Глава 18. Старые друзья (1/1)

В голубом небе развевались разноцветные флаги. Синий флаг штата Монтана, звёздно-полосатый – Соединённых Штатов, и жёлтый, с чёрной птицей, флаг индейцев народа кроу. Северный ветер бился в натянутые полотнища, то сминая, то разворачивая на полную ширину, и казалось, что чёрная птица хлопает крыльями, парит и кружит над землёй, высматривая добычу единственным горящим глазом. Хаггард смотрел на это, и чувствовал, как усиливается головная боль. Вид этой птицы бесил его сильнее, чем вопли и топот дикарей, танцующих в кругу среди монотонно грохочущих барабанов. Глядя на неё, он вспомнил кошмарный сон, мучивший его уже больше месяца, с того самого дня, как он узнал о смерти Фила Ричардса. Он инстинктивно прижал указательный палец к подушечке большого, на которой ощущался крохотный гладкий шрам. В то утро он поранил себя пишущим пером, испугавшись чёрной птицы. И с тех пор птица преследовала его почти каждую ночь. В своих снах он видел её огромные крылья, распластанные по всему небу, трепещущие и изломанные, словно в каждом из них было по десятку суставов. Чувствовал её взгляд, обжигающий, как молния. Он просыпался в панике и ярости, жмурясь от головной боли, которая так часто изводила его в молодости и теперь вернулась снова. Птица на флаге была не похожа на того монстра, что он видел во сне. Обыкновенная тварь с кривым (а не длинным и острым) клювом и раздвоенным, как у ласточки (а не длинным и острым, точно гигантское лезвие) хвостом. Что-то вроде галки или дрозда. И всё равно Хаггард злился, глядя на неё. Он был уверен: во всех его ночных кошмарах и мигренях виновата эта птица. И люди, которые ей поклоняются. Индейцы кроу, которых он уже месяц пытается уговорить отказаться от части своей территории миром, хотя отдал бы что угодно за разрешение просто стереть упрямых дикарей с лица земли.Он наконец оторвал взгляд от птицы и посмотрел вокруг. С севера, запада и юга равнину обступали бело-синие горы, у их подножия буйно разрослись леса, а на восток тянулась прерия, увитая синими лентами ручьев. На равнине кругом выстроились высокие типи, внутри круга горели костры, над которыми жарилась ритуальная пища. В самом центре, неподалёку от флагштоков, в землю был вкопан ствол дерева с обрубленными ветками. Всё пространство вокруг него было истоптано – обряд начался на рассвете, а сейчас был уже ранний вечер, и всё это время половина жителей племени танцевали вокруг столба. Среди танцоров были мужчины и женщины, зрелые и совсем юные, почти подростки; остальные сидели вокруг костров, били в барабаны и монотонно пели. Одурманенные пейотлем, танцоры не чувствовали усталости, их глаза лихорадочно горели, растрёпанные волосы развевались по ветру.- Очень красиво, сэр, - услышал Хаггард голос младшего офицера, сержанта Генри Малоуна. – Но тревожно. Я читал, что индейцы танцуют, готовясь к битве.- Верно, сержант, - кивнул Хаггард. – Но сейчас бояться нечего. Это всего лишь Танец Солнца. Мирный обряд, что-то вроде примитивной Пасхи.- Не очень похоже на мирный обряд, - заметил Малоун, кивая на черепа бизонов, разложенные вокруг костров, и на воткнутые в землю копья. – В этом есть что-то угрожающее.- Они не угрожают, они радуются. Просто они не способны на такие же глубокие чувства, как белые люди, лишь на жалкое подобие, да и то не умеют толком выражать.Сержант Малоун посмотрел на старшего офицера со странным выражением, в глубине зелёных глаз мелькнуло еле заметное осуждение. - Простите, сэр, но разница в культурах ещё не означает, что они хуже нас. - Вы сюда приехали не культуру изучать, а защищать интересы своей страны, - усмехнулся Хаггард. – Подождите, самое интересное ещё впереди. Посмотрим, как вы будете их защищать после того, что увидите. А вот, кстати, и пасхальный кролик.