вечер (1/1)

На балу Брейку поначалу скучно?— очередная благотворительная тягомотина, слишком уж добрая улыбка леди Шелли побуждает откреститься от любого сладкого в своей жизни?— от одного взгляда на нее зубы сами склеиваются патокой в игривый оскал, а ноги несутся впляс. Потому что выбора у них нет, вот почему. У него с леди Шелли уговор?— один танец, Зарк, всего один, даже если ты плохо танцуешь, ты должен держать заданный уровень, а потом иди хоть на все четыре стороны разом.У стены зала на бархатных банкетках собирается веселая компания?— Безариус, который из двух братьев младший и добрый, стайка девиц и звонких юношей, красный как помидор Рейм, приехавший из Академии на каникулы. Брейк с радостью присоединяется к ним, и следующий час они смеются и пьют пряное вино, а Брейк даже избавляется от сюртука, оставаясь в темно-синем жилете. Томная усталость пропадает из его взгляда, от снобливого раздражения не остаётся ни следа?— шутки его молодости никогда не пользовались большей популярностью, чем сегодня.Но его тянет наружу?— не то головокружение от приторного запаха чужих духов, не то дурное предвидение. Напевая навязчивый мотив нынешнего сезона, он открывает двери на балкон, слишком поздно замечая фигуру у перил.Человек оборачивается?— теплый свет танцевальной комнаты красит смуглую кожу в золотой, выхватывает из лилового полумрака темные шанхайские глаза; белые серьги-змеи (ему не идет серебро), не доставая до плечей, покачиваются, потревоженные резким движением головы.Брейка научили встречать непредвиденные обстоятельства с улыбкой на лице?— чем более обстоятельство непредвиденное, тем шире улыбка, так что он говорит со смехом:—?Сегодня хороший вечер, герцог Барма.—?Просто замечательный.—?Вам так наскучило светское общество, что вы стоите здесь в гордом одиночестве?—?Вам тоже, что вы пришли сюда, надеясь постоять в гордом одиночестве?У него будничный, классический его практически безразличный тон, он даже не смотрит на Брейка?— и сам этот факт колет сильнее, чем нужно. Брейк вспоминает первую их встречу по эту сторону времени: он собирался передать герцогине новости от Шелли, издалека заметил в окне кофейни рыжую макушку, малодушно (хотя сердце испуганно пропустило удар) подумал?— сын, или дальний родственник или вообще штатный сотрудник, мало их, что ли, особенно теперь, из-за гражданской войны в их стране, но это оказался Руфус Барма собственной персоной, не постаревший ни на миг за тридцать лет с того дня, когда они расстались.У него перехватило дыхание?— и на секунду, кажется, остановилось вовсе, когда он увидел, как герцог побледнел?— в лице не изменился, все та же скучающая утомленность, но кровь отлила от ушей и скул, вот ведь черт. Узнал. Узнал и сделал вид, что не узнал?— это даже хорошо, это к лучшему, но, честно, лучше бы он открыто злился на Брейка, чем игнорировал. Он тогда дождался первого же намека на то, что больше не нужен здесь, а потом позорно сбежал, и с тех пор жизнь стравливала их друг с другом с потрясающим упорством, но Брейк ладно?— у него дрянная карма, он сам испортил ее тридцать четыре года назад по местному, а Руфус чем заслужил раз за разом видеть его предательскую морду?Не заслужил, вот именно.—?Пойду наслаждаться безудержным весельем светского общества.Брейк отходит в сторону, пропуская герцога?— пол робких шага?— и этого недостаточно. Их руки сталкиваются?— Барма глядит на него практически неверяще. Брейк помнит это выражение лица лучше, чем хотел бы.Нил выходит из берегов.—?Останьтесь,?— просит Брейк надрывно, чувствуя, как дрожит голос,?— Останьтесь, герцог.И он остается, а мир закрывает глаза и засыпает, еле живой от усталости, пока они целуются?— так, как целуются потерянные и ставшие чужими, старыми и неприкаянными, как отдают свое время и боль в пустоту и не жалеют, как уходят на самую глубину, чтоб друг другу помочь достать из спины ножи, целуются, облитые кобальтовым светом бездны, позднего июльского вечера и собственной тоски. У Брейка от этого сносит последние границы.—?Я разрушил всё и всех, и не смог сберечь то, что было мне дорого,?— говорит он.—?Мне не следовало поддаваться своему отчаянию,?— говорит он.—?Я понимаю, почему ты больше не хочешь иметь со мной никаких дел, почему ты наверняка ненавидишь меня,?— говорит он.И все это?— не вдыхая, на одном упрямстве, зажмурившись.Когда он, так и не дождавшись порции концентрированного презрения, открывает глаз, Руфус улыбается?— но излом его черных губ видится трагичным.—?Все эти годы я думал лишь о том, что мне следовало быть внимательнее и вовремя распознать, что с тобой творится. Я понял, что ты чувствовал, только когда стало слишком поздно, но никогда?— слышишь?— никогда здесь не было ничего плохого о тебе, одни стыд и запоздалый страх. Ты жив и ты в порядке, и это единственное, что имеет значение.Брейк растерянно моргает?— попавшая под колеса кибитки ласка или выброшенная на берег красного песка рыба.Руфус целует его снова, этот несчастный человек, эгоистично полагавший, что смог бы предотвратить бурю, но правда в том, что он не смог бы.Брейк с готовностью отвечает?— такой же эгоист, тридцать четыре года назад по местному решивший, что у него хватит сил сделать так, чтобы буря никогда не разверзалась.