2. (1/1)

Они уже неделю пытаются понять, что медленно, но верно убивает мистера Мелленга. Чейз уверен, что не спал и тридцати часов за все это время, равно как Кэмерон и Форман. Хаус гоняет их от палаты к квартире больного и обратно по очереди, а они с переменным успехом приносят ему каждый раз что-то новое, никак не относящееся к делу, словно собаки, которые притаскивают все новые и новые палки, хотя им кидали мяч.Сам Хаус называет пациента не иначе как ?доходяга? и постоянно забавляется над отсутствием у того указательного пальца правой руки: ?а вы не пальцем деланы, мистер Мелленг?, ?все ваши разумные поступки можно пересчитать по пальцам одной руки, мистер Мелленг?, ?сколько пальцев я показываю, мистер Мелленг? — и это все только в первый день.Этим вечером Кэмерон особенно обеспокоена предстоящими экзаменами на повышение квалификации. Погода в солидарность с ней бушует, разбрасываясь стихиями, тем самым отбирая возможность выйти из здания больницы хоть на пару минут и подышать воздухом, погреться в лучах заходящего солнца, убедиться, что мир все еще существует.Он сбегает от суетящейся над книгами Эллисон, угрюмого Эрика и раздраженного, еще более сволочного, чем обычно, Хауса в библиотеку Принстон-Плейнсборо. И там, среди книг, без единой живой души в радиусе ста метров, позволяет себе откинуться на дальнем кресле, так удачно скрытом за стеллажами. Он не может ухватить ни одну из тысячи мыслей в своей голове и прикрывает глаза, чтобы через пару минут — пару часов? — распахнуть их, будучи разбуженным легким, но уверенным прикосновением к своей шее.В библиотеке темно, лишь свет из холла больницы пробивается сквозь стеклянные двери. Чейз не видит, кто его касается — лишь смутные очертания высокого тела в полуметре от себя, но что-то интуитивно подсказывает ему не бояться, позволить человеку подойти ближе, разглядеть за все усиливающейся хваткой благие намерения. К первой руке присоединяется вторая.Роберт не чувствует боли, он не чувствует и тепла рук, что сжимают его горло, не чувствует даже пульса под своими пальцами, которыми хватает чужие запястья, стремясь не то подтолкнуть руки ближе, не то остановить.Он откидывается на спинке стула насколько та позволяет, потому что человек над ним ставит колено между его ног и теперь всем корпусом давит. Роберт чувствует стекающие из уголков глаз слезы, их горячие следы на своих висках и холодящий эти мокрые дорожки воздух. Чувствует как моргает. Веки медленно опускаются, скрывая силуэт человека, а потом так же медленно поднимаются; верхние ресницы на мгновение цепляются за нижние.Рука проводит по волосам, зачесывает светлые пряди назад и тянет их, сжимая в кулак. Эта боль слишком сладкая, и Чейз повинуется ей, закидывая голову сильнее назад, открывая полный доступ к шее. Губы непроизвольно открываются, и Роб чувствует, как между ними натягивается тонкая нитка слюны.Он старается разглядеть лицо человека, хоть что-нибудь: отблеск в глазах, контур носа, очертание скул.Узловатые пальцы растягивают узел галстука и без усилий срывают пуговицу за пуговицей, открывая себе доступ к коже на груди. Короткие ногти царапают яремную впадину, ключицы, оставляя после себя покраснения с выступающими капельками крови.В какой-то момент Роберт понимает, что не может пошевелиться, и даже не пытается. Руки человека повсюду: на шее, в волосах, под рубашкой, удерживают его собственные руки на месте. Колено продвигается по стулу ближе, прижимается так плотно, но не угрожающе, лишь контролирует.Чейз думает, что это, вероятно, и есть Ад.А потом просыпается.По вискам все так же стекают слезы, дыхание сбито — легкие работают на пределе, пытаясь восстановить запас кислорода в крови, будто его и вправду душили. Роберт проводит трясущимися холодными руками, на которых все еще чувствует чужие прикосновения, по своей груди, оттягивая ворот футболки. Смотрит на свои пальцы и, не обнаружив на них кровавых следов, переводит взгляд на запутавшиеся в одеяле ноги.Он садится на кровати, упираясь локтями в колени, а в голове лишь набатом бьется одно единственное слово.Пиздец.***Грэг сидит на кушетке в смотровой и листает какой-то глупый журнал, даже не вникая в написанное. В голове проносится собственное обещание, данное идиотке с червем в мозгу.Разумеется, он солгал. Все лгут.Уилсон находит его в уже весьма подавленном настроении, он заходит в смотровую, словно к себе домой, и, заметив праздное пинание некоторых органов, чем увлечен Хаус вот уже три часа кряду, даже забывает, зачем пришел. — Черт, Уилсон, закрой дверь.Джеймс переводит взгляд на толпу пациентов, ждущих своего приема, и обратно на Грэга, тыкающего в него леденцом на палочке.— Кадди в вестибюле считает до пятидесяти?— Она знает, что я в клинике, как и было велено, — пожимает он плечами, — но не знает, что я тут один. Был.— У тебя полная приемная народу, — Уилсон отодвигает жалюзи, показывая Хаусу всю ту толпу снаружи. — И как долго ты сможешь их игнорировать?— Ухожу в четыре, — сверяется он с часами.— И это все, — Джим обводит зажатой в руке папкой с бумагами пустую смотровую, как бы намекая на отлынивание от дел, — чтобы избежать пяти минут работы?— Если я выйду туда, мне достанется ребенок с сопливым носом, — Хаус перекатывает во рту леденец, и его речь искажена так, что приходится догадываться по смыслу. — Осмотреть нос — тридцать секунд, а потом еще полчаса украдет его мамашка, которая не уйдет, пока не убедится, что это не менингит и не опухоль.— Да, беспокойные родители ужасно бесят, — соглашается Уилсон, — ты мог бы сказать Кадди, что у тебя срочное дело, и пришлось уйти пораньше.— Но это же ложь, — Хаус закидывается таблеткой викодина и запивает ее содовой.— Ну да, это плохо, однако, к счастью, понятие срочности растяжимо. — Но не понятие дела.Уилсон, уже открывший дверь, чтобы уйти, замирает и, разворачиваясь, пораженно глядит на Хауса.— У тебя нет дела? — Грэг с интересом вновь уставляется в журнал и игнорирует вопрос. — У тебя отличные врачи, специалисты, и они плюют в потолок?— Так, ну давай посмотрим, — Хаус откладывает чтиво и складывает руки на груди, начиная вспоминать, чем заняты лакеи. — Кэмерон разбирается с моей почтой, а Форман дежурит у пациента в шестнадцатой палате.— В шестнадцатой палате пациента ввели в кому, — с сомнением смотрит на него Уилсон.— Ага, жду, когда Форман догадается посмотреть медкарту.— Так, ладно, а что Чейз?Хаус с громким отвратительно слюнявым звуком вытаскивает леденец изо рта, точным броском отправляя в урну в углу комнаты.— Щеночка я еще не видел. Думаю, что он меня избегает.— С чего бы доктору Чейзу тебя избегать?Он кривится на формальное обращение Уилсона и снова складывает руки на груди, теперь уже в непроизвольном защитном жесте.— Я сказал, что нанял его, потому что он самодостаточный.— И он на это обиделся?— Возможно, я использовал немного другие слова. — И? Это все?— Ну, он проигнорировал кроссворд, который я обычно позволяю ему разгадывать в моем журнале, так что да. Думаю, он обиделся.Уилсон лишь вздыхает и оставляет его в одиночестве, так и не сообщив цель своего визита. Хаус думает, что когда Чейз отойдет от своего я-обидчивая-сучка-поведения, его стоит хорошенько наказать, чтобы впредь неповадно было задавать вопросы, на которые не готов услышать ответы.В 16:03 он просит дежурную медсестру зафиксировать его уход и уже собирается убраться отсюда подальше, как натыкается на — кто бы мог подумать, это не Кадди — взволнованного мужчину.— Доктор Хаус!— Да, простите, я уже ухожу. Тут много врачей, они вам помогут.— Но мы записаны к вам, — он заграждает Хаусу дорогу и подзывает к себе женщину с подростком.— Хорошая попытка, — усмехается Грэг. — Вот только это — открытая больница, и тут нет приема по записи. Займите очередь, и врач вас осмотрит. Но только не я.Рыжая женщина лет сорока достает из сумки бумаги, неаккуратно размахивая какими-то снимками. Она протягивает ему лист и тянет за собой мальчика, не отпуская ни на секунду. Мамашка.— Но в письме написано, что вы нас примете.Хаус с раздражением хватает бумагу и подносит к свету, чтобы повнимательнее рассмотреть точно не свою подпись.Так. Полетят головы.Это точно не Чейз, как он подумал сначала, тот игнорирует его уже неделю, да и подпись подделывает лучше. Форману это триста лет не надо. Остается только Кэмерон, потому что Кадди бы просто поставила перед фактом.Такие девчачьи завитушки. Точно Кэмерон.— Подождите здесь, вас осмотрят, — кивает он семейству и направляется к лифтам.В кабинете все, даже Форман, видимо, все же догадавшийся об уловке с шестнадцатой палатой. Хаус мельком замечает пустой разворот журнала с кроссвордом у себя на столе и ухмыляется, прикидывая, сколько еще Чейз будет его игнорировать. Кэмерон замечает у него в руке письмо: сложно не заметить, когда тебе тычут им в лицо, и начинает оправдываться.— И с каких пор у меня такая девчачья подпись?— Я все объясню...— Видишь букву ?Г?? Видишь завитушку? Вообще не похоже на мой почерк. — Хаус вкладывает все свое негодование в то, как его подпись выглядит, а не сам факт обмана, но этой уловкой уже никого не удивить, и Кэмерон смиренно опускает голову в покаянии. — Может, я заболел? Эй, Чейз! — он кидает в Роберта смятым листом. — Глянь. Какой диф диагноз, если вдруг стал писать буквы, как первоклассница?Чейз разворачивает листок и ухмыляется. Действительно, не похоже. Он бы смог лучше.— Попасть к вам обычным путем невозможно, — тихим извиняющимся голосом говорит Эллисон, — они звонили и...— Упорство не равно ценности, Кэмерон.— Просто взгляните, — она хватает историю болезни и в открытом виде кладет Хаусу прямо под нос. — Подросток, шестнадцать лет, внезапное двоение в глазах и ночные кошмары без каких-либо причин. Были уже у двух неврологов...— Ночные кошмары? — перебивает ее Чейз, возвращая разглаженное письмо-подделку, и становится рядом. — То есть большие страшные чудовища?Хаус замечает его взгляд, направленный на злосчастный журнал, и подвигает его ближе к себе, кладя поверх медкарты мальчика.Недостаток йода в организме у детей. Девять букв. — Кретинизм.Чейз глубоко вздыхает. Хаус невыносим — впрочем, ничего нового. Он опирается на стеллаж с бумагами и книгами, и там, конечно, куча бесполезных для работы врача безделушек: несколько мячиков, пустая банка из-под конфеток, пара катушек с нитками. На первый взгляд — хлам. Но у каждой этой вещи, Роберт знает, есть свое предназначение — в основном, конечно, швыряться всем этим в подчиненных.