three: do you still think that was a dream? (1/1)

Тебе кажется, что ты спишь.Ты не можешь проснуться.Но этот кошмар — вся твоя реальность.***Резко обнаруживаю себя сидящей за кухонным столом. Кончики пальцев обжигает горячий чай. Запрокидываю голову наверх, разминая шею, и несколько раз сжимаю слипшиеся веки, словно только проснулась. В один момент я стояла там, на дороге, рядом с этим невыносимым Диланом, и видела нечто такое, что уму непостижимо. А в другой момент — я здесь, дома, снова утро, снова чай, снова голос матери, врезающийся в мембраны.— Ты меня совсем не слушаешь, Рокси! Выпрямляюсь, ощущая некую боль в спине. Вчерашнее (не могу толком осознать, что это было уже вчера) падение и приземление на чей-то надгробный камень дало о себе знать. Подавляю стон от ноющей боли, едва прикасаясь пальцами к ребрам. — Прости, — хриплю, а затем прочищаю горло, ловя недовольный взгляд отца. — О чем был вопрос?Память возвращается фрагментами, впиваясь яркими картинками в подкорки и отпечатываясь на другой стороне сетчатки. Устало тру лицо ладонями, пальцами нажимая на глазницы. Ощущение песка никак не проходит, хоть ты тресни. Сутулюсь, отчего проступают ключицы и низка позвонков врезается в тонкую, бледную кожу. Все по малому кусочку.Вы с Диланом стоите на заснеженной дороге. А впереди вас в густом тумане кроется чья-то человеческая тень.Ты чувствуешь, как грубо Дилан обхватывает твое запястье, а затем тащит за собой.Просто потому, что из вас двоих он первым берет себя в руки, а ты нет.Уходите, просто прочь. Ты молчишь, Дилан — что-то бубнит себе под нос.Оба сбитые с толку, но безмерно счастливы, что впереди едут несколько машин. Люди рядом.Ты принимаешься думать, что все это был полнейший бред, ошибка сонного разума.Тем не менее тихое детское пение на неизвестном тебе языке до сих пор обволакивает твои барабанные перепонки.Оба садитесь на автобус, и вся странность исчезает. Дарите с Диланом друг другу презрительный взгляд и щедрый букет обидных подколок, начиненных сарказмом.Но о том, что оба видели, молчите. Там не о чем разговаривать.Возвращаешься домой, Грин, и отцовский отчет по поводу твоего прогула заглушает собственные мысли до остатка дня. А ночь была ночью. Тебе было холодно, словно ты не могла согреться.Пялилась в одну точку в окне, словно за ним кто-то стоял там, на улице.Что ж, все теперь ясно, все сложилось в одну четкую картинку. Роняю тяжкий вздох, запихивая за щеку ложку с хлопьями и холодным молоком и создавая видимость, что усердно поглощаю завтрак. Теперь страшная сонливость вполне объяснима. Все объяснимо, кроме тени в тумане и стремного пения детишек, которое, могу поклясться, я слышала в тот момент.— Я о том, что твой отец сегодня специально встал пораньше, чтобы прогреть машину и отвезти вас с Ронаном в школу, — тяжко вздохнув, мама понижает тон, повторяя свою реплику. Женщина отбрасывает темные волосы с плеча, скрещивая руки на груди. Упирается пятой точкой в столешницу, качая головой.Перевожу взгляд на мелкого уродца Ронана, сидящего слева от меня и жадно поглощающего тарелку с хлопьями.— А еще твой отец проследит, чтобы ты все-таки вошла в школьное здание, и у тебя не возникло стремительного желания снова прогулять. Тебе осталось учиться до конца этого года, Рокси, потерпи уж как-то. Без школьного аттестата тебя не примут в Йельский универститет. Ты же так туда хотела, Рокс, помнишь?Да. Когда мне было четырнадцать. Лига Плюща, защита прав человека, защита природы. Розовая мечта маленькой, глупенькой девочки по имени Роксана.— Да-а-а, — неуверенно тяну, — к-кстати, об этом... — прикусываю нижнюю губу, собираясь сказать маме, что этот план больше меня не интересует. Уже как один год и три месяца. Но, замолкаю, как только нога отца пересекает коридор, и мужчина направляется на кухню.— Готово! — восклицает победно. — Завелась, наконец-то, — расстегивает куртку, улыбаясь. — Сегодня, благо, холод не такой зверский, более мягкий, не такой, каким был вчера. Потому, — сверяет нас с братом взглядом оливково-коньячных глаз, кивая головой, — вы оба, — обращается, — жду вас в машине через пятнадцать минут.Ронан согласно кивает головой, поднимаясь со стола.Унылая и привычно злая Рокси как всегда закатывает глаза, поднимаясь вверх по лестнице.