Глава 41. Черная метка (1/1)

Меня разбудили солнечные лучи, бьющиеся в окна. Открыть глаза оказалось почти непосильной задачей. На это ушло несколько минут. Но еще сложнее оказалось что-либо увидеть. Перед глазами плывут пятна, я ничего не вижу, все вокруг совершенно бесформенно, у предметов нет четкости, лишь какие-то очертания. Во рту сухость такая, будто я пила, как заправский моряк, но ведь вчера на приеме я едва заставила себя сделать пару глотков. Я вглядываюсь вперед и вижу Люси. Моя дорогая подруга, мой светловолосый ангел, тянет ко мне руки, что-то шепча, но я не понимаю, чего она хочет. Присмотревшись, я вижу, что это вовсе не Люси, а мой Александр, но какой-то странный, не знакомый мне. Вместо зубов у него собачьи клыки, а рот окровавлен. Я выплевываю все содержимое своего желудка на постель, истерично визжу, потом же мое сознание отключается, принося успокоение.Это была только маленькая горка, которую я преодолела для выздоровления после ужасов той ночи, когда проходил прием в доме мистера Оливера. Пришла в себя я только через двенадцать дней. Мне они показались одним мигом, одной нескончаемой болью, забытьем, прерываемым короткими моментами осознания себя. Я была в агонии долгих двенадцать дней, и мне говорят, что все время порывалась куда-то уйти. Теперь у меня дико раскалывается голова, я чувствую слабость, словно бы из меня выпили все соки, кроме того во рту сухо, будто я пила все это время. Едва открыв глаза, я вижу склоненную голову Уилла Мильтона. Взгляд его полный беспокойства, губы скривлены в болезненной гримасе. Александр, которого я увидела стоящим у окна, тут же метнулся ко мне, целуя мои похолодевшие пальцы. Я плохо вижу его лицо, поскольку перед глазами по-прежнему все расплывается, но точно знаю, что он улыбается мне. - Слава Всевышнему! – выдыхает Уилл, тыча мне градусник под мышку. Я и так знаю, что у меня вовсе нет жара, но спорить не хочется сейчас, на это нет ни сил, ни настроения. Протянув руку, я ласкаю спутанные волосы Александра. По запаху, исходящему от него, я понимаю, что он недавно пил. Но ругать его за это, конечно же, не стану. Вероятно, я дала слишком много поводов поволноваться. Милтон вступает в бой, устроив мне самый настоящий допрос: - Как ты себя чувствуешь, Мина, дорогая? - Жива – попыталась улыбнуться я, хотя это плохо получилось. - Ты не приходила в себя двенадцать дней. Мы думали, что мы тебя потеряли. - И что же у меня за болезнь? Вы уже выяснили? - Нет. У тебя отличные анализы. Не к чему придраться, не за что зацепится. Я в отчаянии, Мина. Думаю, это какая-то неизвестная болезнь. Он говорит еще что-то, но я уже ничего не слышу. Сон поглощает меня целиком, сон такой крепкий, что я не слышу даже звуков улицы. Ничего не слышу вообще. Я просыпаюсь поздней ночью, это видно по сумеркам, охватившим палату. Пошарив глазами по комнате, я нахожу Александра, сидящего в кресле с закрытыми глазами. Знаю, что могу его разбудить, но мне нужно узнать, что происходит. - Алекс… - очень тихо окликнула его я, и он открыл глаза, сонно их протерев. Он тут же оказался у моей постели и уже держит меня за руку, осторожно касаясь пальцев губами. Гладит по голове, зарываясь рукой мне в волосы. Взгляд его нежен и ласков, но так же я вижу там тревогу. - Что со мной? Объясни. Ты же знаешь. - Да – кивает он. – Знаю. Думаю, любимая, с тобой упорно пытается связаться твое прошлое. Хочет что-то сообщить. - Илона? – недоумеваю я. – Но как такое возможно? Она приходит ко мне во сне. Точнее, раньше приходила… Говорить мне очень тяжело, я разражаюсь кашлем, в груди болит. Меня действительно очень пугает мое нынешнее состояние. Я нахожусь в какой-то прострации, границы реальности стерты так, что порой я уже не могу отличить, где