Барабаны резко ускорились, отбивая быстрый, будоражащий ритм. Аккуратно лавируя между танцорами, к столбу подошёл шаман, за ним следовала девушка, обнажённая до пояса. Хаггард окинул девушку пристальным взглядом, чувствуя, как в крови загорается знакомый жар. Он всегда презирал индейских женщин, всегда убеждал себя в том, что их смуглая кожа и жёсткие волосы ему отвратительны, но эта девушка отличалась от остальных женщин племени, как породистая арабская лошадка от коренастых мустангов. Она была очень красивая - невысокая, изящная, с тонкой сияющей кожей, с большой и округлой, а не плоской грудью, с крутыми бёдрами, вырисовывающимися под широкими замшевыми штанами.- Господи, - вырвалось у Генри Малоуна, когда шаман взял длинный узкий вертел и проколол девушке кожу под ключицами, как прокалывают рубашку булавкой, потом пропустил через прорези тонкие ремни и привязал их концы к столбу. Теперь девушка была привязана к столбу за собственную кожу, но за всё время истязания на её нежном лице не отразилось ни тени боли; наоборот, она даже немного улыбалась. Генри Малоун смотрел на это, чувствуя, как к горлу подступает тошнота и в то же время в груди возникает смесь ужаса и восторга: ему невольно вспомнились такие же одухотворённые лица христианских мучеников, изображённых на витражах старой церкви, в которую он ходил в детстве.Шаман вышел из круга, барабаны снова вернулись к размеренному ритму, и танец продолжился, но теперь к нему присоединилась и привязанная девушка. Мелко ступая ногами, то подступая ближе к столбу, то отходя подальше, она выгибала спину дугой, так что натягивался и ремень, и кожа над ним. Из прорезей сочились капли крови, и молодой сержант очень живо представил себе, как в следующий раз красавица натянет ремень слишком сильно, и кровь ручьями хлынет из разорванной кожи…- Ну что, сержант? – тихо, язвительно спросил Хаггард. – Всё ещё считаете, что они такие же, как мы?Он не стал дожидаться ответа и повернулся к высокому мужчине, который как раз подошёл к ним. На вид ему было не меньше шестидесяти лет, но несмотря на глубокие морщины на смуглом лице, он всё ещё выглядел очень сильным, двигался легко, будто совсем не ощущая веса плаща из бизоньей шкуры и роскошного головного убора из множества перьев.- Майор Хаггард, - кивнул он, садясь на складной стул. Хаггард кивнул в ответ:- Моё почтение, Сломанное Копьё. Благодарю за приглашение. Для меня и моих людей это большая честь.Малоун приподнял брови, вспомнив, как презрительно его начальник недавно отзывался об индейцах и их обычаях. Но ничего не сказал. Тем более что как раз в этот момент его внимание привлекло короткое движение – одна из девушек, танцевавших вокруг столба, упала на землю, не завершив движения. Тут же к ней подошли две женщины, подняли и вынесли за пределы круга, уложив на землю так, чтобы её голова была повёрнута к центральному столбу. Всё это произошло быстро и слаженно: ни пение, ни танец не прекратились ни на секунду. Ни Хаггард, ни Сломанное Копьё не обратили внимания на случившееся: они были заняты разговором.- Вашингтон уже дважды запрашивал у меня результаты переговоров. Я должен предоставить их как можно скорее.- Мы уже провели переговоры, майор, - отозвался Сломанное Копьё. – Мой ответ, как и ответ моего народа – нет. Мы не изменим своего мнения.- Земли к югу от Уиллоу-крик представляют слишком большую ценность…- Именно, слишком большую, - приподнял руку Сломанное Копьё. – Поэтому мы не можем от них отказаться.Хаггард терпеть не мог, когда его ловили на слове, и сейчас почувствовал, как нарастает раздражение – и от головной боли, и от безумных завываний дикарей, и от сообразительности этого старого вождя, не понимающего, что его время давно ушло. Он заставил себя слегка улыбнуться, чувствуя, как покалывает старый шрам на губе:- Я уже озвучивал условия договора. Взамен этих земель вам предоставят другие, на севере округа…- Там слишком мало дичи.