[...]Уличный холод пробуждает неистовое желание скорее сесть в заранее прогретый салон нашего минивэна. Рон шмыгает носом, затем коротко взъерошивает пальцами темные волосы, направляясь к машине. Мужчина внезапно останавливается, ощущая, как его сверлит чужой взгляд. Спускаюсь по лестнице, тут же оставляя на снегу следы. Малявка-Ронан съезжает с перил, едва ли не падая в сугроб, но чудом удерживается на ногах, затем норовя догнать папу, который почему-то остановился, повернув голову вправо. Отслеживаю его взгляд, переведя глаза на того же самого человека. С виду ему лет шестьдесят, может, больше. Держит в трясущихся руках лопату, словно расчищает снег. Ну или собственную труху, которая из него уже сыпется. У пожилого человека взгляд несколько суровый, в частности из-за холодных серых глаз из-под густых-густых бровей. От такого взгляда холодок бежит по моей спине, заставляя напрячься и насторожиться.— Э-э-э, — невнятно тянет Рон, пытаясь быть вежливым, — я могу вам чем-то помочь?— Чужие в нашем городе, — только и бурчит дворник, с некой опаской перехватывая лопату, словно сейчас заедет ею кому-нибудь по лицу. Мнусь на месте, подозрительно щурясь. Ронан в такие моменты прятался за чьей-нибудь спиной. Сейчас он смело, но с не меньшим прищуром изучает старика взглядом.— Что ж... — папа отчаянно пытается найти, что ответить пожилому человеку. — Надеемся, что скоро нас не будут считать "чужими", — отвечает, делая акцент на последнем слове. — Мы с Вами еще не знакомы... — Рон делает несколько шагов к человеку, все еще сохраняя призрачные осколки дружелюбия и приветливости. — Меня зовут Рональд Грин.— Что ж, — сухо выплевывает старик, делая мелкий шаг вперед на полусогнутых коленях, — добро пожаловать в Атабаску, мистер Грин. Меня зовут Чедвик Камп.А звучит, как Чедвик Майн Кампф. Отголоски улыбки на лице отца сменяется едва приоткрытыми, но напряженными губами. И глаза немного щурятся. Исходящие от дворника странность и скверность волнами накрывают разум. — Ну-у... — Рон отступает на шаг назад, пятясь. — Нам пора, в общем-то...Касается ручки машины, выдавливая из себя улыбку, чтобы приветливо наградить ею Чедвика Кампа, хотя приветливостью здесь и не пахнет.— У вас очень хорошие дети, мистер Грин, — мистер Камп переводит свой скверный взгляд цвета ртути сначала на Ронана, а с мелкого засранца на меня. — Берегите их, — с его уст это звучит не столько угрожающе, сколько предупреждающе. Папа открывает дверцу машины, напоследок бросая короткое "непременно", прежде чем сесть за руль. Разворачиваюсь к старику спиной, ощущая, как его металлический взгляд по-прежнему сверлит мне дыру между лопаток. Чуть легче становится тогда, когда закрываю дверцу машины, находясь уже в салоне, и папа жмет на газ, отъезжая от дома.Зашибись, старичок стремненький.— Он какой-то странный, — папа по-прежнему хмурится, тихо глотая скопившуюся во рту жидкость.— Странный? — издаю смешок, фыркая. — Да у него взгляд серийного убийцы.— Не преувеличивай, Рокс, люди всегда с особой осторожностью относятся к незнакомцам, — папа одаривает меня коротким взглядом, поворачивая голову в сторону заднего сидения, а затем снова переключая взгляд на дорогу за лобовым стеклом.— Осторожностью? — подает голос Ронан. Перевожу глаза на мелочь, недоуменно щурясь. Неужели он впервые в жизни сказал что-то годное? — Пап, он выглядел так, словно хотел заехать кому-то по роже. Это, скорее, настороженность.— Не выражайся так грубо, Ронан. Могу поспорить, это твоя сестра тебя научила всем этим "грязным" словам. Да, Ронан, не учись этому у своей сестры.Не уподобляйся ей.У нее рот "грязный" на такие вещи.Ты не знаешь, что заставило ее стать такой. Не будь такой, как Роксана.— Ну, пап, я же прав, — Ронан принимается доказывать свою правоту. Странно, от того, что он сейчас прав, мне даже как-то не хочется его убивать. Может, дело в том, что сейчас его правота не касается меня? Что сейчас он разделяет мою точку зрения (впервые в жизни) насчет подозрительности этого мистера Кампа?