Хаус, почти не раздумывая, встает и быстрым шагом направляется к выходу, минуя Кэмерон и подошедшего Формана.— Вы куда?— Увидеть семью, — он останавливается у дверей и указывает пальцем на свой стол, веля кому-нибудь захватить карту, — в девяти из десяти случаев с пациентами разговаривать нет нужды. Но ночные кошмары в шестнадцать лет? Ради них действительно стоит рискнуть.Позже они подпирают стену смотровой, пока Хаус осматривает роговицу глаза мальчика.— Края выглядят хорошо. Повреждений нет. Цвет хороший, — родители удивленно переглядываются, не понимая, что все его слова значат. — И давно у тебя ночные кошмары?— Три недели, — кивает паренек.— Он уже боится спать, — встревает в разговор отец. — Так устал, что едва ходит.Хаус щелкает пальцами по носу мальчика, наверняка причиняя тому неудобства.— Доктор, что с ним? — мать взволнованно спрашивает и подходит ближе. — Что вы поняли?— Ничего. Просто забавно смотреть, как он моргает.Чейз усмехается, ведь в этом весь Хаус. Никогда не поймешь, когда он развлекается, а когда серьезен. Кэмерон укоризненно хмурится на всю эту ситуацию. У нее хороший нюх на интересные дела, даже если те изначально кажутся тривиальными. Быть может, именно поэтому она в команде, исключая, разумеется, ее ум и красоту.— Назови как можно больше животных на букву ?М?, — Хаус продолжает осмотр мальчишки.В комнате повисает тишина. Парень задумчиво покусывает губу, а его родители переглядываются. Эллисон и Форман тоже. Не самая сложная буква, значит, дело в неврологии — заторможены умственные способности. Чейз делает несколько пометок в своих бумагах. Каждый из них ведет свою личную карту пациента, записи по тому или иному делу, чтобы не путаться при написании работ.Хаус вопросительно приподнимает брови глядя на мальчика. — Маленький слон?— ?Маленький слон?. Неплохой ответ. ?М? — сложная буква.— Что это значит? — отец переводит взгляд с Хауса на своего сына и кладет руку на плечо мальчика в безмолвной поддержке.— Что ваш сын никогда не будет главным поваром, — язвит в ответ Хаус. Он кладет инструменты на стол позади себя и продолжает уже более серьезно. — Есть две основные причины кошмаров. Первая — посттравматический стресс. У вас в школе случайно не было перестрелок?— Нет, — паренек затравленно глядит в ответ.— Ну что ж, тогда, Ден...— Дэйв, — исправляет Хауса Кэмерон.— Дэйв. Если не было травмы, то вторая причина — это сексуальное насилие, — после его слов у родителей, как и у всех остальных, удивленно расширяются глаза. — Итак. Кто тебя насилует? Учитель? Радушный сосед? Спросил бы, замешаны ли родители, но ведь вы не сознаетесь.Кэмерон раздраженно отворачивается, убирает ручку и очки в карман, скрещивает на груди руки. Чейз видит, как ее бесит поведение Хауса, но может лишь посочувствовать ее раздражительности.— Мы бы не причинили Дэйву вреда, — глава семейства кажется искренним.— Ну, как я и говорил — не признаетесь. — Хаус принимает свою трость у Чейза, которому пихнул ее в руки еще в самом начале осмотра, и подходит к подоконнику, облокачиваясь на него.— Вспомните, может, было что-то необычное? — спрашивает Чейз. Родители, кажется, действительно любят мальчика и не причинили бы тому вреда.— Меня никто не насиловал, клянусь, — настаивает Дэйв, — была травма: удар в голову, когда я играл в лакросс. Хаус переводит вопросительный взгляд на Кэмерон.— Ты знала про травму? — упрекает он.— Нет, — отрицательно кивает та, — они об этом не сказали.— Верно. А зачем? — его голос сочится язвительностью и даже немного самодовольством. — Форман, назначишь анализы и лечение. Всего доброго.Чейз выходит следом за Хаусом и надеется, что тот не заметит его подавленного состояния. Роберт уверен, что не будь они в неком подобии ссоры — он даже не знает, как назвать размолвку между ними — то Хаус оставил бы его разбираться с мальчиком. Он всегда так делал. Все задания всегда перекладывались на Чейза, как и все плюшки, что в первую очередь доставались ему. Возможно, сейчас дело в том, что этот случай подходит под специализацию Формана, но кошки все же неприятно скреблись на душе.Отец парня догоняет их среди холла и тянет за собой жену и сына, игнорируя Формана.— Нет. Нет, мы отвезли его в больницу после травмы, сделали снимок. Нам сказали, что все в порядке, сотрясения не было. Дело в другом.— Вы жаждали узнать мое мнение, мистер... Как бы вас там ни звали. А теперь недовольны. — Хаус не останавливается, даже ускоряет шаг, стремясь отделаться от настойчивых людей. — В травмпункте налажали с диагнозом. У парня сотрясение.— Но у меня двоилось в глазах еще до падения, — встревает Дэйв.— О, тогда это все меняет. Тебе нужны очки. Отсюда и двоение в глазах, повлекшее за собой травму и, следственно, ночные кошмары. Обратитесь к офтальмологу, коим я не являюсь.Хаус оставляет семью в холле больницы и уже почти подходит к лифтам. Чейз идет рядом с ним, будучи совсем немного разочарованным в отсутствии нового дела. Родители Дэйва показались ему очень обеспокоенными состоянием сына даже после подтверждения от нескольких врачей того, что беспокоиться не о чем, не вдолбившими себе в голову несуществующую болезнь, как это бывает обычно, а действительно озабоченными здоровьем. Роб помнит, как его собственная мать могла сказать о надвигающейся простуде за несколько дней до первых проявлений симптомов просто взглянув на него. Если это та самая родительская интуиция, то, возможно, к ней стоит прислушаться?Он дал себе слово поменьше контактировать с Хаусом, позволить себе немного успокоиться, но сдержаться не получается.— Кэмерон предложила вам хорошее дело, а вы швырнули ей его в лицо.— А я думал, ты со мной не разговариваешь, — ухмыляется Хаус, не глядя на него.— Я не... Не важно. Забудьте.Чейз выходит из лифта на их этаже и уже жалеет, что раскрыл рот. Хаус не спешит его догонять, лишь вальяжно выходит следом, и благо, что в фойе почти никого нет.— Ты ведь единственный ребенок в семье, да, Чейз?— С чего вы взяли? — вопросом на вопрос отвечает он.— Ты думаешь, что ты — пуп Земли, — Хаус подходит ближе к остановившемуся Роберту и смотрит прямо в глаза, стремясь что-то рассмотреть там. — Может показаться крайне спорным, но я считаю, что сексуальное насилие — это плохо. Просто хотел убедиться, что мама или папа не насилуют мальчика. А все остальное — просто бонус.Роберт смотрит в ответ и решает рассказать о собственных наблюдениях, игнорируя неприятные ощущения от слов Хауса.— Думаю, что стоит все же поближе взглянуть на это дело. Родители кажутся адекватными, и дело может быть вовсе не в зрении. Он не щурится, не присматривается. Парень нормально видит, — Чейз пожимает плечами и чуть тише продолжает, — а еще... Не знаю, скорее всего, мне показалось, но он дергал ногой, будто даже не замечая этого, как... засыпал, что ли.— Засыпал? Что ты имеешь в виду?— Миоклонические судороги, — поясняет Роберт, — так часто бывает, когда засыпаешь. Частота дыхания снижается, мозг думает, что организм умирает, и посылает импульс, чтобы его пробудить.— Ну, он-то не спит. Он бодрствует.— Именно. И да, я единственный ребенок в семье.Хаус внимательно на него смотрит и отводит взгляд, раздумывая. Проводит пальцами по губам — он всегда так делает, когда думает — чем вызывает у Чейза улыбку. Роб не может удержать серьезное выражение лица, необъяснимая волна нежности и обожания поднимается из недр души, снося перед собою любые дамбы обиды и непонимания. Ощущение, будто ему удалось вернуть Хауса на их единую общую мысленную волну, и, чертподери, он не может не улыбаться. Просто не может.— Кладем его, — кивает Хаус, — и сотри это самодовольство со своего лица, принцесса. Очень надеюсь, что ты прав.***?Двоение в глазах??Миоклоническая судорога??Ночные кошмары?— Узнаю девчачьи завитушки, — подкалывает он Кэмерон, пока она пишет симптомы на доске во время диффдиагноза.Хаус сидит на своем стуле, закинув ноги на стол, и щелкает ручкой, чем раздражает всех в переговорной. Чейз наливает себе воды из кулера и садится на стул рядом, разворачиваясь к боссу спиной и лицом к Эллисон у доски. Они положили парня — Дэйва — и назначили стандартные анализы. Гемоглобин, эритроциты, ретикулоциты и так далее — не то чтобы они собирались откачать у бедняги всю кровь, но порой это первое впечатление при озвучивании пациентам всего списка анализов.— Итак, о чем нам говорит судорога? — продолжает Хаус, возвращаясь к диффдиагнозу.— Все плохо. Мозг теряет контроль над телом, не может сфокусировать зрение, регулировать режим сна и контролировать мышцы, — Форман ведет плечами, разминая их, и скрещивает руки на груди. — Двигательное расстройство или дегенеративное заболевание мозга.— В любом случае парень будет праздновать выпускной в инвалидном кресле.— Может, не все так плохо, — Чейз дожидается внимательного взгляда от Хауса и продолжает, — это вполне может быть инфекция. Да, лихорадки нет, и предварительные анализы на лейкоциты в норме, но стоит проверить.— Вам не кажется, что наш диффдиагноз может быть неверен по причине отсутствия точного анамнеза? — очередной камень в огород Эллисон. Хаус еще очень не скоро забудет ей подделку подписи и подставу, пусть и принесшую интересное дело.— Я собрала анамнез на семью! Может, хватит? — Ты даже не ту семью собрала! — передразнивает ее Хаус, а, поймав вопросительный взгляд остальных, поясняет, — его отец ему не отец.— Это еще почему? — спрашивает Роберт.— Тридцать процентов отцов не подозревают, что растят чужого ребенка, — пожимает он в ответ плечами.— Какая разница? — Кэмерон зло захлопывает колпачок на фломастере и бросает его на стол, упираясь руками, — если это от родителей, они оба уже умерли. Продолжим диффдиагноз?— Ставлю полтинник, что я прав, — улыбается Хаус Роберту.— Принимаю.— Что, задело за живое? Спокойно, Златовласка, тебя в детстве точно укладывал спать настоящий отец.— Поднимаю до ста, — Чейз закидывает ногу на ногу и улыбается в ответ. — Как пожелаешь, детка, — разводит в ответ руками Хаус и дергает бровью.Форман закатывает глаза.— А может, лейкоэнцефалопатия в шестнадцать лет? — Кэмерон возвращает разговор к теме их собрания.