six: i do believe you (1/1)

***(Создавалось под: Alex Sokolov – Locked)Беспроглядная тьма окутывает город в свою шинель. Снег перестал заметать городские трассы и улицы, зависая в воздухе. И ветер не воет. На улице тихо-тихо, ни в одном из окон не горит свет. Электричество в Атабаске так и не подключили спустя несколько дней после того, как от тяжести опавшего снега растянулись и порвались провода. Сквозь жалюзи на окнах в комнату Роксаны Грин проникает бледный лунный свет, разливаясь серебром по полу и стенкам. Девушка ворочается на кровати, холодный пот мелким бисером усыпает ее лоб, отчего светлые волоски прилипают к коже. Фрейя спит в комнате Ронана, он настоял на том, чтобы эту ночь собака снова побыла с ним, с ней мальчику спокойней, с ней сон ничего не тревожит. Рокси переворачивается на бок, удобнее подкладывая под голову подушку. Жмурится во сне, издает тихий стон. Неосознанно тянется к собственному горлу тонкими пальцами, словно его кто-то сжимает. Девушка всхлипывает, шепча тихое "нет". Ей жарко, кожа влажная, одеяло лежит практически в стороне. Во сне поджимает к себе колено, комкая в ладони простыню. Ее кошмар настолько силен, что Рокси не может проснуться и увидеть, как кто-то стоит у ее кровати. Кто-то наблюдает за тем, как тревожно она спит. Длинные светлые волосы заплетены в неаккуратную и растрепанную косу. Длинное платье в пол испачкано грязью и пятнами засохшей крови. Из-под широких рукавов, стянутых на запястьях, выступают тонкие и бледные руки. Взгляд серых глаз призрачно-холодный. Кожа матовая и бледная, как у мертвеца. Губы синие, плотно сомкнуты. Она стоит у кровати Рокси и наблюдает за тем, как девушка спит, пытаясь отыскать знакомые черты. Все в ней. Девушка делает шаг ближе к кровати, затем медленно опускаясь на ее край. Чуть отклоняет голову влево, холодно рассматривая лицо Рокси Грин. Ледяные кончики пальцев тянутся к ноге Грин, касаются шерстяного носка, который не позволяет Рокси не почувствовать ледяное прикосновение. Она медленно открывает глаза, ощущая, как кто-то сжимает ее лодыжку. Не так, чтобы причинить боль, так, чтобы разбудить, чтобы дать о себе знать. Она чувствует, как ее лодыжку сжимают с некой заботой... Грин сонно моргает, трет глаза, нажимая пальцами на веки, чтобы прогнать чувство сонливости, а затем все в ней замирает, когда она замечает перед собой ее. Девушку, которая стояла за ее спиной тогда, в отображении зеркала. Дыхание замирает где-то на выдохе, между гортанью и легкими. Девушка, которая является ей во снах. Глаза расширяются от страха, на лице застывает гримаса ужаса, немого крика. Девушка, которая ни чем не изменилась с последнего сна: та же одежда, те же следы от крови на платье, та же грязь вперемежку с кровью, забившиеся под короткие ногти. Тот же взгляд серых, как две холодные льдинки, глаз, выражающий странное беспокойство и заботу, но вместе с этим — агрессию. Йозефина.Девушка из ее кошмаров.Рокси не может найти в себе силы пошевелиться, она чувствует, как страх сковал каждую клеточку ее тела, при котором даже отечность руки, сопровождаемая невыносимым и ноющим покалыванием тысячей иголок, отошла на второй план. С ее губ слетает хриплый и обрывистый вздох. Она чувствует холод этого прикосновения к своей ноге. Холод, обжигающий кожу. — Ты так выросла, Сигрид, — голос Йозефины слабый, больше напоминает шум ветра. Она говорит спокойно, не намереваясь напугать. Тем не менее, это ничем не помогает Рокси успокоиться. — Так выросла... — повторяет еще тише, едва различимо. Эта едва заметная, выцветшая улыбка на губах Йозефины заставляет мурашки по спине пробежаться. — А я, вот, уже не расту... — грубее, громче, и пальцы сильнее смыкаются вокруг лодыжки девушки, сосем позабыв о былой заботе. Сердце у Рокси начинает стучать так, как никогда прежде. Кажется, оно вот-вот выломает грудину, проломит хрупкие ребра. Девушка судорожно втягивает в себя воздух, все еще не понимая, что не позволяет ей закричать во весь объем легких. — А я больше не расту, Сигрид, понимаешь?! — смех выходит каким-то скрипучим, ненастоящим, но в нем ощущаются нотки отчаянной боли. Создается впечатление, что Йозефина не хочет делать больно, она никогда так не поступала раньше. Создается впечатление, что человек, чью ногу сейчас сжимают ее пальцы, многое для нее значит. Но, Господи, как же она сейчас зла. Как же ее переполняет гнев. — Это все из-за тебя! Оно убило меня из-за тебя! — от ее крика что-то сковывает грудину, затягивает внутренности корочкой льда. Рокси пытается выпутаться из захвата, но цепкие и холодные пальцы только сильнее сжимают ее ногу. До боли. До жалобного стона. До слез, скатывающихся по уголкам глаз и обжигающим побледневшие от страха щеки. — Нет! — Рокси взвизгивает, жмурит веки.— Это все твоя вина!— Нет! — кричит Грин, наконец просыпаясь от собственного крика.От лица Рокси.Судорожно вбираю воздух через рот, резко подрываясь. Обнаруживаю себя лежащей в собственной постели, мокрой от холодного пота. Отползаю к спинке кровати, вжимаясь в стальные прутья, и только лишь потом с облегчением вздыхаю, поняв, что на моей кровати больше никого нет, собственно, как и в комнате. Я здесь одна. Дыхание рваное и сбитое, громкое и частое. Вытираю лоб тыльной стороной ладони, часто моргая. Это было что-то похоже на сон во сне...По привычке тянусь рукой к ночнику, но затем убираю ее, резко вспомнив, что свет дадут лишь завтра вечером. Или в данном случае — уже сегодня. Откидываюсь на подушке, тяжко вздыхая, и ощущаю неприятное жжение на коже лодыжки. — А! — роняю всхлип, прикасаясь кончиками пальцев к вязанному краю носка, немного оттягивая его.