10. 6/7 (1/1)

"У него непропорционально огромная сумка. Такой хрупкий, и таскает такой баул."– Не переживайте, Коши-сан! Мы постараемся справиться без вас!Капитан снисходительно улыбнулся.– Вы же команда. Надеюсь на вас, ребята.– Очень некстати этот засранец Джино еще взял отпуск! Всё ногой прикрывается лишь бы побездельничать и увильнуть от ответственности!– Но какой от него толк, если он будет похаживать по полю, боясь, что у него задницу сведёт!"Этот взгляд в пол... Господи, он и так удручен, а теперь ещё такой стресс... Бедный мальчишка!"Муракоши не выдержал и, когда весь состав забрался в автобус, оставляя на улице Цубаки, который почему-то мялся и оттягивал посадку, подошел поближе. Насильно встретив его взгляд, упорно смотря на него, капитан как можно более ободряюще улыбнулся.Что-то не давало подойти еще чуточку ближе, похлопать его по плечу, как раньше. Не оставляло чувство настороженности, чувство принятия в учёт, как будто была какая-то аура, как воронка, вокруг Цубаки. Ещё шаг – и затянет. Ещё шаг – и ты почувствуешь его запах. И почувствуешь жар его горящих смущением щёк... И вспомнишь, что ты спал с ним, и вам было по-неземному хорошо... Что у него нежная кожа на шее, что у него мягкие волосы в паху....Муракоши сам не заметил, как нахмурился, и досадливо цыкнув, отвёл взгляд.– Удачи,– сухим, еле выдираемым из недр голосом выдавил он, и всё-таки решился приблизиться. И легонько хлопнул по плечу привычным жестом. Цубаки вздернуло, как будто в него молния ударила.– С-спасибо. Я... постараюсь не разочаровать вас.Вот от этого пуще прежнего сердце Муракоши сжала железная клетка сожаления и досады. Нет, это всего лишь жалость, всего лишь сострадание.Отчего же так хочется обволочь его во что-то… (в себя, в свой дух?), чтобы это придало ему сил. Хочется, чтобы вот этот цыпленок наконец почувствовал, как сильно Муракоши ценит его, уважает и верит в него.Льёт дождь. Бутсы скользят по траве. Агрессивные противники добавляют неуверенности. И он один на поле – с капитанской повязкой. Вообще, о чём думает Тацуми, издеваясь над мальчишкой таким образом?!Всем видно, как без Принца и Муракоши теряется малыш. Да, не мешает поучиться самостоятельности. Не мешает. Но капитанскую повязку-то зачем?! Это примерно как нарисовать мишень на лбу – бей сюда! Ясно, что Цубаки не командует. А кто же в итоге главный на поле? Когда ребята выходили из раздевалки, слышались смешки насчет того, что Курода – теневой капитан. Но его ж никто не слушает! Попробуй вот Акасаки поуправляй... Но – это Танба. Он нейтрален, и его невольно послушаешься – он же ветеран.Весь первый тайм Цубаки просто беспомощен. Хочется высказать всё тренеру, не стесняясь нецензурности, но... время-то уже потеряно. Остается только мысленно разрываться между желанием спуститься и, отозвав его в сторону, пообещать ему, что спать они будут этой ночью вместе, если он перестанет зажиматься и сможет достойно повести команду в атаку... и между шепотом разумности: ты же сам виноват. Ты сам виноват в том, что Цубаки так непросто сейчас. Это ведь ты нахватался желтых карточек и не смог выйти в этот матч. Это ведь ты попытался оттолкнуть его…И в этот момент Муракоши увидел, как Цубаки, постояв с полминутки, сжав кулаки, почти что с яростью бросился выбивать мяч. Будто им овладел демон. Именно так – его пассы ни точны, ни искусны, но просто более агрессивны. Он буквально лезет под ноги этому безумному напористому форварду ?Кавасаки Фронтир?.