- Да, поэтому вам продадут скот по выгодной цене.- Там слишком плохая земля. Скот будет нечем кормить, и он падёт. Без дичи и плодородных земель мы начнём голодать. Это неравноценный обмен, майор Хаггард. Неравноценный и оскорбительный. Не забывайте, что мы – ваши военные союзники. Без нас вы бы не смогли разгромить сиу. Ещё два танцора упали в изнеможении, и их вынесли из круга. Сержант Малоун не отрываясь смотрел на то, как молодая индианка то приближается, то отходит от столба, как ремни впиваются в её кожу, по которой ползут капли крови. - Если я не предоставлю подписанный договор до конца месяца, то меня, вероятно, сместят, - тихо, с еле заметной угрозой произнёс Хаггард. - Я перестану вам докучать. Но вам от этого легче не станет. Осторожнее, вождь: мой преемник может взяться за дело так, что я покажусь вам настоящим ангелом.- Мне не привыкать к угрозам, майор Хаггард, - надменно усмехнулся Сломанное Копьё. – Вы ещё не родились, когда здесь, на этой равнине, воины сиу напали на нас, угрожая перебить всех от мала до велика, если мы не уйдём с наших земель. Мы сражались с ними десятилетиями, мы сражались с дакота, лакота, оглала, нимипу и всеми врагами, которые только прилетали сюда на крыльях четырёх ветров. Мы не любили своих братьев. Мы выбрали братьями вас, бледнолицых, мы отправляли своих воинов сражаться за вас, своих следопытов сопровождать вас, и всё ради нашей родины. Это наша земля. Нам не нужно чужого, но мы не отдадим ничего своего. Мы никуда не уйдём. Я сказал.Проклятый упрямец! Хаггард почувствовал, как начинает пульсировать жилка на виске, как губы сводит от улыбки, за которую он так себя презирал. Старый вождь уверен, что за заслуги перед Армией США правительство преисполнилось к кроу каким-то особым уважением, и не понимает, что если смотреть из Вашингтона, все дикари одинаковы. Этих глупых варваров ничто не способно вразумить, даже судьба собственных собратьев. Чероки тоже заключали союз с правительством, это не помешало солдатам вышвыривать их из домов и гнать на восток, как стадо овец. Чего бы Хаггард ни отдал, чтобы устроить этому племени свою Дорогу Слёз!- Простите, что вмешиваюсь, - раздался тихий голос. Генри Малоун бросил быстрый виноватый взгляд на начальника и подсел к вождю: - Сэр, я… я никогда прежде не видел ничего подобного. Мне очень неловко смотреть на этот обряд и не понимать его сути. Не будете ли вы добры рассказать нам, что здесь происходит и за что так мучают эту несчастную девушку?Хаггард мрачно уставился на танец, мысленно кляня Малоуна за то, что влез в разговор. Пытается втереться в доверие к старику? Выставить себя хорошим на фоне болвана-начальника? Или искренне, пусть и неловко, пытается помочь? По-видимому, Сломанное Копьё тоже был не в восторге от любопытства офицера, и ответил довольно холодно:- Её никто не мучает. Моя дочь готовится стать шаманом после своего наставника. Это часть испытания, и если Великий Дух примет её жертву, то она обретёт дар предвидения.- Ваша дочь? – севшим голосом переспросил Малоун, на его лице отразился испуг. – Но… но ей же больно!- Да, - сказал Сломанное Копьё, и в его бесстрастном голосе на миг мелькнула боль, которая заставила Малоуна смущённо замолчать. – Если бы я мог, я бы отговорил её. Но я не могу. Она выбрала свой путь, и это – лишь его начало.- Простите меня за дерзость, сэр, - тихо сказал молодой человек. – Если позволите, то я бы хотел сказать кое-что. Я много читал об испытаниях, которым подвергали себя христиане, чтобы проверить силу своей веры. Иногда эти испытания были очень жестоки. Ваша дочь очень храбрая. Я искренне восхищён силой её духа.