Сон. Сон, в котором меня схватили за ногу.Сон, в реальности которого на моей ноге остался след от чьих-то пальцев...От осознания мне вдруг резко становится нехорошо. Тошнота подкатывает к стенкам гортани, холодок пробегается по спине. Она назвала меня меня Сигрид. Она сказала, что ее смерть — это моя вина.Она назвала то, что ее убило, — "Оно". Она... Она призрак? Но это же...Она схватила меня за ногу...Все это выглядит сном, за одним исключением...Сейчас я не сплю, и боль от прикосновения ощутима.Отсюда выплывает одно: если это был не сон, значит кто-то был в моей комнате. Значит здесь была Йозефина. Или кто-то еще..."Ледяной монстр".Как прошлой ночью, в комнате Ронана.Кажется, Шкет не лгал... Я... Я верю.Жмурю веки, пытаясь замедлить дыхание, и анализирую собственное умозаключение.Кажется, я верю тебе, Ронан. [...]Ощущение, что на остаток ночи я приняла снотворное. Во всяком случае я настолько устала за эти дни и спала так глубоко, что меня едва ли разбудил звон будильника этим утром. Благо, снов я никаких больше не видела. В этом городе мне снятся странные сны. В этом городе мне как-то жутко и совсем не по себе. Неосознанно тянусь кончиками пальцев к лодыжке под столом, стараясь не привлекать к себе внимание. На коже остался след от ее пальцев, от ее леденящего прикосновения.Подавляю зевок, расколачивая сахар в чае. Запиваю глотком воды таблетку под маминым четким руководством, а затем запихиваю в себя несколько ложек хлопьев, пока Рейчел следит, чтобы я что-то ела. У меня вот уже год как нет аппетита, еду приходится в себя пихать. Мама не знает, почему в один "прекрасный" день в моем организме произошел такой сильный сбой, и ее это тревожит очень сильно. Если бы я только могла рассказать... Раньше я с удовольствием уплетала блины с черникой, которые мама готовила по пятницам. Теперь все, что я делаю, это выколупываю ягодки из теста и размазываю тонким слоем мед по тарелке. Папа молча наблюдает за моими действиями. О том, нравится ли мне мамина еда, он не спрашивает. Конечно нравится. Всегда нравилась... Просто... Просто не могу. — Рокси, как давно у тебя такие проблемы с аппетитом? — он заставляет меня поднять на него взгляд, посмотреть ему в глаза. Первая мысль — начать хамить. Не его дело. Не его дело, что со мной. Его не было рядом в тот момент, когда все во мне менялось, когда "добрая" и "светлая" Роксана Грин медленно умирала в собственном теле. Он не пришел, когда она кричала, когда ей было больно. Он не был рядом и после. Мне следует так ответить. Я хочу так ответить. Хочу его ненавидеть за то, что не защитил, за то, что позволил обидеть меня. Что не был рядом, когда Ронан едва ли не умер от воспаления легких четыре года назад. Что не был рядом, когда мама каждую ночь плакала. Мне стоит его ненавидеть за это. Это навсегда останется частью моего прошлого. Но ты живешь не прошлым, Рокси. У твоих родителей появился новый шанс на счастье. А ты хочешь быть счастливой, Рокс? То, что сделал Рон, — не забыть. Но частично простить можно. У тебя проблемы с прощением, да. Можешь ли ты хамить и грубить ему, когда видишь, как он действительно старается? Как действительно хочет снова стать частью этой семьи? Вторая мысль — он никогда ею уже не станет. Эта семья развалилась. Можешь ли ты винить его, когда он искренне не понимает, за что? Ты никому не рассказала, Рокси. Об этом знал только Эллиотт. Он был там. А как ему было больно, Рокси?Несколько секунд я молчу, просто пытаюсь понять, зачем Рон задал этот вопрос.Фальшь? Пожалуй, это единственное, что я научилась видеть в людях.Приличие? Может не распинаться, со мной не нужно общаться лишь потому, что это необходимо.Забота? Как бы мне этого хотелось...— Уже больше года, — мама избавляет меня от необходимости отвечать. Пожимаю плечами, заталкивая за щеку кусочек тоста. — Г-года? — переспрашивает Рон. — Ты никогда не была такой худой, Рокс. А к врачу вы обращались? — цепляю нотки искреннего беспокойства в его голосе, а затем начинаю ощущать это странное, небывалое ранее или давно забытое чувство, когда что-то разливается по внутренностям жидким теплом. Ты веришь ему, Рокси? Веришь?Как же тебе хочется в это верить. Ты его не прощаешь, никогда не простишь, наверное, но как же тебе хочется верить...— Давайте мы не будем говорить обо мне? — закатываю глаза, но отвечаю спокойно, не так грубо и резко, как обычно. Хах, "обычно". "Обычным" для меня был спокойный, ласковый тон. Сигареты и нервы сильно исказили мой голос. Он стал более хриплым, не таким, как раньше. Но спокойствие в разговоре с Роном — это, Рокси, явный прогресс. — Я в порядке, правда, — в подтверждение своим словам запихиваю в рот еще одну ложку с хлопьями. — Ладно, — мама хмыкает, вытирая руки о полотенце. Разглаживает ткань и вешает на спинку стула, на который опускается секундой позже. — Как там Эллиотт и Шон? Они, должно быть, поступили уже куда-то, верно? — чувствую, как все во мне напрягается, как каждую клеточку сковывает тяжесть неизвестности.