Глава 8 (1/1)

Таканори до последнего ждал подвоха. Он ощущал себя параноиком, но не мог отделаться от чувства, что Койю что-то учудит после их ссоры. Но Койю вёл себя как ни в чём не бывало. Единственное, между ними накопилось такое напряжение, что, казалось, будто воздух искрил.Койю ничего не говорил, не требовал, но у него горел взгляд, и он выглядел откровенно голодным до ласк. Они не обсуждали его возможных желаний – Койю сразу же сказал, что не хочет поднимать эту тему, но не понимать происходящее было просто идиотизмом. Таканори себя идиотом не считал, но каждый раз при мысли, что так продолжаться не может, его охватывала паника. А ведь он, кажется, сам хотел большего. С каждым разом Койю целовал настойчивей, прижимался ближе, касался более чувственно, и Таканори переставал адекватно мыслить, когда они оставались наедине.В эти моменты Таканори забывал, что Койю гораздо младше. На его фоне он чувствовал себя неопытным девственником. И при этом он не мог заставить себя коснуться в ответ. Койю своей мягкой настойчивостью с каждым разом отвоёвывал всё больше и больше, добившись сначала возможности касаться без одежды. О том, что творилось в последнюю встречу, Таканори предпочитал не думать. Он был благодарен своим таблеткам за то, что они притупляли желание, потому что даже от воспоминаний накатывало возбуждение. Таканори думал, что в своё время он перепробовал всякое. Видимо, его воспоминания были слишком искажёнными.Койю начинал как обычно, целовал, гладил, доводя до невероятно приятной пустоты в голове, а потом опустился на колени, и Таканори подавился воздухом. Койю касался языком, целовал, а Таканори не мог отвести взгляд. Он вспоминал свои фантазии после выхода фотосессии, но даже представить себе не мог, что в реальности всё будет настолько ярко. Койю выглядел как человек, наслаждающийся тем, что делал, и невозможно было не смотреть на него, на то, как покрасневшие от поцелуев губы обхватывали его член, с каким удовольствием Койю прикрывал глаза. Он словно делал всё, лишь бы Таканори потерял связь с реальностью.***Когда курьер принёс ему в офис свёрток, Таканори долго не решался его открыть, не зная, чего ждать. Но любопытство победило. Он развернул его, посмотрел на ключи, к которым был прицеплен нелепый брелок со связкой покемонов и бирка с адресом, и мысленно выругался. Он тут же набрал номер на телефоне, чтобы прояснить ситуацию.– Что это значит?– Сюрприз.Койю сразу же отключился, а Таканори откинул телефон, почувствовав, что на него снова накатило раздражение. Он не любил сюрпризы и не был уверен, что ему понравится. К тому же, такие неопределенности заставляли нервничать. Но при этом он ощутил азарт – Койю отличался отличной фантазией, и любые его идеи завлекали.Тихо вздохнув, он понял, что уже проиграл. Вскоре пришло сообщение: ?Жду тебя к 20:00?, – и Таканори покосился на часы, прикинув, как ему успеть разобраться с делами.Он впервые открывал квартиру Койю сам и чувствовал себя неуютно, словно нарушал какие-то правила и вторгался в чужое личное пространство. На удивление, Койю встретил его в коридоре, прислонившись к стене.– Ты не опоздал. Я рад.– Ну, ты же написал, когда я должен быть, – Таканори немного сварливо проворчал, пока разувался и убирал пальто в шкаф. – Что за секреты?Он перевёл взгляд на Койю и замер на месте, только заметив, во что тот одет. В традиционной одежде он до этого показывался только на фото, и Таканори не был готов, что его встретят в юкате. Койю держался немного странно – он словно старался не двигаться лишний раз, и у него лихорадочно блестели глаза.– Ты в порядке? – Таканори сделал шаг ближе. – Не заболел?– Я? Нет, всё отлично, – Койю как всегда улыбнулся, подошёл ближе и поцеловал. – Я соскучился.– Я… тоже, – Таканори всё ещё было крайне неловко, и у него язык к нёбу присыхал от такого дерзкого и свободного поведения. Он так себе не мог позволить. До сих пор не мог.– Будешь чай или кофе? Или тебя сразу с порога запугать и рассказать всю суть? – Койю засмеялся, но выглядел он при этом взволнованным.– Если ты продолжишь так изъясняться, я точно свалю. У меня такое чувство, что ты предложишь мне что-то противозаконное.– Ну, как посмотреть на это. Но для начала, я хотел объяснить свой подарок. В общем, если что, я не хочу, чтобы ты ждал под дверью и всегда мог зайти ко мне.– То есть, у меня теперь есть ключи от твоего дома?– Да.– Это… Спасибо, – у Таканори вспыхнуло лицо. Это определенно было более интимно и лично, чем то, что происходило до этого. – А что во-вторых?– А во-вторых, думаю, это будет банально и очевидно. Я хочу тебя, Така. И, кажется, я придумал, как это можно реализовать.– Ты смеёшься, да? – такая наивность и прямолинейность лишали возможности найти сразу же адекватный ответ.– Я же говорю, я придумал. Показать? – Койю хитро улыбнулся и поманил Таканори в спальню, где были плотно закрыты шторы, а вместо яркой лампы светила пара гирлянд, создавая в комнате мягкий полумрак. Таканори нервно сглотнул, когда перевёл взгляд на кровать. Он оцепенел и не мог сделать ни шагу, о чём только Койю думал? Он что, решил, что всё так просто?