Сломанное Копьё посмотрел на молодого офицера с таким уважением, с каким никогда не смотрел на Хаггарда. Хаггард почувствовал, как его пронзает раздражение. Чтобы его подчинённый, белый офицер, проявил уважение к кровавому дикарскому обычаю? Сравнил каких-то грязных язычников с христианами? Злоба нарастала в нём, кровь клокотала в жилах. Он снова повернулся к танцующим, как раз вовремя, чтобы увидеть, как дочь вождя резко отступила назад, как ремни туго впились в её кожу, разрывая её. В хор поющих голосов ворвался звонкий девичий голос, выкрикивающий что-то на языке кроу. Широко открыв полные боли глаза, девушка не то пела, не то молилась, покачивалась на месте, выгибая спину, отступала назад, пока не вздрогнула и упала на спину, точно марионетка, у которой перерезали ниточки. Под её ключицами алели две короткие рваные раны. Окровавленные ремни покачивались у столба, на утоптанную землю срывались капли крови.Моментально музыка и пение стихли. Все танцоры остановились, кое-кто без сил опустился на землю. К неудовольствию Хаггарда, раненую девушку тут же обступили со всех сторон, скрыв её от его глаз. Он увидел, как вождь поднимается, чтобы произнести короткую речь на своём языке. Следом за этим снова грянула музыка, на этот раз весёлая, к барабанам присоединились флейты, а на измождённых лицах танцоров засияли улыбки. Индейцы разошлись к кострам, чтобы попить воды и поесть жареного бизоньего мяса. К вождю и офицерам подошли шаман и его ученица. Хаггард с трудом отвёл взгляд от округлого личика девушки, от её больших, как у оленёнка, глаз. Её прекрасное тело и ужасные раны были теперь скрыты длинной рубахой, и едва Хаггард взглянул на эту рубаху, как ярость сильнее заклокотала в его крови. На подоле рубахи была вышита та же птица, что и на флаге. Узелки чёрных ниток, переплетённых с блестящими осколками агата, образовывали тело и хищно растопыренные когтистые лапы, а перья распахнутых крыльев изображали пришитые иглы дикобраза. Хаггарду показалось, что птица шевелится, смотрит на него своим злым глазом, и стиснул рукоять сабли дрожащими пальцами.- След Медведя, - поклонился вождь шаману, и тот поклонился ему в ответ. – Ласточка, - он осторожно коснулся ладонью побледневшей щеки девушки. – Что ты видела? Ты видела что-нибудь?Девушка медленно кивнула, её губы слегка вздрагивали.- Птицу, - хрипловато ответила она. – Большую чёрную птицу.- Нашу Праматерь? - уточнил вождь, указывая на вышивку на рубашке. Ласточка быстро мотнула головой:- Нет!.. Она не была доброй. Её глаза обжигали, как молнии. Она была исполнена ярости, как… как дух грозы и огня, в которого верят наши враги сиу!Что?.. Что это значит? Хаггарда забила дрожь, повлажневшие пальцы до боли сжали рукоять сабли. Откуда эта девчонка может знать о его кошмарах? Уж не она ли наслала его на них? Что за чертовщина творится? Злость заволокла его взгляд красной пеленой, и прежде, чем он успел понять, что происходит, он увидел, как его собственная рука тянется вперёд, хватает девушку за рубашку, как вторая рука выхватывает саблю и распарывает тонкую замшу, рассекая птицу пополам, как разорванная рубашка падает на землю. Сквозь пелену ярости Хаггард почувствовал, как Генри Малоун хватает его за руку, оттаскивает от девушки, пытается вырвать саблю из руки; услышал, как молодой офицер умоляет вождя не сердиться, говорит, что майору просто стало нехорошо; увидел, как изумление в глазах старого вождя сменяется гневом. И понял, что после такого оскорбления он точно не добьётся мирного договора.***Чарльз всегда любил туман, любил ту тишину и волшебную красоту, которую он приносит с собой. Но в эту ночь туман казался ему зловещим. Его бледные клочья проплывали над мутной, тяжело колышущейся водой Миссисипи, принося с собой запах ила, дыма и виски. Где-то в этом тумане звучал смутный шум, мерцали расплывчатые огни – глаза огромного города Сент-Луис.