— Эллиотт поступил в университет на Аляске, — стараюсь следить за голосом, чтобы он не дрожал. — А о-о Ш-Шоне я не знаю, — отвечаю быстро, заикаясь. Тут же делаю глоток чая, создавая вид, что увлечена поглощением завтрака. Мама насыпает в миску корм для Фрейи, но собаке явно нравится жареный бекон с тарелки Ронана куда больше. Она становится на задние лапы, передние кладя мальчику на колени. Смотрит на него этими своими карамельными глазами, облизывается и виляет хвостом, вынюхивая в ладони у пацана заветный кусочек, который Ронан просто не может ей не отдать. — На Аляске? — папа отрезает ножом кусочек блина, вскидывая бровь. — Это не так далеко, можно будет и в гости как-то пригласить. Когда у Эллиотта экзамены заканчиваются? — папе всегда нравился Эллиотт. Этот мальчишка с весьма интересными идеями и хмурым взглядом из-под очков с толстыми стеклами. Время изменилось. Эллиотт тоже. Идеи остались прежними, но зрение улучшилось, правда не на столько, чтобы снять очки полностью. И оправа теперь не выглядит так по идиотски, как когда-то. Сейчас очки ему очень даже идут. А вообще хватит. Хватит, потому что это просто охренительно неловко. — Господи, — вздыхаю, — давайте поговорим о чем-нибудь другом, раз вас всех так на разговоры потянуло резко. Перевожу взгляд на Ронана, который молча уплетает свой завтрак. В кои-то веки молчит, не старается меня всячески подколоть. У него синяки под глазами, сказывается недосып. — Ладно, — папа издает смешок, а затем отслеживает мой взгляд, поворачивая голову к Ронану. Мужчина хмурится, сдвигая брови к переносице. — Ты здоров, Ронан? Как спалось?— Блестяще, — огрызается мелкий засранец. Он все утро не разговаривает ни с кем из нас, хмуро потупив взгляд в свою тарелку. Никто ему не верит, никто не разделяет его веру в то, что он видел. "Ледяной монстр". Взрослые не верят. Взрослые считают все шуткой или фантазией воспаленного ума. В обычное время я бы сострила, знатно посмеялась бы над его байкой о "Ледяном монстре", который пришел к нему ночью, наблюдая за тем, как он спал. Но после этой ночи я, кажется, верю... Я не верю в "Ледяного монстра", но я верю, что что-то было рядом с Говнюком той ночью. Инстинктивно вновь прикасаюсь кончиками пальцев к лодыжке, чтобы удостовериться, что я не еду крышей. А боль все так же ощутима... Ронан что-то видел. Как и я.Поднимаю взгляд на встающего из-за стола отца. Подходит к маме, коротко целуя ее в затылок, а затем выходит из кухни, направляясь на второй этаж. Мама домывает тарелку, тут же вытирая ее полотенцем до сухого скрипа. — Доедайте завтрак и бегом собираться в школу, — с улыбкой бросает мама, после чего следует примеру отца и покидает помещение.Смотрю ей в след еще несколько мгновений, выглядываю из-за угла в надежде, что в ближайшие несколько минут никто не спустится сверху. Потому что для того, что я собираюсь сделать, мне нужно, чтобы рядом больше никого не было. Взрослые не поверят. Они не поверили Ронану. И если его посчитали ненормальным, после того, что я сейчас сделаю, нас таких будет двое. Поворачиваюсь лицом к младшему брату, который молча колупает вилкой блин. Еще несколько секунд молчу, думая, с чего бы мне начать...— Э... Кхм, — прочищаю горло, стараюсь сделать это как можно тише, привлекая внимание брата. Вновь оборачиваюсь, чтобы удостовериться, что родители не рядом. — Мне нужно кое-что тебе сказать, Ронан, — молвлю, придвигаясь к Говнюку поближе. — С чего мне тебя слушать? — он по-прежнему не поднимает взгляд, задником тапочка стуча по ножке стула, на котором сидит. — С того, что я тебе верю, — мой голос тихий, но серьезный. Брат неуверенно переводит на меня хмурый взгляд, а затем поднимает голову, откладывая вилку. Недоверчиво прищуривается, пытаясь понять, с чего это вдруг на меня снизошло такое прозрение. Необъяснимый катарсис. — Я верю тебе насчет того, что в ту ночь в твоей комнате кто-то был. — Это был "Ледяной монстр", Рокси, я знаю, что я видел! — он повышает тон, и я шикаю:— А ну, говори потише! — приставляю указательный палец к губам, поджимая губы, и Ронан согласно кивает головой. — Я не знаю, о каком монстре ты говорил, но что-то было и в моей комнате этой ночью... — замечаю, как Поганец хмурится, и еще раз на всякий пожарный оглядываюсь, затем медленно прижимая к себе колено и ставя ступню на край стула. Взгляд Ронана падает на мою лодыжку, и я аккуратно отворачиваю носок демонстрируя брату синяки от пальцев. — Кто-то схватил меня за ногу, кто-то пробрался к нам в дом.— Рокси... — он роняет вздох, поднимая на меня обеспокоенный и не на шутку испуганный взгляд. — Мы должны рассказать родителям об этом.— И что они сделают? — пожимаю плечами, издавая смешок. — По-моему, в этом доме только мы с тобой медленно едем крышей, — хрипло, но тихо смеюсь а затем мой голос снова становится твердым: — Я не думаю, что родители видят это. Иначе они бы не вели себя так спокойно, не думаешь? — спрашиваю, и Говнюк медленно, но уверенно кивает головой. — Еще я хочу тебе рассказать о некой странности... — прикусываю костяшки пальцев, следом произнося немного вспыльчиво: — Но если ты засмеешься, Пацан, я... — Я не засмеюсь, Рокси, — серьезно отвечает он, а затем накрывает своей маленькой рукой мою. Первая мысль — брезгливо скинуть ее с себя. Он думает, что... Что... А вообще от его руки, накрывающей мою, я впервые чувствую к нему некое доверие. Он пообещал не смеяться, он пообещал. Поверь в это, Рокси. Поверь хоть раз в жизни.— Хорошо, — выдыхаю практически шепотом. — С первого дня нашего приезда сюда, мне кажется, что за нами следят, — делаю паузу, давая брату переварить информацию. — Меня настораживает городской дворник, он не понравился мне с первого взгляда, но не в этом суть, — качаю головой. — С самого момента приезда сюда мне все время кажется, что я вижу детей, — запинаюсь, и младший брат роняет тихий вздох. — Как они выглядят?— Как дети. Только... Все выглядит так, словно они не чувствуют этого зверского холода, этой минусовой температуры. Они выглядят, как живые мертвецы, Ронан, понимаешь?