1. (1/2)

«Чтобы вы знали, что значит жить в аду,Чтобы вы знали, что значит взывать о спасенииТолько ради этого я вернусь,И мой взор будет пылать,Когда я возьму последнюю спичкуИ сожгу ваш благополучный прекрасный мир»Oomph! – Das Letzte StreichholzУлыбка до ушей и вечно хорошее настроение. Вот как можно назвать условие, по которому берут на работу в KFC.Улыбаться-то я улыбаюсь, но настроение у меня вечно фиговое. Устал от постоянных заказов, и ноги затекают из-за того, что присесть где-нибудь нет возможности.

- Здравствуйте. Что желаете? – Улыбка. Улыбка! Кто бы знал, как меня бесят улыбающиеся люди!- Мне, пожалуйста, какой-нибудь гамбургер, стрипсов штук шесть… сырный соус… и все это положить в пакет и принести вместе с собой ко мне домой, – я недоуменно поднимаю глаза и кое-как скрываю настоящую, искреннюю улыбку. Брагинский.- Давненько не виделись! – улыбаясь, говорит он и поправляет шарф. Никогда не видел таких длинных шарфов.

- С тех пор, как брата похоронили… - глухо отвечаю я. Стоящие рядом со мной остальные кассиры прислушиваются, и я снова наигранно улыбаюсь – Но не будем обо мне. Ты как? – не хочу говорить на тему брата. Не хочу, чтобы ко мне все лезли и давили на больное место.

- Устроился в небольшую фирму по продаже поддержанных машин, – говорит Иван, пока я упаковываю его заказ.- Ну, это намного лучше, чем я, – мельком смотрю на остальных работников, чтобы те, не дай Бог, услышали мои слова. Протягиваю его заказ, но тот качает головой, показывая, что с собой он его не возьмет.- Ты забыл? Я буду ждать свой заказ дома, а ты мне его принесешь.

Я сжимаю пакет в руках и беру протянутый мне клочок бумаги, на котором написан адрес, где живет русский.

Делаю глубокий вдох, когда широкая спина исчезает из помещения и снова надеваю на себя это дурацкую улыбку.- Здравствуйте. Чего желаете?

Кое-как открыв дверь и войдя в коридор своего дома, радуясь, что дверь сегодня поддалась без особых проблем. Из-за чертовых сектантов, которые жили тут, полиции пришлось взломать замок, как так психопаты не желали сделать этого по собственной воле. Теперь замок срабатывает через раз.

Разобрав два пакета продуктов, я посмотрел на бумажный пакет из KFC, и поморщившись, положил его в холодильник. Брагинский подождет. Час ночи как-никак! Я же спать хочу! Мне в восемь на работу!

Выпив перед сном чаю с какими-то печеньями, я, зевая, побрел в свою комнату, старательно не обращая внимания на комнату брата и матери. Можете считать меня параноиком, но мне постоянно кажется, что в этих комнатах кто-то есть. Я чувствую, как из этих комнат за мной наблюдают.Быстро проскочив в свою комнату и закрыв за собой дверь, я раздеваюсь и «ныряю» в постель, с головой закрывшись одеялом и мелко дрожа.

Страхи не проходят так быстро. Я до сих пор помню лицо «отца» и его голос. Мне постоянно кажется, что он до сих пор в маминой комнате и смотрит. Смотрит на меня своими холодными, мертвыми глазами с неким презрением.

Услышав стук в окно, я сжимаюсь еще сильнее и закрываю уши руками.«Все же продам этот дом к чертовой матери!» - думаю я, перед тем, как упасть в мир снов, понимая, что дальше жить со страхом перед собственным, родным домом, в котором жил с рождения – это не нормально.

Сегодня ко мне во сне опять пришел Скотт. Он говорил что-то о том, что я его вообще забыл и не навещаю. Хотя я был у него на прошлой неделе и постоянно приношу любимый братом чертополох. Благо, этой дряни на заднем дворе растет полно.

Потом он неожиданно начал говорить, что ему очень одиноко одному. И что он что-нибудь придумает, но обязательно заберет меня с собой. Главное, чтобы я подождал еще чуть-чуть. Я пытаюсь, сказать, что не хочу идти с ним никуда, но понимаю, что я тоже скучаю по нему. По нему и Альфреду. По их привычкам и улыбкам. И все же…- Нет! Подожди Скотт! Я не хочу уходить! – кричу я, но брат лишь улыбается, говоря:- Зачем ты противишься? Это неизбежно!

От этих слов я просыпаюсь в холодном поту, но вскоре поняв, что это всего лишь сон, пытаюсь унять бешеное сердцебиение, но получается плохо. Смотрю на часы – шесть утра. С некой опаской выхожу из комнаты. Пусто. Даже чувства, что здесь присутствует что-то потустороннее, отсутствует.Сходив в душ и сделав «сделаем вид, что это салат», после чего благополучно его съев я оделся и обув свои дешевые кроссовки, осматриваю дом и выхожу.

Восемь вечера и я стою у одной из многоэтажек в нашем городке. Дрожащими руками набираю номер квартиры в домофон и жду ответа.- Да? – А мне всегда казалось, что у Ивана несколько детский голос…- Это Артур. Заказ принес, – слава Богу, что никто не видит, какой я красный. Ей Богу, как девочка…

- А! – голос Брагинского снова стал детским. – Сейчас открою.Щелк и я теперь могу спокойно войти в подъезд многоэтажки. Кажется, русский живет на пятом этаже…Поднявшись на нужный этаж на лифте (которых я жутко боюсь, после просмотра одного американского фильма), я поворачиваю направо и стучусь в деревянную дверь, на которой так многообещающе написано «64».

Дверь открыли на сразу, но меня это как-то и не особо заботит. Меня же не преследуют?

От неприятных воспоминаний меня передергивает, и я слышу, как рветсябумажный пакет там, где у меня был указательный палец.

- Я думал, что ты мне его принесешь еще вчера, – задумчиво осмотрев меня, говорит мне Брагинский.

- Ваш заказ испортился и я решил, что будет намного лучше, если я Вам принесу что-то съедобное, а не испорченные и проквашенные продукты,– целенаправленно говорю на «Вы» чтобы показать русскому, что я все еще на работе. И вообще я этому Ивану не доверяю. Он как-то слишком много обо мне знает. Словно шпионит за мной. Мне всегда казалось это странным… Как? Как он мог знать о том, что я и Альфред общаемся. Мы же никогда на людях не встречались! Только переписка и редкие перебрасывания фразочек о погоде или о чем-нибудь более бессмысленном.

Все ведь выглядело так, словно нам просто не с кем пообщаться! Как он смог догадаться?!