В любое другое время Чарльз обошёл бы этот город стороной. Но сейчас ему было необходимо найти корабль. Река была слишком широка, чтобы надеяться переправиться через неё вплавь, а ему нужно было срочно покинуть штат Миссури, переправиться на другой берег, в Иллинойс. Иначе власти штата рано или поздно поймут, что он вовсе не утонул в болоте, и попытаются прикончить его другим способом. Уже наступила ночь, когда он добрался до пригорода. Тёмные дома вдоль грязных улиц, никаких фонарей, лишь мутный свет в окнах. Между домов клубился туман, смешанный с печным дымом. Людей здесь было немного, и большинство из них стремились в восточную часть пригорода, поближе к пристани. Вскоре Чарльз увидел перед собой длинное приземистое строение, над входом которого красовалась надпись ?Салун?. Во дворе салуна был колодец, и он вытащил ведро воды. К ведру была цепочкой прикреплена кружка, и Чарльз напился сам, прежде чем поставить ведро перед усталой лошадью. Тихо приблизившись к стене салуна, он заглянул в окошко.Да уж, это место не шло ни в какое сравнение с ?приличным заведением? в городе Пэйшнс, штат Оклахома. Длинное сумрачное помещение с низким, засиженным мухами потолком, на полках позади барной стойки вместо квадратных бутылок виски возвышаются пузатые бутыли с какой-то подозрительной мутью – очевидно, местным самогоном. В углу тощий чёрный паренёк играл на гитаре печальный блюз. Посетители, белые и цветные, сидели за столами молча, никто не танцевал и не болтал. В Оклахоме все были равны, потому что у каждого было оружие. Здесь тоже все были равны, потому что ни у кого не было ничего. Только драная одежда на плечах, самогон в руках, и безнадежность в глазах.Дверь хлопнула, и из салуна вышел человек, которого Чарльз меньше всего ожидал встретить в таком унылом месте. Аккуратный и чистый, с гладко причёсанными тёмными волосами, в блестящих ботинках и оранжевом сюртуке, который в мутном свете приобрёл неприятный, ядовитый оттенок. Чарльз прижался к стене, прячась за ставнем, глядя на то, как Корлисс переминается с ноги на ногу на скрипучем крыльце, как неторопливо закуривает длинную сигарету, как проводит ладонью по напомаженным волосам, прежде чем надеть на голову шляпу-цилиндр и спуститься с крыльца. Пересекая двор, он был слишком увлечён тем, чтобы не вляпаться в грязные лужи, а поэтому совершенно не заметил, что Чарльз следует за ним.Миновав пару тёмных переулков, Корлисс вошёл в грязный двор, поднялся на крыльцо дома, выбросил сигарету в лужу и постучал в дверь. Приблизившись на полшага, Чарльз услышал, как Корлисс раздражённо говорит кому-то за дверью:- Да я это, я!... Что? Какой, к чёрту, хвост? Никто за мной не следил, я бы мигом заметил!Дверь за ним закрылась. Чарльз перебежал через двор и замер под окном. Рама окна была немного сдвинута вверх, луч мутного света немного рассеивал туман. Осторожно заглянув внутрь, Чарльз увидел маленькую комнату, грязную и захламленную. За столом сидела фальшивая монашка Сара, хмурая и недовольная. Её бледные пальцы нервно отрывали мякиш из раскрошенной булки хлеба и скатывали его в комочки. Напротив неё сидел мужчина, в котором Чарльз лишь со второго взгляда узнал Эверетта. В день их первой встречи этот мужчина был гладко выбрит и переодет в священника, а сейчас он был в сатиновом жилете и рубашке с отстёгнутым воротничком, его узкое худое лицо заросло щетиной, а волнистые волосы были взъерошены. Как и Сара, он выглядел взволнованным и раздражённым. Похоже, старые знакомые попали в переплёт.- Говорю же, это верное дело, - Корлисс подошёл к столу, схватил с него бутылку и запрокинул её над приоткрытым ртом, вытряхивая последние капли виски. – Чёрт, да у вас даже горло промочить нечем! - Ты и так в хлам, - буркнула Сара. Корлисс фыркнул:- Не болтай, о чём не знаешь. Я трезв, как невеста Христова. Просто в том клоповнике, где я был, можно окосеть от одного воздуха. И заразиться сифилисом, просто посидев на стуле, - он захохотал и пихнул Эверетта в плечо, но тот лишь досадливо поморщился:- Хватит шуточек. Ты говорил о каком-то корабле.