На секунду повисает тишина. Мой брат отводит взгляд, щурится, словно что-то пытаясь вспомнить.— Что такое? — слетает с моих уст.— Помнишь тот день, когда мы только приехали? — он вскидывает бровь, и я делаю кивок головой с коротким "ну?". — Тогда по дороге в Атабаску ты сказала, что мы едва ли не сбили мальчика, стоящего на дороге... — не самое приятное ощущение мурашек накатывает на все тело после его слов. Такое забудешь. Громко сглатываю скопившуюся жидкость во рту, а горло сухое. — Я видел его, — он запинается, немного отводя взгляд и краснея. — Тогда я солгал, хотел тебя позлить. Но я видел его. Бледная кожа, темные волосы... — с каждой сказанной им деталью о внешности я чувствую, как бледнею, как все внутри холодеет. — И красный свитер, — Ронан шмыгает носом, а мои губы приоткрываются, издавая тихий вздох. — Мешковатый красный свитер, — уточняет, и все во мне обрывается в край. — Т-ты... Ты видел еще кого-нибудь? Ронан отрешенно качает головой. — Только "Ледяного монстра", — отвечает. Ловлю себя на мысли, что не стоит ему рассказывать старую городскую страшилку, которую я узнала от Эрин. Про злого Санту Клауса. Про "Ледяного монстра". Или бессонница точно станет его лучшим другом. — Что нам делать, Рокси? — Я не знаю, Ронан... Поджимаю губы, вновь поднимая взгляд на брата. Что бы это ни было, взрослые не помогут. Что бы это ни было, это влияет только на детей.Что бы это ни было, это действительно опасно, это устрашает.Что бы это ни было, я выясню все.— Я не знаю, Ронан, — молвлю увереннее. — Но я выясню, что здесь происходит. ***От лица Дилана.Рассказ Эрин не дает мне покоя. Наверное, я бы все тоже посчитал чепухой, как и все здесь, если бы на кануне своего исчезновения Мелани не сказала бы мне, что видела в своей комнате нечто. Она назвала "Это" "Ледяным монстром". Злой Санта Клаус нанес бы серьезный урон детской психике. Образ доброго и старого дедушки? Дети обожают Рождество, для маньяка-психопата-педофила это идеальное прикрытие. Дети обожают подарки. Это напоминает мне роман Стивена Кинга "Оно". То, что убивало детей, питалось их страхами и болью принимало образ клоуна. Дети любят цирк и клоунов. А меня от них воротит, терпеть их не могу. Но не суть. Я к тому, что, возможно, тот, кто похитил Мелани, предстает перед своими жертвами в образе старца, поздравляющего с Рождеством... Рождество... Поворачиваю голову в сторону коридора, услышав звон колокольчика, прямо как на санях Санты. Прямо как в розовых детских мечтах. Жители собрались украшать город к празднику, хотя до него еще чуть меньше трех недель. Клацаю ручкой, выпрямляясь. Поднимаю короткий взгляд на миссис Граймс, которая водит указкой по карте, показывая оккупационные территории Европы во время Второй мировой. Эрин записывает за учительницей едва ли не каждое слово, и я поджимаю губы, хмыкая. Черт. А ведь в этом семестре я обещал ей, что мы вместе будем ходить на дополнительные. Эрин это нужно для того, чтобы все ее оценки были только на "А", чтобы поступить на факультеты истории в какие-нибудь престижные и крутые вузы. Мне это нужно для того, чтобы отвлечься. Расслабляет. Вот только даты я слегонца так ненавижу. Опускаю голову на страницы блокнота, в котором записаны все мои наблюдения за последний год. После Мелани той зимой пропал еще Ганс Робертсен, но его нашли спустя две недели в канаве. В том году все действительно думали, что в городе появился убийца. Как по мне — чушь все это. Не-е-ет. Ганс просто чем-то "не подошел" и умер из-за того, что знал слишком много. Или его смерть действительно была случайностью. Дети становятся такими неосторожными, когда забредают в лес. Правда, полиции так и не удалось объяснить тот факт, почему его тело нашли у черты города, у подножья горы, что за несколько километров от лесополосы. Странно. Той зимой пропали трое, включая Ганса, хотя его можно и не включать. После этого исчезновения прекратились. Словно то, что похищает детей, а Эрин говорит не только о них, но и о людях в целом, впадает в своего рода спячку. "Ледяной монстр" спит всю весну, лето и осень. "Оно" раскрывает глаза, как только первая снежинка коснется земной глади. Или же я ошибаюсь. Я не могу быть уверен ни в чем, к чему пришел за последний год после исчезновения Мелани. Летом я совсем отчаялся. Эта зима подарила мне что-то новое, небывалое прежде. Подарила мне новые мысли, новые догадки. Загадок становится все больше, а ответы все не находятся. Одна из них — это Роксана Грин. Все это началось с ее приездом. Хотя, сказать по правде, видимо, задолго до нее. Поворачиваюсь лицом к девушке, которая сидит в соседнем ряду через парту ближе к доске. Она немного наклоняется, опускает руку к своей ноге, пальцами касаясь лодыжки, затянутой шнуровкой ботинка. Рокси поджимает потрескавшиеся от мороза губы, пытаясь ослабить шнуровку, и я щурюсь, наблюдая за ней. Она жмурится, словно ощущает боль в ноге. Вывихнула? Вполне вероятно при таких корочках льда, затянувших весь асфальт. Или что-то другое?.. А вообще мне не интересно. Только то, что она знает. А я чувствую, что это так, я видел ее лицо в тот момент, когда Эрин рассказывала легенду про "Ледяного монстра". Рокси поможет мне выяснить. Даже если она здесь и ни при чем, ей придется стать частью всего этого. Никто не знает, кто станет следующим ребенком, которого похитят. Никто не знает, сколько детей исчезнет этой зимой. В том году их было трое. В этом — без понятия. Я ни в чем толком не уверен. Только в одной вещи: никто тогда не поверил Мелани, родители, как и я, посчитали ее боязнь "Ледяного монстра" за ночной кошмар. Блять, это даже звучит смешно и слишком по-детски. Но если бы я тогда ей поверил, если бы я тогда... Я бы смог уберечь ее. Родители не были бы такими сломленными. Все в моей жизни было бы как прежде. Моя жизнь была бы другой. Наверное, я начал бы помогать отцу по работе в автомастерской, стал бы лучшим сыном для мамы. Наверное, я бы научился слушать Эрин, принимать ее помощь в выполнении домашней работы, а не просто молча бы наблюдал за тем, как она учит уроки или читает. Возможно, мы бы тогда встречались, моим родителям нравится Эрин. Наверное, до пропажи Мелани мне тоже она нравилась. Сейчас как-то не до отношений. Сейчас я не чувствую к Эрин того, что обычно чувствуют, когда целуют или держат за руку. Какой была бы моя жизнь, если бы Мелани была рядом?