1. (2/2)
- Ваш рабочий день окончен, мистер Керкленд, – все так же улыбаясь, говорит русский. (Он когда-нибудь не улыбается? Показывает какие-нибудь другие «гримасы»?) – Я тебя вообще-то как друга позвал… - печально вздохнул Иван.
Вот те на!.. Сам меня как шлюху заказал, а теперь другом называет!.. Все это слишком подозрительно, но я прохожу в квартиру и снимаю куртку, вешая ее на крючок. Пока я разувался, Брагинский отнес пакет куда-то, а потом вернулся, чтобы отвести меня в зал.Залом оказалась маленькая комнатушка с телевизором, диваном и шкафами, полки которых были заполнены какими-то книгами. От понимания, что Иван много читает, у меня появилось некое благоговение перед русским. Читающий книги, а не страницы чьего-то дневника сейчас большая редкость.
- Не думал, что ты любишь читать книги… - я восхищенно смотрел на небольшую, но все же домашнюю библиотеку Брагинского. В ответ он мне ничего не ответил, лишь было слышно, как он переступает с ноги на ногу.- Тебе чай или кофе? – Иван старается проявить свое дружелюбие, но наверное, восхваленным инстинктом самосохранения я чувствую, что эта забота ложная. Затишье перед бурей. И мне лишь надо сказать, что я ничего не хочу и желаю вернуться домой, к своим страхам и чувству безысходности, которое уже успело обглодать мне все кости. Я уже привык к чувству, что все вокруг плохо. Но все же я свою задницу всегда не прочь спасти. И вроде бы я готов сказать, что «Нет, не стоит», но вместо этого вырывается:- Чаю с лимоном.
Брагинский улыбается и скрывается за поворотом. Я надеюсь, что он мне ничего не подсыплет…
Осматриваюсь и понимаю, что ничего, кроме двух шкафов с книгами и телевизором на тумбе, в комнате больше нет ничего интересного. Это обычная холостяцкая квартира.Через какое-то время приходит русский, держа в руках две чашки с чаем. После он снова уходит и возвращается с чайником и сахарницей, а после приносит какие-то бисквитные печенья.- Присаживайся, – голос Ивана заметно подрагивает, и я не могу не задержать на этом внимания.- Что-то случилось? – с наигранной обеспокоенностью спрашиваю я. Русский фыркает и убирает волосы рукой назад. Перед глазами на мгновение появился Альфред с виноватой улыбкой. Моя ехидная ухмылка исчезает с лица, и я готов бежать из квартиры Ивана. Почему он преследуют меня? Почему я вижу Скотта и Альфреда в каждом жесте даже посторонних мне людей?
- У меня есть к тебе необычная просьба, – Брагинский не знает с чего начать, чтобы я не начал истерику или не позвонил в полицию. Я знаю, что у русского много бешеных идея, и я надеюсь, чтобы это не было что-то из разряда «давай ограбим Лондонский банк» или «давай полетим на Марс в самодельной ракете». - Я хочу попробовать секс с мужчинами, – выдыхает он и отчаянно краснеет. Я смотрю на него с открытым ртом, переваривая информацию.
- Т-Ты гей? – решаюсь спросить я, неприлично тыкая в Брагинского пальцем.
- Нет, конечно! – возмущенно кричит Иван. – Просто хочу попробовать, – какого это - оттрахать парня, – хищный оскал, и я понимаю, что зря я задал этот вопрос. Хочется домой… Неожиданно, сильно хочется домой, подальше от извращенцев и невкусного, тем более остывшего, чая.
- А при чем тут я? – я все же надеюсь разложить все по полочкам и понять причину странного желания русского. Одним «хочу попробовать», по-моему, тут и не пахнет.
- У тебя есть опыт. Маленький, но опыт, – уверенно отвечает Брагинский.
