Глава 40. Город уродов (1/1)

Зимние ранние сумерки спустились на Лондон, мы едем почти вслепую, едва различая обрисовки улиц, и почти не видя, где мы. Она сидит рядом, идеально прямая, как струна, я до сих пор помню, как учителя при монастыре били ее по спине, чтобы не горбилась, губы ее сжаты в тонкую линию, глаза открыты, смотрят, но не видят, ее взгляд пустой и беспредельно уставший. Я понимаю, почему мы выехали на этот прием, где будем только скучать, где ничего интересного не будет. Нам всем снова нужно надеть маски блестящих светских леди, фальшивые донельзя и пустые, как никогда. Мы все превратились в маски, застыли в своем молчании. В этом городе по другому нельзя. Люси сидит рядом со мною, сжавшись в комок, сегодня еще более бледная, чем обычно, не здорова даже для своего нынешнего положения. Джейн выбрала для нее бледно-розовое платье цвета увядающей чайной розы, точнее, просто кивнула мне, когда я принесла ей на одобрение новый наряд нашей барышни. Сама Джейн же выбрала графитовое платье с черными вставками. Обычно она предпочитает другие тона, ярче, насыщеннее, но не сейчас. Волосы ее распластались по плечам, как змеи, скрепленные несколькими шпильками сзади, локон упал на щеку, и она очень медленно откинула его назад. Мне нужно ее разговорить, потому что за последние два дня она не сказала ни слова, она молчит со всеми и даже прислуга не слышала от нее ничего, ни распоряжений, ни замечаний. Она так боязливо кутается в пальто, как будто умрет без него. Не смотря на то, что уже несколько дней, как наступила зима, в этом городе все еще осень, с вечными надоедливыми дождями и бесконечной слякотью, вот только сегодня стало прохладно за счет холодного ветра, ворвавшегося к нам с Севера. А в Шотландии, конечно, уже снежит и наверняка, все замело. Люси страшно, это я вижу, едва посмотрев на нее. Мы кормим ее мясом животных, в том числе и сырым, когда ей совсем плохо. Джейн не дает ей подпитки и иногда, глядя на нее, я думаю, что лучше бы ее сразу убили. Можно жить с Тьмой в сердце, но когда во Тьму обращают насильно, не спрашивая об этом, швыряют тебя, как котенка в лапы тигру – это совсем другое дело. Я сегодня в красном. Кроваво-красное платье. Сшитое из той ткани, что подарила мне Джейн. Пришла показать результаты работы, восхищенная Лара дергала платье за полы, просила и себе такое же. Джейн же только отмахнулась ?Очень красиво?, толком даже не взглянув на меня. Увы, теперь это ее обычное состояние. Я боюсь моментов, когда ей не нужно в Орден, или на какой-то прием. Выходы в свет доставляют ей невыносимую боль, чем дальше, тем сильнее скривлены ее губы, они прячут ее горе, не умея его выкричать. Чертов Дракула не лишил ее жизни. Он высосал из нее саму способность радоваться. Странный взгляд в никуда, складка на лбу, глубокая и тяжелая, рассекающая его поперек, потухший взор теперь ее обычный вид. Джейн – человек, живущий во мраке. Она больше не носит ярких цветов, в ее доме не играет теперь музыка, и окна ее спальни постоянно зашторены черными шторами, словно при трауре. Она никуда не выходит, кроме собраний Ордена, перестала гулять с Ларой по саду, что им очень нравилось делать раньше, выбросила из спальни всегда стоящие там цветы, разбила вазу. Она почти всегда в темных цветах: черном, пьяно-бардовом, мрачном синем, сером с оттенками. Она забыла о своем любимом зеленом, цвете надежды. Говорит, что надежды у нее больше нет. Я смотрю на нее, снова и снова любуясь ее мрачной красотой и скорбью, застывшей на устах в безнадежном молчании. Моя милая, дорогая девочка, что