Роберт в раздражении садится прямо. Кэмерон сегодня его бесит. Обычно, когда она косячит, Хаус советует ей натянуть джинсы пониже на бедра и только потом раскрывать рот. Не то чтобы тот был сексистом, это скорее подколы с определенным уклоном — так, не принижая ее умственных способностей, босс говорит, что она красива, и одновременно затыкает ее. Сейчас же Эллисон, заручившись поддержкой Формана, просто выбешивает своими попытками исправить прокол, подлизываясь к Хаусу.— Почему все должно быть так плохо? — Чейз раздраженно трет глаза и поворачивается к Хаусу, указывая на него карандашом, — если исключить ночные кошмары, это может быть что-то системное: печень, почки — что-то помимо мозга.— Да, — язвит он ответ, — можешь исключать любые симптомы, если это облегчит тебе работу.— Он сказал, что у него кошмары. Это мог быть просто плохой сон и...— Нет, — прерывает его Кэмерон, — родители говорят, что он был в сознании, а потом ничего не помнил. Это ночной кошмар.— Родители сказали? — Роберт закусывает карандаш зубами и вновь откидывается на кресле. Он сейчас очень похож на самого Хауса, возможно, даже не замечая этого: подозревает каждого во лжи и желании утаить постыдные тайны от врачей. Ему вовсе не нравится быть циничной сволочью, но издержки присутствия Хауса и его колкого языка в своей жизни накладывают неизгладимый отпечаток, и это заставляет эмпатию Чейза перенимать на себя все плохое и хорошее, не разбирая.— Верно, — поворачивается к нему Хаус, намеренно задерживая взгляд на губах, обхвативших дерево карандаша, и ухмыляется, ведь ему даже не нужно произносить шутку, чтобы Чейз ее понял и смутился. Какой-то новый уровень подначек. — Прежде чем приговорить парня, уважим скептицизм доктора Чейза. Нужна детальная полисомнография: раз у него кошмары, я хочу их увидеть.— Я подготовлю, — кивает Форман и выходит из переговорной, Кэмерон выходит вслед, бросив испепеляющий взгляд на Чейза.Сучка.Роберт встает и задвигает за собой стул, опирается на край стола и складывает на груди руки.— Полисомнография, чтобы доказать мне, что кошмары имеют значение. Не слишком ли щедро, доктор Хаус? — Чейз приподнимает бровь и в упор глядит на Хауса.— Считай это моими извинениями за прошлый раз, — отмахивается он.— Мне не нужны извинения. Если то, что вы сказали — правда, вы не должны извиняться.— Судя по тому, что ты дулся на меня неделю, нужны.— Я не дулся.Хаус усмехается его нахмуренным бровям и возмущенному взгляду.Боже, это так по-детски, Чейз.***Роберт следит за пишущей кривые линии стрелкой на мониторе. Вверх-вниз-вверх-вниз. Их новому пациенту — Дэйву, он никак не мог запомнить имя — снился кошмар. Парень спокойно лежал на кровати, лишь слегка качая головой, словно пытаясь от чего-то отмахнуться. Чейзу было интересно, что тому снится, ведь ему самому даже вспоминать не хотелось о своих снах.— Это ночной кошмар, — кивнул он Форману, на всякий случай измерив зашкаливающий пульс парня, — буди его, я подготовлю томограф. Эрик тормозит его легким прикосновением к плечу. Он выглядит сосредоточенным и пару секунд молчит, будто не решаясь сказать.— Почему Хаус решил взять это дело?— Потому что оно интересное? — Роберт пожимает плечами, решив не выдавать свою роль. — Не знаю, каким принципом он руководствуется. Никто не знает. А что?— Я думаю, Кэмерон его как-то убедила, — качает головой Форман и легонько трясет Дэйва, пытаясь разбудить.Парень просыпается с испугом и озирается, не понимая, где находится, и просит позвать родителей, что сразу бросаются успокаивать свое чадо. Они дают им пару минут и выходят.— Хотя вряд ли, — продолжает Эрик, отворачиваясь от стеклянной стены, и внимательно на него смотрит, — не думаю, что Хауса можно уговорить.— Почему тебя это так заботит? У нас есть дело, просто работаем над ним и все. Зачем тебе причины? — Чейз набирает на пейджер старшей медсестре, давая команду подготовить все к МРТ.— Да так, интересно стало. Он тебе говорил что-нибудь?— Ага, кучу всего, — закатывает Роберт глаза на этот маленький допрос Формана, которого Хаус всегда волновал больше, чем он пытался это показать, — какую из его дебильных острот тебе процитировать?— Об этом деле, я имею ввиду.— Нет, я сегодня весь день занимался анализами. Если тебе так интересно, спроси у Кэмерон. Или у Хауса, — Чейз начинал раздражаться все сильнее, — или у самого пациента. Почему ты спрашиваешь меня, Форман?— Да ладно тебе, не кипятись.— Отнесу это, — Чейз кивает и показывает на папку с подписанными бумагами у себя в руках. По сути — сбегает.На этаже тихо, только лишь из их кабинета слышны звуки какой-то музыки, значит, Хаус еще на месте. Чейз аккуратно прикрывает за собой дверь и кладет папку с бумагами на полку стеллажа. Потом подходит ближе к столу и садится в кресло напротив. Хаус отрывается от постукивания пальцами в ритм какой-то рок-группе и наблюдения за бесконечностью бытия, переводит взгляд на Чейза.— Что тебя печалит, красна девица?Роберт криво усмехается очередной кличке, не совсем понимая принцип их подбора, и глубоко вздыхает.— Поймали у парня кошмар только что. Везем на МРТ, чтобы утром уже были снимки.— Спорим, ему снился я? В хирургическом костюме, маске и перчатках, отрезающий палец за пальцем огромными садовыми ножницами, и кровь в разные стороны хлещет.Чейз поражается комбинации вида хирурга на операции и садовых ножниц. Никто никогда не знает, что творится в этой голове.— Уверен, все было так.— Так значит, ты чернее тучи, потому что я оказался прав насчет ночных кошмаров у мальчишки?— Нет, — качает головой Чейз, он не хочет говорить, потому что это будет слишком похоже на жалобы, но не может отказать пытливому взгляду и приходится сказать хоть что-нибудь. — Просто устал.Хаус лишь слабо улыбается и кивает головой на дверь, явно ему не поверив, но все же не допытываясь.***— Кэмерон? — Форман заглядывает в темное помещение лабораторий — извечное пристанище коллеги — и прикрывает за собой дверь.— Я здесь, — отвечает она из-за микроскопов, гася лампу подсветки и включая настольную. — Ну что?— Ничего. Сказал, что если мне так интересно, пойти и поинтересоваться у Хауса напрямую.Кэмерон смотрит внимательно, не упуская зрительного контакта. Форман садится на стул рядом и перебирает предметные стекла. Девушка убирает его руку от стопки и закрывает коробку с линзами крышкой, собираясь закончить на сегодня с работой.— Ты сказал ему, что думаешь, будто это я уговорила Хауса?— Да, — кивает ей Эрик. — Почему ты так уверена, что это Чейз уговорил его на это дело? Методом перебора, что ли? Если это не я и не ты, то он?— Считай это женской интуицией, — пожимает Кэмерон плечами.— Ну, это вполне мог быть и Уилсон, Хаус сегодня у него весь день в кабинете прятался от Кадди. Или даже сама Кадди, если прознала, что у нас неделю пациентов не было. Вариантов больше, чем ты думаешь.— Послушай, — она накрывает последний микроскоп чехлом и разворачивается к Форману, — я просто думаю, что это нечестно. Мы втроем работаем на одинаковых должностях и получаем одинаковую зарплату, Хаус относится к нам одинаково плохо. Не хочу, чтобы меня воспринимали просто как красивую девочку, что вертится рядом. Я — врач, и рано или поздно ему придется это принять.— Ты говоришь это черному парню, Кэмерон. Я тебя понимаю, но при чем тут Чейз? — Да ни при чем, — она закрывает двери лаборатории и принимает свою сумку из рук Эрика, — хочу понять причину, почему Хаус вдруг передумал и решил взять дело. Что его со второго взгляда заинтересовало такого, что я не увидела при рассмотрении полной медкарты, когда посылала то письмо? И почему со второго?— Ну, это же Хаус, — пожимает плечами Форман, — ему достаточно просто посмотреть, чтобы узнать про всю твою семью, твое здоровье, здоровье твоей семьи.— Ладно, подумаем над этим завтра.Они прощаются с ночной сменой охранников и друг с другом, расходясь каждый в свою сторону.***На следующее утро Чейза от катастрофического опоздания, а его будильник — от скоропостижной кончины, спасает стук в дверь. Натягивая халат и спотыкаясь о брошенные вчера прямо на пол вещи, он вываливается в крохотный коридор и открывает.— Ох, доктор Роберт, как хорошо, что я вас застала! — это миссис Кларк, соседка по лестничной клетке. Добрая старушка взяла над ним опеку, как только он сюда переехал. Она постоянно причитает о том, какой он одинокий, и приносит сдобу собственной выпечки, а, судя по коробке в ее руках, она и сейчас здесь именно для того, чтобы подкормить ?доктора Роберта?. Марта зовет его ?доктор Роберт? с тех пор, как узнала причину его приезда из Австралии, и это так мило, Робу правда нравится, но никак не ассоциируется с его работой, ведь на работе его никто не зовет Робертом. Его и доктором-то не часто зовут.— Марта! Прошу, входите, — он пропускает женщину, которая шаркая тапочками следует уже намеченному маршруту к кухне. — Снова подкармливаете меня?— Разумеется. Вы только взгляните на себя в зеркало! — восклицает она. Роб опускает взгляд на свой утренний прикид, и, хотя на нем полный набор пижамы и даже халат, немного смущается. Женщина даже не обращает внимания, — кожа да кости. Так скоро вас самого лечить придется. Я принесла вам немного мясного пирога. — Большое спасибо, вы ведь знаете, как я это ценю, правда?— Ох, молодой человек, хватит смущать меня. Бегите одевайтесь, у вас есть пара минут на кофе?Роберт смотрит на часы — почти восемь, но во рту не было ни крошки со вчерашнего скудного ланча, поэтому он лишь кивает и уходит в комнату. Он вытаскивает свежую рубашку из шкафа и решает сегодня надеть пиджак вместо куртки, кладет сменную майку и легкий свитшот в сумку — сегодня его очередь дежурить, — и выходит в кухню к стучащей посудой женщине.— Вот, вчера снова пришло извещение из банка, — она кладет перед ним стандартный белый конверт с напечатанными адресами. — Доктор Роберт, если у вас финансовые трудности, то...— Нет, нет... — перебивает он ее, — это мой отец. Все в порядке.Роуэн Чейз — доктор Роуэн Чейз, его отец — переводил ему деньги каждый месяц. ?Я знаю, какая зарплата у рядовых врачей, сын. Не отказывайся, прошу. Очень горжусь тем, что ты стремишься к независимости, но позволь себе хотя бы квартиру в хорошем районе?, — вот такую записку он получил с первым извещением из банка об открытии счета. И чем дольше Роберт игнорировал эти деньги, тем настойчивее отец увеличивал сумму ежемесячного перевода. Он уже не мог сказать точно, какая там сумма, ведь вскрывать эти белые конверты он перестал спустя полгода самостоятельной жизни — они стопкой валяются в ящике стола. Забавно, что миссис Кларк подумала, будто у него проблемы с финансами. У него нет проблем с финансами, но зато есть парочка других, которые он бы с удовольствием променял на все нули счета отца.