Но почему же так не радует эта перемена? Нет, всё ещё возможно... всё еще возможно выиграть. Не радует... потому что это может значить, что Цубаки не нуждается в поддержке Муракоши. Цубаки сам преодолеет все трудности. Он как тихая фурия – нужно довести парня до состояния тотального самоуничтожения и отчаяния, чтобы он воспрял духом и начал бороться изо всех своих сил, пытаясь просто-напросто выжить в огне самобичевания.А значит, Муракоши не нужен ему. Капитан усмехнулся. Да с чего он вообще взял, что был важен ему и необходим?Внутри всё взорвалось ядовитым осознанием: "Хочу быть для него единственным". Хочу его себе. Хочу его хвалить, и чтобы он ждал от меня похвалы, больше чем от кого-либо. Хочу... обнять его.Тацуми всё-таки сильный психолог. Вскрыл все нагноения одним легким движением.Ребята, наверное, сейчас все спят – набегались, напереживались. Да и что ребята – разве таким поделишься с кем-нибудь? А подумать так, когда это мистер E.T.U. делился с кем-нибудь своими проблемами?Да и никакая это не проблема.Подумал Муракоши, и насильно поклал себя спать.Но на следующий день, придя на тренировку, его ждало тотальное разочарование в своей силе воли.Лишь только услышав голосок Цубаки, подходя к раздевалке, капитан почувствовал, как учащается его пульс, как что-то внутри него начинает в буквальном смысле тлиться, цвести, тянуть цепкие ростки наружу… Захватывающее, чудовищное чувство. Наводняющее до состояния несостоятельности – и хочется, и нужно выше стены, толще маску…Номер 7 поймал его взгляд, когда он только открыл дверь, но тут же, слегка, почти незаметно порозовев, отвел глаза в сторону, продолжая слушать Сэру. Тот что-то заливался насчет того, как было бы круто опять сходить куда-нибудь вместе.Пошли на пробежку – он специально плетётся последним?Бежали они рядом, как обычно. Все привыкли, что Муракоши держится рядом как орёл, оберегающий мелкий выводок в размере одного цыпленка.Его лёгкий бег отражается в голове, дорисовывая складочки его спортивной формы. О чём он сейчас думает? Ловит ли движения капитана, так же прислушиваясь к натруженному дыханию, к звуку подошв о траву?Если сейчас начать разговор…о чём? Он отказался уже от..? Уже вытравил из себя, задушил..? Согласится ли он на то, чтобы..? Что он подумает, если сказать ему, что Муракоши хочет забрать свои слова обратно? Как поступит?Стоит ли оно того? Всё тайное однажды становится явным. Готов ли сам номер 6 бороться за это? Хочет ли он подвергнуть риску их карьеру, рассорить их с семьями, лишиться друзей, никогда не иметь детей… – все ради вот этого мучительного, сладкого, непереносимо ядовитого чувства, чтобы оно выплеснулось из него, и… И окружило бы мальчишку заботой, любовью, страстью, захватило бы его себе, только себе одному, утопило бы…Но проклятая гордость в очередной раз вышла с транспарантом ?не сметь откровенничать? и отшлепала все порывы до синяков.А внутри всё вскипало.Эти форменные шорты – они всех так обтягивают в районе ягодиц, или это только у Цубаки так…?Они почему-то оказались по разные стороны команд в тренировочном матче.Отбирать у него мяч всегда было так сложно? Муракоши точно помнил, да, раньше он просто подлетал и давил его, и пинал, и ронял – как угодно! Теперь же вот Дайске бежит в метре впереди, стоит только чуть поднапрячься, но что же мешает? Нет, капитан не устал. Нет, скорость его не предельна. Мешает эта аура, это зовущее ощущение, этот размешанный в утреннем морозе запах дезодоранта – всё охватывает каким-то сладким параличом, и от горла вниз прокатывается дребезжащей волной восторга, начиная спиралью закручивать волнение внизу живота…А Цубаки не шугался идти в наступление. Кто угодно мог заметить, как номер 6 чуть ли не дергается, когда номер 7 его рукой перегораживает!