– И ты считаешь, что это сработает? – Таканори попытался взять себя в руки.– Да. Просто не думай сейчас об этом. Я… Правда, всё продумал.– Ты просто ждешь, что я опозо… – у Таканори дыхание спёрло в горле, когда Койю сел на кровать и развязал пояс. Ткань съехала с плеча, и Таканори с жадностью зацепился взглядом за яркие красные полосы.– Я заметил, как ты посмотрел тогда на фотографии у магазина, и подумал, что тебя заинтересовало.– Ты ужасный человек, тебе говорили? – Таканори тихо вздохнул, подойдя ближе и присев рядом. – И как ты себе это представлял?– Определенно не так, – Койю смущённо рассмеялся и прикусил губу, обдумывая. – Признаю, выходит гораздо более неловко.Таканори уже хотел предложить выпить кофе, но Койю положил голову ему на плечо и погладил по бедру. Таканори попытался сделать вид, будто ничего не происходит, но у него сбилось дыхание, когда рука сдвинулась выше и погладила по внутренней стороне бедра, слишком близко к паху.– Ты просто садист, – он выдохнул это совсем тихо, когда Койю повернулся и полез с поцелуями.– Нет, я прошу прощения за дурацкую идею и пытаюсь компенсировать это.Таканори многое бы сказал про такие способы компенсации, но Койю это Койю. С ним все выходило с пометкой ?слишком?. Таканори слишком раздражался, слишком открывался, слишком быстро возбуждался и шёл на поводу у его безумных идей. И он перестал сопротивляться, пустив всё на самотёк.Чем ближе льнул Койю, чем активнее касался, тем больше юката сползала с него, оголяя плечи, спину и грудь, открывая переплетение веревки – яркий контраст со светлой кожей. И последний оплот благоразумия и выдержки Таканори рушился под таким напором.– И как ты хотел, чтобы это произошло… И мы… Ну, – он поперхнулся словами, когда Койю, до этого сползший на пол, поднял на него взгляд.– Ты уверен?– Чёрт, да.Койю кивнул, забрался обратно на кровать и жестом поманил придвинуться ближе. Судя по всему, готовился он тщательно, потому что в изголовье кровати, из-под матраса тянулись верёвки.– Затяни это на моих руках. Не уверен, что сдержусь и не обниму тебя, а без лишних прикосновений, как мне показалось, тебе будет проще, – он выглядел смущенным и почему-то дёрганным.– Оу… – Таканори не знал, что сказать. Это чертовски напоминало его фантазии. Но в жизни была одна проблема – он очень сильно боялся облажаться.– Это самая неинформативная реакция, на которую я только мог рассчитывать, – Койю вздохнул, а потом неожиданно заерзал на месте. – И… Тебе не придётся ничего такого… делать. Я всё продумал.В некоторых ситуациях, как показала практика, лучше промолчать. У Таканори сбилось дыхание, и бешено застучала кровь в ушах от этих слов. Койю был более чем открытым, не боялся экспериментов, а его ?всё продумал? могло означать что угодно. Молчание затянулось.– Окей, я понял, что сделал все максимально нелепо и несексуально. Давай просто забудем об этом? – у Койю задрожал голос.Таканори отстраненно подумал о том, что он сам слишком долго не подавал ни звука. Но что он должен был сделать? Он ведь видел, теперь видел, что для Койю всё серьёзно. Настолько серьёзно, что он готов был сделать что угодно, лишь бы помочь. И Таканори неожиданно для самого себя понял, что всё решил.– Иди сюда, идиот, – он сказал это ласково, за полу юкаты потянул на себя и сам поцеловал. Иногда ему тоже нужно брать инициативу в свои руки. Койю слишком старался ради него, и он должен получать хотя бы что-то. – Ты слишком много думаешь.Таканори не мог отрицать, что ему до сих пор было страшно, но при этом также сильно хотелось. Койю умудрялся влиять на него совершенно неадекватно. Он дразнил и будоражил мысли самим фактом своего существования, каждым жестом или действием.Под юкатой Койю оказался полностью голым, если не считать верёвки, которые так красиво оплетали тело, что невозможно было отвести взгляд. Они не мешали движениям, не сковывали и не ограничивали, и это было хорошо. Таканори гладил по бокам и бёдрам, любовался тем, что видел, но, как и во все предыдущие разы, застопорился, понимая, что ему придётся касаться не настолько невинно. К счастью, Койю быстро догадался, что смутило, и перевернулся на живот, медленно поднимаясь на четвереньки. Тогда стало понятно, в чем причина его нервозности и такого поведения.– И давно ты… так ходишь? – Таканори старался говорить ровно, когда провёл пальцами по заднице и едва коснулся пальцами расширенного стоппера плага. Койю от этого лёгкого прикосновения вздохнул. До этого момента Койю старался доставить удовольствие ему, но сам ничего не получал. И наконец увидеть, как он реагирует на ласки в свою сторону, оказалось волнительно.