Отец тяжко вздыхает, сворачивая вправо, когда выезжает на прямую дорогу впереди, разделяющую лес на два участка. Все внутри неприятно сжимается, и что-то заставляет меня покрыться мурашками, передернувшись. Опускаю взгляд на укрытую снегом дорогу, вспоминая вчерашний день. Следы на дороге, которые засыпало новым слоем или развеяло ветром. Мои. Дилана. И "Его". Того, кто стоял там, в густом тумане. Того, кто шел за мной. За нами. Того, чье явление я до сих пор считаю ошибкой воспаленного ума. Психушка, Рокси? Почему бы и нет? После того, что случилось с тобой год и три месяца назад, ты не обратилась ни к врачам, ни к психологам, боясь, что все узнают. Нет, знал только твой лучший друг Эллиотт. Только ему ты доверяла так, как никому другому, даже самой себе. "Его" образ никак не хочет покидать моих мыслей, становясь перед глазами живой картинкой. Я видела "Его". "Оно" следовало за мной. За нами. Не выходило из тени, не собираясь нападать. Нет. "Оно" просто смотрело на нас, и в тот момент все внутри у меня как-то начало леденеть. Я... Забудь, Рокси. Это все был сон. Просто сон, ничего больше. Всматриваюсь в сам лес, взглядом находя покрытые снегом надгробные камни, и инстинктивно тру ребра, ощущая боль. Отвожу взгляд, переключая свое внимание на Ронана, который пытается что-то нарисовать на бумаге карандашами, хотя ему это удается с трудом, так как наш минивэн изрядно трясет от неровной дороги, покрытой корочкой льда. Отец пытается настроить радио, дабы как-то скрасить унылую тишину, повисшую в салоне, а я просто ерзаю на сидении, удобнее усаживаясь. Прячу руки в карманы, нащупывая в одном из них в ноль посаженный MP3. Папа сворачивает влево, принимаясь подниматься вверх по склону, и я откидываю голову на спинку сидения, невольно встречая взглядом здание, которое якобы именуется местной школой. Чу-дес-но. — Рокси, позаботься о брате, хорошо? На вопрос-просьбу отца отвечаю сразу и несколько резко:— Я ему что, нянька? Не маленький уже. — Рокси, ты же знаешь, как он "ладит" с коллективом, ну.— Пап, я уже взрослый, — кажется, Ронан и сам не в особом восторге от просьбы отца. — Мне не нужна защита девчонки, — бросает на меня короткий взгляд орехово-зеленых глаз, поджимая губы, причем слово "девчонки" выделяет с каким-то презрением. Всегда так было, что он жаловался родителям на меня, но чтобы на дела в школе — никогда. Лишь приходил домой злым, но о том, что произошло, из него и слова клещами не вытащить. — Видишь? — обращаюсь к отцу, неосознанно жестикулируя рукой. Рон пожимает плечами, отрешенно, но молчаливо кивая головой. Он паркует машину на школьной парковке, затем коротко разворачивается к нам с братом, начиная говорить:— Я знаю, для вас менять школу тяжело, у вас были в Техасе друзья, знакомые...Особенно у меня. Друзья. Да. Тем более у Ронана. Пускай отец и вернулся домой, но он ни черта не знает как обо мне, так о Ронане. Для него мы просто два вечно цапающихся друг с другом котенка. Для него мы все еще дети. Я полностью перестала быть ребенком один год и три месяца назад. По тому, что мой брат с маленьких лет увлекался зомбиапокалипсисом и всякой выживальческой хренью, трудно решить, было ли у него когда-либо вообще детство, включающее в себя машинки и паски в песочнице.— Я очень хочу, чтобы это место стало нашим новым домом... — он запинается, переведя взгляд с меня на брата. Внезапно вздыхает, улыбаясь, и я замечаю, как Ронан улыбается ему в ответ. Наверное, "прошлая" Рокси тоже улыбнулась бы. "Теперешняя" Рокси не умеет так быстро забывать обиды и с легкостью вычеркивать из памяти те ночи, когда мама плакала, будучи в полнейшем одиночестве. — Ладно, это была минутка слабости, — одергивает себя Рон. — Вам пора в школу, а то на занятия опоздаете, ребята.Согласно киваю головой, открывая дверцу машины и выходя из салона. [...]Алгебра. Не самый любимый предмет. Сжимаю пальцами тонкий лист, на котором написано расписание уроков размашистым почерком секретарши, определившей меня в углубленный класс математики. Ботаним, Рокси. Вспомним прошлое. Тебе нравились цифры, да? Прижимаю к себе учебники, поднимаясь на второй этаж. Коридор, наполненный учениками, настолько шумный, что голова немного кружится. Пытаюсь отыскать взглядом нужный кабинет, прокладывая себе путь вперед. Чувствую, как кто-то стремительно оказывается рядом, догнав меня, и ощущаю знакомую, резко накатившую волну неизвестности. Девушка, находящаяся рядом, широко и дружелюбно улыбается. Прямые темные волосы покоятся на одном плече, а тонкие руки прижимают к себе учебники.