же жизнь с тобою сделала? Она знает, что я смотрю, чувствует мой взгляд, но не реагирует. Ей давно безразлична жизнь и все ее проявления. Она живет только привычкой. Я осторожно едва касаюсь ее пальцев, но она убирает руку. Лошади катят нас по мостовой все ближе к очередному сборищу ярких разрисованных и крикливых птиц, которых представляет собой наша лондонская знать. Люси тоже посмотрела на нее, как показалось мне, с оттенком если не сочувствия, то понимания в глазах. - Послушай, дорогая, - очень тихо, чтобы не спугнуть ее, но оторвать от грустных мыслей, произношу я. – Мы можем еще передумать. Давай уедем домой. Тебе нехорошо, нужно полежать немного. Кого я обманываю? Она лежит целыми днями в постели, свернувшись калачиком, иногда позволяя забираться к ней моей Ларе, почти не двигаясь. Не спит. В темной комнате с закрытыми глазами. Мне приходится прикладывать титанические усилия, чтобы свести ее к завтраку, или заставить пообедать. Она перестала ужинать, почти не пьет чаю. Я завесила зеркало тяжелым балдахином, потому что она попросила меня об этом. Ей невыносимо видеть свое отражение. И так проходят наши дни, недели за неделями, мы живем в этом безумии уже несколько месяцев с того дня, как она увидела своего вампира и мисс Мину в парке. Думаю, когда она кричала в тот день, душа ее вылетела из тела и покинула ее. Иногда мне так больно смотреть на нее, что хочется завыть. Я предлагала ей вместе уехать на некоторое время из города, хотела увезти поближе к природе. Джейн была непреклонна. Она знает, что даже самые высокие горы не залечат ей раны, и не исцелят ее от боли. У меня нет больше даже задумок, как и чем помочь ей. Едва карета останавливается около красивой усадьбы, Джейн открывает дверцу. Она вышла тяжело, пошатываясь, и я, последовавшая за ней, только и успеваю подхватить ее за талию. Как же она исхудала! И без того тростиночка, если бы не покрой платья, она бы выглядела скелетом. Она бледна, и схватилась за голову, пытаясь унять головокружение. - Джейн? – заботливо спрашиваю я, осторожно трогая ее за руку. Она, как ледышка. – Милая, тебе плохо? Поедем домой. Упрямица моя отрицательно качает головой: - Нет. - Дженни, ты ела сегодня? Она как-то странно посмотрела на меня, как будто видит меня впервые, или я несу откровенную чушь и нервно дернула плечами. - Да… наверное, я не помню. - Когда ты в последний раз ела? - Позавчера тебе же удалось запихнуть в меня кусок пирога. - Который ты вырвала наутро. Джейн, ты ослабеешь и умрешь, если не будешь есть. Так нельзя, перестань. - Все равно – с ледяным спокойствием в голосе говорит она. – Бери Люси и пойдем. Люси охотно входит в особняк, куда уже сбежалась знать, и даже почти счастливо улыбается. Встретившиеся нам знакомые приветствуют нас парой слов, насквозь фальшивыми улыбками, или кивком головы. Людей набился полон дом, и они продолжают стекаться. Как лжив этот мерзкий город, насквозь пропитанный лицемерием и тоской! Зачем они все здесь, кроме как не позубоскалить и не посмотреть на какого-то очередного вновь прибывшего иностранца? Словно бы им обещают занятное приключение. Мы приехали последними из всех членов Братства. Братья с женами ходят по роскошной усадьбе, которую снимает некий Оливер Олсон, бизнесмен из Норвегии. Убранство роскошное, и все было бы совсем замечательно, если бы этот очередной экземпляр просто бы обклеил стены деньгами. Мы и так уже поняли, насколько он сказочно богат. - Уроды все идут и идут – мрачно прощебетала наша юная вампирша. – Тяжело будет сдержаться, и не выпить всю их поганую кровь. - Переживешь – одергиваю ее я. – Нарушишь правила – голова полетит с плеч. Тогда сдержаться будет уж точно легко. - Только и можете, что сыпать пустыми угрозами – мрачно усмехнулась Люси, но взгляд ее остается хладнокровен. – Кто вас еще избавит от чудовищ, как не я, леди? Джейн, до этого безжизненно смотрящая вперед, поворачивается к нашей дерзкой пленнице, и ледяным тоном произносит: - Ты мне осточертела, Люси. Еще одно слово – и я собственноручно вырву тебе язык. Уродов отлавливать это не помешает, а вот спеси мигом поубавится. Люси самодовольно хмыкнула, но замолчала. Почти не видя с кем, мы дежурно здороваемся и проходим к нашему столику в углу зала около окна. Оправив платье, Джейн занимает место посредине, усаживая нас по бокам. Столы богато накрыты, Блюда изысканны. Глаза разбегаются от роскоши. Джейн не смотрит на еду. Налив себе бокал вина, тут же делает пару глотков, потом еще несколько. Ей словно бы наплевать на существование мое и Люси. Она почти не смотрит ни на что, разве что ласкает напиток богов взглядом. - Что? Не терпится выпить все? – едко бросает маленькая вампирша. Ох, я сейчас просто вцеплюсь ей в глотку! Но Джейн останавливает меня легким касанием пальцев. Склонившись к ней поближе, я шепчу так, чтобы слышали только мы, но уверенна, Люси с ее чрезвычайно острым слухом, так же не останется в неведении. - Дженни, ты бы не пила, и вправду. Это много. Ты почти ничего не ешь. И пьешь очень много. Лучше попробуй блюда. Тебе надо кушать, милая. - О, да я же ем! – она указывает мне на крошечную оливку, которую держит в руках, и в следующую секунду тут же демонстративно отправляет ее в рот. Мне стоит огромных усилий сдержать себя. Хотя хочется наорать при всех на Джейн, чтобы она, наконец, поняла, во что превращается ее жизнь. Дома я ей устрою настоящую войну, потому что с этим пора однозначно кончать. Джейн встает, зовя нас взглядом на паркет, где уже начались танцы. - Мы сегодня без спутников, дамы – несколько заплетающимся языком, говорит она, не расставаясь с бокалом. – Что ж, отличный повод перемыть всем косточки. Люси, ты, вероятно, мало кого знаешь из здесь собравшихся. Вижу, он пригласил старую гвардию, которая такие приемы откровенно не жалует. Что ж, посмотрим, на что они способны еще. Мы заняли наблюдательную позицию и Джейн заговорщицким тоном сообщает нам о каждом собравшемся на приеме, кстати, весьма остроумно. И если бы не ее прыгающие спьяну слова, я бы подумала, что блестящая леди Джейн вернулась. Вот мимо нас прошла какая-то пожилая леди в весьма странной шляпе, которая у нее на голове смотрится котелком. - Мадам Йоркил – пропела медовым тоном Люси. Моя бабушка знавала ее мать, когда та была совсем ребенком. Потом их семья уехала во Францию и мы почти не общались. - Ты не много пропустила, милая. Обычная ворчливая старая колоша – бурчит Джейн, снова отпивая вина. Один из джентльменов, как я заметила уже несколько минут пожирает Джейн взглядом: - Смотри, дорогая, у тебя, кажется, завелся поклонник – с улыбкой говорю ей я, надеясь, что, возможно, это хоть немного поднимет ее настроение. Бросив на него скептический взгляд, леди Уизерби, только хмыкнула: - Ничего особенного. Обычный идиот с маленьким членом. Я рискую потерять собственную челюсть, потому что уж с кем-кем в постели, а с этим пожилым ловеласом я свою дорогую подругу не представляю совсем. - Нет, мы не спали, но это же очевидно. Он до чертиков амбициозен, мои прекрасные дамы, а жизнью проверено, что чем выше амбиции мужчины, тем меньше его член. Люси расцвела под цвет своему платью, пряча