– Около часа… Я же говорил, что готовился, – Койю сбился, и когда Таканори надавил ещё раз, а потом потянул стоппер на себя, тихо застонал. От этого звука внутри что-то взорвалось, а в голове образовалась невероятная пустота. Таканори, словно желая убедиться, что правильно расслышал и понял, снова задвинул плаг глубже и следом вытащил почти полностью, завороженно смотря как рефлекторно сжимались мышцы, а Койю сильнее выгнулся.– А если бы я задержался? Порой мне кажется, что ты слишком серьёзно подходишь ко всему.– И это… мне ты говоришь?.. Ах… – Койю снова простонал, и Таканори начал входить во вкус. Как бы он не убеждал себя, что со спины можно не задумываться, какого пола партнер, это не получалось. Койю отличался от всех тех девушек, с которыми он трахался во время учёбы. Худой настолько, что выступали позвонки, и при этом с ощутимыми мышцами. Бёдра, когда Койю напрягался, казались высеченными из мрамора. И он оказался желаннее всех фигуристых красоток.Таканори даже не нужно было фантазировать или ласкать себя – у него стояло так, что оставаться в брюках и трусах было неприятно – бельё давило, и хотелось поскорее от него избавиться.– Что же ты со мной творишь? – Таканори трясло, и это очень похоже на то, как он реагировал в свой самый первый раз, когда в старшей школе смог уломать девушку, с которой встречался. Он чувствовал себя настолько же неловко, и при этом не мог остановиться, постоянно касался, поддевал пальцами верёвки на бедрах, царапая кожу ногтями.– Это ты что творишь… –У Койю сорвался голос, – пожалуйста, сделай хоть что-то. Я больше не могу так.Таканори подчинился, он и сам уже с трудом понимал, почему считал, что нельзя, и почему так долго тормозил. Койю горячий, он дрожал и реагировал на каждый жест. Вполне возможно, дело в том, какой он, а не в том, что он мужчина. Таканори допускал мысль, что его возбуждает конкретный человек, и это никак не связано с чем-то ещё. Так было, во всяком случае, проще.Он медленно потянул за стопор и, наконец, полностью вытащил плаг. Койю шумно выдохнул и сжал пальцами одеяло. Таканори стиснул зубы, лишь бы не сболтнуть лишнего и не испортить момент. Он откинул игрушку в сторону и потянулся к презервативам и смазке, заботливо подготовленными Койю. У Таканори дрожали пальцы, пока он надрывал упаковку, вытаскивал презерватив и раскатывал его по члену.– Ты точно уверен? – Таканори не мог не спросить. Но он сам противоречил своему вопросу, когда добавил смазку и начал водить головкой по ложбинке между ягодиц, заворожено наблюдая, как Койю подался ближе.– Блять, да, – такого низкого и срывающегося голоса у Койю он ещё не слышал, и это как разряд тока по оголённым нервам. Этой фразой Койю сломал последнюю границу благоразумия.У Таканори вышибло воздух из лёгких, когда он наконец вошёл. Член проник в задницу легко, и при этом мышцы плотно обхватили его. Таканори пытался двигаться максимально медленно и размеренно, боясь сделать что-то не так и навредить. И его начало перекрывать от смешанных чувств – ему невероятно хорошо и приятно, и хотелось, чтобы это не заканчивалось. И при этом Таканори вспоминал, что происходило с ним, жгучую боль, ужас и панику. Он с силой сжал пальцы на бёдрах Койю, двинувшись слишком резко и натянув его на себя. И Таканори ожидал любой реакции, кроме полного удовольствия стона. Спутать это с чем-то ещё невозможно Как и сложно сопоставить, что это могло кому-то нравиться настолько сильно.Но додумать мысль он не успел, потому что, видимо, устав ждать, Койю двинулся сам – немного отстранился и резко насадился на него. И вместе с физическим удовольствием Таканори захватило бурей чувств – Койю был невероятным, красивым, и Таканори нравилось наблюдать за тем, как он двигается и принимает в себя, как напрягаются под кожей мышцы, слушать его стоны.Таканори не фиксировал, когда сам включился в процесс, как удерживал на месте за верёвки, сам двигался, более хаотично, не в состоянии следовать единому ритму. Наверно, он был самым худшим партнёром Койю за всю жизнь, но сейчас он не в состоянии думать о чём-то, кроме своего удовольствия. Тело вспомнило, как может быть, и это оглушало. У Таканори перед глазами поплыло и потемнело, когда его накрыл оргазм. Слишком сильный, что на пару секунд потерялась связь с реальностью, и слишком быстрый, что осталось ощущение разочарования.Таканори отстранился и перевёл дыхание. И только тогда заметил, что Койю ещё вжимался грудью в одеяло и додрачивал себе. Таканори хотел бы помочь, но он просто заворожено наблюдал и всё ещё не мог переступить через себя. Он придвинулся ближе, когда Койю закончил, неуверенно коснулся его плеча и погладил.– Всё хорошо?– Для первого раза… Более чем, – Койю завалился на бок и улыбнулся.– И… тебе действительно нравится… вот это? – Таканори не знал, как правильно сформулировать. У него в голове каша, и он до сих пор не мог понять, как можно наслаждаться подобным. До сих пор образы из прошлого были слишком яркими, и понять Койю он не мог. И ещё более неожиданной была реакция – Койю посмотрел так, словно Таканори сказал какую-то несусветную глупость, и рассмеялся.