался ко мне в кошмарах. Он посмотрел на меня. И я знала, что должна была молчать.Замкнутый круг выходит...Я не могу поговорить об этом с Рокси. Дилан не хочет, чтобы она знала о Мелани, но рано или поздно она узнает. Дилан не хочет, чтобы Рокси узнала, почему Дилан работает с ней. Я так хочу поговорить с ней... Рассказать ей все, чтобы стало легче. Мне кажется, я могу ей верить. Я хочу ей довериться, но я не могу предать доверие Дилана.Хотя, кажется, предала уже давно. Я не могу рассказать Дилану о том, что я видела. Что видела Мелани последней. Я верю в эту долбаную легенду, верю, она пугает меня до чертиков. Я не могу рассказать никому, и мне так тяжело. Мне так жаль. Так много секретов, ломающих меня изнутри. Дилан верит мне. Дилан мне доверяет. А я не могу рассказать ему, но я расскажу. Я сделаю это. Он имеет право знать. Просто потому что я боюсь, что, рассказав, я потеряю его. Потому что я боюсь, что он меня не простит...От лица Рокси.Страница за страницей — ничего нового. Я даже начала отчаиваться, думать, что это была идиотская идея приходить сюда в поисках ответов. Нужно было порыться в интернете, на скорую руку сделать этот чертов проект и разойтись с О’Брайеном, как ни в чем не бывало. Есть только одно "но". Произошедшее вчера. То, что подтвердило, что не одной мне мерещилась всякая дурня, нас таких было двое. Что не одна я слышала детское пение в холле на первом этаже, но и Дилан. Что не только я видела растаявшие следы от детских ботиночек на полу, но он тоже. Всю весну, лето и осень практически ничего интересного не происходит. Ни одной записи о том, чтобы кто-то исчез. Ни одной записи о том, чтобы кто-то умер. Только что-то о погоде, что-то о мировом спорте, о низкой урожайности яблок и пшеницы, да о чем угодно, кроме того, что на самом деле нужно. Откладываю в стопку "прочитанные" старую газету за ноябрь и тихо вздыхаю, беря в руки следующую. Разминаю шею, пытаясь избавится от отечности, когда взгляд цепляет заглавие: "Загадочная пропажа восьмилетнего Аарона Дейнса". Все во мне напрягается, я неосознанно бью пальцем Дилана по руке, привлекая его внимание. Переворачиваю страницу, читая про себя несколько строчек:"Вся Атабаска снова в ужасе. Восьмилетний Аарон Дейнс пропал 13-го декабря 1971-го года. Родители мальчика проснулись утром и не обнаружили его в постели".— Снова в ужасе? — переспрашивает Дилан. — То есть, это уже происходило раньше? На секунду Дилан замирает, и я краем глаза слежу за его реакцией. Парень прищуривается, а затем его глаза наоборот расширяются, словно его что-то озарило. Он берет в руки выпуск газеты не за май, который должен был быть следующим, а за декабрь 1962-го года. — Что ты делаешь? А как же выпуск за май? — Хочу проверить, верна ли моя догадка... — отвечает несколько спешно, листая страницы газеты."23-е декабря, 1962 год.Марта Льюис пропала в день своего Дня рождения. Девушке исполнилось бы девятнадцать.Местная полиция Атабаски сделала все, что было в ее силах, но девушку так и не нашли".О’Брайен хмурится, чешет пальцем бровь, затем тянет руку к выпуску за январь. — В чем дело, Дилан? Он игнорирует мой вопрос, напряженно раскрывая газету."4-е января стало для Атабаски днем ужаса. Близнецы Тео и Роджер Биллини пропали без вести, уйдя в лес. Видимо, родители плохо рассказывали им про "Ледяного монстра". Берегите своих детей, не позволяйте им убежать в лес".— Дилан...Парень переводит взгляд со своих газет на мою. А затем спешно тянет руку к газете, находящейся по правую сторону от меня. Наклоняется, выхватывая ее несколько резко.— Эй!Раскрывает, напряженно всматривается в текст, как и я."17-е января, 1971 год.Немного холодновато для пикников, не так ли?Шестилетняя Виола Страйдер ушла собирать хворост, да так и не вернулась. По словам ее родителей, у девочки не было причин от них сбегать".