смех в ладонях, я же, кажется, просто буду кататься по полу от хохота. Эх, если бы я еще не видела ее больных, грустных глаз, все было бы совершенно замечательно. Я бы почти поверила. Впрочем, в следующую секунду Джейн уже довольно бодро, пропела: - Но это никак не помешает мне с ним потанцевать. Она танцует со стариком, явно изображая радость, нам же с Люси только и остается, что пялиться на гостей, и думать, кто же хозяин сегодняшнего вечера. Какое-то зеркальное отображение мистера Грейсона, ей Богу. И приемы, если судить со слов Джейн, совершенно одинаковы. Его все нет и нет, и наше юное дитя Тьмы, заскучав, отправляется на свое место за стол, потягивать напитки. Джейн вскоре тоже возвращается, слегка раскрасневшаяся, но по-прежнему, с плотно сжатыми губами. И где этот Оливер? Что за мода тянуть до последнего! Уже подошла вторая очередь танцев, и даже Люси нашла себе кавалера, я перетанцевала с половиной из гостей, но пригласившего нас сюда незнакомца, мы так и не увидели. И вот музыка сначала стихает, а потом затихает окончательно. Собратья по Ордену жужжат о том, когда же мы увидим это восьмое чудо света, этого блистательного мистера Оливера Олсона. Жаль, проныра Харкер не приехал, уж он бы непременно накропал об этом в своей газетенке, да слег с печенью. И когда тощий слуга возвещает нас о появлении своего хозяина отвратительным визгливым голосом, внутри меня все сжимается. Опасность, что исходит от него, настолько витает в воздухе, что, не будь я Охотницей на чудовищ, тут же сбежала бы, сломя голову. Джейн тоже напряглась, и шепчет мне, сильно стиснув зубы: - О черт, Эмми, у меня полное дежавю. Если он еще окажется маленьким голубоглазым брюнетом, я грохнусь в обморок. - Грохнешься точно, если будешь продолжать пить – не удержалась от колкости я, но она не успевает мне ответить, поскольку в дверях появляется мисс Мина Мюррей. В ярко – малиновом платье, с прекрасными кудряшками, рассыпанными по плечам, и нежными розовыми щеками, она представляет собой прекрасную розу. Я не знаю, как реагировать. Я рада видеть ее, но нам вряд ли можно показывать с Джейн, что мы знакомы. Люси тоже напряглась и явно забыла, как дышать, так и стоит с открытым ртом, и по щеке ее течет одинокая слеза. Она что-то шепчет одними губами, пожирая приятельницу взглядом, и есть что – мисс Мюррей сегодня восхитительна, как никогда. Джейн и Люси, заметила я, волнует только один вопрос: одна ли мисс Мина. Грейсон не пришел, и нам троим приходится благодарить за это небеса. Джейн, подарив мне красноречивый взгляд, уходит обратно за свой столик, как и немногие, коротать время за вином и выпивкой. И я не могу сказать, что осуждаю ее за это. Мы договорились, что не будем подавать виду, что знакомы с Джейн, а ее бал, понимаю я, теперь абсолютно точно закончен. Она явно просидит там до вечера. Люси так и стоит, застыв, и плечи ее сотрясаются от беззвучного плача, и мне приходится отправить ее скучать к Джейн, лишь надеясь на ее благоразумие, и что она не будет сейчас делать глупости. Мина, видимо, несколько рассеянна, и не видит меня в упор. Тогда я первая окликаю ее, беря за руку: - Мисс Мюррей! - Добрый вечер, леди Эмилия. Вы тоже получили приглашение? - Да, и не могла пропустить столь занятное зрелище. А мистер Грейсон что, не приехал с вами? Она улыбается, но в глазах ее ничего, кроме грусти, нет. - Его очень тяжело в последнее время затянуть на приемы. Видимо, он так и не оправился от ситуации со своей машиной. - Ну, вы же не планируете скучать здесь одна? Пойдемте за мой столик, дорогая – активно наседаю