— Ты Рокси, да? — голос у нее звонкий, но на удивление не раздражающий слух. Коротко киваю головой, переведя на девушку взгляд. — Привет, я Эрин Новак, староста математического класса, — протягивает мне руку вперед для пожатия, и я немного мнусь, прежде чем пожать ее в ответ. — Между прочим я живу в доме рядом с твоим, — молвит, а затем добавляет к сказанному: — Так что мы соседи.Соседи. — Я счастлива, — цежу. Хотелось бы, чтобы это прозвучало как-то иначе, не так грубо и холодно. Да, "прошлая" Рокси была в стократ дружелюбней. С твоей же приветливостью, Роксана, можно подружиться лишь с зимой. Обе холодные. — Н-Новак?.. — стараюсь переключить внимание Эрин с холодного приветствия на вопрос. — Немного странная фамилия...— Да, она польская, — девушка с улыбкой кивает головой, а взгляд голубых глаз "скользит" по ученикам впереди, затем снова останавливаясь на моем лице. — Ты из Польши? Направляемся по коридору, а затем заходим в нужный класс, уже практически полностью набитый учениками, обсуждающими разные темы. Эрин проходит вперед, я следую за ней. — Нет, мой дедушка был поляком, а родители из Украины, — поясняет.— А сама ты местная? — Да, мои родители иммигрировали сюда до моего рождения... — проходит между рядами, отыскивая парту. — Но иногда мама разговаривает со мной по-русски, что очень клево и одновременно странно. — Ты говоришь по-русски? — одариваю ее хмурым, но удивленным взглядом.— Э-э-э, — тянет, издавая смешок. — Я куда лучше понимаю русский и украинский, нежели на них говорю. — Ну ясно, — отвечаю, чувствуя, как уголки моих губ растягиваются в легкой улыбке. И на душе как-то несколько легко. Кажется, я действительно скучала по этому чувству. Чувству легкости элементарного общения. Ведь кроме Эллиотта и своей семьи за этот год я почти ни с кем больше не общалась. Отвожу взгляд от Эрин, а затем проклинаю все на свете, заприметив Дилана сидящим за своей партой. Несколько нервно сглатываю, прекращая улыбаться. Он лишь закатывает глаза, издавая смешок. — Дилан, — Новак подставляет ему кулак и ждет, пока он по нему ударит, как обычно здороваются лучшие друзья, и Дилан одаривает девушку короткой улыбкой, ударяя по ее кулаку своим. — Познакомься, это... — Эрин принимается нас друг другу представлять, хотя еще совсем не знает, что в этом нет необходимости. И Дилан перебивает ее:— Привет, М-Миранда."Пропустил контрольную по тригонометрии", — вспоминаются его вчерашние слова. Черт, надо было выбрать класс литературы. Смиряю парня испепеляющим взглядом, щурясь. — Оу, так вы знакомы уже?..— Да, — отвечаем в один голос, не сговариваясь.— Вчера познакомились, — добавляет Дилан, отведя от меня взгляд, так как после его слов тут же звенит школьный звонок. Оглядываюсь в поисках свободного места, понимая, что в классе, как на зло, оно одно и находится прямо параллельно парте Дилана, справа от него. — Блеск, — бурчу себе под нос, кладя учебники на поверхность стола. Опускаюсь на стул, немного грубо раскрывая учебник. Считываю написанную на доске тему, пытаясь отыскать ее в книге. "Предел основных элементов функции". Чего? Господи Боже, что за бред? Перечитываю правила в книге, понимая, что за год и три месяца я порядком так выбилась из колеи, и сейчас вообще ничего толком не понимаю. "Предел арксинуса"... В класс входит учитель, заставляя обратить на себя внимание. Поправляет квадратные очки на широкой переносице. Говорит, что практических заданий сегодня не будет, сегодня он нам просто будет толковать теорию. Откидываюсь на спинку стула, а затем ставлю локоть на парту, подпирая ею щеку. Резко накатившее ощущение, словно я не спала несколько дней, вызванное то ли монотонным голосом учителя, то ли моей "активной" заинтересованностью, заставляет несколько раз сомкнуть и разомкнуть веки, дабы не уснуть. Перевожу взгляд на вид за окном справа от меня, и не замечаю, как голова сама опускается на руку, ложась на нее. Мистер Томсон вещает что-то о функциях и графиках, и я отчаянно пытаясь вслушаться в его слова, дабы привязать свое сознание к чему-то реальному.Черт. Как-то меня вырубает конкретно.Веки становятся тяжелыми, глаза закрываются...И я уже не чувствую свое сознание.