— У вашего отца проблемы?— У него проблемы с понимаем того, что мне не нужны его подачки, — Роберт принимает из ее рук горячий кофе и откусывает пирог. Просто прекрасно, он так долго не ел домашней еды, что скоро совсем забудет ее вкус, питаясь лишь чем-нибудь на вынос из ближайших ресторанчиков или сэндвичами. — Ясно. Простите, если лезу не в свое дело, — Марта садится рядом и тепло на него глядит. Если бы Чейз знал хоть одну из своих бабушек, то она наверняка была бы такой же доброй и участливой, как миссис Кларк, по крайней мере, Роберт хочет так думать. — Ну, я пойду тогда. Возьмите пирог с собой на работу.— Не извиняйтесь, мне приятна ваша забота, Марта. И еще раз спасибо за пирог. Вы — чудо.Женщина шире улыбается и желает хорошего дня. Уходит, тихо прикрыв за собой дверь. Роберт кидает конверт к пачке точно таких же и тоже уходит, обещая себе сегодня же позвонить в банк и попросить прекратить присылать извещения.Лавируя по утренним пробкам, он думает об этих деньгах. Когда-то он решил анонимно жертвовать их в фонд больницы, но руки так и не дошли, когда он увидел, сколько там бумажной волокиты. Возможно, отец прав, и стоит вложить их в недвижимость, наступив на горло своей гордости. Или не прав. В любом случае, это дело вновь будет отложено в дальний ящик.Больница встречает его серой громадой корпусов и забитой парковкой. На его месте стоит чей-то пикап, но Чейз слишком погряз в своих мыслях, чтобы злиться или даже раздражаться, поэтому просто паркуется чуть дальше. В кабинете, пока Кэмерон отошла за снимками пациента, он прячет пирог на верхнюю полку шкафа, куда никто не заглядывает, и прикрывает коробку пачкой салфеток за секунду до входа остальных.— Сделали КТ, МРТ, развернутый анализ крови, рентген грудной клетки, — докладывает Форман, пока Хаус забирает снимки и крепит их на лампу, — все тесты в пределах нормы, ничего не объясняет симптомы.— Хорошо, давайте притворимся, что что-то все же есть и продолжим. Кто что-нибудь видит на этом снимке? — Хаус отходит, позволяя им подойти ближе и взглянуть.— Очагов в белом веществе нет, — Кэмерон как обычно идет от обратного: если что-то есть, но ты этого не видишь, исключи то, чего точно нет, и выбирай из оставшегося. — Структурных аномалий нет, — поддерживает игру ?Кто хочет стать миллионером? Форман.— Объемных образований нет.— Ему шестнадцать, — Хаус их прерывает и садится на свое место за столом, — поэтому у него должен быть абсолютно здоровый мозг. Любая мелочь — аномалия.Чейз, особо не способный думать сейчас в такой тяжелой атмосфере раннего рабочего утра, внимательно смотрит на Хауса после его слов, а потом обратно на снимок. Неврология что ли? — Менингиальное свечение? — Чейз смотрит на нечитаемое лицо Хауса, понимая, что тот точно что-то нашел и теперь просто играет с ними. — Вирусный менингит?— Превосходно, — кивает он в ответ, — видали, что он сделал?Роберт улыбается, понимая, что вообще не попал с диагнозом, но почему-то не может не веселиться.— Уловил намек на неврологическую проблему и смело его использовал, — пожимает он плечами.— На снимке нет признаков менингита, — закатывает глаза Форман, глядя на Чейза. — Верно, он полностью ошибся, — Хаус бросает в Роберта мячиком, все же немного довольный тем, что хоть кто-то попался на его уловку.— Тогда о каком намеке вы говорите? — спрашивает Кэмерон.— Он знал, что я там что-то увидел, решил, что там это что-то есть, и попытался угадать, — Хаус качает пальцем, будто ругает пса за раскиданные по комнате игрушки, — умный ход, но жалкий.— Так что же вы нашли? — Чейз улыбается, подходя чуть ближе, и нет, боже, он не строит глазки.— Взгляните поближе на мозолистое тело, — сдается Хаус, они втроем одновременно уставляются на снимки.— Выглядит нормально, — отмечает Роберт, разглядывая ближе.— Мы точно на одно и то же смотрим, Златовласка? Двести миллионов межполушарных нервных волокон — мост Джоша Вашингтона между правым и левым полушариями мозга.— Его почти нет, — тихо отвечает Чейз, приближаясь к снимкам так близко, что едва не касается их носом, и тычет пальцем. — Небольшой изгиб вот здесь, дуга, выдающаяся вперед.— Опять гадаешь? — Хаус тоже подходит ближе, чуть стесняя остальных. — Да, но ведь я прав?— Жаль, но это так, — соглашается, вау.— Он просто шевельнулся, — говорит Форман скептически, — во время МРТ мало кто лежит совсем неподвижно.— Дааа, — язвит Хаус, — у него зачесалось одно из полушарий мозга, и он переложил его в более удобное положение.— Что-то на него давит, — Чейз поворачивается к остальным и садится на стул, отходя от снимков.— Раз есть изгиб, возможно, что это опухоль, — логически размышляет Форман.— А ты видишь здесь опухоль?— Нет, но я и изгиба не вижу.— Опухоли нет, — прерывает их спор Хаус, — а есть окклюзия и повышенное внутричерепное давление, дающие симптомы. Сегодня — кошмары, завтра — кровь из глаз. Сделайте радионуклидную цистернографию, и гарантирую, что вы увидите окклюзию.***Когда Форман вводит иглу в базальные цистерны, протыкая спину, Дэйв хнычет и ерзает, прячет лицо у отца на шее. Чейзу лишь мельком удается разглядеть крохотные черные точки в глазах мальчика, как и — позже — в глазах его отца.— Глаза у них разного цвета, но пятнышко на радужке совпадает, — говорит он Форману, когда они остаются в лаборатории одни заканчивать анализы, — девять из десяти, что они все-таки родственники.— Нет, — качает Эрик головой в ответ и ухмыляется, — за такой аргумент Хаус тебе не заплатит.Роберт знает, что не заплатит: Хаус бы даже в случае его победы не заплатил, потому что: ?у тебя и так денег — жопой жуй, иди отсюда?, но заставить его признать поражение теперь дело принципа.— Что бы такого наплести родителям, чтобы взять анализы на тест ДНК? — Можно сказать, что предполагаем болезнь Гентингтона. Надо проверить всю семью, или они умрут, — отрывается Форман и после своих слов меняется в лице, кивком головы указывая Чейзу за спину, — хэй.Роберт разворачивается и вытягивается по струнке смирно перед вошедшим Хаусом.— У него серьезная окклюзия, — докладывает Эрик.— Я назначил операцию, — Чейз оглядывается на Формана, безмолвно прося у него прощения за то, что перебил. — В один из желудочков мозга установят шунт, чтобы дренировать ликвор. — И с дренажем все вернется в норму, — заканчивает за него Форман.— Повезло ему, что вы его врачи, — отвечает Хаус и выходит.Эрик сморит на него ?ты-что-нибудь-понял-взглядом? и шепчет ?придурок? или что-то похожее. Чейз выходит следом и догоняет Хауса уже в конце коридора.— Разрешите мне оперировать?— Ты вроде и так уже это делаешь.— Вы поняли, о чем я. Хаус останавливается и внимательно смотрит прямо в глаза. Чейз ожидает от него какой-нибудь остроты, но он лишь смахивает с халата Роберта несуществующую пылинку и тихо спрашивает:— Уверен, что справишься?— Хоупер сказал, что я готов, — также тихо отвечает Чейз. Доктор Рик Хоупер один из тех немногих хирургов, которым Хаус доверял своих пациентов. Роберта приставили к нему с самого начала его работы тут.— Я спрашиваю тебя, а не Хоупера, Чейз.— Я не просил бы вас подписать разрешение, если бы сомневался в себе.Он еще пару минут смотрит на Роберта, потом — на уже заполненную форму, осталось только поставить подпись, и, вытащив у Чейза из халата ручку, крупно черкает. Без завитушек.— Надеюсь, ты знаешь, где у человека голова.***— ...А знаете, какой еще хороший бизнес? — Грэг отрабатывал положенные часы в клинике, принимая очередную хиппи-мамулю, которая отказывалась делать ребенку прививки. — Маленькие детские гробики...Их изумленные в ужасе лица — единственное, что скрашивало часы общения.— Можно заказать зеленый или красный, — он аккуратно забирает у женщины малышку и играется с ней плюшевым медведем, — серьезно. Вам какие больше нравятся?Женщина в испуге отнимает ребенка, и приходится успокаивать ее, что пока с девочкой все в порядке, но лучше потратить несчастные сорок баксов и не бегать в больницу после каждого чиха.К счастью, спустя пару бабок и одного диабетика, лакеи находят его, чтобы сообщить о пациенте.— У нас проблемы, — с порога заявляет Кэмерон.— Ты все-таки не знаешь, где у человека голова, да? — Чейз стоит рядом и обеспокоенно глядит в ответ. Хаус сейчас очень надеется, что это не косяк хирургов — видитбог, Чейз у него тот еще рукожоп — ведь тогда ему придется его уволить, а делать этого не хочется. Тут нужно думать головой, а не... чем бы он там ни думал.— Нет, операция прошла хорошо, пациент в послеоперационной, но мы сделали анализ ликвора. — Роберт передает папку с результатами анализов и перехватывает протянутую трость, пока Хаус листает бумаги. — Оказалось, что изгиб — не причина, а симптом. Олигоклональные антитела и повышение иммуноглобулина...— Значат рассеянный склероз, — перебивает его Хаус, — а зачем вы все втроем мне об этом сообщаете?— Потому что мы не уверены, что это склероз. Очагового поражения на томограмме нет, и болен он не более двух недель, снижена скорость поведения.— Если он разогнался от нуля до сотни за три недели, значит, это стремительно прогрессирующий склероз, а не тот веселый старческий с велосипедными прогулками для инвалидов в колясках.Хаус отдает медкарту и забирает свою трость, направляется к выходу из больницы. Воинственно настроенная Кэмерон преграждает ему путь у самых дверей.— Нужно подождать, пока...— Начать лечение, тогда он сможет ходить еще года два и, возможно, протянет лет пять. Сообщите семье, я пошел домой, — Хаус отодвигает Кэмерон и стремительно выходит, направляясь через главные ворота к остановке.И, конечно, не замечает направленного в свою спину взгляда, и не оглядывается, не слышит тяжелого вздоха Чейза, проигравшего в ?чур не я сообщаю плохую новость? и с ответственной миссией на плечах. Хаус лишь шагает на подножку подошедшего автобуса, платит доллар за проезд и садится на места для инвалидов. Он думает о Чейзе. О его взволнованном взгляде, резком, немного дерганном движении рук, поджатых губах. ?