Школьный звонок наконец прерывает бесконечный поток мыслей в моей голове. Порой я совсем не люблю так много думать, мои мысли иногда меня убивают. Я складываю в рюкзак блокнот, но не успеваю запихнуть в отделение ручку, как только миссис Граймс хлопает в ладоши, пытаясь привлечь к себе внимание учеников в классе:— Хорошо, все, слушайте, ваше домашнее задание будет парным. То есть, я разобью вас на пары и попрошу сделать некие проекты на тему истории. Можете выбрать любую эпоху любое столетие, любую страну или город. Все это на ваш вкус, — женщина качает головой. — Я знаю, что свет дадут уже сегодня вечером, — она замолкает и издает смешок, и ребята в классе облегченно аплодируют со свистом, — но я бы настоятельно рекомендовала бы вам воспользоваться нашей замечательной городской библиотекой. Так же хороша и школьная, — женщина слегка откидывает длинные волосы, собранные в хвост на затылке, на спину, после чего продолжает свою речь: — Срок сдачи проекта — следующий понедельник. У вас будет целая неделя на подготовку. А сейчас я назначу вам вашего партнера по проекту. Краем глаза замечаю, как Эрин оборачивается ко мне с улыбкой. Конечно миссис Граймс поставит нас вместе. Как же иначе? Я, конечно, пропустил вчера дополнительное занятие, но надеюсь, что за это не буду оштрафован в виде нежданчика.— Митчел, ты будешь работать с Кортни, — женщина переводит взгляд с высокого и мускулистого парня, капитана сборной команды нашей школы по хоккею, Митчела на вторую после Эрин по уровню успеваемости Кортни МакМилан. — Холли, ты и Зак будете работать вместе, — женщина с улыбкой поджимает губы. Ну, еще бы, оторвать наших голубков друг от друга — это все равно что написать драму трагичнее "Ромео и Джульетты". Боже упаси, чтобы Зак и Холли работали с кем-то, кроме друг друга. Хотя сомневаюсь, что их проект будет основываться на истории. Той истории, которая глобальная, а не истории их отношений, история ощущения секса и поцелуев. Пф. Издаю смешок, проходясь кончиком языка по внутренней стороне щеки. Ну-ну. У них выйдет не исторический, а скорее какой-то порнографический проект. — Аня, ты в паре с Джулиет. Та-а-акс, кто у нас еще тут остался? — женщина окидывает взглядом учеников, и как только ее взгляд встречается с моим, она восторженно хлопает в ладоши. — О, Дилан... — тянет, выискивая мне партнера. — Ага, — молвит, словно ей в голову пришло нечто гениальное. — Ты будешь работать с Рокси Грин. — Но... — Эрин подает слабый протест. — Миссис Граймс, я думала, мы с Диланом будем готовить какой-то особый проект...— Не в этот раз, мисс Новак. На этой неделе вашим партнером станет Саид, — она одаривает Эрин коротким, но каким-то понимающим взглядом, затем объявляя о том, что урок официально окончен.Ну, кла-а-асс просто. Фантастика. Роняю тяжкий вздох, громко клацая кончиком ручки по парте. Целую неделю мне ее терпеть. Целую неделю мне ее выносить. Понятное дело, что в любом споре выиграю я, это не обсуждается, но ротик у нее и без того "грязный" на слова. Черт, превосходно, Дилан. Ты хотел нежданчик? Получите, блять, распишитесь. Закидываю ручку в рюкзак, наклоняясь, чтобы его застегнуть. И тогда внезапная мысль бьет по стенкам черепа, словно в гонг, раздаваясь невыносимым эхо, звенящим в ушных раковинах. А ведь это превосходный шанс выяснить у нее все, что она знает. Это великолепный шанс сделать так, чтобы она помогла мне выяснить, что случилось с моей сестрой. Помогла мне выяснить... Вскидываю бровь, задумчиво прикусывая внутреннюю сторону щеки. Хм, а вот и тема проекта вырисовывается. Надо же, все складывается как нельзя отлично пока что.Поднимаюсь на ноги, закидывая на спину рюкзак. Господи, мне же придется с ней разговаривать. Всю чертову неделю.Хмурюсь, коротко облизывая губы кончиком языка, а затем решаюсь на отчаянный шаг подойти к Грин, чтобы договориться о проекте.— Кхм, — прочищаю горло, и М-Миранда поднимает на меня немного раздраженный взгляд, запихивая в сумку учебник. — Привет Рокси, — ну, для приличия хотя бы поздороваюсь и назову ее по имени, вдруг она перестанет быть такой невыносимой. Хотя меня она, могу поспорить, считает человеком не лучше. — Как дела?— Ты действительно хочешь знать? — она издает смешок. — И, надо же, ты назвал меня по имени! — восклицает, немного нервно застегивая рюкзак. — Я часто так делаю, — растягиваю губы в ленивой улыбке. — От исполнения одних и тех же подколок мне становится неописуемо скучно, — молвлю, немного заваливаясь на бок, чтобы упереться кулаком в поверхность деревянной парты.— "Ты" и "перестать издеваться"? — ее голос от смеха слетает на хрип. — На тебя не похоже, О’Брайен, — хмурится с наигранной улыбкой. — Как же ты будешь жить без сарказма? — с ее уст это звучит настолько драматично, словно я дышать без него не могу.