***Детский плач напрочь уничтожает тишину в деревянном домике с соломенной крышей. Девушка тихо напевает старую колыбельную своему новорожденному сыну, подавляя слезы. Касается кончиками пальцев его маленького вздернутого носика. А мальчик все плачет и плачет, словно знает, что будет впереди. Входная дверь скрипит и резко отворяется, и в дом заходят несколько человек, двое из них облаченные в серые мантии с широкими капюшонами. Они пришли за ним. Они пришли за ее мальчиком. За ее маленьким сыночком. Для "Него".Молодая девушка, вошедшая в дом третей, суетливо вытирает мокрые и замерзшие руки об подол платья, опускаясь на кровать. Смотрит на молодую маму беспокойно, с искренней жалостью в глазах. Светлые и длинные волосы распущены, покоятся на плечах. Взгляд голубых глаз несколько призрачный, но от того только и кажется родным.— Я-я... — девушка с младенцем на руках запинается, с ужасом глядя на двоих мужчин, вошедших вместе с девушкой в дом. — Я не могу, Йозефина, я не м-могу, — заикается от страха, пальцами впиваясь в ткань собственного платья.— Я знаю... Я знаю, родная... Просто... Просто отдай его, Сигрид. Отдай его. Мы все отдаем. — Нет, — девушка крепче прижимает к себе младенца, завернутого в грубоватую ткань.— Сигрид, ты должна. "Оно" так или иначе получит его, — Йосефина кладет свою руку на руку Сигрид, поглаживая ее. — Все будет хорошо... — Не-е-ет, — девушка плачет, вырывается, но чужие руки забирают младенца из ее собственных рук. Платье с широкими рукавами перепачкано собственной кровью, жесткость деревянной постели оставляет на теле синяки, а пламя камина своим теплом обжигает кожу. Это тепло такое ощутимое, что можно обжечься. Девушка по имени Сигрид издает слабый всхлип, мокрые темные волосы выбиваются из неаккуратной косы. Йозефина обнимает свою подругу, старается всячески ее успокоить, гладит по спине, шепча о том, что все будет хорошо. Но Сигрид знает, что "хорошо" никогда не будет. Они забирают его у нее. Девушка отчаянно тянет руку вперед, к своему сыну, не в силах больше смотреть, как его выносят из деревянного домика на сущий холод. И его надрывный плач в мгновение заглушается угрожающим воем зимнего ветра.***Я не сплю.Резко отрываю голову от руки, открывая глаза, когда школьный звонок, словно ударами в гонг, сообщает о конце урока. Я не сплю. Уже нет.Выпрямляюсь, принимаясь тереть глазницы пальцами, а затем собираю книги с парты, засовывая их в рюкзак. Что за хрень, а? Что-то, Роксана, а подобное тебе еще никогда не снилось. Поднимаюсь из-за парты, едва ли не толкая Дилана плечом. Парень неодобрительно ворчит про то, что я слепая, а затем, минуя меня стороной, проходит по ряду к выходу из кабинета. — Я немного задержусь, ребят, — молвит Эрин, подходя к мистеру Томсону. — Идите в класс истории без меня, ладно?Идите. Типа, мне нужен сопровождающий. Типа, мы всегда ходим вместе, так слащаво, что аж блевать тянет. Типа, Дилан в восторге от проведения времени со мной так же, как и я с ним. Да, восхитительно.— Только не думай, что я тебе стану нянькой, раз ты здесь новенькая, — шипит О’Брайен, выходя из класса. — Я не буду тебе помогать искать классы.— Господи, мне и не нужна твоя помощь, — закатываю глаза. — Тогда не иди за мной.— Я за тобой и не иду, я направляюсь в класс истории, — издаю смешок. Он действительно смешон.Дилан одаривает меня своим коронным раздраженным взглядом, всякий раз заставляя усомниться в том, что у такого человека, как он, вообще могут быть друзья. Но если у него есть Эрин, тогда что говорить обо мне и Эллиотте? Он ведь тоже был моим лучшим другом... А теперь лучший?Внезапный нарастающий шум давит на ушные перепонки. Дверь соседнего класса резко раскрывается, и из нее вылетают трое мальчишек, совсем еще пацанов, валящихся на пол от завязавшейся между ними драки. Кажется, силы неравны: двое против одного. И этого "одного" я узнаю не сразу, хотя живу с ним десять лет. Очень непривычно видеть Ронана, способного ударить кого-то в живот, при этом получив удар в ответ, но не бегущего кому-либо жаловаться. А Ронан ли это?— А это еще кто? — О’Брайен хмурится, сдвигая брови к переносице и косясь на троих мальчиков десяти лет.— Оу, — не свожу взгляд с происшествия, — это мой чудаковатый братец Ронан.