– А вот над разговорами нужно будет поработать. Така, ты думаешь, я стал бы изображать всё это, если бы мне не нравилось или было неприятно? – у Койю в глазах черти плясали, и он улыбнулся так, что Таканори смущённо отвёл взгляд. Ему было над чем подумать, но это, определённо, он оставит на потом.***Таканори не чувствовал себя странно и непривычно, пока не вернулся домой. И всё равно он не понимал себя – почему его это так притягивало, и почему думать о чем-либо он мог только когда оставался наедине с собой. Не понимал и Койю, его мотивов и желаний. Переступив порог своей квартиры, Таканори ощутил жуткую усталость. У него уже давно не было настолько насыщенных на эмоции дни.Он не мог больше бегать от самого себя и отрицать, что ему понравилось. Даже при том, что Койю был самым невозможным человеком из всех, да ещё и думал в слишком непривычных категориях, нельзя было эгоистично перекладывать вину на него. Это не было бы чем-то необычным лично для него, но в этой ситуации Таканори не хотел так поступать. Он представил, как во взгляде Койю появятся грусть и разочарование, и ему было более чем достаточно. Таканори влюблялся. Влюблялся настолько, что готов был изменить своим принципам и взгляду на мир.Но с последним было слишком сложно. В разы сложнее, чем сказать самому себе, что ему нравился не просто другой человек, а мужчина. Сколько бы Койю ни говорил, что это нормально, что в этом нет ничего ужасного, Таканори считал иначе. Вся его жизнь, его боль и страхи были тем опытом, который говорил, что это чертовски неправильно. Но если брать логику Койю, случившееся с ним – из ряда вон выходящее событие, на которое нельзя ориентироваться.Когда телефон коротко пискнул, оповестив о полученном сообщении, Таканори не хотел его смотреть, но всё же открыл. ?У тебя всё в порядке?? – разумеется, это был Койю. Таканори долго смотрел на экран, но так и не придумал, что можно ответить. Да и что он скажет? Что было очень круто, но, пожалуй, это слишком для него и он не готов? После того, как Койю из кожи вон лез, чтобы ему угодить, помочь побороть хотя бы часть страхов, так легко открылся и показал, что секс может быть не пугающим, а приятным… Это было бы свинством. Пусть отправлять неудачливых пассий в чёрный список контактов было привычным делом во время учебы, сейчас Таканори так поступить не мог.Он видел ту искренность, с которой Койю говорил о своих чувствах, как он реагировал на поцелуи и такие простые и невинные вещи, как, например, прикосновение к руке. И из-за того, что для самого Таканори это тоже было очень важно, он не хотел поступать как обычно. Он вышел на балкон, выкурил сразу две сигареты и только после этого набрал ответ: ?Да, всё в порядке. Я на выходных буду с семьей, не жди меня?, – и отправил. И только после этого подумал, что это выглядело неоднозначно и сухо. Судя по тому, что телефон больше не оповещал о новых сообщениях, Койю тоже так подумал.Чёрт. И как со всем этим быть? Таканори почувствовал, что у него начало неприятно пульсировать в затылке, и, кроме своих обычных таблеток, он принял болеутоляющее. Решать проблемы он будет по мере их накопления. Потому что он откровенно начал перекидывать на плечи Кирин больше и больше работы, чтобы проводить с Койю время, ещё и о семье забыл. Мидори был прав – он отдалился от них и делал то, что можно назвать аморальным.Пару дней назад Таканори получил сообщение от матери с просьбой приехать в выходные на ужин. И, чтобы отрезать себе пути к отступлению, он сразу ответил согласием.***Таканори уже давно не ощущал себя настолько не на своем месте. Это тоже можно было взять себе в вину – в доме родителей ему было некомфортно. Казалось, что даже стены давят, и это было одной из причин, почему он перестал приезжать на семейные ужины. Второй причиной было то, что по большей части он молчал, избегая высказывать своё мнение.– Така, как ты вообще можешь такое делать? Это отвратительно! – отец распалялся с самого начала ужина и теперь настал пик его возмущения.– Что ты имеешь в виду? – Таканори напрягся. Он понимал, что это нелепо, он взрослый мужчина, и у него есть своё мнение. Но перед отцом он робел и терялся.– Мы видели твой последний показ.Пока отец собирался с мыслями, пытаясь объяснить, что же именно его так возмутило, у Таканори внутри похолодело, и он сжал пальцы на своей коленке. Даже когда у него только появлялась сама идея и он только обдумывал концепцию, искал подходящую модель… Даже тогда он понимал, что родители будут не в восторге. Но это был именно тот выход из зоны комфорта, который ему требовался.– Ты поощряешь этих извращенцев! Ты хотя бы подумал, как это воспримут окружающие?– Это ведь искусство. И оно никак и никого не поощряет, – Таканори произнёс это тихо, не поднимая глаз от своей тарелки.– Ты считаешь, что я не прав? – отец повысил голос, а Таканори непроизвольно вздрогнул. – Мне теперь смотреть в глаза знакомым стыдно! Ты хотя бы о нас подумал перед этим! Или ты считаешь, что самое главное – деньги, а не моральные принципы? – Нет, не считаю.