Глава 36. Леди Эмилия на тропе войны (1/1)

Я в сотый раз за ночь встаю и вновь подхожу к окну. Лондон окутала глубокая, беспросветная ночь, сейчас я уже почти ничего не вижу в этой сумеречной мгле, хотя полтора часа назад еще можно было увидеть острые шпили усадьбы Джейн.Меня это не смущает. С замиранием сердца я вглядываюсь во мглу – благо, сражение с Эльжбеттой научило меня видеть даже в кромешной тьме. Ночи в Лондоне совершенно беззвездные и грустные. За столько месяцев жизни здесь, я так и не привыкла к этим вечным дождям и туману даже по ночам. Я скучаю по Шотландии и ее яркому небу, по запаху леса и шуму деревьев. Здесь – все не так. Здесь только Джейн. Закрываю глаза, отчаянно тру виски, в попытках унять расшалившуюся головную боль, но бесполезно. От боли даже режет в глазах. Это странно, но не пугает. Я снова кусаю губы и уже чувствую запах крови на них. Только что образовавшаяся ранка саднит, но остановиться я не могу. Теперь почти интуитивно, не понимая, что и зачем делаю, я царапаю руки, пока и на них не появляется кровь. Мариан заходит очень тихо, почти не слышно и осторожно становится подле меня. Она молчит, но ее напряженное дыхание ее выдает: - Ты все знаешь, да? – в лоб спрашиваю я. - Эльжбетта уже здесь, госпожа? – почти равнодушно спрашивает она. Моя верная служанка была готова к этому событию куда лучше, чем я, и стоически переносит любые невзгоды. Посмотрев на нее внимательно, я замечаю новые морщинки на лбу, которых не так давно еще не было и губы ее теперь сомкнуты еще решительнее, чем всегда. Но в ее глазах я вижу твердость и готовность бороться до конца. Это не может не трогать меня, и я с радостью протягиваю ей руки для объятий. - Мариан, все не так просто. Не только Эльжбетта в городе. Дракула шастает по Лондону. - Но как же, госпожа моя? – изумленно восклицает Мариан. – Ведь леди Уизерби убила его. Как он мог воскреснуть снова? Я отрицательно качаю головой: - Нет, милая. Не убила. Леди Джейн не смогла, и он отпустил ее. Пожалел ее. - И он так долго не питался? Как он смог, миледи? Я пожимаю плечами: - Ты же знаешь, Мариан, Грейсон-Дракула не обычный вампир. Каким – то образом же ему удалось выходить на солнце все это время и обманывать не только высший свет, но и главную Охотницу Ордена. Почему бы он не мог просуществовать какое-то время без пищи? - А почему вы уверенны, что Эльжбетта в городе? - Позавчера, Мариан, в больницу поступила девушка, укушенная вампиром. Это были следы женских клыков, у мужских особей они грубее. Мне пришлось вызвать приступ безумия у несчастной Мины Мюррей, чтобы выиграть время и не позволить ей расследовать этот случай. Она явно копает в этом направлении и копает правильно. - Вы думаете, она догадается, леди Эмилия? На лице моей верной служанки праведный испуг и я вижу, как дрожат ее плечи. Я молча киваю, от чего она дрожит еще сильнее. - Ох, это катастрофа! – выдыхает она. - Да, именно поэтому мы должны действовать немедленно, Мариан. - У вас есть план, леди Эмилия? Я хватаюсь за сердце, стараясь унять его бешенный стук, и выдыхаю разом все содержимое легких. На ватных ногах дохожу до кровати и тяжело опускаюсь на мягкий и холодный шелк простыней. - Мариан, единственный способ быстро сопроводить их из этого города – уничтожить Дракулу. Без него им нет смысла не только оставаться здесь, но и существовать. Уничтожение одной нечисти уничтожит и другую. Мариан садится на самый край постели. Ее лоб покрыла испарина, она невероятно взволнована и напугана. Когда она смотрит на меня, в ее глазах ничего нет, кроме страха и сомнений: - Миледи, вы не можете так рисковать вашей жизнью. Если уж леди Уизерби не справилась с Кольщиком…. - Леди Джейн не справилась не с вампиром, а с мужчиной, Мариан. Это разные вещи. К тому же, я не собираюсь уничтожать Колосажателя самостоятельно. Я привлеку к этому весь Орден. - Что