Дилан хмыкает, а я с одной стороны получаю кайф, а с другой как-то по-странному ощущаю гордость за мелкого поганца. — Что здесь происходит? — голос директора заставляет всех замолчать. — МакКой! — повышает тон до сердитого крика, глядя на валявшихся на полу мальчишек. — Свентон! Грин! А ну, прекратите! Живо все трое ко мне в кабинет! [...]Пришлось сопровождать говнюка к директору и вместе с ним ждать приезда отца, вызванного школьным секретарем. Кажется, Рон ожидал чего-то подобного, только от меня, но никак не от Ронана. Это я у нас всегда создаю себе проблемы и получаю за них сполна, мой брат всегда не такой, он куда "чище" душой и мыслями. Вешаю телефонную трубку, услышав на том конце провода гудки. Пять минут до этого отец устраивал мне телефонный нагоняй за то, что не уследила за пацаном. А я ему в няньки и не нанималась, так что нехер. Сажусь на кожаный диванчик у стены, тяжко вздыхая и поднимая взгляд вверх, на подвесной потолок. Ронан шмыгает разбитым, но благо, что не сломанным носом, прикладывая к щеке компресс изо льда, принесенный медсестрой.— Ну и на кой черт тебя понесло в драку? — вырывается из меня. Скрещиваю руки на груди, разворачиваясь лицом к брату. Он какое-то время молчит, рассматривает носки своих ботинок, поджимая губы. — Те мальчишки, Ронан...— Я не собираюсь быть тряпкой, — коротко бросает он, перебивая.— Я и не говорила, чтобы ты был тряпкой, — Господи, это мне только кажется, или сейчас реально та самая минутка "брата-сестры"? Да что, черт возьми, происходит? Сегодня Ронан бесит меня куда меньше, чем обычно. Ему десять, да, но сегодня он как-то резко начал расти прямо на глазах. И от того даже становится как-то печально. — В следующий раз зубы им нафиг выбей. Или их им выбью я.— Это, типа, ты меня так защищаешь, Рокс? — издает смешок, окидывая меня лукавым взглядом.— Черта с два! — фыркаю. — Но только я могу тебя бить, всем остальным ноги за такое переламывать нужно. — Если бы мы друг друга не ненавидели, мы могли бы поладить, — смеется, удобнее усаживаясь на диване. — Если бы ты не был маленьким, говнистым фетишистом, ты бы мне даже нравился, — улыбаюсь, замечая, как Ронан разминает костяшки пальцев, которыми заехал однокласснику по лицу. Он приглаживает темные волосы, одаривая меня взглядом отцовских глаз. Отец. Ронан так похож на него. Возможно, это одна из тех многих причин, почему я не переношу его на дух. Возможно, это одна из тех миллионных причин, почему я испытываю презрение к себе самой. — Мама говорит, чтобы я просто никогда не слушал одноклассников и игнорировал их. Даже обещала мне подарить плеер на Рождество, чтобы я мог слушать музыку и не обращать внимание на них, — пожимает плечами, слегка мотыляя ногами, не касающимися пола.— Хрень, — отрезаю. — Полнейшая хрень, Ронан. Никогда не провоцируй никого на драку и не лезь в это первым, но если полезли к тебе... — не договариваю, и часть фразы так и осталась на моих губах. Визит отца оказывается несколько резким. Первый день в школе, а его уже вызвали к директору, оторвав от работы. Раньше к директору всегда ходила мама, и то в частности из-за меня. Рон заходит в кабинет мистера Ли, закрывая за собой дверь.— Как думаешь, папа будет сильно злиться? Не думаю, что он и в половину будет так же зол на Ронана, как на меня из-за доставленных мною проблем. — Эти два амбала — МакКой и Свентон — требовали у меня деньги, да еще и обозвали гуманоидом. — За гуманоида сломай им челюсть. А за требования... Ты умный, насмотрелся всяких фильмов, так что придумай для этого наказание по-изощренней.[...]Дорога домой оказывается настолько шумной и неуравновешенной, что аж мысли гудят под тяжестью черепной коробки. У отца не затыкается рот, когда он отчитывает меня за мою безответственность. Мне что, сидеть с этой малявкой на уроках и блюсти его, как зеницу ока? Ну, охренительно просто. Во всем виновата Рокси. Она всегда во всем виновата. Конечно, родителям проще, чтобы Ронан всегда был под защитой, чтобы не лез в драки, не создавал неприятностей, будучи чей-то половой тряпочкой. Всегда так. Устало вваливаюсь к себе в комнату, забрасывая рюкзак в угол возле стола. Обдумываю все произошедшее за день, включая знакомство с Эрин, подругой Дилана, и дракой Ронана. Даже включая до жути странный сон посреди дня. Сигрид и Йозефина. Два имени впечатались мне в подкорки, не давая спокойно мыслить. Йозефина и Сигрид. Сон. Это был просто сон, Рокси. Ничего такого.