Лучше бы таких разговоров вообще не было. Таканори никогда не начинал разговор о своей работе первым, понимая, что это не приведёт ни к чему хорошему, и каждый раз, когда отец поднимал эту тему, было неприятно. Таканори, пусть и игнорировал часть звонков и приглашений домой, исправно переводил родителям довольно крупные суммы. И то, что он каждый раз был виноват, оказывалось для него ударом. Видимо, чтобы заслужить одобрение отца, ему нужно было отказаться от дела всей его жизни. Но без своей работы, возможности творить, Таканори не был бы счастлив. И это он знал точно.– Така, это баловство. Ты уже не в том возрасте, чтобы так себя вести! – отец недовольно скривился и повернулся к старшему сыну: – Хорошо, что ты нас никогда не разочаровываешь.– Я не теряю надежды образумить его, – Мидори вроде как попытался свести все в шутку, но легче от этого не стало. Таканори посмотрел на мать, но она отвела взгляд – в эти споры она предпочитала не встревать. – И, кстати, Така, может, познакомить тебя с кем-нибудь? У Саори есть чудесные подруги. Очень приятные и благонадежные девушки.– Зачем? – Таканори понимал, куда клонит брат. Да и свою жену он упоминал каждый раз, словно желая продемонстрировать, насколько у него правильная жизнь.– Я говорил при встрече, что тебе пора заняться своей жизнью. А то вокруг тебя крутятся только какие-то уроды педиковатые.– Мидори... Это мои амбассадоры, – Таканори поднял на брата мрачный взгляд.– И среди твоих моделей нет ни одной девушки? Така, это тоже ненормально! – отец моментально включился в разговор.– Почему ненормально? Это просто представители бренда. К тому же, в моих показах принимают участие модели обоих полов, если ты не заметил, – Таканори старался говорить спокойно, но в голове у него всплыли воспоминания о том, как Койю был рядом с ним, как целовался и в последнюю встречу отдавался. Это явно выходило за понятие ?представитель бренда?. Впрочем, их отношения уже давно пересекли все возможные границы даже в сознании самого Таканори.– И ты не можешь появиться на публике с какой-нибудь красоткой? Ведь ты таких знаешь! – отец недовольно поджал губы, окидывая Таканори презрительным взглядом.– Зачем мне это? Чтобы в прессе строили догадки о моей личной жизни? Чтобы мне снова прохода не давали? Я не хочу никаких слухов.– Затем, что это репутация! Мне не будет стыдно за то, что о тебе говорят и кем считают!– Мне нет дела до того, кто и что думает, пока это остается за пределами широкой общественности.– Така, милый, твой отец пытается сказать, что мы за тебя волнуемся, – как и раньше, если обстановка за столом слишком накалялась, мать пыталась это как-то уладить. Только вот, Таканори понимал, что их волнение связано совсем с другими вещами. И оказался прав, когда она продолжила: – Прошло столько лет, а ты даже не пытаешься найти себе девушку. Ведь жить одному – это тоже… Неправильно. И даже не только из-за того, что могут о тебе говорить. Ты вполне мог бы найти родственную душу, чтобы у тебя была семья, как и у нас. Разве ты не хочешь, чтобы рядом с тобой был кто-то, кто будет всегда рядом и поддержит?Таканори замер. Взгляд сфокусировался на солонке, и пульс резко подскочил. Хотел бы он, чтобы у него была семья? Точно не в том смысле, как было у его родителей. С другой стороны, в чём-то мать была права. С тем же Койю ему было комфортно, и чем дольше он находился в доме родителей, тем больше Таканори хотел уехать к нему. С ним было одновременно слишком легко и при этом сложно. Но, только оказавшись в родном доме, Таканори задумался, из-за чего было сложно. Он видел, как строились отношения всю его жизнь, видел то, как любые отклонения от правил воспринимались в штыки, даже если не несли под собой ничего плохого. И теперь, наверно, впервые за всю его жизнь, Таканори разозлился на родителей. Его бесило, что его заставляли отказываться от того, чем он жил, ради каких-то неведомых целей и чьего-то признания. Он подумал, что Койю был во многом прав.– Мам, прости, но я не уверен, что у меня получится так. Я же рассказывал, что пытался, и… – Таканори не успел договорить. Отец достаточно громко поставил стакан на стол и сбил с мысли.– Пытался? Мне кажется, твои психологи просто выкачивают из тебя деньги. Что может быть сложного в том, чтобы проявить внимание к кому-то и поступить как мужчина? Или из тебя там бабу делают, чтобы ты переживал из-за каждого слова и боялся своей тени? Я тебя так воспитывал?– Отец, у меня есть проблемы, и ты знаешь, с чем они связаны, – Таканори почувствовал, что у него задрожал голос, а от паники перестало хватать воздуха.– Да всё я знаю. А ты, кажется, забыл. Или ты хочешь повторения? Окружил себя какими-то пидорасами, что и сам становишься чёртовым неженкой.