Сначала я не понял его слов. Какой «опыт»?.. Я даже подумал, что он так намекает про размер моего члена… Но потом вспомнил адвоката и покраснел. Откуда? Откуда этот чертов русский, все про меня знает?- Я хочу домой, – сразу говорю я. Я поднимаюсь с дивана, но Иван не пускает меня.- Извини, но у тебя тут выбор лишь в том, хочешь ли ты этого добровольно или мне тебя изнасиловать, – от этих слов мне совсем не по себе. Все внутри сжимается, и я понимаю, что Брагинский не шутит. По глазам видно.
Чувствую себя еще мельче по отношению к русскому. Именно мельча, а не меньше. В голову приходит устойчивая мысль, что если откажусь, то меня просто сломают и изнасилуют, не боясь переломать мне ребра и если понадобиться – ноги и руки.
- Где здесь душ? – выдыхаю я и чувствую, как сердце словно сковывает цепями от страха. Иван показывает мне дорогу, и невольно посмотрев на себя в зеркало, я не могу сдержать отвращения. Передо мной стоит дрожащий, напуганный Артур. Не тот, которого я привык видеть по утрам перед выходом на работу. А может я всегда таким был, но не замечал?Теплая вода придает положительный настрой. Выйдя из ванной, закутавшись в большой, махровый халат, не завязывая его, выхожу в зал, где меня ждет Брагинский. Стараюсь не смотреть ему в глаза – не та ситуация да и немного страшно. Так, что колени подгибаются.
Обращаю внимание на экран телевизора, перед которым сидит русский, и тихо хмыкаю. Почему-то меня не покоробило то, что он смотрит какую-то американскую порнуху. Подсаживаюсь рядом и начинаю тоже смотреть на то, как какую-то силиконовую диву порят во все дырки два парня. Один из парней смеется, и я с ужасом закрываю ладонями уши, тихо шепча: « - Я не слышу Альфреда. Я не слышу Альфреда».Это, конечно, замечает русский и выключает телевизор.
- Артур! Эй, Артур! – Иван пытается отодрать мои ладони от ушей, но чем больше пытается, тем сильнее я впиваюсь пальцами в кожу. – Успокойся! Ты слышишь меня? Успокойся!- Я не слышу Альфреда! Я не слышу Альфреда! – я уже перешел на крик и здорово напугал Брагинского, из-за чего получил пощечину. Мы оба знаем, что это по-бабски, но зачем избивать друг друга. У нас впереди еще ночь!- Так! – русский пытается успокоиться, да и мне нужно осознать то, что сейчас было. Я вел себя как последняя истеричка, как только услышал смех какого-то парня, лицо которого, не было видно. Но я же слышал, что это голос Альфреда!..
- … Сегодня ничего не будет! – «Что?» Я удивлено смотрю на парня, который уже встает с дивана. И что теперь? Это хорошо или плохо?
Посильнее закутываюсь в халат и иду следом. Я вижу, как напряженна спина у Брагинского и оттого еще страшнее просить его в, с одной стороны, наглой просьбе.
- Эм… - пытаюсь найти подходящие слова - Я… - трудно говорить, но как-то у меня все же получается. – Можно у тебя переночевать? – Иван останавливается, и я кое-как сдерживаю себя, чтобы не начать пятиться от него назад, спешно извиняясь за такую дерзкую просьбу.- Конечно! – он оборачивается, и вместо разъяренного выражения лица я вижу смущенную улыбку. Страх постепенно отступает, и я чувствую, как неосознанно облегченно вздыхаю – Правда у меня всего одна кровать…
Намек. С годами и по не очень приятному жизненному опыту я все же научился распознавать их. Даже в таком противоречивом человеке как Иван.
- Хорошо, – я выдавливаю из себя улыбку. Переспать с русским даже если не хочешь? Что может быть унизительнее? Но возвращаться в дом с призраками, где тишина давит на слух, и одиночество чувствуется сильнее обычного, не хочется.