После тренировки Тацуми подозвал капитана, чтобы кое-что обсудить. Муракоши несколько напрягся, но кантоку стал туманно описывать стратегию следующего матча, и что делать в определенных ситуациях. Запарил его конкретно, начал показывать особенные моменты, просто с пеной у рта рассказывая какие-то порой очевидные вещи. А капитану хотелось в итоге просто сбежать, как с урока. Но энтузиазм тренера – это что-то, что редко выливается в такое разгоряченное завальное, на весь вечер, повествование, и, значит, нужно терпеливо всё выслушать. От усталости Муракоши не заметил хитрую улыбку Тацуми, когда тот наконец-то отпустил его и уже закрывал за ним свою дверь.Сверившись с часами, номер 6 решил, что у него есть время на душ, чтобы в чистой одежде отправиться домой.Но когда он шел по коридору в прачечную комнату, чтоб сложить вещи, слух выхватил звук знакомой походки. Муракоши обернулся. Сзади, что-то припевая себе под нос, шел Цубаки, но, увидев капитана, вдруг остановился, даже петь перестал.Сердце с такой бешеной скоростью заколотилось, что выгнало всю усталость.– Цубаки,– позвал он мальчишку, но тот зачем-то попятился и в следующую секунду, залившись краской, почти побежал… в противоположную сторону."Что за черт! Неужели я такой страшный!"– успел подумать Муракоши, но ноги уже сами несли его вслед за трусом-беглецом.– Цубаки, постой! Ну, куда ты убегаешь?! Я ведь сейчас всё равно догоню тебя и непременно покусаю!Капитану была забавна эта его реакция, но насчет покусать он не шутил.В погоне они добежали почти до самого выхода, но тут Цубаки замешкался, Муракоши нагнал его и, сцапав в охапку, затащил в подсобку со спортинвентарём, на маты среди стеллажей с мячами. Он что-то хотел ему объяснить, что-то планировал рассказать, предложить и обсудить, но... он не мог выбраться из той самой ?воронки?. Руки не отлеплялись от разгоряченного бегом мальчишки, глаза не видели ничего, кроме его неуверенности во всём: как он смотрел, в ответ скромно поддаваясь его навязчивому обниманию, смотрел удивленно, немного испуганно, но в то же время радостно, нежно. Как славно было ощущать эти тонкие плечики под ладонями снова! Только бы он не сопротивлялся...– Муракоши-сан...– слабый шепот, как ласка.Было темно, лишь свет из коридора помогал им. Или мешал? Не важно. Муракоши, сдавленно дрожа, нашел губы Цубаки и стал целовать его, осторожно, но, почувствовав пальцы на своей внезапно оголившейся пояснице и бесстыдно разведенные ноги, обхватившие его бедра, – жадно набросился на его рот. Дайске порывисто отвечал на его поцелуи, позволял выедать всю мякоть, позволял нежить и кусать язычок, стукаться зубами и обсасывать нижнюю губу.– Цубаки,– капитан наконец нашел в себе сил оторваться.– Я хотел сказать... что…– он надеялся, что мальчишка ему подскажет, но тот разомлел и с ожиданием и упоением наблюдал его муки.– Чёрт! Ты мне нравишься, малыш, нравишься! И я... хотел бы...Цубаки страстно сгрёб его за шею и стал целовать, перебив и даже не подумав отвечать словами.Может быть, он поторопился. Может, стоило подождать, но... Раньше он мог дать себе красный свет – но не сейчас, не с Цубаки. Он звал его, всячески приглашал, и было неуместно отказывать ему ещё раз, нельзя обижать, нельзя не повиноваться…– Коши-сан,– обеспокоенно позвал его Цубаки,– Коши-сан... надо... закрыть дверь…– Никого уже нет,– пробормотал Муракоши, больше занятый нежной кожей подбородка юноши, нежели проблемами репутации.– Ах! Коши-сан... а если... вдруг, кто увидит?