— Сарказм? — хмыкаю, чуть поджимая губы. — У меня теперь новый способ словесно унижать людей — черный юмор. Слыхала? — выгибаю бровь, бросая на Рокси взгляд и отслеживая ее немного суетливую "возню" с учебниками. Девушка подгибает к себе колено, немного наклоняясь, и вновь прикасается к лодыжке, которая, судя по всему, ушиблена. — Нет, — протягивает, хрипло смеясь. — Растолкуешь? Это что-то типа тех ничтожных словечек, которые ты употребляешь каждый день, только круче, да?— Каждый день? Не знал, что ты следишь за тем, что и как я говорю, — начинаю ощущать, как тема разговора, с которым я подошел к Роксане, медленно уплывает все дальше и дальше. — Цитатник уже завела? Для тебя использую только лучшие, только самые любимые и отборные, — цокаю языком, и Грин прищуривается, глядя мне в глаза.— Начитался в интернете, наверное, да? — качает головой, и мне на мгновение становится действительно смешно. Она смешная. Пытается казаться умной. Пытается казаться грозной. Но вместо этого я издаю искренний смешок. — Конечно! — отвечаю с улыбкой, поправляя лямку рюкзака. — Хочешь, скину тебе на почту несколько ссылок, как только свет дадут?— Оу, — вздыхает, — непременно, — Грин улыбается, но следом подавляет тихий скулеж, когда шнуровка ботинка вновь начинает раздражать воспаленную кожу на ноге. Мои брови сдвигаются к переносице, и я опускаю хмурый взгляд на ботинок Рокси. — Что ты хотел, когда подошел? — А с ногой что случилось? — вопрос сам слетает с моих уст раньше, чем я успеваю подумать над ответом. — Ушибла, — наспех отвечает Грин, немного раздраженно закатывая глаза. — Так что ты хотел?— Ну, так это... — запинаюсь, принимаясь чесать затылок. — Проект же. Нужно договориться о времени и месте встречи... Ты сегодня свободна? — руки чешутся скорее уже все выяснить, вот честно. — У меня родители будут дома только часов в восемь вечера. — Нет, — отвечает немного резко и спонтанно. Запинается, не отрывая от меня взгляд. Вижу, как Грин как-то напрягается, отвечая вполне серьезно. — К тебе я не пойду. Мы будем заниматься у меня, — бросает немного грубо, и я ловлю себя на мысли, что удивляюсь такой немного странной перемене в ее настроении. — Эм, — прикусываю губу, прищуриваясь, — ну, окей, как скажешь...— И ты уйдешь до шести, — внезапно добавляет, затем принимаясь объяснять: — Мама вернется с работы. А еще в доме будет мой младший брат, Ронан, — Господи, она что, прикалывается? Типа, накаляет обстановку? — А еще там будет моя собака, — говорит так, словно угрожает. — Она не любит чужих, кусается, может с легкостью напасть, — молвит, и я издаю смешок:— Да ты сама гостеприимность, Роксана Грин. Собака твоя, уверен, просто "чудо".— В таком случае, встретимся после уроков у выхода из школы, — она издает какой-то сдавленный смешок, вскидывая брови, а затем обходит меня стороной, принимаясь выходить из класса. Смотрю ей в след, роняя тяжкий вздох. И все-таки она невыносима. Еще раз дергаю лямку рюкзака, чтобы грубая ткань не врезалась в плечо. Взглядом цепляю Эрин Новак, которая прижимает к своей груди учебники, ожидая меня у выхода из класса. Че-е-ерт, Эрин... Я помню, что обещал ей. Надеюсь, она поймет меня правильно, должна понять. — Только не говори мне сейчас ничего, — опережаю ее, начав говорить первым, когда мы выходим из класса вместе, принимаясь направляться по коридору в сторону шкафчиков. — Миссис Граймс решила так, Эрин.— Я просто думала, — молвит она спокойно, подходя к металлической поверхности шкафчика рядом с моим и опираясь на него плечом, — что мы подготовим этот проект вместе, — слабо улыбается, и в ее взгляде я читаю тщательно, но не до конца скрытое разочарование. — Вдвоем, — добавляет она, немного погодя. — Я знаю, Эрин. Я обещаю, — прокручиваю пальцами колесико на замке, выставляя кодировку, а затем отпираю немного заедающую дверцу своего шкафчика. — Я обещаю, что следующий проект мы сделаем вместе. Сейчас мне нужно выяснить обо всем, что знает Рокси, — пожимаю плечами, и Новак начинает хмуриться, не отрывая от меня взгляд льдисто-синих глаз. — Ты о чем это? — Ты видела ее лицо, когда ты рассказывала про "Ледяного монстра"? — выпаливаю, и Эрин издает что-то похожее на смешок. — Что-то не так, я знаю.— "Ледяного монстра"? Дилан, это всего лишь легенда, не более. — Знаешь, что сказала мне Мелани за несколько дней до ее исчезновения? — спрашиваю, и девушка отрешенно качает головой. — Она сказала, что в ее комнате был "Ледяной монстр". Что он стоял рядом с ней и смотрел на то, как она спит, — поясняю, и лицо Эрин становится все более хмурым. — Эрин, никто не рассказывал ей о городской легенде. Она что-то видела тогда. Я не поверил, но что-то тогда было в ее комнате. Я думаю, что этот убийца, прикидывающийся "Ледяным монстром", и похитил Мелани. А еще я думаю, что Рокси Грин что-то знает, — бросаю, и Новак приоткрывает губы, чтобы что-то сказать, но я наперед знаю ее последующую реплику, потому говорю за нее: — Знаю, сейчас ты скажешь, что Рокси недавно сюда переехала, но, Эрин, мне нужно узнать, что именно она знает. Мне нужно выяснить, что случилось в прошлом году с Мелани, — цепляю в ее взгляде понимание, и Эрин согласно кивает головой. Да, мне не нравится использовать людей. Я не такой на самом деле. Но это ради Мелани. Я так долго ищу ее... А с приездом Роксаны Грин я начал ощущать, что теперь как нельзя близко подобрался к разгадке. — Я просто... Я просто хочу найти ее, Эрин. Я просто хочу найти Мелани. [...]