Только не плачь?, — хочется сказать такому Чейзу, пропустить сквозь пальцы светлые лохмы и долго-долго сидеть дома у камина, прижимая его к груди.Он мог бы сам поговорить с родителями и мальчишкой: ему уже давно плевать на любые причитания и слезы, мольбы. Каждый такой разговор раз за разом забирает слишком много, заставляя все внутри дрожать и переворачиваться от страха, а после — лишь чувство опустошенности. Но иначе никак. Никак не показать этим троим хрупкость человеческих тел, никак не научить принимать поражение, никак не научить бороться до последнего.Грэг откидывает голову на стекло и прикрывает глаза. ***— ...Но для окончательного диагноза нужно еще пару месяцев, — заканчивает Роб. Мальчишка утирает рукавом больничной рубахи слезу и перехватывает руку матери с плеча, сжимая ее в своих.— Что со мной будет?— Рассеянный склероз — непредсказуемое заболевание, — Чейз убирает карту в кармашек кровати, ручку — в карман, и смотрит на семейство. — Если это действительно склероз, конечно, мы не уверены на все сто...— Так что, по-вашему, с ним будет? — отец приобнимет жену и сына в защитном жесте.Роберт опускает глаза...Молчи-молчи-молчи, твоюмать, им и так не сладко, просто закрой свой рот и уходи, — орет внутренний голос....переводит дыхание.Нет.— Существуют препараты для уменьшения симптомов, — аккуратно подбирает он слова, — но по мере развития заболевания проблемы будут усиливаться: дисфункции кишечника и мочевого пузыря, когнитивные расстройства, боль...— Будет больно?Блять.Чейз не знает, что сказать шестнадцатилетнему мальчику, обреченному на медленную смерть. — Мозг похож на большой комок проводов, — сквозь стекло пробивается солнечный зайчик от окна соседнего здания, заставляя морщиться, скрывая печаль на лице, — рассеянный склероз разрушает изоляцию этих проводов, и нервы погибают. Мозг интерпретирует это как боль... Лечение позволит на некоторое время этого избежать, — Роберт смотрит на родителей, — мы подыскиваем специалиста, а пока не будет окончательного решения, останетесь здесь.Сказать больше нечего, и он выходит из палаты, тихо прикрывая за собой дверь. Думает над тем, чтобы перекусить и еще раз перепроверить все имеющиеся данные: быть может, они все же что-то упускают, когда его догоняет отец Дэйва.— Доктор Чейз! — оклик заставляет остановиться и отойти в сторону, чтобы не мешать спешащему по своим делам медперсоналу; мужчина решительно подходит ближе. — А что говорит доктор Хаус?— Он еще не уверен в диагнозе, нужно убедиться в результатах анализов и исключить вероятность ошибки, — Чейз кладет руку мужчине на плечо, пытаясь поддержать, — отведите супругу домой, вам обоим нужно отдохнуть. Приходите завтра утром.Мужчина зажимает пальцами переносицу, давая слабину эмоциям: он наверняка знает, как важно не показывать слабость перед женой и сыном. Несколько раз кивает словам Роберта и переводит дыхание, успокаиваясь. — Да, вы правы. Спасибо вам всем.Чейз лишь кивает в ответ и ждет, пока тот не скроется в палате сына. Впереди ночь, полная крепкого до скрежета зубов кофе и головной боли, но пусть так — в конце концов, они знали, на что шли.Коробка из-под утреннего пирога соседки предсказуемо оказалась пуста — чертов Хаус, его наблюдательность и игнорирование личного пространства. Поэтому все, что остается — это грызть сухие крекеры и смахивать крошки с бумаг.На часах почти два ночи, в желудке — кофеина на год вперед, и Чейз решает сходить к палате Дэйва, размять ноги. Он идет по пустому коридору, покупает орешки в автомате и перебрасывается парой слов с медсестрами. Пешком проходит несколько лестничных пролетов.Чтобы увидеть смятые простыни, пару капель крови на полу от вырванных капельниц и пустую больничную кровать.Роберт мгновенно набирает Форману, оставшемуся в кабинете, на пейджер, и велит позвонить в лабораторию Кэмерон. Они встречаются в фойе их этажа.— Звонили из охраны, — начинает взволнованная Эллисон, — проверили все выходы. Он должен быть все еще в больнице.— Черт, Хаус нас убьет, — Форман переводит взгляд с одного коллеги на другого, — ладно, давайте так: Чейз, ты на первый этаж; Кэмерон, проверь кафетерий и административный этаж, а я займусь исследовательским и буду двигаться к тебе.— Хорошо, это логично, так мы сможем охватить большую территорию, — кивает Роберт, — а что Хаус, мы сообщим ему?— Если не найдем через десять минут, позвонишь ему, — Элисон скидывает туфли на каблуке и переобувается в тапки из рабочей формы.— Что? Нет, почему я опять крайний?— Чейз, сейчас не время спорить. Мы идем по пути наименьшего сопротивления ситуации.Роберт тихо ругается себе под нос и наконец кивает. Они расходятся в разные стороны, начиная прочесывать больницу.Стеклянные двери кабинетов и отделений сменяют друг друга одна за одной, пустые рабочие места, забытые включенные настольные лампы. Тишина. Чейз ступает так тихо, как только может, пытаясь услышать хоть один посторонний шорох. Ничего.Десять минут прошли, телефон в кармане халата прожигает вибрацией сквозь слои одежды. Это Форман, и у него ничего. Роб звонит Кэмерон, в надежде, что хотя бы у неё дела обстоят несколько лучше. Та лишь коротко отрицательно отвечает и велит набирать босса, не теряя времени.Хаус у него на быстром наборе. Да. Сразу после отца и соседки и перед коллегами. Зажатая тройка и долгие гудки, сменяющиеся трелью соединения. Вероятность того, что в два часа ночи человек не спит, минимальна, и от осознания, что это за несколько лет их работы первый звонок не на пейджер, а на сотовый, сердце колотится чуть быстрее, хотя, казалось бы, куда еще быстрее.На том конце провода долго не отвечают. Наверняка если он и не спит, то специально игнорирует. Чейз успевает заглянуть еще в смотровые и пробежаться по залу ожидания.Голосовая почта.Роберт набирает снова и снова, пытаясь взять измором, когда наконец недовольный, но не сонный голос отвечает.— Ради всего святого, Чейз, если это не что-то важное, клянусь, я верну тебя в твою Австралию и...— Я потерял его.— Кого? Свою девственность? Жаль, я надеялся, что...— Дэйва! Мы не можем его найти, а он после люмбальной пункции, и ему нельзя...— Во-первых, прекрати меня перебивать, — Хаус говорит тихим голосом, будто в противовес его панике, и это заставляет мгновенно заткнуться. — Во-вторых, мне очень интересно, как вы умудрились потерять парня, который настолько слаб, что даже не может стакан с водой поднять, но да ладно, об этом позже. Где ты сейчас?— Я на первом этаже. Форман проверяет лаборатории, а Кэмерон на административном.— Жди в холле, сейчас буду, — и отключается.Чейз сообщает остальным и все же заканчивает осматривать коридор с аптечным отделением и складами. Дернуть каждую закрытую дверь занимает чуть больше времени, чем он рассчитывал, поэтому, вбегая в холл, видит уже входящего Хауса и припозднившуюся Кадди. Видимо, они столкнулись в дверях.— ...Да, девочка по вызову пришла не домой, а на работу, — слышит он обрывок его речи, — а вот, кстати, и она.Хаус кивает, заметив его, а после, Роб ловит на себе наверное самый удивленный взгляд доктора Кадди. Ее замешательство длится несколько секунд, а потом она закатывает глаза тупой шутке, и уходит не попрощавшись, не желая разбираться в очередном заскоке Хауса.Чейз мгновенно подлетает и, даже не контролируя скорость речи, начинает рассказывать.— Дэйв пропал, а после люмбальной пункции двигаться нельзя.— О, конечно, у него будет жуткая головная боль, Чейз, это очень страшно, — язвит Хаус, шагая к лифтам, — ты как, уже собрал чемоданы?— Вы сами просите держать вас в курсе!— Тише, — он морщится от громкого возгласа и эха, прокатившегося по пустой больнице, — успокойся, он не ребенок, который потерялся в супермаркете, ему шестнадцать. Мы его найдем.Его ?мы? мгновенно согревает сердце, даже немного обжигает, словно стакан кипятка, заставляя губы растянуться в улыбке, а мозги — работать в правильном направлении. Хаус отзеркаливает его улыбку, и, если смотреть со стороны, то они сейчас — два улыбающихся полуночника в лифте пустой больницы, которые потеряли смертельно больного и, видимо, психически нестабильного парня.— Я соберу свободных медсестер, и мы еще раз прочешем больницу, — кивает Чейз. В голове ледяное спокойствие, будто люди тут каждый день пропадают, а искать их — его стандартное занятие по ночам, — родителям стоит позвонить?— Зачем? Считаешь, они его прячут?— Тогда лучше сразу в полицию, — они выходят из лифта, и Хаус направляется к кабинету, пока Чейз набирает Кэмерон.— Проверь крышу, — бросает Хаус, заходя к себе, — уборщики не закрывают дверь, чтобы ходить курить.Он сообщает об этом остальным и стремглав бросается к пожарной лестнице наверх, ведь, ну, это же Хаус, он не ошибается. Пара сотен гулких шагов по бетонным ступеням и действительно открытая дверь. Чейз входит на покрытую смолой и какой-то пленкой крышу, отмечая чуть правее жестяные банки с бычками. Тихо ступая проходит дальше, пока не замечает Дэйва, стоящего на парапете и глядящего вниз. В голове проносятся все похожие моменты из фильмов про крутых ФБРовцев, что так умело забалтывают людей, и, чертвозьми, Хаус должен быть сейчас здесь, рядом, чтобы его успокоить, потому что... Несовершеннолетние самоубийцы? Серьезно?! В меде такому не учат, вообще-то.Он подходит ближе, чтобы, в случае чего, успеть перехватить парня хотя бы за руку.— Дэйв, — мальчик оглядывается на него и выглядит так, будто... обоже, он, кажется, не понимает, что находится на крыше, — ты в порядке? Сам Дэйв оглядывается и делает пару шагов вдоль узкого бетонного ограждения, заставляя Чейза дернуться. Его босые ноги в царапинах, и там, где он ступал, остаются мазки крови. Нечувствительность к боли и дезориентация. — Здесь я уронил мяч, — тихо произносит подросток.Сердце Роберта пропускает удар. Галлюцинации.— Дэйв, мы стоим на крыше больницы, — Роберт старается звучать уверенно и спокойно, лишь бы только не испугать его, хотя у самого — ладошки потные, а поджилки танцуют макарену.Мальчик поднимает руки, будто держит какую-то палку, и продолжает внимательно наблюдать за чем-то несуществующим. Чейз решается подойти ближе, когда слышит приближающиеся шаги Формана и Кэмерон.— Дэйв, ты понимаешь, где мы? Мы не на поле, — мальчик его не слышит, поудобнее перехватывает свою ?палку? и дергается, когда Форман зовет его громче.Роб шикает на Эрика и в последний момент замечает занесенную для шага ступню Дэйва.