на нее я. Благо, кто-то из гостей не приехал, и один стол свободен. После минутного колебания, она соглашается. Это отлично, потому как мне крайне необходимо оттянуть момент ее встречи с дамами, с которыми я сюда приехала. Мина – довольно интересный собеседник для меня, хотя многие считают ее занудой. Но мне правда нравится, когда она рассказывает о своей работе, о своем детстве, о том, как тренировалась делать операции на лягушках. Она любит свою работу и, конечно, уже стала прекрасным врачом. И, как бы мы не старались скрыть существование вампиров, я уверенна, что однажды она не только узнает о них, но и изобретет лекарства, которые сделают нашу работу бесполезной. Однако, сегодня она особенно не разговорчива, грустна и явно подавлена. Не заметить этого – означает быть слепым. Бросив короткий взгляд в противоположный конец зала я замечаю, как Джейн быстро хватает намерившуюся уходить Люси, и что-то говорит ей, явно разозлившись. Надо бы отвлечь мисс Мину, но за меня это сделал тот же визгливый дворецкий, объявивший нам, что нам нужно собраться в середине зала. О черт, мне приходится изгаляться, дабы Мина не увидела ни Джейн, ни Люси, и я тащу ее к противоположному краю от леди. Как мы и ожидали, нас собрали для представления владельца имения. Уж теперь-то он собирается выйти, или нас снова ожидает разочарование? - Месье Оливер Олсон, дамы и господа! – визгливый дворецкий машет рукою в сторону лестницы, к которой уже и без того приковано всеобщее внимание, и, наконец, мы видим того, по чьей просьбе здесь собрались. Этот человек высок и статен, волосы у него светлые, с кремовым отливом, фигура довольно спортивная. Когда он спускается еще на несколько ступенек вниз, я вижу ближе его лицо, довольно не привлекательное, однако, в нем чувствуется порода и уверенность. Нос тяжелый, с горбинкой, широкие, квадратные скулы, весьма бледное лицо, почти как и у Люси, и многих вампиров, и шрам, пересекающий всю правую щеку от низа до верха. У меня сердце сжимается и уходит в пятки. Не знаю, почему возникло это чувство, но оно явно пришло не просто так. Я ощущаю его опасным, хоть меня отталкивает вовсе не его внешность – видела и похуже. И когда он тяжелыми шагами подходит ко мне, целует руку холодными губами, мне стоит огромной выдержки, чтобы не завизжать. Его нельзя назвать хоть сколько нибудь человеком, но я поклясться готова на Библии, что он и не вампир. Голос его такой же ледяной, как и его кожа, и губы, и глаза, как и все в нем. Это – огромная, уродливая глыба льда. И мне даже не стало легче, когда он отходит, найдя следующую свою жертву. На Джейн сейчас категорически смотреть нельзя, потому как это непременно заметит Мина. Которая, кстати, совершенно бледна и едва держится на ногах, хватая ртом воздух. - Мисс Мюррей? Вы сейчас упадете, вам дурно? - Да… нет… - заикаясь, произносит она. – Мне… мне не хорошо. Значит, не у одной меня сложилось дурное предчувствие, когда я увидела господина этих хоромов. Ощущение того, что нас не на прием позвали, а попросту заманили в психушку, не покидает меня, и от реакции Мины оно только усилилось. Мне пришлось провести ее обратно к столу, впрочем, ненадолго, потому как наш выдумщик предлагает карточную игру. Мне надо хоть чем-то занять себя, и я иду сыграть партию, приглашая так же Мину, которая обещает для начала просто понаблюдать за игрой. Я точно знаю, что Джейн не будет участвовать, она сроду не играла и вообще ненавидит карты, поэтому я вполне могу себе такое позволить. Мне остается лишь надеется, что ничего не изменится и Джейн не переменит