В автобусе душно, окна запотели от перепада температуры. Я поворачиваю голову к Роксане, тихо сидящей рядом. Молчим, видимо, бережем минуты диалогов на потом, у нас впереди целая неделя. Уверен, к понедельнику у меня от нее будет дико болеть голова. Рокси протирает поверхность стекла рукавом своей куртки, наблюдает за видом на улице, заправляя выбившийся короткий и светлый локон за ухо. Прячет руки в карманы, словно никак не может согреться, а я делаю глубокий вдох, словно мне не хватает кислорода. Чуть выглядываю из-за ряда сидений автобуса, глядя на вид за лобовым стеклом. Приехали. Поднимаюсь на ноги, закидывая рюкзак на плечо. Оттягиваю куртку вниз, затем натягивая на уши шапку. Рокси молчаливо поджимает губы, следуя моему примеру, и уже через пятнадцать секунд мы оба выходим из автобуса на улицу.— Мог бы попросить миссис Граймс поменяться партнерами по проекту, — девушка немного повышает тон голоса, стараясь перекричать вой ветра. — Я знаю, Эрин хотела с тобой готовить проект, — одаривает меня коротким взглядом орехово-зеленых глаз, проделывая себе путь вперед.От ветра снег неприятно летит в лицо, царапая кожу щек. От холодного воздуха хочется кашлять. — И пропустить все веселье? — смеюсь и ловлю себя на мысли, что уголки губ Грин растягиваются в едва заметной, но искренней улыбке. Не той наигранной, которую она демонстрирует обычно. Ту, которую она, видимо, показывает не часто. — Нет уж, — отвечаю, хмыкая. — Я тут подумал... — прищуриваюсь, стараясь выбрать правильные слова, чтобы увести нашу с ней работу именно в то русло, которое нужно мне. — Насчет темы проекта... Уверен, все возьмут что-то масштабное, историю какой-то страны или что-то типа того. А почему бы нам с тобой, — господи, Дилан, "нам с тобой"? Серьезно, — не взять за тему проекта историю Атабаски? — Э-э-э, — неуверенно тянет Рокси, — окей, — затем отвечает с кивком головы. Что? Так просто? А как же отстаивать свою точку зрения? А как же предлагать что-то другое, чтобы мне хотя бы стало интересно ее переубеждать? Хотя, нет, О’Брайен, лишний конфликт — это только еще больше потраченных на нее нервов, это только больше разговоров с ней. Смирись и сведи все к минимуму.— Тогда заметано. Спускаемся вниз по улице, и я замечаю, как Рокси принимается извлекать из кармана ключи от дома. Девушка роняет тихий вздох, и каждое ее движение становится все скованней. Нога? Что, так сильно ушибла? Да не хромает, вроде как. На ступеньках ее дома скользко, потому мне приходится схватиться за поручень, чтобы не упасть. — Отец забрал Ронана со школы раньше, а сам уехал на работу, — Рокси подносит ключи к скважине. Вставляет и проворачивает их, открывая двери.Коротким кивком намекает на то, что я могу проходить. И, стоит мне только пересечь порог ее дома, как что-то массивное своими лапами толкает меня в грудь. Едва удерживаюсь на ногах, рукой хватаясь за поручень лестницы. Собака не рычит, лишь любопытно обнюхивает меня, продолжая становиться сильными лапами на мою куртку. Издаю короткое "эй" со смешком, протягивая руку к мордочке хаски, и она принимается вылизывать языком кончики моих пальцев. Грин издает слабый хмык, видимо, ожидая, что собака набросится на меня, чтобы разорвать мне лицо. Вместо этого она дружелюбно виляет хвостом, прижимает уши, позволяя себя гладить. Приседаю на корточки, чтобы посмотреть ей в глаза. Добрая. У Рокси Грин добрая собака. Когда-то с детстве у меня была такая же. Добрая и верная собака. Старость отняла ее у меня. Слышу, как кто-то спешно сбегает вниз по ступенькам со второго этажа и поворачиваю голову, взглядом цепляя младшего брата Рокси.— Рокс? — он вопросительно кивает головой в мою сторону, замирая за несколько ступенек до уровня первого этажа. — Кто это с тобой?— Привет, я Дилан, — отвечаю за Грин, и секундой позже она добавляет информацию:— Это мой партнер по школьному проекту, Шкет, — Грин снимает шапку и хмурится, наблюдая за тем, как младший брат наоборот натягивает свою на уши. — Ты куда-то собираешься?— Да, выгуляю Фрейю.Ф-Фрейю. Какая странная кличка у собаки. Фре... Фрейя...— Почему сейчас? Ты можешь сделать это и чуть позже, Ронан, — Рокси расстегивает молнию куртки, спрашивая брата.— Папа попросил еще заскочить в супермаркет на другой стороне улицы и купить кое-что, — поясняет мальчик, теребя в руках поводок. — Ладно, — его сестра пожимает плечами. — Смотри, чтобы тебя со сдачей не обманули, — издает смешок, и Ронан одаривает ее испепеляющим взглядом."Теплые" же у них, однако, отношения...Пацан пристегивает поводок к ошейнику Фрейи, и хаски издает восторженный и радостный лай. Ронан Грин заматывает вокруг шеи шарф, натягивая на руки перчатки, а затем выходит из дома, крепче сжимая поводок. Краем глаза замечаю, как Рокси смотрит ему в след, напрягаясь только сильнее. Мне становится жарко, потому я снимаю с себя курку, вешая ее на крючок в коридоре. Немного погодя, Роксана следует моему примеру, снимает обувь, оставляя ее в коридоре, протягивает мне гостевые тапочки. — Нам на второй этаж, — молвит коротко, опережая меня и взбираясь по лестнице наверх. Что ж, ну, окей. Внешне ее дом чем-то напоминает мой. Планировка схожая. Длинный коридор на втором этаже, даже расположение комнат практически одинаковое. — Не думай, что если мой брат ушел, у нас что-то будет, — внезапно выпаливает девушка, открывая дверь в свою комнату, потянув пальцами за холодный металл ручки.Что?Прохожу в ее комнату.— Ты о чем это? — одариваю Грин прищуренным взглядом. Девушка проходит вглубь комнаты, направляется к выключателю и щелкает, проверяя наличие света. Комната вдруг наполняется желтыми оттенками, хотя в ней и так достаточно светло. Надо же, свет дали даже раньше, чем обещали, это хорошо.