Эллисон в ужасе вскрикивает, а Форман протягивает руку в попытке ухватить, но не успевает.Чейз видит все как в замедленной съемке. Нога оставляет очередной кровавый след на бетоне и уже находится над пропастью семи этажей больницы. В глазах — полная неосознанность ситуации. Вторая ступня начинает отрываться от твердой поверхности.Чейз слышит свое ?О, нет? и понимает, что прыгнул прямо на парня, только когда слышит под своим телом хруст и чувствует боль в коленях и на внешней части ладоней.Мягкое прикосновение Кэмерон отрезвляет и заставляет подняться с парня. Тот без сознания, а рука вывернута в обратную сторону.— О, нет-нет-нет, боже, — Чейз в панике проверяет голову на предмет травм, дыхание и пульс. Все в порядке, парень просто без сознания.— Чейз, господи, ты в порядке? — Кэмерон помогает ему подняться, пока Форман вызывает носилки и объясняет, что они на крыше, ?да, на крыше, поторопитесь?.Штаны порваны, колени содраны в кровь, а руки через пару часов будут сплошной гематомой. Роберт пару раз моргает, все еще не до конца понимая, что произошло и снова смотрит на парня.— Да, да, в порядке. Я что, сломал ему руку?— Зато он не сломал себе шею, — Форман помогает присесть на злополучный парапет, и хлопает по плечу, пока санитары уносят парня, а медсестра спрашивает, не нужна ли им помощь.— Пойдем внутрь, — Кэмерон перехватывает его еще слегка трясущиеся ладони своими и осматривает стесанные запястья, — нужно сделать рентген, тут может быть перелом — вы здорово шмякнулись.Он встает и слегка облокачивается на ее плечо. Колени не держат, а впереди лестница.Черт.Элисон приводит его в их кабинет и усаживает на ближайший стул в переговорной. Единственное, что радует в этой ситуации, кроме не разбившегося парня, конечно, так это удивленный взгляд Хауса — будто сам своим глазам не верит и вот-вот попросит ущипнуть его, чтобы убедиться, что не спит. Чейз смеется. Хаус подходит ближе.— Полагаю, вы нашли парня.— Да, — кивает Кэмерон, рыская в поисках аптечки, — чуть не спрыгнул с крыши.— Суицид? — Галлюцинации, — Чейз стягивает с себя халат и галстук, — он думал, что находится на поле.— Кэмерон, иди к Дэну...— Дэйву.— Да-да, приведи его в сознание и сделай снимок, нужно исключить сотрясение.Кэмерон останавливает поиски аптечки и смотрит на содранные ноги Чейза, хмурится. В кабинет входит Форман и отдает стопку рабочей формы и кроссовки.— Форман, дай ему что-нибудь, чтобы нейтрализовать последствия этой... прогулки после люмбальной пункции, — Хаус перехватывает одежду и оставляет на столе рядом, отдает Кэмерон в руки медкарту и выпроваживает обоих из кабинета.Он открывает ближайший к окну шкаф и вытаскивает пластиковый контейнер аптечки, который Эллисон так и не нашла, двигает стул ближе и садится прямо напротив Роберта, начинает вытаскивать на стол бинты, перекись и ножницы. Широко раздвигает свои ноги и двигает стул еще ближе. Чейзу кажется, что он не дышит, пока Хаус поддергивает свои штаны чуть выше, чтобы те не мешали, и кладет трость на стол.— Все в порядке, я сам...— Заткнись.— Ладно.Он наклоняется и чуть ниже ссадин хватает его за штанины, поднимая ноги на свои колени. Чейз охает от боли и дергается, хватается за сидение стула и — вот теперь уже точно — перестает дышать. Хаус вытаскивает из аптечки хирургические ножницы и начинает разрезать его штаны, от дыры — выше, до середины бедра, а после — ниже, к щиколоткам и до конца. Холодный метал ножниц заставляет волоски на ногах вставать дыбом, а, в сочетании с уверенными и аккуратными движениями, слегка дрожать.Оставив штанины лохмотьями свисать с поднятых ног Чейза, он пару минут разглядывает ссадины и кровь, стекающую с колен.— Боже, ты такой тощий. Что-нибудь вообще ешь или нет? — Хаус почти шепчет это, а потом отворачивается и начинает копаться в аптечке.— Вы съели мой пирог, — также шепчет Чейз в ответ.— Я велел тебе заткнуться.Хаус кладет свою руку поперек его ног, придерживая, пока другой достает бинт и пытается распечатать, зажимая один край в зубах. И охблять, как Роб на это залипает. Он протягивает руку так близко, почти касаясь щетины, чувствует боль, ведь руки тоже пострадали, и чужой горячий судорожный выдох. Отнимает бинт. Разрывает полиэтилен. Отдает обратно. На пальцах остается влага слюны. Так сильно хочется слизать ее — не только ее. — У меня встанет, если ты продолжишь, так что успокойся, — Хаус говорит это так, будто сообщает самую очевидную и не требующую озвучивания вещь на свете, но Роб слышит, как этот шепот немного дрожит. — Перевяжу колени и руки, выпьешь пару анальгетиков и езжай домой.Чейз может только кивнуть пару раз, потому что да, проблемка может появиться и у него. Хаус смачивает сложенную в несколько раз полоску бинта перекисью и стирает потеки крови на коленях, близко подходя к краям раны. Роберт шипит от жжения и зажмуривается, а когда открывает глаза, ловит микроинфаркт. Дует.Он дует на его колено, пока аккуратно стирает грязь и кровь. Дует, потому что Чейзу больно. Дует, потому что не хочет, чтобы Чейзу было больно. А когда ловит на себе взгляд, лишь на секунду прерывается, говоря:— Я с самого начала знал, что ты самая настоящая девчонка, Чейз. Роберт всхлипывает и закрывает руками горящее лицо. Он так и сидит, пока Хаус не заканчивает с ногами.— Итак, это не склероз, — тихо начинает Хаус, отнимая его руки от лица и поливая ссадины перекисью.— Он был на крыше, но думал, что на поле, а значит, был в сознании, а это значит —никаких кошмаров. Я был прав. Кошмары ни при чем. — Это не объясняет такое демиелинизирующее заболевание как склероз, но ты все еще должен мне сотню.— С чего бы? Мы наверняка еще не знаем по поводу его отца.— Просто признай, что не прав, Чейз. У его отца нет склероза.— Ничего не доказывает, потому что у Дэйва тоже нет склероза. Олигоклональные антитела...— ...Были настоящие, но это означает не РС, а что-то еще. И что они нам говорят?Чейз пожимает плечами, пока Хаус уже перебинтовывает руки, аккуратно и даже нежно пропуская бинт между пальцами.— Что иммунная система работает.— Правильно, Златовласка. У него инфекция в мозге.Он сжимает и разжимает перебинтованные руки пару раз, ноги все еще лежат на чужих коленях, и вставать, если честно, не хочется. Хаус складывает все медикаменты в аптечку и защелкивает крышку контейнера, кивает на стопку одежды, мол, переодевайся давай, и помогает опустить ноги на пол. Чейзу кажется, а может, и нет, что Хаус напоследок пробегает пальцами по его щиколоткам. Бинты натягиваются и слегка впиваются в кожу, но в целом, под обезболивающим порошком, нормально. Хаус протягивает ему стакан воды и пару белых таблеток анальгина.Все еще ощущая на щиколотках прикосновение, Чейз не думая выпаливает:— Что насчет секса?— Оу, может, хоть на пару свиданий тебя сводить? — Хаус понял, что Чейз имел в виду, но не подколоть просто не мог.— Я имел в виду, что у него мог быть нейросифилис. — Отлично выкрутился. Тест на сифилис был отрицательный. Но пока будем проверять титры на несколько тысяч вирусов, мозг парня превратится в кашу.— А значит то, что у него нет склероза — не такая уж и хорошая новость?Хаус уходит в свой кабинет, давая Чейзу пару минут переодеться. Он снимает штаны, пытаясь не задеть бинты, и хотя с перебинтованными руками это получается не так хорошо, всяко лучше, чем занести какую-нибудь заразу. Переодеть верх минутное дело, а вот с обувью приходится повозиться. В конечном итоге, когда Хаус входит обратно, Роб уже выкинул лохмотья штанов в мусорку и складывает рубашку и ремень в сумку.— Вероятность того, что шестнадцатилетний парень занимается сексом не так уж и высока, Чейз. С его-то родителями. Тебя в детстве тоже хранили, как зеницу ока? — Начнем пенициллин, но не внутривенно, а сразу в мозг. Внутричерепное давление не повысится, у него же шунт в мозге.— Превосходно, принцесса.Чейз коротко улыбается ему в ответ и топчется в дверях. Уходить не хочется.— Ну, я тогда пойду?— Возьми такси, не садись за руль, — бросает ему на прощание Хаус и выходит из кабинета первым. Куда он мог направляться в два часа ночи в пустой больнице, Чейз не знает, но думать о том, что вот сейчас сбегает Хаус, а не он сам, почему-то приятно.До дома он действительно добирается на такси. Ночной воздух приятно холодит кожу сквозь хлопок рабочей формы, а в кроссовках на самом деле намного удобнее, чем в кедах или ботинках.Три минуты, чтобы подняться и открыть дверь, двадцать минут на душ, и меньше секунды для того, чтобы уснуть. И если на душ понадобилось на пятнадцать минут больше, чем обычно, то Робу об этом думать не хочется.***— Следующие две недели кто-то из нас троих будет делать эту процедуру, — Форман вводит пенициллин Дэйву.— Ну супер, — парень сильнее утыкается лицом в подушку и сжимает руку отца.— А можно заразиться сифилисом, если не занимаешься сексом?— Ну... это необычно, — отвечает Роб отцу мальчика, а краем глаза видит, как отворачивается от стеклянной стены палаты мать, не в состоянии вынести вида страдающего сына, — но все же возможно. Расслабься, Дэйв, будет легче. Как твоя рука?Мальчик машет в ответ гипсом на правой руке, и Чейз слышит, как тот смеется, за что отец на него ворчит и велит не двигаться.— Немного ноет. Спасибо, что спасли меня, доктор Чейз, — Роберт ловит благодарный взгляд отца и кивает ему, отвечая мальчику тихое ?обращайся?.Форман вытаскивает длинную иглу из спины парня, прикладывает спиртовый диск и, чуть подержав его, заклеивает пластырем. Они еще что-то говорят мальчику, запускают заплаканную мать в палату и выходят в коридор, тихо притворив за собой дверь.— Чейз, а где Хаус?— Не знаю, наверное, в клинике, — они идут в переговорную, Роберт немного прихрамывает на обе ноги и надеется, что вопрос Формана никак с этим не связан, — он тут всю ночь пробыл?— Хаус пробыл в больнице всю ночь? С Кэмерон?— Что?— Что ?что??— Хаус пробыл всю ночь в больнице с Кэмерон? — Чейз даже немного повышает голос, а ухмыляющийся Форман лишь пожимает плечами. Придурок. — Я никак не могу понять, он действительно ей нравится, или она пытается его разгадать.— Звучит так, будто ты завидуешь, Форман.— Не неси чушь.Теперь уже ухмыляется Чейз. Эрик всегда хорошо относился к Эллисон, они даже иногда друг друга по именам называли. Не то чтобы имя имело такое большое значение в рабочих отношениях коллег.Интересно, каково называть Хауса по имени?