— Дилан! — шиплю, и О’Брайен наконец-то обращает на меня внимание. — Что происходит? Объясни мне! — повышаю голос до того, что некоторые читающие в зале оборачиваются в нашу сторону.— Это происходит только зимой... — молвит, заламывая пальцы. Чтобы удостовериться, он раскрывает еще одну газету из моей стопки. И, кажется, его догадки подтверждаются. — Это происходит только зимой. По одному ребенку/взрослому пропадает каждый чертов месяц, — откидывается на спинку стула, взглядом прожигая желтую и ветхую страницу. Я беру газету из стопки Дилана за февраль 1969-го года, чтобы убедиться; страница залита кофе, краска немного потекла, но на этот раз к заглавию о пропаже ребенка еще и прикрепили фото. И я сразу узнаю мальчика, изображенного на нем. Выцветший принт со Скруджем Макдаком на его футболке, рыжие волосы "ежиком". Таким он выглядел в день его пропажи. Таким же я встретила его тогда, когда Фрейя пыталась меня от него спасти. Таким я помню его. Совсем не изменился. Застыл. Замерз. Больше уже не человек."5-го февраля пропал Томас Бьюкенен.Мальчик погнался за своей кошкой и не вернулся домой.Если кто-нибудь что-то знает о том, как пропал Томас, контактный адрес родителей находится ниже под этим сообщением".— Дети... Никто их так и не нашел...— Ты это к чему? — Дилан хмурится, прикусывает внутреннюю сторону щеки, переведя на меня взгляд. — Дилан, а что, если это и есть те дети, которых мы слышали вчера? — молвлю, и мы обмениваемся многозначительными взглядами.— Прошло сорок лет, Рокси. Даже если те дети бы и нашлись, им бы сейчас было лет под пятьдесят и больше.— А если после пропажи с ними происходит что-то такое, после чего они перестают расти? Сам по суди, Дилан. Ты тоже слышал ту песню, — указываю пальцем на фото с рыжеволосым мальчиком по имени Томас. На фото он широко улыбается, демонстрируя отсутствие двух передних зубов. — Богом клянусь, я видела этого мальчика, когда направлялась домой. Он ни на год не постарел, Дилан, — его зрачки-гвоздики бегают по моему лицу, словно сам парень пытается что-то понять. — Он абсолютно не изменился с тех пор, как он пропал. Только кожа стала бледной, практически фарфоровой, и глаза такие синие и стеклянные, как у мертвеца.Кажется, я хочу сказать что-то еще. Много чего. Потому что это хоть какая-то зацепка к тому, что происходит. Но с моих губ прекращают срываться слова, стоит телефону в моем кармане зазвонить. Медлю, просто глядя Дилану в глаза. Мои губы приоткрыты, рваный выдох растворятся в воздухе. Дилан опускает взгляд на мой карман, а затем, прочистив горло, процеживает:— Тебе нужно ответить...Вынимаю из кармана сотовый, немного нервно опускаю взгляд на экран. "Эллиотт". Че-е-ерт. Черт! Черт! Черт! А ведь со всем этим я совсем забыла ему позвонить вчера. Я собиралась сделать это, как только включили свет. Как я могла забыть? Как я могла?.. Плюю на то, что здесь запрещено разговаривать по телефону, и тут же поднимаю трубку:— Алло, Эллиотт? Прости, я не... — начинаю, но слышу, как парень меня перебивает: — Рокси! Рокси, ты сейчас где? — спрашивает, и по ту сторону трубки я слышу вой сирены полицейской машины. А спустя секунд десять я слышу сирену здесь, рядом с библиотекой... Словно Эллиотт где-то рядом. Словно...Он же на Аляске...Но это же не возможно, ведь так?От лица Эллиотта.Я нахожусь в городе всего "пять минут", а местных с расспросами, кажется, я уже задолбал. Ощущаю напряжение в спине и дикую усталость во всем теле. Я практически не спал всю дорогу сюда, главное было увидеть ее и убедиться, что все хорошо. Главное услышать ее голос, потому что тот вечер и разговор по Skype не дает мне покоя и сейчас. Она сняла трубку. И все во мне подобралось. "Библиотека" — таков ее ответ. Она находится в городской библиотеке. Рокси не может понять, что происходит, и неуверенно соглашается выйти на улицу прямо сейчас. Она думает, что я на Аляске, ведь я совсем ничего не говорил ей о своем приезде. Ни ее родителям, ни ей. Ни своим предкам, с которыми практически не поддерживаю связь, так тем более. Сказать честно, для меня самого приезд был спонтанным. Я осознал свои действия лишь летя в самолете.