моя жизнь, а где – чужая, и это пугает. Откровенно говоря, обретя Александра, я совершенно потеряла покой, напрочь. Как бы я не была счастлива с Алексом, а все же я не могу не понимать, не признаваться себе, что моя жизнь превратилась в один какой-то огромный дурдом, и я уже совершенно не знаю, что будет дальше, и попросту боюсь смотреть в будущее. Это ужасно, просто ужасно, что каждый следующий день тебя попросту пугает. Это не правильно и, без сомнения, так нельзя. Мистические вещи, которые происходят с ним, тайны, которыми наполнена его жизнь, полностью касаются меня. Они меня преследуют, они на каждом шагу, а моя беда в том, что я не имею ни малейшего понятия, с чем связалась, даже определенного представления. Каждый раз, когда кажется, что правда уже близко, еще немного – и она всплывет, что-то происходит, и меня откидывает на десять, нет на двадцать шагов назад от решения своих загадок. Мне кажется теперь, будто мною кто-то управляет, умело переставляя меня, как шахматную фигурку на доске. Словно пешку. Требовать у Александра внятного ответа на вопрос, что происходит совершенно бесполезно, увы, я имела слишком много возможностей в этом убедиться, но, возможно, хоть в общих чертах я смогу получить объяснение на вопрос, который так важен для меня. А может быть, и нет, посмотрим, в том ли он настроении сегодня, чтобы откровенничать. Поэтому я лишь с мольбой смотрю на него, заглядывая в его глаза, ища ответа там. Взор его мягок, такой взгляд я уже знаю – он пытается подсластить пилюлю. Я слегка, насколько позволяют мне силы, приподнимаюсь на подушках, потому что готова его слушать, показываю, что готова, пускай же не медлит. - Я думаю, Мина, Илона пытается тебе что-то сказать. Ты бредила все это время, шептала ее имя. Вероятно, ей очень не нравится, что ты связалась со мной. - Призрак умеет ревновать? – не в силах поверить, качаю головой я. Это же полнейший абсурд, бред сумасшедшего, не иначе. Как такое возможно? - Думаю, она пытается защитить тебя от меня, милая. Мы прошли вместе через ад. Это правда был кошмар, вся наша семейная жизнь, не иначе. Ее испортили, потому что я всего лишь пытался остаться собой. Я был нужен, пока нужно было пушечное мясо, мои люди были нужны именно для этого, не иначе. Но, как только они получили от меня все, чего хотели, меня можно было выбросить, как дешевую вещь. Мне не было жизни, и мое прошлое преследует меня по сей день, ведь Орден Дракона никуда не исчез, любимая, они просто поменяли место сборов. Теперь они решают судьбу всего мира в клубах, в домах высшей знати. - Он настолько глобален? – я просто не могу в это поверить. - Он охватывает весь мир. У них везде свои агенты. Повсюду куда не ступи, есть преданные солдаты Ордена, готовые в любой момент исполнить приказ. Они не просто готовы разрушить все по команде. Они испортят жизнь твоим наследникам, и те даже не поймут за что. Я люблю тебя, Мина, но мне горько от того, на какую жизнь я тебя обрек. Горько и больно, что ты стала скиталицей из-за меня. Все наши беды, любимая, - из прошлого. Оно не дает нам покоя, а к тебе приходит в виде Илоны. - Я не понимаю – тяжело вздохнув, призналась я. – Как такое возможно? Разве это может быть правдой? Звучит нереально. - Но так и есть, Мина. Ты бредила, наверняка доктор Мильтон захочет меня убить, потому что он считает, что я на тебя дурно влияю. Он прав, если откровенно, но если нам суждено было встретиться, мы ничего не можем с этим поделать. Такова судьба, милая. Нам не дали возможности быть счастливыми в прошлом, но, Мина, клянусь Богом, я все сделаю, чтобы у нас было будущее.