Грегори. Грэг.Эта мысль заставляет Чейза хмуриться. Имя Хауса абсолютно с ним не ассоциируется. Будто другой человек совсем, обычный. А Хаус был очень необычным: стремительный, грубый, эгоистичный, игнорирующий любые нормы. Мягкое же ?Грегори? хотелось шептать, протягивать рычащую ?р? и растягивать губы в улыбке, когда владелец имени отзывался.Слишком странно.Подходя к переговорной, они натыкаются на выходящих из лифта Хауса, Уилсона и Кадди. Те, судя по всему, о чем-то спорят, и заходить внутрь кабинета не собираются, останавливаясь в паре метров, поэтому Чейз и Форман прошмыгивают вперед, занимая места за столом. Роберту кажется, что сквозь стеклянную стену, лицом к которой стоит только Хаус из всей тройки, его прожигают взглядом, и быстро отворачивается к лампе с последними снимками пациента. Он старается не прислушиваться к доносящемуся разговору, но начальство особо не скрывается, а дверь широко распахнута.— ...а потом этот придурок подал в суд на половину врачей больницы, — Хаус рассказывает про пациента из клиники снисходительно глядящему на него Уилсону. — Хотя, откуда мне знать, что они сами не напросились?— Надеюсь, ты не навлечешь очередную беду на нас, Хаус, — прервала его Кадди. — А спор на деньги по поводу отцовства с Чейзом — это правда?— Мы еще не говорили с ним о детях, — вновь язвит Хаус под хохот Уилсона.— Видела родителей в холле. Ставлю на то, что он его отец.— Мой человек знает человека, который может принять тебя за полтинник.— Хорошо, — соглашается Кадди, — тогда скажи своему человеку, что если выиграю я, то ты придешь на симпозиум факультета в галстуке.— А если выиграю я, то никакой клиники целую неделю.— Мой человек позвонит твоему человеку, — кивает она и уходит, оставляя Уилсона и Хауса переглядываться друг с другом, а Чейза за стеной кабинета отчаянно краснеть.— Если тебе это поможет, то я тоже думаю, что его отец ему не отец.— Ты просто лучше других знаешь, что я всегда прав, Уилсон, так что даже не подмазывайся.Тот лишь пожимает плечами и направляется в сторону своего отделения. Хаус еще пару мгновений глядит на Чейза в дальнем конце комнаты, замечая красные уши, по которым так и хочется щелкнуть, чтобы не подслушивал, и входит.— Чейз и Кэмерон, повторите анализ спиномозговой жидкости. Форман, я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал...— Почему я? — перебивает его Форман.— Потому что моральные устои Кэмерон мне не сдвинуть, а Чейз — заинтересованное лицо, — он разворачивается, хватает Чейза за рукав халата и подталкивает к выходу, потом так же выпихивает Кэмерон. — Давайте, пошли отсюда. — Спорим, что с анализами все нормально, и он просто избавился от нас, чтобы отослать Формана по какому-нибудь очередному странному заданию? — спрашивает у него Кэм, пока они идут к палате.— Уверен.— Я держу, ты берешь, — она берет у медсестер набор для пункции и отдает его Чейзу. Тот лишь кивает в ответ, и они заходят внутрь.Родителей нет в палате, поэтому можно не объяснять, зачем им повторный анализ. ?Они не соврут нам, а мы — им?, — проносится в головне недавняя фраза Хауса, заставляющая скривить губы в ухмылке.Дэйв нервничает — оно и понятно: протыкание огромной иглой спины, в которую и так каждый день вводят лекарство — крайне болезненная процедура, но, если они были правы, то вскоре это поставит парня на ноги.— Лекарство скоро должно помочь, — говорит ему Чейз, пытаясь отвлечь разговором от боли. — Почувствуешь, что легче сфокусировать внимание и запоминать, скажешь.Парень сжимает руку Кэмерон так же, как сжимал руку отца, и тихо согласно мычит в ответ. Эллисон придерживает его ноги второй рукой и наклоняется, чтобы поудобнее перехватить под коленями. Чейз невольно скользит взглядом по ее шее, ключицам и ниже, к вырезу ее блузки — все-таки она невероятно красивая для профессии врача — неудивительно, что Хаус нанял ее среди прочих. — Дэйв, — окликает его Роберт, — правда у доктора Кэмерон красивый кулон? По-моему, южно-американский.Парень переводит взгляд на ее шею и прослеживает взглядом цепочку, опускаясь прямо к наполовину оголенной груди. Кэмерон прожигает Чейза воистину убийственным взглядом, но принимает попытку отвлечь Дэйва и криво улыбается, хотя невозможно не заметить играющие от раздражения мышцы на челюсти.— Да, из Гватемалы, — она ведет плечами, заставляя побрякушку явно местного производства, купленную в ближайшем торговом центре, болтаться и сверкать в лучах полуденного солнца. — Классный кулон, док.Кэмерон кидает на него еще один уничтожающий взгляд, обещая все земные муки этого мира. ?Мальчику же больно, успокойся?, — проговаривает ей Чейз одними губами. Это так ?по-Хаусовски?.— Нет, — качает головой Дэйв.— Что ?нет?? — Чейз начинает забор спиномозговой жидкости и сменяет поршень шприца. — Дэйв?— Дэйв! — тормошит его Кэмерон, но парень не откликается: слепо уставившись на поручень кровати, он крепко, почти судорожно, сжимает ткань наволочки на подушке. — Он слышит голоса.Чейз в скором порядке прерывает процедуру, вытаскивает иглу. Он замечает несколько капель крови на постели, на гипсе руки и даже у Кэмерон на халате. Парня трясет.— Три миллиграмма ативана. Быстро! — командует он прибежавшим медсестрам.Кэмерон пытается расцепить крепкую хватку Дэйва на поручне кровати, опасаясь повреждения кожных покровов здоровой руки. Он что-то бормочет, а потом и вовсе начинает кричать.— Прочь из моей головы!!!Успокоительное начинает действовать не сразу, но спустя пару долгих минут удерживания на кровати, тело парня расслабляется. За стеной стоят паникующие родители, мужчина прижимает к себе рыдающую женщину и порывается войти внутрь, но его вовремя останавливает медсестра, сообщая о введенных их сыну препаратах и том, что тот несколько часов будет в отключке. Роберт отстраняется от мальчика, замечает наливающиеся на его ногах синяки от своих пальцев и думает, что рукоприкладство входит у него в привычку.***— Слуховые галлюцинации указывают на дальнейшее развитие заболевания, — Кэмерон рассказала о произошедшем в палате. Она сняла заляпанный кровью халат и — забавно — наглухо застегнула пуговицы на блузке.— Пенициллин не помогает, — добавляет Чейз и переводит взгляд на Хауса.— Значит, либо пенициллин был левый, либо наш диагноз неверен, — он, тяжело навалившись на трость, встает, закидывает в рот таблетку викодина и подходит к доске. — Возвращаемся к началу.Хаус фломастером записывает свое любимое ?М, В, Д, Н, И, Т?, жестом предлагая им начинать исключать то, что уже было проверено и отклонено.— Печеночные ферменты, азот мочевины и креатинин в норме — диабета нет, — начинает перечислять Форман.— Вычеркиваем метаболизм, — он зачеркивает на доске ?М?.— МРТ отметает васкулит, — продолжает за ним Кэмерон.— Вычеркиваем воспаления. — Для дегенеративных болезней он слишком молод, вычеркиваем ?Д?.— Вычеркиваем. ?Н? — новообразования. На МРТ все чисто, значит, тоже вычеркиваем. Дальше?— Инфекция, — Чейзу хочется поскорее разделаться с этим, — олигоклональные антитела были не просто так, но жара нет, лейкоциты повышены в пределах нормы, так что не подходит. Мы проверили на все, даже самые маловероятные — отрицательно. КТ отметает все субдуральное. Вычеркивайте. — Ну а травма была намного позже, — Хаус вычеркивает последние ?И? и ?Т?. — Кажется, нам не хватает нескольких букв. Вот только каких?— Это просто больной мозг, который с ним разговаривает и пугает его. Я устал, — тяжело вздыхает Чейз. Они все очень устали и абсолютно пусты на идеи. В бардаке на столе он находит несколько крекеров, запивает их кофе и опускает голову на сложенные поверх бумаг руки.Хаус стоит к ним спиной и сморит в окно. Где-то там, в паре десятков метров и нескольких бетонных стен, за соседним балконом, сидит доктор Уилсон и утирает сопли очередному страдальцу, упиваясь своей жалостью. ?Как хорошо, что я не онколог?, — думается каждый раз при взгляде на его скорбное выражение лица.— Что ты сказал? — Хаус поворачивается и внимательно смотрит на полулежащего на столе Чейза.— Я сказал, что устал, — бурчит Роберт, его голос заглушают руки и бумаги, а еще — нежелание вообще что-либо делать.— Нет, до этого.— Его мозг с ним играет, — он поднимает голову и кладет ее на ладони, упираясь локтями в стол, игнорируя боль от стесанных падением рук.Хаус несколько мгновений сверлит его нечитаемым взглядом, явно находясь далеко отсюда, размышляя в чертогах своего разума, потом стремительно подходит, буквально подлетает, к доске и стирает все там написанное. — Кэмерон, сделаешь электроэнцефалографию и электроокулографию. Форман, поставишь пищеводный микрофон. Чейз, поднимай зад и иди за мной. — Что? Зачем?— Заткнись.Заткнись. То же слово, тем же тоном, что и ночью. Чейз поднимается и ловит пару удивленных взглядов, отвечая Кэмерон и Форману точно таким же. Хаус стучит тростью с обратной стороны стекла, когда только успел выйти в коридор. Он делает жест, мол, пошевеливайся давай, и направляется в сторону лифтов. Роберт заскакивает в кабину за секунду до закрытия створок.Они совершенно точно не направляются в палату пациента — это понятно, потому что она дальше по коридору их отделения, а они едут на лифте, по той же причине отпадает и кабинет Уилсона. Едут вниз, так что точно не к коматозникам и не к Кадди. Остается только один вариант — буфет на третьем этаже.Когда народ выходит из лифта на третьем, а они едут дальше, Чейз не выдерживает. — Куда мы направляемся?Хаус клацает на кнопку закрытия дверей, когда они на втором, и двери закрываются прям под носом у какой-то женщины. Чейзу не стыдно.— На улицу.— Зачем нам на улицу? — Роберт складывает руки на груди и действительно не понимает, что происходит. В палате умирающий мальчишка, гневные родители, у них ноль идей и сотни результатов анализов в никуда. А они срочно идут на улицу.— Считай, что я тебя выгуливаю.— Возможно, это не так важно, как пациент? — Чейз переводит дыхание, пытаясь сдержать раздражение. — И я не понимаю, на кой черт делать ЭЭГ и ЭОГ, что вы хотите там увидеть?Хаус игнорирует его вопрос, выходя из лифта. Он сворачивает ко второму выходу, что ведет в сторону парка, даже не оглядываясь на Чейза. Выглядит задумчивым. На улице он подходит к ларьку с кофе и ?шоколадный мокачино и двойной латте? — все, что слышит от него Роберт в следующие полчаса, мучаясь вопросом о том, как Хаус угадал, что сам Чейз берет латте, тем более — двойной.