- ?Синяя Цапля?. Великолепный круизный лайнер, в самый раз для нашей милой леди, - Корлисс подмигнул Саре, но та даже не улыбнулась в ответ. – Я угощал матроса самогоном весь вечер, он рассказал мне всё. Они контрабандисты. Везут с юга на север самогон и наркотики в обмен на оружие для бунтовщиков Мексики и Гуармы. Идут от Мексиканского залива вверх по течению реки, возле Сент-Луиса сворачивают на реку Миссури и оттуда на север. Парень хвастался, что ?Синяя Цапля? способна дойти до самой Монтаны. - А мы тут при чём? – настороженно спросила Сара. – Я думала, нам не нужно в Монтану.- Верно, - усмехнулся Корлисс. – Мы не остановимся в Монтане. Мы доберёмся оттуда до канадской границы, и поминай как звали.Эверетт медленно кивнул, его глаза мутно блеснули:- А что, это идея. Никому не придёт в голову искать нас там.- Мы доберёмся до цели, - продолжал Корлисс. – Дождёмся, когда эти недоумки продадут свой товар. Заберём деньги прежде, чем они успеют купить оружие, и смоемся! - О, нет! – подскочила Сара. – Нет, нет и ещё раз нет! Мы договаривались, что только пересечём реку, и отправимся в Иллинойс, а не поплывём вверх по Миссури, да ещё и в такое время! Сейчас начало лета, река всё ещё не успокоилась, корабль может сесть на мель или затонуть…- Хватит, дорогая, - усмехнулся Эверетт. – Пароходы умеют плавать лучше, чем ты. А ты, Редж Корлисс, молодец. Умеешь думать своей головой, когда надо. Собираемся!Корлисс приосанился, явно довольный, что его похвалили. Сара упрямо мотнула головой, хлопнула ладонями по столу.- Эверетт, - сказала она напряжённым, дрожащим голосом, - мне это не нравится. План был другой. Мне это не нравится, не нравится!Голос у неё сорвался. Даже издалека Чарльз видел, что она побледнела и сильно дрожит. Чёрт, да она просто в панике. Он вспомнил, как Сара была напугана там, в реке Ланнахаси, и как она отчаянно хваталась за него, когда он вытаскивал её из воды. Неудивительно, что она не хочет путешествовать по опасной, своенравной реке.- А мне не нравится твоё нытьё, - сказал Эверетт, вытирая шею не особенно чистым платком. – Всю неделю только и делаешь, что ноешь. Лучше бы постирала мне воротничок.- Я тебе не служанка! И вообще, когда я соглашалась на это, ты обещал, что я больше никогда в жизни не буду заниматься стиркой…- Да, теперь ты занимаешься кое-чем посерьёзнее, цыпочка. Так что изволь слушаться, если не хочешь оказаться в тюрьме.- Нам всем грозит кое-что похуже тюрьмы.- И что же это? – спросил Эверетт, в его голосе слышалась лёгкая издёвка.- Смерть в воде! Я видела утопленников, у них перекошенные лица, глаза налиты кровью… это страшная смерть, Эверетт, я не хочу умереть вот так!- Тогда умрёшь от пули в лоб, - усмехнулся Корлисс. – А именно это тебя и ждёт, если ты останешься здесь или отправишься в Иллинойс. Здесь, на юге и востоке, все наши проблемы! Впрочем, если тебе так охота, оставайся.- Ну хватит, - вздохнул Эверетт. – Хватит её пугать, Редж. Сара, взгляни на меня. Разве я хоть раз оставлял тебя в опасности?- Да! – девушка густо покраснела, так что даже веснушки стали не видны. Эверетт раздражённо вздохнул:- Я сто раз объяснял тебе, что в Ван Хорне мне стало плохо от дыма. Корлисс вытащил меня, потому что думал, что ты сама справишься. Или ты бы хотела, чтобы он спасал только тебя? Чтобы я остался в той тюрьме и сгорел заживо вместе с шерифом?Сара вздрогнула и порывисто закрыла лицо руками. Когда она снова заговорила, её голос звучал сдавленно от слёз:- Я боюсь… боюсь, понимаешь?- Как же мне надоели твои истерики! – лениво протянул Эверетт. – Ладно, Сара, будь по-твоему. Боишься – уезжай. Прямо сейчас. Беги и не оглядывайся, цыплёночек ты мой трусливый. Больше я никогда не втяну тебя в авантюру, ты меня вообще не увидишь.