Ох, от всего этого у меня голова кругом идет, честное слово. Мне кажется, словно бы я не в реальности это переживаю, а попала на страницы дешевых бульварных романов. Поверить во все это очень сложно, практически невозможно, но я точно знаю, что все это – правда. Есть еще нечто, что меня очень беспокоит. Моя рука выше локтя, там, где мышца, довольно долго болит. Боль ноющая, но терпимая, я думала, что растянула руку, и приготовила мазь. Болеть почти перестало, а вот теперь, пережив криз, я снова ощущаю это противное нытье, но теперь оно перемешано с легким жжением. Поэтому я осторожно вытаскиваю руку из-под одеяла, и ложусь так, чтобы она была свободна. - Алекс, как может быть, чтобы ты помнил свое прошлое? Разве так бывает? Это звучит слишком неправдоподобно – я произношу это, но точно знаю, что он помнит. И ответ меня вовсе не удивил: - Но ты же – помнишь, не так ли, Мина? Я помню его, как и ты – прошлое являлось ко мне во снах. Конечно, я не верил им, мне казалось, что это – бред, и я схожу с ума, но потом, когда видения стали слишком навязчивы, мне пришлось обратиться к одному человеку, который мне все объяснил. Он осторожно берет меня за руку, касаясь губами запястья: - Через несколько дней мы с тобой уедем в Валахию, милая. Нам обоим нужно отдохнуть, а тебе набираться сил после пережитого. Пожалуйста, Мина, если у тебя снова начнутся видения, или сны об Илоне, скажи мне об этом. Обещай, что скажешь. - Хорошо, скажу – кивнула я. Мне хочется возразить, что я должна немедленно возвращаться к работе, наверняка дел накопилось невпроворот, к тому же, я еще не знаю, что там с пациентами с той ужасной болезнью, которую наш заморский доктор называет вампиризмом, наверняка, были новые случаи за то время, что я отсутствую. Боже мой, новые вампиры, несчастные люди, которым проще умереть, а я все никак не могу изобрести лекарства, чтобы избавить их от этой проклятой напасти. Мне хочется сказать Алексу, что я должна работать потому что у нас мало времени, очень мало, мы должны успеть с противоядием до того, как эта чума распространится по Лондону и превратит город в сборище ходячих мертвецов, но я, конечно же, так не скажу. Я устала, ужасно устала, у меня нет сил даже войти в кабинет, обвешанный Мильтоном и его абсолютным союзником доктором Алонсо чесноком и прочей ересью, которая, по легенде, помогает защититься от вампиров. Я в это ни капли не верю, потому что это слишком напоминает мне глупую детскую сказку, но не хочу их обижать. Сил работать у меня тем более нет, я нуждаюсь в отдыхе так сильно, как еще никогда в жизни не нуждалась. Поэтому я просто согласно киваю. Алекс ни на миг не выпускает мою ладонь со своей, он нежен и предупредителен, и я безмерно счастлива, что сейчас он рядом, потому что я невероятно нуждаюсь в его поддержке, возможно, как никогда еще. Боже, как же жжет рука и локоть с тыльной стороны, словно бы меня какая-то мошка укусила. Больно, я хмурюсь, сжимая зубы, чтобы не застонать. Алекс, конечно же, это уловил: - Что такое? – обеспокоенно спрашивает он, не отводя от меня глаз. - Наверное, я потянула руку. Неудобно спала, или еще что. Болит. Он осторожно переворачивает ладонь, пробежавшись по руке глазами, и когда смотрит на меня в следующую секунду, я не вижу в его взгляде ничего больше, кроме безумного, не поддельного ужаса. Это вовсе не прибавляет мне оптимизма, я никогда еще не видела, чтобы он был так напуган. Его тревога передается и мне, и я дрожащим от волнения голосом, пищу: - Что такое? Алекс смотрит то на меня, то на руку, потом снова на меня. А после роняет голову, словно бы лишившись сил в один миг, и стонет, выдыхая: - О, Мина! Девочка моя, нет, Боже мой, только не это! Нет! - Да что происходит? – я в полном недоумении смотрю на локоть. Нежную кожу покрыло черное пятно, похожее на спекшийся синяк, но настолько реальное и четкое, будто его нарисовали гуашью.