своего решения. И что она сейчас не пьет. Мистер Олсон ловко управляется с карточной колодой, показывая нам волшебные фокусы. Карты летают в его руках, как у жонглера, то появляется пика в его пальцах, а то краснеет черва. Он интересен, но меня все больше гложет мысль о том, что он не человек. Не человек и – абсолютно точно – не вампир. Так кто же? Он предлагает партию в вист, однако, делает странные оговорки: - Дамы и господа, я подумал, что нам стоит поиграть… - лоб его сморщился, с секунду он думает, напряженно что-то вспоминая, и по лицу его вдруг начинают ходить желваки. Глаза становятся странно пустыми и безжизненными, и через секунду он выдает: -… простите, я забыл вдруг название игры. Свитс, кажется, или что-то в этом роде? Нет, он точно не человек. Джентльмен может забыть имя случайной любовницы, но чтобы он запамятовал, как называется карточная игра – это исключено. Скорее, земля остановится, или развалится под ногами. Я заметила, что Мине все еще дурно. Она сидит подле меня, бледная, застывшая, хотя, кажется, почти пришла в себя, и как – то вроде механически теребит крестик на шее. Это оптимизма мне не прибавило. Ей пока не ведомо, но я знаю точно, что человек, вступающий в отношения с нечистью, становится особо чувствителен до всяких загадок, в том числе и людских. - Вероятно, вы хотели сказать ?вист?, мистер Олсон? – подает голос Каррик, переглянувшись с нашими братьями по Ордену. Хозяин дома направил на него взгляд, в котором ничего, кроме леденящей душу ненависти, нет, хоть мелькнула она там только на мгновение, в следующую секунду он уже спокоен и, дружелюбно улыбаясь, как можно более беззаботным тоном, говорит: - О да, простите, сегодня я с дороги, и совершенно медленно думаю. ?Совершенно медленно думаю?. Он так и сказал. Либо я схожу с ума, и у меня паранойя, либо он действительно какой-то дьявол. Нигде в мире так не говорят, это какая-то весьма абсурдная формулировка! Конечно, звучит показательный добродушный смех, мы все сделали вид, будто простили ему огрех, и расслабились, но – как бы не так! Нужно быть невинным младенцем, чтобы не понять, что змеи просто притаились и ждут удобного момента ужалить. Город уродов не прощает урода, чем – либо отличающегося от них. - Давайте же начнем! Мисс Мюррей решилась все же принять участие в игре, и судьба определила мне ее в напарницы. Однако, я вижу ее смертельно бледное лицо, и то, как она сжимает доставшиеся ей 13 карт, словно охотник, стиснувший глотку нечисти. Я вынуждена предложить ей прекратить игру и сопровождение домой, ведь ей очевидно не хорошо. В какой-то момент я подумала, возможно, Джейн испытывает на ней свои новые умения сейчас, но она явно не в том настроении для этого, да и ослабела в последнее время, сил вряд ли хватит. Стоило мне снять первую карту для начала игры, и едва успели переглянуться наши напарники по столу, Коррик и еще один джентльмен, которого я не знаю, как Мина вцепилась в стол руками, да так, что он пошатнулся, правда, немного. Гул улика нарушают одна за другой три сильнейшие молнии, и громогласный гром. На мгновение мы все замираем, отвлеченные незваными гостями, однако, игра так и не возобновляется, ведь мисс Мина резко поднимается со своего места, странно тряся головой и выкрикивая какие-то дикие слова на непонятном языке. Я осматриваю присутствующих и понимаю, что все уже видят происходящее, в панике бросаюсь к ней, но эта хрупкая маленькая женщина отталкивает меня с такой силой, что я отлетаю едва ли не в противоположный конец зала, оглушенная ударом. Слышу общий вздох толпы, и