Сара медленно отняла ладони от лица:- Ох… ох, пожалуйста, Эверетт, не бросай меня. Ты же знаешь, без тебя я и недели не протяну.- Знаю-знаю, - улыбнулся Эверетт, беря её за руки, и Сара тут же уткнулась лбом в его ладони, её плечи вздрагивали. – Хорошо, что ты сама это понимаешь. Так что не говори глупостей, Сара, и будь хорошей девочкой. Редж, - он кинул взгляд на довольного Корлисса, - собирайся.Чарльз тихо отступил от окна. Он чувствовал себя так, будто вляпался во что-то скользкое, холодное и омерзительное, вроде гниющей рыбы. Похоже, Сара искренне влюблена в этого Эверетта, а он пользуется этим и вертит ей, как хочет. Ему даже стало жаль девушку, но потом он вспомнил ужас в глазах Лоис, её тонкие руки, вцепившиеся в прутья клетки, издёвки и угрозы законников, собиравшихся повесить Лоис за преступление, которое на самом деле совершила Сара, и жалость не исчезла, но здорово поутихла. Он сказал себе, что на самом деле ему повезло. Корабль внезаконников, который идёт до самой Монтаны! Это намного лучше, чем если они с Таимой будут двигаться к цели на своих шестерых. Быстро, пока его не засекли, он побежал обратно к салуну. Таима, которая увлечённо щипала сено из кормушки, недовольно вздохнула, но разрешила хозяину сесть в седло и резво побежала по пустым улицам в сторону пристани.Туман постепенно рассеивался, и вдалеке всё ярче сияли огни Сент-Луиса. Там, в центре города, наверняка была своя пристань – широкая, удобная и красивая. А здесь, в пригороде, был всего лишь длинный грязный док с покосившимися, скрипучими мостками и позеленевшими сваями, у которых на воде покачивались утлые рыбацкие лодчонки и шлюпки. Довольно быстро Чарльз увидел у конца длинного покосившегося мола расплывчатый силуэт колёсного парохода. Выглядел он неважно: ржавый, покосившийся – похоже, его спустили на воду ещё до Гражданской войны. На борту виднелась полустёртая надпись ?Синяя Цапля?, от борта к пристани тянулся трап. Двое мужчин тащили к трапу третьего, но он упирался, невнятно бормотал что-то и цеплялся за столб.- Да чтоб тебя, Уилл, шевелись! – прошипел чей-то странно знакомый голос, и ему тут же ответил другой, с мексиканским акцентом:- А может, оставим его здесь? Ему и так неплохо.- Нельзя, кэп будет ругаться. Давай, Уилл!- Помочь? – Чарльз подошёл поближе и подтолкнул пьяницу, тот разжал руки и грохнулся на трап, хрипло вскрикнул и провалился в сон. Двое остальных замерли, глядя на незнакомца. Чарльз тоже замер. Теперь он понял, почему один из голосов показался ему знакомым.- Джефф?!- Чарльз?! – Джефф Крюгер поднял руки к лицу, потом вытянул их вперёд, хватая Чарльза за ладонь и встряхивая её. – Чарльз! Ты… ты жив! Ха-ха-ха-ха! Что ты тут делаешь?- Ну, - проговорил Чарльз, всё ещё не веря тому, что видит, - я искал корабль ?Синяя цапля?. Мне надо поговорить с капитаном.- Залезай, - улыбнулся Джефф. - Армихо, это мой друг, Чарльз Смит. Он спас мне жизнь.- Только кэпу не говори об этом, а то он вышвырнет твоего друга за борт, - буркнул в ответ плотный, низкорослый Армихо и протянул Чарльзу пухлую руку с короткими пальцами: - Хесус Мануэль Армихо. Можешь называть меня просто по фамилии. - Ну, чего вы там копаетесь? – раздался ворчливый голос. Оттолкнув в сторону пару матросов у борта, по трапу спустился грузный мужчина с длинными седыми волосами, падавшими на воротник засаленной куртки. Он заметно шатался, и от него несло перегаром не хуже, чем от Уилла, который громко храпел, развалившись на досках.- Капитан Драммонд, у этого человека есть новости для нас, - сказал Джефф. Капитан Драммонд повернулся к Чарльзу, смерив его высокомерным взглядом.- Вас собираются ограбить, - сказал Чарльз. – Похоже, ваш Уилл, - он тронул носком сапога пьяницу, который счастливо улыбался во сне, - не умеет держать язык за зубами, особенно когда выпьет. Сейчас сюда явятся трое, которые купят у вас проезд до Монтаны. А там дождутся, когда вы продадите товар, украдут деньги и сбегут в Канаду.