нужно делать мне, моя госпожа? Я улыбаюсь. Готовность прийти немедленно мне на помощь не может не трогать. Взяв ее за руку, я нежно глажу ее сухие, выработанные пальцы: - Иди ложись, Мериан. Завтра отвези Лару в городской сквер, пускай погуляет. Меня не будет целый день, покорми ее. Я попрошу слуг приготовить капустный пудинг и, ради Бога, проследи, чтобы она пила морковный сок, хорошо? - Но что вы собираетесь делать, госпожа? Вы так ничего и не объяснили! – отчаянно восклицает Мариан, ломая пальцы. Она с мольбой и нежностью смотрит на меня, преданно заглядывает мне в глаза, и, опустив голову, произносит: - Госпожа моя, если с вами что-то случится, куда же деться мне? Я не представляю своей жизни без вас и крошки Лары. Пощадите, миледи, не совершайте необдуманных поступков, прошу вас! Я ласково глажу ее жесткие смоляные волосы. Улыбаться ей мне никогда не сложно, потому что искренность и любовь ее подкупает меня. - Пожалуйста, Мари, милая, не волнуйся за меня. Такова моя работа – ходить по лезвию ножа. Когда я согласилась стать частью Ордена, я обрекла себя на то, чтобы быть вечной невестой смерти. Но если я буду думать о ней ежесекундно, жизнь превратится в ад. Поэтому я выживу, и вернусь к дочери и к тебе. Который сейчас час, дорогая? - Совсем скоро рассвет. Я медленно киваю. Поднимаюсь, что означает, что мне больше не нужны услуги Мариан и она, слегка поклонившись, уходит. Я постояла еще несколько минут, глядя на беззвездное черное небо, и отчаянно кусая губы. Потом воровато выхожу из своей комнаты и тихо, на цыпочках, крадусь по коридору. В спальне Лары чрезвычайно тихо. Я заглянула внутрь. Моя кроха сладко спит, по привычке сунув пальчик в рот. Ее крохотная ручка сползла с постели и висит, как плеть, а подол ночной сорочки задран, открывая маленькие ножки. Подойдя к кроватке, я осторожно перекладываю доченьку в более удобное положение и откидываю одеяло, потому что в комнате довольно жарко. Моя милая девочка даже не шевелится, только сладко посапывает. Лара, бедное мое дитя, славный мой ангелочек, впервые за всю ее жизнь ее ночи спокойны и тихи. Я целую складочку на ее лобике, и подкладываю любимого плюшевого медведя ей под руку. Маленькие пальчики тут же вцепились в игрушку, и поглаживают ее. Я оставляю комнату дочери, улыбаясь. Мне нужно в ванную, искупаться, ведь на рассвете меня ждет встреча с моими братьями по Ордену. Шагаю я очень медленно и чем ближе приближаюсь к заветной двери, тем сильнее медлю. Но мое сердце ёкнуло, едва только эта дверь оказалась перед моим лицом. Заветная дверь, ведущая в спальню блистательной леди Джейн. В ту самую спальню, которая повидала столько мужчин, а приняла только одного. Мне стало тяжело дышать и воздух гудит в моих легких, словно у туберкулезницы. У меня так сильно дрожат колени, что приходится схватиться за стенку. В горле пересохло и я не могу совладать со сбившимся дыханием. В голове гудит, Нет, пройти мимо. Не смей входить туда, Эмма! Пройди мимо, не нарушай своего относительного спокойствия еще и этой болью. Но ноги сами несут меня к Джейн и, едва переступив порог спальни, я вижу ее, раскинувшуюся на постели в забытье, тяжело дышащую, со складкой, пересекшей ее лоб. Гобелен, который она так любила, изображающий любовников, завешен черным бархатом, и, наверное, скоро она вообще его порвет. Бретелька ночной сорочки сползла на плече, почти обнажив правую грудь. Она дышит очень тяжело, как человек, не вполне оправившийся от болезни и из ее горла вырывается тяжелый свист.