– Милый, пожалуйста, – мать попыталась урезонить, но Таканори смотрел на это словно откуда-то издалека. Он сидел, сжав до побелевших костяшек пальцев палочки для еды, и пытался выровнять дыхание. Так, как показывал Койю, так, как действительно ему помогало. Как и всё остальное, что Койю для него делал.– Ты снова его защищаешь? Серьёзно? Именно из-за твоей жалости у нас и вырос не сын, а пугливая девка!– Довольно, – Таканори сказал это тихо и неуверенно, но тишина повисла гробовая.– Что ты сказал?– Я сказал – довольно, – в голове неожиданно стало пусто и легко, и Таканори почувствовал себя пьяным. – Я не собираюсь и дальше выслушивать оскорбления. Это моя жизнь, мои проблемы, и я пытаюсь решать их так, как могу. Самостоятельно или с помощью специалистов – это уже моё дело. Мне нравится то, чем я занимаюсь, я вложился в NIL всем, чем только мог, и теперь мой бренд завоевал популярность, это приносит хорошие деньги, и даёт мне возможность реализовывать себя. И я трачу очень много времени, тщательно планируя абсолютно все детали. Вплоть до того, кто будет на меня работать. Это касается и всех моих моделей, и амбассадоров компании.– Ты сейчас этих педиков защищаешь? – отец сидел молча, явно удивленный тем, что Таканори вообще решился перечить ему, а вот Мидори смолчать не смог.– Я защищаю тех, кто на меня работает. Мне плевать на их личную жизнь, если это меня не касается и не вредит качеству их работы. Мама, ты говоришь, что хочешь, чтобы я был счастлив и с кем-то встречался? – Таканори замолчал, переводя дыхание и дожидаясь, пока мать кивнет. У него дрожали руки и внутри колотило от собственной наглости и храбрости. – Так вот, я счастлив. У меня появился человек, который мне очень помогает справиться со старыми страхами. Честно говоря, я не встречал вообще кого-то похожего. И я бы с удовольствием познакомил вас, но я не хочу приводить его в ваш дом и не хочу выслушивать оскорбления, только потому что он не женщина. Вы можете воспринимать это как угодно, но я больше не буду слушать обвинения и угрозы. Если вы захотите увидеться или пообщаться со мной – я не против, но для этого вам придется изменить взгляды на некоторые вещи. И я надеюсь на ваше понимание, если вы действительно хотите мне счастья, а не волнуетесь только о том, что подумают другие, если увидят меня не с той парой, которую вы считаете подходящей.За столом воцарилось такое молчание, что у Таканори зазвенело в ушах. Да и он сам после всего, что сказал, чувствовал себя полностью опустошенным. Он молча поднялся из-за стола и, не решившись поднять взгляд, вышел в прихожую. У него продолжали дрожать руки, пока он обувался и застегивал пальто. Только когда он покинул квартиру и оказался в своей машине, его прорвало. Хорошо ещё, что таблетки всегда были с ним, но на то, чтобы успокоиться и наконец уехать, ему потребовалось около часа.Таканори старался не думать о том, что будет теперь. Эти мысли не приносили ничего, кроме ужаса от собственной наглости и храбрости. И в то же время он ощутил такую лёгкость, что начала кружиться голова. Раньше он и представить себе не мог, что сможет не просто возразить отцу, но и сказать нечто подобное.Он не думал о том, куда едет. После очередного перекрестка Таканори понял, что оказался достаточно далеко от своего дома. А по правую руку от него в наступающих сумерках был виден парк Уэно, и Таканори понял, что ему просто жизненно необходимо увидеть Койю и оказаться рядом с ним.***– Така... – Койю открыл ему дверь и замер на пороге. Выглядел он удивлённым и уставшим. В домашней одежде, с убранными волосами и с дурацкой конфетой на палочке во рту он совсем не производил впечатления того рассудительного и серьёзного человека, и Таканори снова стало стыдно, что он перекинул всю ответственность за их отношения на того, кто младше и тоже может нуждаться в поддержке.– Ты не занят? – голос дрогнул.– Обычно спрашивают до того, как приехать, – Койю улыбнулся. – Что случилось? Ты выглядишь так, будто встретил инопланетян.– Хуже. Я был у родителей. И посоветовал им оставить меня в покое...– Ого!– А ещё рассказал, что встречаюсь с мужчиной и счастлив.– И ты действительно счастлив? – у Койю изменился голос, стал более мягким и понимающим. Он притянул Таканори к себе и обнял. – Это очень смело. И неожиданно.– Мне кажется, я открыл ящик Пандоры. – С этим мы справимся, да? – Койю посмотрел на него, и Таканори показалось, что все проблемы действительно незначительны и их можно решить.– Я должен перед тобой извиниться... За всё то, что тебе приходится со мной терпеть.– Ты снова занимаешься самобичиваниями. Всё в порядке. Когда что-то не так, я говорю об этом, – в голосе Койю послышался смех. – Раздевайся, пока я не замерз. У тебя всё пальто в снегу.– Порой мне кажется, что ты вообще стараешься ни о чём не думать, – Таканори начал ворчать, отстранившись и задумчиво посмотрев на Койю. Как тот умещал в себе легкомыслие и серьёзность, было для него загадкой. Сам Таканори чувствовал себя подавленно. Если бы не действие таблеток, от которого у него сработал переключатель, отдаляя все эмоции и затормаживая реакцию, он бы уже давно бился в истерике.