Ты действительно сделал это, Эллиотт?Ты действительно приехал к ней? Вы не виделись год...Телефон в карман не убираю, суетливо оглядываюсь вокруг себя, ища описанное прохожими здание. По счастливой случайности я нахожусь именно на нужной улице. Обычно я весьма неплохо ориентируюсь на местности, но здесь... Чужой город. Чужие люди. Ты привык быть везде чужим, Эллиотт, не так ли?Облегченно вздыхаю, кажется, найдя то самое здание библиотеки. Удобнее взваливаю тяжелый рюкзак на уставшую спину, чувствуя, как где-то в районе желудка завязывается узел вязкой неопределенности. И кончики пальцев покалывают. Я шмыгаю носом, в сотый раз удивляясь собственно принятому и весьма спонтанному решению бросить все и приехать. На меня это не похоже. Я всегда все взвешиваю, все анализирую, перед тем, как что-то сделать. Но не в этот раз. Не было времени?Не было сил ждать?Ты был напуган, Эллиотт?Я чувствую усталость в каждой мышце, каждом своем вдохе, мне даже тяжело моргать. После сдачи экзаменов у меня не было достаточно нормально отдыха. Сколько я спал за последние несколько суток? Часов пять? Поднимаюсь по ступенькам, направляясь ко входу в библиотеку, и затем все во мне обрывается, когда я замечаю ее, толкающую руками дверь. Роксану Грин сковывает оцепенение, стоит нашим взглядам пересечься.— Э-Эллиотт? — она немного заикается, с трудом выдавливает из себя мое имя, но уголки ее губ тянутся вверх.— Привет... — серьезно, Эл? Вы не виделись год. Ты приехал, никого не предупредив, и просто говоришь "привет"? Серьезно?В следующий момент я ощущаю, как цепкие руки Грин обвивают меня, как ее горячее, обжигающее кожу и сбитое дыхание касается моей шеи. Прижимаю ее в ответ, в сотый раз понимая, насколько сильно она сбавила в весе. Я смогу обнять еще трех таких, как она. Мы оба делаем шаг влево, когда девушка наконец расцепляет руки, и отходим от двери, позволяя еще одному человеку выйти из библиотечного здания. — Рокси, я... — начинает парень, но запинается. Куртку он застегнуть не успел, красный свитер немного взялся складками. Парень принимается его расправлять, оттягивая ткань вниз, а затем заправляет руки в карманы куртки, чуть прищуриваясь и проходясь кончиком языка по внутренней стороне щеки, стоит ему увидеть меня. — Оу, — только и тянет он. — Не знал, что у тебя с кем-то встреча, — он произносит это не так, чтобы упрекнуть в чем-то девушку или обидеть меня, скорее, это звучит, как констатация факта. Холодная, безразличная констатация факта. — Я и не... — Рокси не заканчивает фразу, переведя взгляд с парня напротив на меня. — Эллиотт, это Дилан, — она принимается нас знакомить, и я замечаю, как парень поджимает губы, чуть задирая голову наверх, — он мой одноклассник, мы вместе готовим проект... — впервые за год я замечаю на лице Грин неловкость. Кое-что в ней остается прежним. Рядом со мной она прежняя. Все еще та Рокси. Хоть и перекрасила волосы. Хоть и состригла их. Хоть и хочет казаться холодной, "стальной" и крепкой, как камень. Я знаю, какая она на самом деле. — Дилан, — обращается к своему однокласснику, — это Эллиотт, мой... Мой друг, — роняет тихий вздох. — Рад знакомству, — безэмоционально процеживает Дилан, выставляя руку для пожатия. И я пожимаю, ощущая это напряжение между нами. Не нравится мне тон его голоса. Не нравится мне его прищур. И дело тут совсем не в Рокси. Или в ней? Она доверчивая. Она ранимая. Она только кажется сильной. А я теперь никому не могу доверить ее. — Тоже, — отвечаю тем же тоном, что и Дилан, и парень улавливает это сразу же. — Что ты здесь делаешь, Эллиотт? Когда ты приехал? — кажется, Рокси тоже ощутила эту неловкость между нами, потому и начинает как-то разбавлять эту обстановку.