как в тумане, вижу Мину, шатающуюся по залу, и рвущую на себе одежду, с глазами, бесцельно устремленными вверх. Волосы ее распластались по плечам, словно змеи, верх платья поврежден, и она рвет ногтями кожу, все еще шепча что – то вроде: Blestem numele t?u, dragoste mor. Она все ходит и ходит по залу, кто-то начинает визжать, испуганный таким приступом странной болезни, а она твердит и твердит, как мантру, оставляя на теле красные шрамы свое бессменное Blestem numele t?u, dragoste mor. Некоторые дамы протягивают воду своим мужьям, пытающихся угомонить Мину. Опомнившись от удара, я вижу, что рукой она вцепилась в даму пик, и рвет карту на мелкие кусочки. В ней пробудилась такая сила, что она может одним щелчком пальцев сокрушить весь этот дом, а то и город, кажется. Она точно обезумела, и природа вместе с нею, потому как симфония грома и молнии не прекращается ни на секунду, а все возрастает. Она путает ноги, руки изломала, протягивая их к небу со своей мольбой, а изо рта тянется слюна. И это ужасное зрелище. Старик Эллисон, член Ордена, бросается на помощь, но с рычанием отброшен ко мне, и мне приходится помочь бедолаге подняться. Я вижу Люси, подхватившуюся со своего места и выкрикивающую имя подруги через зал, и абсолютно аморфную Джейн, вливающую в себя очередную порцию алкоголя.Мина распахивает двери так, что они едва не оторвались, и уходит в ночь, страшно завывая. Прекрасная роза, кажется, присоединилась к толпе уродов, что являет собой этот ужасный, дождливый город. Мы едем домой в полном молчании. Люси сидит, горько вздыхая, и кусая губы, Джейн, адски пьяная, но не потерявшая от этого ни своего мрачного настроя, ни своей боли, сидит так же идеально прямо, локтем упираясь в стенку кареты, а снаружи все еще хлещет дождь. Ощущение, будто небеса обезумели. Я осторожно беру за руку подругу: - Джейн, послушай, тебе не кажется, что этот мистер Олсон очень странный? - Я тоже так считаю – кивает Люси, продолжая изучать свои руки. - Странный, милая? – выходит из своего оцепенения Джейн, смотря на меня, но не видя. - Он угрожающе выглядит. Клянусь, я едва не умерла от страха, когда увидела его. У него ледяные руки. У него утробный голос, как из гроба. Он забыл слово вист, разве такое возможно? Я бы сказала, он попросту его не знал. Кто он? Откуда появился? Никто не знает? - Когда Мине стало плохо, он улыбался, я видела – горячо прибавила Люси, с благодарностью, что нашла союзницу посмотревшая на меня. – Он не вампир, но он и не человек. Это так. - Кто из нас пьян? – бросает Джейн, криво усмехаясь. – А? - Да, ты не веришь. Но что тогда сегодня было с Миной Мюррей? - А мне наплевать, что с ней было – отмахивается Джейн. – Пусть сдохнет поскорее, чертов синий чулок. – Эта сука должна платить за любовь к уроду, как плачу за нее я. - Ты с ней что-то сделала? – воскликнула я, тряся ее за руку, Джейн же только злобно взглянула на меня. - Если бы я что-то сделала, она бы уже давно гнила в могиле. Но эта мерзкая шваль продолжает расхаживать по приемам, сияя своей поганой рожей и чертовыми буклями. Все, так больше не может продолжаться. Я оттащу ее за волосы в ванную, потому что от пьянки у нее совсем помутился рассудок. Я никогда не видела Джейн пьяной, а тем более, грязно матерящейся, как матрос на палубе корабля. - Пусть платит за любовь к ублюдку, как плачу за нее я – повторяет она, словно мантру. – Пусть платит, дрянь. Я отворачиваюсь от нее, не в силах сдержать слез. Проклятый вампир, что ты сделал с моей любовью? Город уродов может быть счастлив. Сегодня он принял еще и мою Джейн.