Снимаю с себя жакет, поправляя бежевый свитер, мешком висящий на худых, острых и осунувшихся плечах. Окидываю себя взглядом в отражении зеркала, поправляя светлые короткие волосы. Невольно вспоминаю, как заплетала их в косы, когда они были длинными и темными. Они были другими... Я была совсем другой... Что ты сделала с собой, Роксана Грин? От чего тебе так больно на себя смотреть?Снимаю с себя свитер, опуская голову. Тяжко, но тихо вздыхаю, переминаясь с ноги на ногу, глядя в пол и сжимая ткань свитера пальцами. А когда вновь поднимаю взгляд на зеркало, то едва ли подавляю крик, судорожно втягивая в себя воздух. И все во мне замирает. Все сжимается в крошечный комочек и падает куда-то в пятки. И сердце, кажется, перестает биться. Она стоит за мной и смотрит на меня своими блеклыми глазами. Я встречаюсь взглядом с ней, девушкой из моего сна. Йозефиной, в этом старомодном платье из другой эпохи, длинными светлыми волосами и призрачным взглядом голубых глаз. Она стоит за моей спиной... Она стоит...Резко оборачиваюсь, отступая на шаг, но замечаю за своей спиной лишь стенку с персиковыми обоями, ничего больше. Оглядываюсь, понимая, что в комнате я одна, здесь больше никого, кроме меня, нет. Снова перевожу взгляд на зеркало, в отражении видя лишь свое тощее тело. Показалось... А ведь ее фигура за моей спиной выглядела такой правдоподобной, такой... Словно мне не показалось, девушка по имени Йозефина из моего сна действительно стояла за моей спиной. Пф... Облегченно выдыхаю, зажмуривая веки. Устало потираю шею, наклоняя голову влево до легкого хруста в шейных позвонках. Что за бред, ну? Подхожу к спинке стула, снимая с нее полосатую футболку, которую в последствии натягиваю на себя, взамен повесив на спинку свитер. Собираю волосы в короткий хвост на затылке, скрепляя его резинкой, а затем заправляю выбившуюся светлую прядь за ухо. Сажусь за стол, поднимая крышку ноутбука и включая его. Пока он запускается, перекладываю книги чуть в сторону, чтобы освободить место для локтей. — Та-а-ак, — неосознанно тяну, касаясь пальцами тачпада. Запускаю Skype, откидываясь на спинке стула. "Эллиотт Шистад в сети", — читаю, а затем жму на "видеозвонок". Мне нужна доза нормальности. Доза Эллиоттового позитива, его голоса. Ведь, черт, мы не виделись в живую практически год с тех самых пор, как он уехал учиться в колледже на Аляске."Рокси? — его голос я слышу раньше, чем на экране появляется его изображение. — Как дела? — узнаю увешенные желтыми гирляндами стенки комнаты общежития, в котором он живет. Эллиотт поправляет очки на переносице, улыбаясь, чешет бровь, стараясь не выказывать усталость после сдачи экзаменов. — Как дела в школе, ученица? — делает акцент на последнем слове, смеясь. Ну, да, он старше меня на два года, это я все еще тусуюсь в долбаной школе. — Как тебе снежные курорты Атабаски?— Заткнись, — смеюсь, — ненавижу школу. И никаких курортов здесь нет, здесь нет практически ничего, на самом деле. "Да ладно тебе, Рокси. Ты просто не умеешь видеть в вещах прекрасное".— Ты о том, что я не умею искать приключения на свой зад? — вскидываю бровь, наблюдая за тем, как Эллиотт подпирает кулаком немного квадратный подбородок с ямочкой. — Я умею, и тебе, как никому другому, это известно..."Нет, я не о том, что ты даже не пытаешься отыскать что-то интересное, Рокс".— Сам посуди, Эл, у нас с детства все "прекрасные вещи" оборачивались полнейшей задницей. Помнишь, как мы воровали вишни из сада мистера Бруна? Чья была идея? Кто считал ее хорошей? Я бы даже сказала, прекрасной."Зато мы тогда так удирали от его винтовки, что на всю жизнь запомню, — усмехается, приглаживая блондинистые волосы пальцами. — Кстати... Я хотел спросить... У тебя остались еще те фото из музея истории? Мне нужно после каникул подготовить проект, и было бы здорово как-то в презентацию вставить фото... — резко поднимает руку, качая головой. — Это не к спеху, конечно, нет".— Сейчас гляну, ерунда..."Да сказал же, что не к спеху".— Сейчас посмотрю.