Пошарив по комнате глазами, я вижу причину такого дыхания. Графин с вином совершенно пуст и не закупорен, а в нескольких шагах от постели валяется надтреснутый бокал. Снова алкоголь. Снова пьет в одиночку. Бесконечные страдания. Я сажусь на самый край кровати и нежно, совсем, как пару минут назад, откидываю сползший локон с ее щеки. Джейн не шевелится, но из груди ее вырвался тяжелый стон. И в лицо мне тут же ударил удушающий запах алкоголя. Мое сердце колотиться как бешенное в груди, и я, как не стараюсь, не могу удержать слез на ресницах. Осторожно, как и Лары, я беру руку Джейн в свои ладони. Ее рука горяча, а кожа сухая. Очень странно, потому что обычно эти пальцы холодны, как лед. Она становится невыносимо горячей только в минуты страсти, мне это слишком хорошо известно. Приложив руку к ее лбу, я понимаю, что она горит. Но разбудить ее не решаюсь. Со времен схватки с Эльжбеттой я тоже горю по ночам, наверное, такое случается при столкновении со всеми древними вампирами. Раньше это отвлекало и я сутками не спала, но со временем привыкла. Научилась погружаться в сон даже с этим жаром. Пальцы Джейн, тонкие и безжизненные, в моих руках теплеют. Я осторожно глажу ее по руке. Она такая нежная и тонкая, ни за что не скажешь, что эта рука растерзала сотни врагов, дерзко и безжалостно. Поднеся ее руку к губам, я осторожно целую ее пальчики. Несколько слезинок из моих глаз капает на ее шею и грудь, но пересилить себя я не могу. Свободной рукой я накручиваю ее локоны себе на пальцы, я всегда так делала, когда мы ночевали вместе или мечтали в саду монастыря о том, как вырвемся отсюда в свободную жизнь. Глупые наивные девочки, мы еще не знали, что жизнь вне монастыря – еще большая тюрьма. Джейн пошевелилась и открыла глаза. - Эмми... Я осторожно склоняюсь к ее лицу и, глядя в эти холодные голубые глаза, шепчу ее имя, так же, как она мое. Так уже однажды было, давно, в юности, когда мы впервые целовались. Но тогда нас еще не мучила эта ужасная боль и ее глаза еще блестели юностью и радостью мечтаний. Она тяжело садится на кровати и безжизненно смотрит в одну точку. Как я могу убедиться, ее взгляд направлен как раз на графин, где еще сегодня вечером было вино. - Не надо, Джейн! – предупреждающе говорю я. – Даже не думай об этом. Перестань пить. На лице Джейн заиграла горькая усмешка: - Моя дорогая девочка мне запрещает. Ладно, не буду. Сегодня я играю послушную дамочку. Надеюсь, ты довольна. Осторожно я касаюсь пальцами ее горячей щеки, как когда она спала, стараясь спрятать слезы в ресницах: - Не надо играть, Дженни. Будь самой собой. Она смотрит на меня так, будто я ее смертельно обидела и прикусывает губы до крови: - Эмили, дорогая, жизнь – это маска. Или несколько масок. - Но ты, Джейн, настоящая! Я отчаянно сжимаю ее пальцы с такой силой, что они хрустнули, но она не обращает на это внимание. Она открыла рот, собираясь что-то мне сказать, но вскоре передумала. Тяжело повалилась на кровать и отвернулась от меня, скрутившись в болезненный клубок. - Иди спать, Эмми. Завтра собрание Ордена. Выспись. Я собралась ей возразить, но Джейн качает головой, давая понять, что не станет меня слушать.И я, покорная, как всегда, подчиняюсь ее воле и выхожу. В окна уже брезжит первый дневной свет, скоро начнется новое утро. Мне потребовалось совсем немного подождать в своей спальне, чтобы услышать, что хозяйка этой великолепной усадьбы снова погрузилась в свой тяжелый полу-сон, полу-забытье. Тогда, накинув на плечи дорожный плащ, я тихонько, на цыпочках, выскальзываю из дома. В кухне встречаю миссис Пол, которая осуждающе смотрит на меня. Ну конечно, она думает, что леди не пристало шастать по улицам с наступлением рассвета. Особенно если считать, что вставать с постели раньше полдня, в высшем свете считается едва ли не криминальным преступлением. Приложив палец к губам, я велю ей молчать, и выхожу на улицу. Меня встречает прохлада и привычная сырость. Вновь накрапывает дождь, но сегодня – сюрприз – еще и со снегом. Мелкие снежинки сыплются на землю, как крупа, уже обещая скоро растаять, в воздухе еще больше пахнет сыростью, чем обычно и это угнетает донельзя. Морщась от холода, я накидываю на голову капюшон, и