– Наоборот, я думаю слишком много, чтобы не наделать глупостей, – Койю покачал головой, – я же рассказывал, что у меня были проблемы с нормальным выражением эмоций и агрессией. И мне до сих пор стыдно за это.– Да-да, я помню, ты был тем ещё плохим парнем.– Ага, и пока не решился показать свои чувства, меня боялись, – Койю хмыкнул. – Давай, я сварю кофе, а ты приведёшь себя в человеческий вид.Он ушёл на кухню, а Таканори устало опустился на пол. Он осознал, насколько сильно его вымотал этот вечер, и ему требовалось переварить информацию, понять, как быть дальше.– Ты совсем выдохся, да? – рядом с ним на пол опустилась чашка с кофе, а Койю сел у противоположной стены, внимательно посмотрев на него.– А сам как думаешь? – Таканори покачал головой. – Теперь мне кажется, что я поступил опрометчиво и по-идиотски, и мне за это ещё прилетит.– Всё самое страшное уже позади. Я в этом уверен, – Койю улыбнулся. А Таканори неожиданно понял, что ему действительно стало спокойнее.– Ты не против, если я переночую у тебя? Не думаю, что смогу добраться до дома.– Будто бы я тебя отпущу в таком состоянии. Разумеется, оставайся.Таканори кивнул, ощутив, что последние силы его покинули. Он почти не помнил, о чём они говорили после этого. Кажется, Койю рассказывал о последней съемке, о том, как они с Акирой играли на выходных и о чём-то еще. Хорошо он запомнил одно – они вместе приняли душ, и это было настолько целомудренно, насколько это вообще возможно, когда два человека пытаются уместиться в одной душевой кабине. После душа Таканори засыпал на ходу, поэтому возмущался той упёртости, с которой Койю всучил ему чистые шорты и футболку и заставил надеть. И не удивительно, что оказавшись в кровати, Таканори уснул сразу же, как коснулся головой подушки.***Таканори отвык спать не у себя дома. Проснувшись утром, он очень долго не мог понять, где находился и что случилось. И когда рядом с ним кто-то зашевелился, в первую секунду Таканори почувствовал страх и дикое желание сбежать, и только потом пришло воспоминание о прошлом вечере. Койю перевернулся во сне на живот, и Таканори невольно залюбовался им. Он и представить не мог, что поиски нового лица для бренда приведут к такому. И, если быть честным, это было лучшим, что с ним случалось за последние годы.Койю умудрился стать настолько важной частью его жизни, что это не могло не повлечь за собой и других изменений. И теперь Таканори задумался, что у него действительно есть шанс полностью вернуться к нормальной жизни. Если не брать прошлого вечера, у него уже давно не было приступов, да и во вполне обычных ситуациях он чувствовал себя гораздо уверенней.Не удержавшись, он потянулся и провёл пальцами по плечу Койю, на что тот сквозь сон дёрнул им. И эта обычная и вполне нормальная реакция вызвала неожиданный приступ интереса и желания. Койю всегда был готовым ко всему, любил контролировать ситуацию и делать всё максимально корректно и правильно. И такой простой жест, который можно было посчитать недовольством или капризом, вызвал запал азарта и возбуждения. У Таканори ухнуло сердце от желания дотронуться ещё и сделать что-то, чего Койю от него точно не ожидал.Он провёл ладонью ниже и погладил по пояснице. Очередная футболка с кислотным детским принтом, задралась, открывая тело. Пижамные штаны за ночь сползли и немного оголили задницу, и этого хватило, чтобы Таканори решил продолжить, забыв о своём страхе. Сейчас он мог себе признаться, что хотел Койю, и это ни в какое сравнение ни шло с тем, что у него было в прошлом.Койю тихо выдохнул, и непонятно было, проснулся он или нет, но при этом он подался ближе к руке. Таканори казалось, что он делал что-то запретное, не обговоренное изначально, и из-за этого более желанное. Он провёл ладонью вверх, задрав футболку и больше оголив спину. В голову пришла запоздалая мысль, что это первый раз, когда он сам проявляет такую вольность и лезет первым. До этого утра он позволял себе инициативу только в поцелуях, искренне боясь, что своими действиями может всё испортить. Но после того, что он наговорил родителям, часть барьеров рухнула.– Продолжай… – Койю сонно выдохнул в подушку, подобрав её под себя.– И давно ты не спишь?– Нет. И это лучшее пробуждение.Таканори, даже не увидев его лица, понял, что Койю улыбнулся. И ему хотелось сделать что-то ещё. Что покажет, насколько для него важно происходящее между ними, и как он благодарен за всё, что Койю для него сделал.– Ты хотя бы говори, нравится тебе или нет.– Если мне не понравится, я тебя просто отпихну, – Койю засмеялся в подушку, но не сдвинулся с места, показав, что отдаётся в его руки.– Отличная перспектива. Ты умеешь подбадривать, да? – Таканори думал, что от этих слов ему станет не по себе, как и при любом другом упоминании чего-то, связанного с драками и болью, но Койю сказал это таким тоном, что только сильнее распалило.