— Да вот сегодня утром — хмыкаю. — Ты не отвечала на мои звонки... Так что... — Рокси, — Дилан чешет пальцем висок, переминаясь с ноги на ногу, — я пойду, мне все равно нужно было помочь отцу, я обещал, так что... Позже поговорим, хватит с нас на сегодня открытий, мне нужно все обдумать.О чем это он?— Ладно, — Грин отвечает немного тихо, кивая головой. Парень бросает на меня короткий взгляд, пока я поправляю съехавшие очки обратно на переносицу, а затем, удобнее закинув на спину рюкзак, принимается спешно спускаться по ступенькам. — Дилан! — Рокси выкрикивает его имя, и все пять букв врезаются парню в лопатки, заставляя его обернуться. — Я тебе позвоню, — молвит, и Дилан лишь согласно кивает головой. Провожаю его спину подозрительным взглядом до тех самых пор, пока его фигура не скрывается за небольшими кустами, укрытыми пушистым, но тяжелым снегом. Рокси цепляет взглядом мою реакцию, но ничего не отвечает. Она знает, почему я так на всех смотрю. Она знает, почему я никому не верю. — Давай пройдемся, — тянет меня за куртку, и мы вместе спускаемся по ступенькам вниз на площадь. — Или хочешь, где-то сядем... Ты, должно быть устал жутко. Ты уже остановился где-нибудь?— Нет, но мне сказали, что где-то здесь недалеко есть гостиница, я думаю, что остановлюсь там. Рокси одаривает меня улыбкой. Такой я ее помню. Хорошей, улыбчивой. Милой и доброй. Зелено-карие глаза, едва заметные ямочки на щеках. Скулы выделялись не так сильно, шея не была настолько тонкой. И волосы... Они были темными и длинными. Неосознанно тянусь пальцами к ее светлым прядям, зажимая локон пальцами. Роксана перестает дышать, напрягаясь, а затем тихо и облегченно выдыхает, когда я опускаю руку, улыбаясь.— Прости, — слетает с моих уст. — Никак не могу привыкнуть к тому, что ты теперь блондинка. Рокси смущенно смеется, отводя взгляд.— Я не ожидала, что ты приедешь. Почему ты мне не сказал? — направляемся вдоль парка по аллее. Девушка прячет замерзшие руки в карманы куртки, пожимая плечами. Вжимается в ткань собственной пуховика, словно разминает спину. — И я и сам, сказать по правде, не ожидал, что приеду. После того, как пропала связь, я не мог тебе дозвониться, ты не брала трубку.— У нас не было электричества в городе, — Рокси поднимает голову вверх, делая глубокий вдох морозного воздуха. Что-то внутри меня так и просится рассказать девушке причину моего приезда. Но это же бред какой-то верно? То, что я видел тогда за спиной Грин по Skype. Видео зависло. А ребенок за ее спиной продолжал продвигаться вперед. Изначально я подумал, что это был Ронан. Но Ронан совсем не такой. Он смотрел прямиком мне в глаза, словно видел меня, словно знал, что я вижу его. Словно знал, что это вызовет во мне панику, страх. Он смотрел на меня так, словно знал, что это вызовет во мне волнение за Рокси, словно еще один его шаг — и я сорвусь. Будто он знал, что девушка не видит меня, я для нее "завис" так же, как и для меня. Словно он знал, что своими действиями заставит меня приехать. Бред же да? Кто в здравом уме пойдет на такое?Или то, что случилось с тобой год и три месяца назад, заставило тебя тронуться умом, Эллиотт? Ты прекрасно помнишь тот день. Помнишь, как тебе было больно. У вас с Рокси это общее. Это заставило тебя приехать? Страх за нее? Забота о ней?— Как надолго ты приехал? — Не знаю. Я хочу кое-что понять...Что-то я тогда видел. Я пока еще доверяю самому себе и своему рассудку. Мне просто нужно узнать. Мне нужно... Мне нужно понять. Возможно, скоро я расскажу Рокси, что именно заставило меня приехать, а пока что мне необходимо время. Время, чтобы самому во всем разобраться. И я разберусь.— У меня все равно зимние каникулы, на учебу еще не скоро. Думаю, я задержусь здесь.