сажусь в карету, которая уже меня ожидает, благо, Каха Рума галантно открывает передо мною дверь, и мы отъезжаем от особняка на безопасное расстояние. Едва заняв место в карете, я вижу блуждающий, но встревоженный взгляд Лойзо. Провидец чувствует беду и очень напряжен. С того дня, как мы безуспешно пытались поймать Эльжбетту, он так и не научился контролировать себя и с ходу спрашивает: - Сеньора, что с ней? Ей плохо? Рума бросает на него гневный взгляд, собираясь осечь, но я останавливаю Охотника. Скрывать очевидное от Провидца нет смысла, да и времени у меня очень мало. - Да, очень. Она не в себе, увы. Но я не об этом. С ней я справлюсь. - Зачем вы позвали нас, миледи? – со своей привычной услужливостью, интересуется Рума.Он все таки человек дела, в чем я неоднократно убедилась. - Я позвала вас, господа, только потому, что никому больше не могу доверять. Дракула снова убивает. Это понятно, так долго без жертв он обходиться не может. Я посылала вам вести о двух обращенных девушках, Охотник. - Я получил их, леди – деловито кивает Рума. - Девушки убиты мною поскольку в больнице, куда они были доставлены, есть люди, которые слишком заинтересованы в раскрытии нашей тайны. Но это означает лишь одно – Кольщик снова в деле. Скоро в этом городе опять потекут реки крови и он будет кишеть чудовищами. Мы знаем, где Падший, и нам необходимо его убить, господа. - Нам – это кому? Я готов, миледи, но мне нужны помощники. Боюсь, если леди Джейн не справилась с этой нечистью, я один точно не справлюсь. Увы, но старые травмы, леди Эмилия, дают о себе знать. Мне нужны гарантии. - Вы их получите, Рума – убеждаю его я. – Но и мне нужны гарантии того, что никто, кроме нас, не будет знать, на кого мы охотимся. Господа, вы должны понимать, что, признав существование Дракулы, мы обрекаем леди Джейн на смерть. Так что все должно быть максимально секретно. Рума, готовьте лучших людей к грандиозной битве, не говоря, с кем именно. Другим Охотникам достаточно знать только то, что в Лондоне есть древний вампир, еще один, имени не в коем случае не называть. Я полностью полагаюсь на ваш выбор, Охотник, и приду посмотреть, кого вы возьмете для этой миссии, когда настанет время. Усильте тренировки, думаю, я вам помогу. Само собой, я тоже буду участвовать в битве. И – она должна пройти тайно. Никто, кроме нас и лучших нескольких охотников не должен знать, что она вообще состоялась. - Я понимаю, леди Эмилия – кивает Охотник. Я перевожу взгляд на Провидца. Сицилиец все так же напряженно сверлит глазами ночь, но готов слушать очень внимательно. - Лойзо, из Провидцев все то что происходит будете знать только вы. Нам нужна ваша помощь. Следите за Кольщиком, чтобы знать все его наиболее уязвимые места. Мы нападем тогда, когда чудовище будет наиболее раздавлено и слабо. - Я сделаю все, как вы велите, сеньора – твердо говорит Лойзо, покачивая головой, как маятником. Снова его мучают боли. Проклятая жизнь. - Когда мы начнем операцию, миледи? – очень вежливо спрашивает Охотник. - Я дам сигнал. Некоторое время у нас еще есть в запасе. Бросив на своих побратимов красноречивый взгляд, я выхожу из кареты. Дальше я пойду пешком. Удостоверившись, что карета отъехала, я бегу назад, к усадьбе, обвитой виноградником, стараясь унять расшалившиеся нервы. И скоро оказываюсь в своей спальне. Не снимая мокрого плаща, бросаюсь на кровать, переводя сбившееся дыхание. Мои глаза напряженно буравят окно, где уже полным ходом царит утро. Я ненавижу Александра Грейсона. Я ненавижу проклятого Кольщика так, что у меня сводит зубы. Но скоро я покончу и с этой тварью и со своим главным врагом – Кровавой графиней одним махом. Я уничтожу их и может быть тогда… Нет, нет, качаю головой я, стараюсь отогнать навязчивую мысль, но поздно: она уже сверлит у меня в мозгу: тогда, может быть, мы с Джейн снова будем вместе. Как раньше.