Он наклонился ближе, мягко поцеловал в лопатку и провёл рукой ниже, пальцами зацепив пижамные штаны. Он с трепетом смотрел, как они сползли, открыв задницу полностью. Таканори погладил пальцами по красноватому следу от резинки и услышал тихий вздох. Койю определенно нравилось.– Ты не возражаешь? – у Таканори в ушах застучало, когда он погладил ещё раз. Он завороженно проследил за собственной рукой, когда забрался под штаны и огладил внутреннюю сторону бедра. Койю вздрогнул, под пальцами напряглись мышцы.– Да, – Койю протянул руку, вытащив из-под подушки, на которой спал Таканори, тюбик со смазкой и презерватив. – Я вчера не рассчитывал, что ты приедешь, и планировал расслабиться в одиночестве.– И что бы ты делал? – у Таканори перестало хватать воздуха.– Ты правда хочешь, чтобы я рассказал?– Да, – Таканори прикусил губу, скользнул пальцами выше и провёл между ягодиц. Койю беспокойно заёрзал.– Така, давай я сам? – он напрягался и явно хотел сделать всё, чтобы их близость не причиняла Таканори никакого дискомфорта.– Рассказывай. И расслабься.Таканори сам не верил, что делал это. Он поднялся на колени и придвинулся ближе к ногам Койю, чтобы полностью стащить с него штаны. И, когда тот немного раздвинул ноги, устроился между них. Таканори положил ладони ему под колени и медленно провёл до задницы, наслаждаясь происходящим.– Мне понравилось… Как прошла наша последняя встреча, – Койю попытался говорить ровно, но голос у него дрогнул, – я постоянно вспоминал, как было хорошо, когда ты меня трахал. И это возбуждало. Чтобы не пугать тебя своим поведением при следующей встрече, я подумал… Лучше сбросить напряжение.Койю чуть не прикусил язык, когда Таканори осторожно провёл рукой по промежности, огладив по яйцам и выше к анусу. У самого Таканори даже с не до конца прошедшим эффектом таблеток уже стояло так, что он не мог ни о чём другом думать.– И что ты собирался делать? – он смутно догадывался, что именно нужно делать, но отвлекать Койю уточнениями и вопросами не хотел. Поэтому выдавил немного смазки между ягодиц, и размазал пальцами, мягко погладив по ложбинке и надавив на сфинктер. Мышцы под пальцами рефлекторно сжались, и у Таканори перехватило дыхание.– Я только успел завалиться на кровать, как ты приехал. Я даже не успел выбрать, с чем я буду развлекаться в этот раз, – Койю прикусил губу, и вжался лицом в подушку, из-за чего его голос прозвучал достаточно глухо. Таканори хватило и этого. Он достаточно красочно представил, как Койю мог раскинуться на кровати, ласкать себя и что использовать. Он потянул Койю за бёдра на себя, чтобы тот приподнялся на колени, снова погладил по спине и скользнул ладонью по боку до бедра и дальше на живот. На секунду он подумал, что всё испортит в ту же секунду, как прикоснется, но, вжавшись пахом в задницу Койю, он не испытал ничего, что могло бы отвратить или напугать. Он обхватил пальцами член Койю, и погладил так, как делал это с самим собой.Койю тихо застонал, приподнявшись на локтях, но не поднимая головы. У него напряглась спина, и Таканори заворожено провёл пальцами вдоль позвоночника. Из-за разницы в росте ему было неудобно делать всё в таком положении, и пришлось отстраниться в бок, чтобы иметь возможность и медленно надрачивать, и при этом подготавливать. Койю тихо, сквозь стоны, направлял. Он говорил, что и как лучше делать, шипел, если Таканори случайно или слишком резко двигал пальцами, или царапал ногтями. И Койю несколько раз, задыхаясь от стонов, уточнял всё ли в порядке, ведь, если что, он может и сам.Все было более чем отлично. Таканори смотрел, как пальцы погружаются внутрь. У него в паху ныло от желания, и он сам едва сдерживался, когда ощущал рефлекторное сжатие мышц.– Давай, ну… – у Койю голос сорвался на стон. Таканори не хватило бы терпения на поиски презерватива, если бы он не лежал рядом. Надев его, он выдавил ещё смазки, размазал по заднице и по своему члену, после чего приставил ко входу. Койю сам подался навстречу и прогнулся, принимая в себя.Таканори показалось, что в этот раз всё было несколько иначе. Койю меньше брал инициативу на себя, позволяя ему самому решать, в каком темпе двигаться. Он лишь подпихнул подушку под грудь, чтобы было удобнее. Таканори же больше старался прислушиваться к его реакциям, думать не только о себе. И ему доставляло удовольствие слышать, как Койю стонет, что-то шепчет сквозь зубы, ощущать, как он дрожит от удовольствия. Таканори не переставал надрачивать ему, пусть даже для этого ему пришлось лечь сверху, прижавшись к его спине. И, почувствовав оргазм Койю, как он сжал в себе, Таканори отпустил себя, быстро дотрахивая его, срываясь, когда мышцы стали сокращаться вокруг его члена.Таканори остался лежать на нём, пытаясь придти в себя. У него бешено стучало сердце, а мысли прыгали. Он мог сфокусироваться только на одном – как бы он не воспринимал это раньше, отношения с Койю было лучшим, что вообще могло с ним случиться.