Сворачиваю фоновое окно, тачпадом клацая по папке на "рабочем столе" с фотографиями. Листаю вниз, взглядом натыкаясь на совсем старые фото, датируемые двумя годами ранее. Совсем старые потому, что на них изображена "прошлая" Рокси. Та Рокси, у которой на лице была улыбка. Та, кто не выглядела такой тощей, словно ее сейчас ветром унесет. Та, у кого были длинные темные волосы и мечта стать кем-то выдающимся, помогать людям, защищать их права. Та Роксана Грин, у которой было двое лучших друзей, запечатленных вместе с ней на этом фото. "Роксана Грин, Шон Фрейзер и Эллиотт Шистад". Счастливая тройка. "Рокс?" — голос Эллиотта возвращает меня в реальность. — Да-а... — хриплю, прочищая горло. — Секундочку... — нахожу нужные фото, цепляя их файлом, и отправляю Шистаду."Спасибо тебе".— Ерунда, — отвечаю, сцепляя пальцы рук в замок, чтобы Эл не заметил прокатившуюся по всему телу, мелкую дрожь. На мгновение повисает тишина, за которую я беру себя в руки, а Эллиотт сохраняет себе фото. А затем мне приходит в голову очень дурная идея. Идея, которую мы никогда не обсуждали, о которой предпочли молчать и молчим до сих пор. — Т-ты... Ты с ним общаешься? — мой голос становится тихим. Ловлю себя на мысли, что спрашиваю об этом спокойно, хотя раньше одна только мысль об этом заставляла меня плакать."С кем?" — спрашивает блондин, поднимая на меня взгляд из-под очков, глядя в камеру.— С ним, — этого вполне достаточно, чтобы понять, о чем я. О ком я. Эллиотт поджимает губы, немного опуская взгляд. — Я не буду на тебя злиться, Эл, он был твоим лучшим другом..."Был, — отрезает твердо, смиряя меня немного вечно хмурым и печальным взглядом серо-голубых глаз. — Лучшие друзья не поступают так с друзьями. И, нет, я не общаюсь с ним уже целый год и три месяца".(Писалось под: Jesper Kyd (Assassin's Creed 2 OST)–The Assassins' Tombs)— Поэтому ты уехал учиться на Аляску? Хотел быть подальше? — немного меняю тему, понимая, что ему она неприятна."Хах, — издает смешок, — когда-нибудь я расскажу тебе о причине того, почему из всех вузов я выбрал именно тот, что на Аляске. И вообще, меня задолбала знойная жара Техаса, здесь я получаю истинный кайф от снега, — пожимает плечами, кивая головой, и я ловлю в его словах сарказм. — Ну а ты? Как тебе там вообще?"— Не знаю, — прижимаю плечи к шее, вжимаясь в футболку, когда кожа покрывается мурашками и волоски становятся дыбом от накатившей волны холода. — Здесь как-то... Странно. "В смысле?"— Не знаю... Не могу это объяснить словами. Здесь как-то несколько холодно, знаешь..."Пф, конечно после Техаса тебе будет там холодно", — смеется, но мой голос по-прежнему серьезный:— Нет, это несколько другое... Не то ощущение, когда тебя колотит от минус двадцати, — делаю паузу, пытаясь найти нужные слова, чтобы описать то, что чувствую с самого момента приезда сюда. Это тяжесть. Холодная, безжизненная тяжесть, давящая на плечи и грудную клетку. Все эти толчки в спину. Все детские ладошки, обхватывающие стволы деревьев.Людская фигура в тумане.Детские голоса, поющие на неизвестном, но существующем языке...Сны. Мне никогда не снились подобные сны.— Это... Это как будто что-то внутри. Не знаю... Холодно не в том смысле... Это... "Холод". "Холод", Рокси. Называй вещи своими именами."Холод?" — с серьезностью в голосе спрашивает Эллиотт, словно мысли прочел.Стоит ему произнести это вслух, как в стекло моего окна внезапно врезается снежок, сопровождаемый детским смехом во дворе. Множеством детских голосов. Подскакиваю на месте от неожиданности, оборачиваясь. Первая мысль — Ронан балуется. Посчитал смешным напугать меня, исполнив злую и не смешную шутку. Если это так, я придушу его. Ноги немного ватные, колени трясутся, когда поднимаюсь со стула, принимаясь подходить к окну. "Осколки" снежка прилипли к поверхности стекла с другой стороны. Вторая мысль — местные дети. Резвятся, играются, раздражают всех вокруг. Прикасаюсь кончиками пальцев к стеклу, к тем местам, где с обратной стороны прилип снег, и слух цепляет голос Эллиотта, который по нескольку раз зовет меня по имени. Вглядываюсь в вид за окном, на пустую улицу, пустую дорогу, что наталкивает меня на третью мысль...А ведь здесь никого нет. Ни детей рядом. Ни их следов на снегу...Кто посчитал забавным бросить снежок мне в окно?Чей смех до сих пор обволакивает мои барабанные перепонки и звучит в голове?"Холод". Называй вещи своими именами, Рокси."Ты все еще думаешь, что это был сон?"