- Вот как, - протянул капитан и рыгнул так, что перегаром запахло на всю пристань. – И сколько же ты хочешь за свои ценные сведения, вождь?- Нисколько. Просто вместо тех троих вы отвезёте в Монтану меня. Бесплатно, разумеется.Капитан Драммонд покачнулся от выпитого – ну или от такой наглости. Его небольшие, налитые кровью глаза вылезли из морщинистых век.- О-о-о, ну как тут можно отказать, - презрительно протянул он. – Наверное, у тебя и багаж имеется?- Только лошадь.- Прекрасно. Просто превосходно. Ты совсем охренел?! – перешёл капитан на крик. – Крюгер, ты думаешь, я поверю этому типу на слово?- Я готов за него поручиться, капитан, - решительно сказал Джефф, скрестив руки на груди. – Он честный и правдивый человек. Если хотите, можете забрать себе мою долю, когда закончим с этим делом, но Смит поедет с нами. Если остаётся он – остаюсь и я.- Не думай, что сумеешь так просто соскочить, Крюгер! – рявкнул на него капитан и повернулся к Чарльзу: - А ты… чёрт, да кто ты вообще такой? Негр? Или краснокожий? Или того и другого понемножку?- Вам не всё равно? – приподнял брови Чарльз. Капитан шагнул к нему:- Я думаю, что высокомерия в тебе столько, что хватит на целого индейца. А глупости столько, что хватит на целого негра. Что ты на это скажешь?- А я думаю, что в твоём брюхе столько виски, что хватит на десять шотландцев, - сказал Чарльз, глядя ему в глаза и кладя руку на нож. – Как думаешь, проверять стоит?Капитан сощурил глаза. Растянул губы в гримасе, которая тут же переросла в широкую улыбку. Расхохотался и хлопнул Чарльза по плечу:- Хорошо сказано! Ладно, поднимайся на борт. Добро пожаловать в команду!- Ты сильно рисковал, Джефф, - тихо сказал Чарльз, когда капитан ушёл обратно на корабль, а двое матросов потащили за ним пьяного Уилла. Джефф взглянул на него своими орехово-карими глазами, ясными и спокойными, совсем не такими, какими они были в день их последней встречи:- Ты меня выручил. Я говорил, что не забуду об этом.- Спасибо.- Пока не за что. Идём, я покажу тебе, куда отвести лошадь.Когда Чарльз устроил Таиму в стойле, где её дружелюбным фырканьем встретили ещё две лошади, и поднялся обратно на палубу, ?Синяя цапля? уже готовилась к отплытию. Армихо перегнулся через борт и отцепил швартов от берегового пала, как вдруг со стороны пристани послышались крики:- Какого?.. Корлисс, ты говорил, корабль дождётся нас!- Стой! – завопил Корлисс, бросаясь бегом по пристани. Доски трещали под его ботинками, полы оранжевого сюртука развевались за спиной, и он был похож на ядовитого мотылька. – Стойте! Уилл, а ну останови! Мы же договорились!..- Ищите других дураков, джентльмены! – прокричал капитан Драммонд и расхохотался. К нему присоединилась остальная команда. Стоя у борта, Чарльз посмотрел на растерянно застывших на месте Корлисса и Эверетта и Сару. Корлисс встретился с ним взглядом и побледнел, отшатнулся, даже не заметив, что его шёлковый цилиндр слетел с его головы прямо в воду.- Ты!.. - выдохнул он, узнав человека, который два месяца назад приставил к его голове револьвер в тюрьме Ван Хорна. Сара резко остановилась, точно налетев на стену, прижала ладони к груди, чтобы отдышаться. Её глаза широко раскрылись на побледневшем лице. Она явно не знала, огорчаться ей, или же радоваться от того, что по крайней мере в ближайшие часы она не поплывёт по этой тёмной зловещей воде. - В следующий раз думайте, прежде чем спихивать на других свои грешки! – прокричал им Чарльз. Те трое продолжали стоять неподвижно, наверняка даже не услышав его сквозь шум машины и смех команды. Чарльз приставил к голове ладонь с отставленными двумя пальцами и отсалютовал им, а потом пристань растаяла в тумане.