4. (1/1)

***После похорон Алекс идёт в бар. Напиваться до беспамятства вовсе не хочется, просто возвращаться домой, где всё буквально пропитано – запахами, эмоциями, воспоминаниями, – где Лита непрерывно скулит на одной ноте, зарываясь носом в заляпанные кровью простыни, где без солнца теперь всегда холодно и темно… Возвращаться не хочется ещё больше.Алексу Джейсону Коэну двадцать два года. Он умер полторы недели назад, в фургончике ?скорой помощи?, когда пытался согреть в ладони слишком быстро леденеющие пальцы. Когда коснулся губами бескровных, холодных, мёртвых губ.Алекс допивает третий стакан виски, когда он подходит к стойке: представительный джентльмен лет тридцати, высокий, светлые короткие волосы, в дорогущем костюме-?двойке?, идеально выглаженной белоснежной рубашке и красивых лакированных туфлях.– Мне уйти? – тихо спрашивает Коэн, не отрывая взгляда от разводов на тёмном дереве.Мужчина оборачивается с вежливой полуулыбкой:– Прошу прощения?– У тебя под пиджаком минимум три пушки. Если тут планируется перестрелка, я лучше пойду, – он, тем не менее, не двигается с места. – Вообще-то, я собираю команду. Слышал, тут двое ребят банки грабили. Их так и не поймали, верно?– Не слышал о них.Мужчина пожимает плечами, но вдруг как-то неуловимо срывается с места и оказывается у Алекса за спиной. В бок, скрытое полами пиджака, упирается дуло пистолета.Коэн даже не дёргается. Допивает содержимое стакана, толкает его по стойке к бармену, беспечно хмыкает:– Стреляй.Затылком чувствует, как у блондина брови взлетают на лоб. Ствол исчезает за поясом так же быстро, как появился. Мужчина медленно садится на соседний стул, просит джин-тоник и всматривается слишком пристально и как-то понимающе, что ли.– Что у тебя случилось, парень? – всё же решается произнести.– Тебе-то что? – вопросом на вопрос, слишком скучно, слишком бессмысленно.– Честно? – облизывает губы и нервно дёргает уголком губ. – Страшно. Такое ощущение, что ты на краю… Летишь в бездну и скоро коснёшься дна. А если ты сойдёшь с ума – всему миру не поздоровится… Мне так кажется.Алекс выгибает бровь:– Какой тонкий психоанализ, надо же. И что же я с миром сделаю-то?– Выведешь смертельный вирус, взорвёшь атомку, построишь звезду смерти… Откуда мне знать. – А-а-а… Скучно, – снова теряет всякий интерес. – А ты не волнуйся, мужик. У меня с этим миром счётов нет.– А с тем?Неожиданно выдёргивает из той отрешённости, что наполняла ещё мгновение назад – теперь ей на смену приходят злость и непонятный азарт.Алекс соскальзывает со стула, подходит к мужчине вплотную, заглядывает в глаза. Давит сквозь зубы, не моргая:– Если встречу старуху с косой, вцеплюсь ей зубами в горло. И пока не…Будто выключателем щёлкают – прячет взгляд, закрывается, отходит на шаг. ?Простите?, – трёт шею, бросает на стойку пару купюр и выходит быстрым шагом.Коэн затравленно вдыхает ночной воздух – снаружи успело заметно похолодать. Пинает со всей дури мусорный бак, пытаясь унять то клокочущее в груди – разрывает, выворачивает наизнанку. Бурлит, стучит, бьётся. ?Ты живой, – напоминает сам себе, твердит раз за разом, но поверить всё равно никак не получается. – Ты – живой, – повторяет в голове уже совсем иначе – теплее, мягче, чуть хрипло. Голосом Джейка. – Не вздумай сдаваться, слышишь? Ты – живой?.– Кого ты потерял, парень? – Алекс вздрагивает, когда за спиной щёлкает зажигалка. Резко оборачивается – блондин невозмутимо закуривает, предлагает ему сигарету. Коэн после недолгих раздумий качает головой.Мужчина затягивается и начинает перечислять – без вопросительной интонации, просто списком:– Мать. Отца. Брата, сестру. Друга. Учителя. Девушку. Любимого хомячка…– Мимо, чувак, – Коэн раздражённо скрещивает руки. – Будь так добр, свали. Или вернись внутрь. Мне фиолетово, только меня оставь в покое.– Кого ты потерял?– Не твоё дело.– Я предлагаю тебе работу и хочу знать, почему ты отказываешься.– Ты не предлагал мне работу, – Алекс щурится, чуть повышая голос. – Ты вынюхивал, расспрашивал, анализировал, лез ко мне с расспросами… Угрожал мне. У меня нет ни одной причины доверять тебе. – Правильно, ни одной, – смеётся тот, показывая ровные белые зубы. – Только я не вру. Я собираю команду, которая будет работать по-крупному. Грабить банки. Думал, те двое захотят – мы бы сработались. Они умные ребята, умудрились вообще нигде не засветиться, в подполье о них ничего не знают. Разве что вот нарвались на копов в последний раз. Но если ты о них не слышал…– Они не захотят.– Прости?Коэн молчит. Кусает губы, хмурится. Повторяет:– Они не захотят.– Почему? – Потому что их нет. Есть он… Я.– Ты проделал всё это в одиночку? – Алекс нелепо мотает головой, и взгляд напротив снова наполняется пониманием. – Ясно, – произносит тихо. – Мне жаль. – Ни черта тебе не ясно, – шёпотом. И у самого от пронзительной боли – мурашки. Сжать кулаки, так, чтоб ногтями рвать кожу. Жмуриться, и в цветных пятнах под веками – родные до одури, отпечатанные в памяти россыпи родинок на плечах. Наизусть выученные, зацелованные до дрожи.Потерянные навсегда.– Если предложение ещё в силе, то я согласен… на эту работу.Мужчина всматривается ещё несколько секунд, но в конце концов стряхивает оцепенение:– Послезавтра вечером я улетаю в ЛА. Если не передумаешь – будь в аэропорту в пять, – Алекс кивает, у блондина в глазах вдруг вспыхивает ирония: – Мы так и не познакомились, да? Я Джон, – протягивает ладонь. Коэн жмёт её, не задумываясь:– Ал… – и останавливается.Джон кивает очень серьёзно:– Правильно, подумай. Другая жизнь. Другое имя.Другое имя? Алекс крутит в голове своё на все лады. Алекс Джейсон Коэн. Алекс. Джейсон. Коэн. Эй-точка-джей-точка…– ЭйДжей.– Звучит неплохо, – Джон мягко улыбается. – До скорого, ЭйДжей.Докуривает сигарету, тушит её об стену и идёт к единственной в переулке машине. Когда начинает рычать мотор, Алекс вдруг кое-что вспоминает. Зовёт:– Джон! – тот выглядывает из окошка, кивает – мол, чего тебе. – С собакой в самолёт пустят?– Пустят, пустят, – блондин удивлённо посмеивается, выкручивает руль, и скоро Коэн опять остаётся один в темноте.?Привыкай, придурок?, – даёт себе невесёлую затрещину и плетётся в сторону ближайшей автобусной остановки.