Цубаки пришлось изо всех сил отпихнуть капитана, чтоб тот, взбесившись, прыгнул закрывать дверь. Стало темно, но не на столько, чтобы Дайске не увидел выпирающий мощный бугор, или скорее даже гору, в штанах Муракоши. Дух захватило, но жуть не перебила желания потрогать это. Хоть на пути вставало стеснение, но… он как-нибудь незаметно...Снова заласкав мальчишку поцелуями, капитан опрокинул его на маты, накрывая собой. Руки дозволенно нырнули под футболку с номером 7, потом под майку, и нашли животик – Цубаки всего встряхнуло, и захотелось продолжить, продлить эту дрожь... Муракоши как хищник над олененком возился над Дайске, развернувшись к нему почти валетом. Животик под губами казался шелковым, был мягким, сладким, непереносимо милым... И было прекрасно – да, именно прекрасно – видеть, что он возбуждён. Не задумываясь, капитан начал стягивать с Цубаки шорты и трусы, но мальчишка вдруг вцепился в них:– Ай! Не надо!"Почему не надо?"Но вслух не сказал, только насильно отвёл стеснительные руки и направил их к себе в пах, а сам сквозь ткань прикусил его стоявший член. Цубаки выгнулся, задыхаясь в экстазе.Можно это потрогать? Уже точно ведь можно... Тяжелый, горячий, пышет теплом и мощным мужским запахом – что-то совсем неожиданное, чтобы это так сильно заводило! Дайске обнял одной рукой Муракоши за ягодицы, притягивая его к себе, при этом обхватив рельеф его члена ладошкой, почувствовал, как с него всё-таки стянули шорты и трусы. И жаркое дыхание, от которого хотелось закрыться, потому что слишком... и там... стыдно! Но...В следующую секунду в голове совсем стало путано от наслаждения.Коши-сан… целовал? Нет, он… делал то, что делал Джино с Акасаки тогда, в номере.– Ммм! – Цубаки вздёрнул бёдрами от нахлынувшей волны теплой, плотной влажности.?Не противно… он такой… ровный, юный... крепкий… И не противно абсолютно. Даже приятно. Приятно ласкать его в таком чувствительном месте, когда он так…?– Ахф... Коши-сан! Коши-сан… я... кончаю! Аххнн!...Муракоши едва успел схватиться за налившуюся головку, чтобы не разбрызгать всё по матам.?Я так хотел… тоже…? – немного разочаровался Дайске, чуть очухавшись. Но капитан не дал ему расслабиться, раздвинув его ноги ещё шире. ?Ах он хочет меня… он меня хочет… мм,? – застучало в голове кровью, и он, сдаваясь, откинул голову и решительно стащил шорты с Муракоши. Тот помог ему, раскрывая пах в просторных семейниках. Пальцы Цубаки сами пробежались по тренированным ногам, прочесывая густой волос, и забрались за штанины трусов. Горячо! Там… нежно и горячо. И драгоценно…Какое уж тут терпение и выдержка! Когда перед тобой сладкий мальчишка с раздвинутыми лягушечкой красивыми ногами бегуна, который уже залез тебе в трусы, но всё ещё не решается потрогать за самое главное, за самое напряженное, то, что ждет этого прикосновения.Мягкие волосики хорошо приглаживались под его языком, когда он приготавливал узкую дырочку для себя. Да, да… да! Для себя! Как же охрененно, когда можно так заявить! Что это всё принадлежит ему, и никому больше!– Коши-сан, Можно мне...?– Цубаки,– хмыкнул капитан,– если ты ещё хоть минутку не возьмёшься за мой член, я тебе сам его запихну, а вот куда – уж куда придётся!Мальчишка хихикнул и почти даже радостно резво оголил тяжелый стояк Муракоши и тут же лизнул его.Несмотря на то, что Коши был вроде как готов к этому, ощущение было невероятное! Не хотелось его торопить, пусть вот так… дразняще, смущенно… пусть это томление будет долгим… Он не заметил, как, сжав зубы, почти кроша их, почти воя от удовольствия, всё быстрее двигал пальцами внутри Цубаки, и тот не мог сосредоточиться.