Глава 3 (1/1)
— Ну что, Кёя, надеюсь, хоть сегодня ты будешь более покладистым и без лишних препирательств пойдешь со мной, — произнес мужчина, секунду назад появившийся за спиной главы ДК. — Я не потерплю такого фамильярного обращения. Сколько раз можно повторять, для тебя я Хибари-сан, — ответил Кёя, не отрывая взгляда от документов, которыми был засыпан весь стол. — Ты опять испытываешь мое терпение, мальчишка, — сказал Алауди, стараясь скрыть свое раздражение. Подойдя к Хибари, детектив выдернул того из кресла и, закинув его к себе на плечо, отправился на крышу. Так продолжалось уже неделю. Он приходил и насильно тащил Кёю на тренировку. Алауди и сам иногда не мог понять, зачем он это делает, почему терпит наглость юнца. Он хотел сделать из Хибари сильного хранителя, и дело было даже не в просьбе Джотто, скорее уже в личной заинтересованности. Кёя напоминал детективу его самого. Такой же самовольный и гордый, ставящий свои принципы выше всего остального, живущий по собственным правилам мальчишка, который никого не пускает в свое сердце, ненавидящий сборища и толпы как таковые. Алауди такой же. Как хранители, они действуют на благо Вонголы, прикрываясь собственными эгоистичными причинами. Только Алауди уже признал Вонголу своей семьей, пусть не открыто, но врать самому себе просто верх глупости, а этот мальчишка все упрямится. Даже зная, что в будущем он живет рядом со всеми и выполняет приказы босса, юнец не хочет признавать семью, боясь стать частью толпы, которую он так ненавидит. Забравшись на крышу, Алауди скинул Кёю с плеча. В падении встав на ноги и достав тонфы, Хибари без предупреждения кинулся в сторону мужчины. Все-таки их тренировки не прошли даром. Движения Кёи стали быстрее, удары — сильнее, а предсказать его следующий выпад даже для Алауди уже было не так легко, как в первые дни. За неделю Хибари научился предугадывать движения оппонента. Взгляд в сторону, еле заметный поворот рук и ног, напряжение в мышцах — все это выдавало движения противника.
Каждый из них старался контролировать буквально все, начиная от наклона головы, заканчивая упором ног и собственным дыханием. Они выискивали лазейки в защите и атаке друг друга, наперед просчитывая возможные шаги противника и стараясь закончить битву быстрее. Именно битву, ведь тренировкой это назвать было сложно. Каждое их сражение было подобно шахматной партии. Создавая все новую стратегию, они старались превзойти друг друга. Но на стороне Алауди было преимущество — его опыт. Отбив очередной удар тонфа, мужчина проскочил под руками Хибари, столкнувшись с ним практически нос к носу. Нацепив на шею парня кольцо наручников, он сильнее затянул механизм, затрудняя доступ к кислороду. И вот очередная победа на стороне Алауди. Потянув цепочку, он заставил Хибари упасть перед ним на колени, после чего уничтожающий, полный ненависти взгляд стальных глаз впился в него. Ощущение власти над этим непокорным мальчишкой пьянило, будоражило кровь, даже немного возбуждало, вызывая желание подчинить все больше своей воле. Хибари, стоявший перед ним на коленях, сейчас казался таким покорным и несколько беззащитным, капельки пота скатывались по вискам и бледной шее вниз, к выглядывающим из-под ворота ключицам, легкий, еле заметный румянец после напряженной битвы играл на щеках, прерывистое из-за недостатка кислорода дыхание и мутные глаза дополняли картину. Непривычные для мужчины пошловатые образы, возникающие в голове, путали мысли, вызывая слабый ступор. Тряхнув головой, сбрасывая оцепенение, Алауди отстегнул наручник, который оставил на шее Хибари краснеющую полосу — Увидимся завтра, готовься, — произнес мужчина, старясь скрыть непрошеную хрипоту в голосе. После этих слов он быстро исчез, оставляя Кёю в гордом одиночестве.