— Так, чтобы ты знал... — она закидывает свой рюкзак в угол комнаты, садится на стул, поднимая на меня взгляд. Закидывает ногу на ногу, после чего вставляет шнур от ноутбука в розетку. — У нас не будет секса, ты же знаешь это, да? С-Секс? Я ей что, Зак и Холли? Издаю смешок. Боже, она это серьезно?— А кто сказал, что у нас он будет? — растягиваю губы в кривой усмешке, упираясь кулаками в поверхность стола, якобы над ним нависая. — Кто сказал, что я вообще этого хочу?Она издает какой-то облегченный вздох, вскидывая бровь. Не отрывая от меня взгляд, поднимает крышку ноутбука, включая его. — Тогда я рада, что мы это выяснили, — коротко улыбается, переводя глаза на "Рабочий стол" в мониторе.(Создавалось под: Bórneum – VI . Phare fatigué [Obéir])Поворачиваюсь к девушке спиной, с сарказмом произнося "а как же рад я". Окидываю взглядом ее комнату, силясь найти что-нибудь необычное, из ряда вон выходящее. Взгляд придирается к каждой мелочи: к расположению книг на полке, к их названиям, к приоткрытой дверце шкафа и висящем на спинке стула джемпере, к завернутому краю одеяла и складке на простыне. Ко всему, что вызывает подозрение. Но на деле ничего особого я не вижу. Стены как стены, комната как комната. Ничего необычного с виду. Засовываю руки в карманы худи, немного сутулясь, поднимаю глаза на потолок. Переминаюсь с ноги на ногу, ощущая, как в комнате повисает звенящая тишина, прерываемая лишь стуком печатанья Рокси. В следующий момент я замираю, ровным счетом как и пальцы девушки. Какой-то посторонний звук, доносящийся с первого этажа привлекает наше внимание. Словно... Словно кто-то бегает по лестнице, по кухне и гостиной на первом этаже. Ощущаю, как Грин прожигает взглядом мои лопатки, и, когда взор становится невыносим, я максимально тихо разворачиваюсь к ней лицом. Она смотрит на меня вполне серьезно, не моргая, даже не шевелится, кажется, и не дышит вовсе. Наши взгляды пересекаются, словно мы оба безмолвно пытаемся друг у друга узнать, не показалось ли нам. Кто-то бегает по первому этажу ее дома. Характерный звук пары детских ботиночек. Может, нескольких. Все во мне замирает, когда в ушные раковины врезается отчетливый детский смех. Рокси не сводит с меня взгляд широко распахнутых глаз, она старается дышать максимально тихо через приоткрытый рот, губы ее подрагивают. Я же поворачиваю голову к приоткрытой двери, замечая на стенке в коридоре тень от чьего-то присутствия на первом этаже. Ронан ушел. Если бы вернулся, я бы мог отчетливо различить скрежет собачьих коготков по паркету. На первом этаже явно не Ронан.На первом этаже в доме Гринов бегают дети. — Ронан?! — Рокси выкрикивает имя брата, ее голос немного дрожит. — Ронан, это ты?Тот факт, что вместо ответа "это я" или "мы вернулись", мы оба начинаем распознавать тихое-тихое детское пение на каком-то неизвестном языке, заставляет мое сердце забиться чаще. По спине пробегается холодок. Еще один отчетливо брошенный детский смех — и Рокси бесшумно поднимается на ноги, поворачивая голову к двери. А детское пение утихает, слов не разобрать. Это напоминает какую-то колыбельную, только куда зловещую, чем обычная, куда мрачнее, чем ее исполняют матери своим детям.— Ты это слышишь? — одними лишь губами молвит Грин, спрашивая меня, и едва различимый кивок моей головы служит ей ответом. Слышу. Отчетливо.Реально. Определенно.Вдвоем с ума не сходят. Рокси не церемонится, срывается с места, вылетая из комнаты, тем самым надеясь застать кого-то из детей врасплох. Не медлю, стремительно спускаюсь вниз по лестнице вслед за девушкой. Рокси замирает на последней ступеньке, окидывая взглядом коридор, видневшуюся часть кухни и гостиную. А здесь никого, кроме нас с Рокси, больше нет. Больше...Отслеживаю глазами взгляд девушки, прикованный к заснеженным следам маленьких детских ботиночек, хаотично усеивающих пол. В коридоре становится холодно, через настежь распахнутую входную дверь в помещение залетает снег, ветер воет на улице. Здесь кто-то был. Здесь, кроме нас, кто-то был...— Пожалуйста, скажи мне, что ты тоже это видишь, Дилан, — Рокси хмуро рассматривает детские следы, переминаясь с ноги на ногу. — Я вижу это, Рокси, — рассматриваю следы, которые теряются из виду где-то на пороге ее дома, выводя своего маленького обладателя на улицу. Вспоминаются ручки, обнимающие стволы деревьев, тоненькие пальчики. Кожа фарфоровая, бледная-бледная, как снег. Губы мертвенно синие. И глаза. Пустые, стеклянные, неживые. Вздыхаю, перекидываясь с девушкой коротким взглядом. — Я вижу.Услышав, как кто-то взбирается по крыльцу с улицу, мы, не сговариваясь, устремляем взгляды на входную дверь. Массивные лапы Фрейи начинают царапать пол. Вошедший в дом Ронан тяжело дышит, запыхавшись от холода. Мальчик ставит на стул пакет с продуктами, улыбаясь.Если Ронан вернулся с Фрейей только сейчас, кто тогда бегал здесь, пока его не было?Кто отчаянно хотел быть услышанным?Чей был смех? Более того, о чем была та песня, которую пел ребенок?Р-Ребенок...Если "Ледяной монстр" похищает людей, почему тогда являются лишь дети? Миллионы вопросов. Ни одного ответа. — Что у вас здесь произошло? — увидев следы на полу, Ронан переводит хмурый взгляд со старшей сестры на меня. Что произошло? Хотел бы я знать. Сейчас я могу быть уверен только в одном: даже если Рокси Грин что-то знает — она слышала то же, что и я. В ее глазах читается то же замешательство. А это фактически делает нас равными. Это фактически доказывает то, что Роксана знает о том, что происходит, ничем не больше моего.