Всё. Пока крыша не слетела, надо что-то делать. Приподнялся на руках, нависая над Дайске, посмотрел на него и шумно всосал воздух – так эротично, с замутненным взглядом, облизывать член не мог, кажется, вообще никто. Его невинное, наивное личико, с развратно открытым ротиком, припухшими губами от поцелуев, от…Муракоши пытался сдерживать себя, чтобы не пугать Цубаки. Но всё равно увидел, как в его глазах плеснул ужас, когда прильнул к нему, устраиваясь между его ног и накрывая собой.– Не бойся…– нежно прошептал ему в плечо.– Я…– поцелуй,– буду…– ещё один,– осторожен.Надавив, он почти без усилий стал входить в горячую узкость и затем поднял взгляд на Цубаки. Голова сразу закружилась от того, как мальчишка смотрел на него: пьяно, чудовищно жадно, будто высасывая энергию, получая то, чего хотел давно... Его взгляд в темноте был чарующе опасен – глаза птицы смерти и бездны страсти… Муракоши зарычал и резко вошел до конца, зажмуриваясь, роняя каплю пота и чувствуя, как сжались острые пальчики на его загривке. Оба решили вдохнуть, рвано, будто заправляясь перед следующим рывком.?Как хорошо, о боже, как хорошо!?Он начал двигаться, степенно погружаясь и выходя… Шорох матов о его колени и пальцы ног навязчиво высчитывал фрикции. Дайске прикусывал губу, жмурился, затем расслаблялся и нежно сильно выдыхал, не давая возбуждению вылиться в стоны. Как внутри нежно, как сладко туда проваливаться и как терпко вынимать, чувствуя каждым сантиметром, как сопротивляется его лоно, как не хочет выпускать… И как Цубаки в томящей истерике жамкает обеими руками поверхность мата, пытаясь держаться, как его ноги вздрагивают, если задвинуть чуть глубже… ещё… ещё глубже, да, по самый корень, по самые яйца…– Ах! Ннн…Капитан вынужденно остановился, выпустить пар, чтоб не кончить, и запрокинул голову к потолку, выдыхая. И вдруг почувствовал: там, где их тела соединялись, аккуратные пальчики размазывали влагу, дрожа, пробуя на ощупь…– Большой…Муракоши шире развёл его ноги.– Скажи, что хочешь ещё.Цубаки зашёлся волной дрожи.– Хочу… ещё,– даже охрип.– Глубоко?– Да-а…– проныл безвольным голосом мальчишка и шепнул,– сильно.Припечатав его ноги плечами, Муракоши озверело и жадно стал двигаться, отдавая всё накопленное чувство, тепло, любовь, натирая мозоли, преодолевая рубеж за рубежом высоты наслаждения, которое выбило пробки в электросистеме его тела, когда он увидел, как Дайске, прикусив себя за запястье, выставив локоть вверх, другой рукой не просто трогает их там, но то схватится за свою мошонку, то чуть трогает свой член. Ох!... Успел! Успел выйти и схватить себя за основание, чтобы сдержать напор, а перед глазами – вздрагивающий Цубаки, цепляющий себя за мокрую футболку. Его анус издал сытый звук, сошедшись после страстного натиска, и вдруг…– Аахххннн!...– натянув крайнюю плоть до предела, мальчишка выгнул спину, изливаясь в удовольствии. Муракоши не припомнал, мог ли он вообще даже представить себе, как это чудесно, видеть любимого человека в таком экстазе.Он лег рядом, тихо перехватывая руки Дайске и притягивая его к себе.– Футболки в утиль.– Угу.Судорожный вздох.– Не распущенный.Цубаки мило фыркнул.– Я еще… не успел это подумать.– А я предупреждаю.Он обнял его крепче, плотнее, и поцеловал в липкий от пота лоб. ?Мой… мой ласковый котёнок…? Невозможно было не сюсюкать. Как ещё было можно выразить весь этот сплющивающий поток умиления?– Дайске…– Да, Коши-сан?– Я ведь тоже тебя люблю.Мальчишка ответил, каменно сжав его, почти выдавив весь воздух из легких, как будто хотел посадить на цепь – на цепь из своих рук…– Так странно…– М?– Я второй раз занимаюсь сексом, где не надо… – и фыркнул. Муракоши насторожился.– Э, в смысле?– Ну, в первый раз… там…– бормотал Цубаки, отключаясь в сон.– Где там?– В онсэнах…– ААА???