— Мы что-то упускаем, — наконец тихо выдыхает он, размазывая деревянной мешалкой остатки кофе по стакану, — что-то не так.— Поэтому вы придумали идиотскую теорию о том, что мозг говорит с вирусом? — Чейз отнимает у него соломинку, ломает пополам и бросает на салфетку.— Она не идиотская, — шипит с раздражением в ответ Хаус, а потом, что-то увидев за его спиной, резко отворачивается. — Вот, черт. Еще одна причина, почему я не люблю встречаться с пациентами: пока не знают тебя в лицо, не наорут. Ну, начинается...Чейз оборачивается и видит родителей Дэйва. Те, заметив их, начинают подходить ближе. Роберту инстинктивно хочется встать ближе у Хаусу, а еще лучше — схватить его за шкирку и убраться отсюда, подальше от нервотрепки, будто с их работой это возможно. Голова начинает болеть с новой силой. Когда пара уже у их столика, Хаус шепчет ему едва слышное: ?Только молчи, Чейз?.— Как вы можете просто сидеть? — рыжая женщина ставит свой пустой поднос на край стола, сдвигая их стаканы, благо пустые, почти к другому краю, задевая руку Хауса. Чейзу хочется ее ударить. Он знает, что в нем говорит раздражительность, вызванная болью и недосыпом, а в женщине — волнение за жизнь сына. Он знает, но ничего не может поделать с желанием повозить ее лицом по асфальту. Хаус на его фоне выглядит каменной статуей. Чейз иногда завидует его манере отваживать от себя любые эмоции язвительностью и ледяным спокойствием.— Если ем стоя, я проливаю, — он одергивает руку, делая вид, будто не заметил, что она его толкнула.Чейз замечает, что крепко стиснул край собственного халата под столом и пялится на женщину, только когда его руку накрывает чужая сухая ладонь. Это заставляет задохнуться. Хаус не разжимает ее, не давит, не прикладывает вообще какой-либо силы, просто кладет сверху, а взгляда не отводит от женщины. Роберт хочет расслабить руку, но боится, что Хаус тогда уберет свою, поэтому, решившись, мягко и медленно захватывает чужой мизинец своим, переплетая.— Наш сын умирает, а вам плевать, — отец семейства подходит ближе, становясь почти вплотную, — мы с ума сходим, а вы ничего не делаете!— Вам хочется на ком-то сорваться, я понимаю, — Хаус говорит максимально спокойно, и все же от Чейза не ускользают ни секундное закатывание глаз, ни поджатая нижняя губа.— Оставьте свою снисходительность себе, — мужчина лишь больше распаляется от его спокойствия, — вы даже ни разу его не проведали!Чейз говорит тихим и спокойным голосом, потому что терпеть такое отношение ни к себе, ни к Хаусу он не может:— Давление крови сто десять на семьдесят, шунт открыт и стоит в правом боковом желудочке мозга, на ЭКГ нормальный qrs-комплекс с глубокими инверсиями волн во всех стандартный наведениях, печеночные ферменты повышены, но всего лишь в два раза от нормы, и у вашего сына слуховые галлюцинации, а он, — Роб делает легкое движение головы в сторону Хауса, — уж поверьте, знает намного больше, чем я вам только что озвучил, и, скорее всего, единственный по эту сторону земного шара, кто способен поставить верный диагноз и назначить лечение. Поэтому, если вы закончили, идите и держите сына за руку. Я отнесу ваш поднос.Он не спускает с них взгляда, пока они не уходят из их зоны слышимости. Резко накатывает чувство вины, потому что ?Только молчи, Чейз? было произнесено, и притвориться, что не слышал, он не мог. Роберт сжимает чужой палец, боясь, что Хаус сейчас отнимет свою руку, и лишь чувствуя ответное легкое пожатие, находит в себе силы на тихое ?простите?.— А ты не щеночек, да? Цепной пес, я бы сказал. Может, тебя на Кадди спустить, а?— Не надо, и, правда, простите, я не должен был все это говорить, — Хаус еще раз сжимает его руку и аккуратно высвобождает свою, Чейзу резко становится неуютно — он и забыл, что она там, — они не имели права все это говорить.— Ну всё-всё, место, — улыбается ему Хаус. — У тебя есть с собой пакеты для проб?— Да, а зачем?.. — до Роберта мгновенно доходит. Невероятно. Хаус невероятен. — Хотите взять стаканы для анализа на отцовство? Серьезно? Хаус, это, как минимум, антиморально! И противозаконно, как максимум. — Бла-бла-бла, Чейз. Давай просто покончим с этим спором, и ты отдашь мне сотню. Знаю, их сын смертельно болен и все такое, и если я сейчас себя не займу чем-нибудь, то просто разрыдаюсь, — Хаус принимает из его рук пакет и быстро упаковывает туда стакан без помады.— Ну вы и сволочь, — тянет Чейз, и если в его голосе звучит восхищение, то да, оно там есть. Восхищение.— Хочешь удвоить ставку, мм? Нет? Ну, тогда пойдем отдадим это малютке Эллисон, пусть развлекается, — он машет перед носом стаканами. Хаус идет к дверям больницы, пока Чейз относит поднос и расплачивается. В помещении чуть прохладнее, чем на улице, но душно: пахнет лекарствами, антисептиком и средством для мытья полов. Роберт думает, что с этого дня достаточно потрясений и нелепости, когда на входе в отделение диагностики их окликает какой-то мужчина, самому Чейзу не знакомый, но явно известный Хаусу, раз зовет незнакомца по имени и весело ухмыляется.— Доктор Хаус! — мужчина подходит ближе; в руках у него желтый конверт для документов, которым он и размахивает.— А, мистер Фарстон! — восклицает Хаус, будто увидел старого доброго знакомого, — а я все думал, когда вы вернетесь. У вас для меня какие-то бумаги?Чейз отстает от них на пару шагов так, чтобы выйти из их поля зрения, но все прекрасно слышать. Хаус точно даст ему по ушам.— Вы причинили мне глубокие душевные страдания, — начинает мистер Фарстон, и Роберт уже знает, о чем пойдет разговор, и примерно какой суммой в чеке это закончится для больницы.— Очень на это надеюсь, — впрочем, Хаус не был бы собой, если бы не подливал в огонь бензина. Мужчина пихает ему в руки конверт, и они оба останавливаются. — А зачем сами принесли? Жалко денег на адвоката или так веселее?— Я готов рассмотреть денежное соглашение... — напыщенно отвечает тот.— У вас гонорея, — Хаус прерывает его, как и любого другого, будь то пациент, коллега или начальник, и продолжает путь, как ни в чем не бывало.— Нет, нету.— Может, вы и правы, но у меня результаты анализов, утверждающие обратное. Я бы их повторил, но, в свете последний событий, не буду.— Вы пытаетесь меня напугать? — наконец догоняет их мужчина.— Вы же понимаете, мистер Фарстон, это проблема здравоохранения. Нужно сообщить.— Я сам сообщу жене.— О, не беспокойтесь, — Хаус останавливает их маленькую процессию у лифта и разворачивается к мужчине лицом, — за вас все сделают. Если вы чисты, то ничего страшного, дело житейское, а повторить анализ просто — попросите какого-нибудь другого врача.До Роба доходит, что это тот самый придурок, который подал в суд на половину врачей больниц в округе, тот, о котором Хаус сегодня днем рассказывал Уилсону и Кадди в коридоре, тот, с которым его просили не связываться и не доставлять больнице проблем.Мистер Фарстон, осознав, что наткнулся не на того врача, пытается выхватить документы, но Хаус быстрее. Он отдает конверт Чейзу и запихивает его в пришедший лифт, заходя следом.— До встречи в суде, мистер Фарстон.И они уезжают в закат на лифте. В этом весь Хаус.***— Вы идиоты! — Хаус влетает в кабинет Кадди и, не замечая ее саму, обращается к родителям, — вы мне солгали!Несколько минут назад Кэмерон сообщила ему результаты ДНК-экспертизы. Во всей сложившейся ситуации радовала только победа в споре. Идей о том, как вытащить парня практически с того света не было, а эти вот двое поборников родительской всепоглощающей душащей заботы сейчас тут сидят и льют Кадди в уши свои сопли о злом докторе.— Мы ни о чем не лгали, — отвечает ему отец, — а вот вы обвинили нас в изнасиловании собственного сына!На ?охбоже? от Кадди едва ли кто-то обратил внимание.— Вы оба ему не родители!— Родители.— Он приемный, мы усыновили Дэйва, когда ему было две недели, и по закону мы ему такие же родители, как...— Мы, по-вашему, для чего анамнез собираем? — Хаус уже неприкрыто повышал на них голос, по-прежнему не замечая просьбы успокоиться и присесть от Кадди. — Чтобы найти генетические причины заболевания или выяснить, кто же все-таки любит его сильнее всех в этом мире? — Как ты узнал, что они не его родители? — встревает Кадди.— Я взял образец их ДНК.— Но мы ничего не давали, — возмущается отец.— Ваши стаканы из кафетерия...— Но так нельзя делать! — Лиза садится за свои стол и глядит на все это представление, не понимая, почему она еще не уволила этого придурка.— Хватит говорить о моих грехах, поговорим лучше об их, у них больше!— Мы дали вам полное описание его биологической матери, — тихо начинает женщина, поддерживаемая мужем под руку, — все, что знали: не курящая, здорова, низкий уровень холестерина. Мы усыновили его двухнедельным! У вас есть весь его анамнез!— Если хотите увезти мальчика, это ваш выбор, — так же тихо отвечает ей Кадди, стремясь поскорее замять ссору, — но вы должны понимать, что это...— Его мать была привита? — Хаус перебивает ее, обращаясь к родителям, и, наконец, садится.— Дэйв в шесть месяцев был вакцинирован, — взволнованно отвечает отец, но, взглянув на сосредоточенное лицо врача, все же дополняет:— Его биологическая мать... Не думаю. Скорее всего, нет.Хаус лишь кивает, давая понять, что услышал ответ, и выходит, не замечая в ужасе прикрывшей рот ладонью женщины.— У него мутировавший вирус кори, — сообщает он Кэмерон, Чейзу и Форману, входя в лабораторию, — вместо того, чтобы вызвать у Дэйва сыпь и температуру, вирус попал к нему в мозг и залег там, как бомба с часовым механизмом. В нашем случае — на шестнадцать лет. Можете делать анализ, но я прав.— И залег с подострым склерозирующим панэнцефалитом? — переспрашивает Форман, после всей невероятной истории Хауса.— Будем надеяться, что это только первая стадия, — кивает тот в ответ.— У нас нет подтверждения. После всего того, чем мы его накачали, нет смысла брать анализ, — Кэмерон подходит ближе к Хаусу и облокачивается на стул рядом. — Надежный результат на антитела кори в ликворе не получить.— Неверное лечение лишает всякой надежды на верный диагноз. А еще он может умереть. Твой ход, мистер Невролог, скажи, что не надо делать биопсию мозга.— Возьмем биопсию сетчатки, — вмешивается Чейз, — и если все действительно подтвердится, то дадим интерферон интрацеребрально.Хаус снова смотрит на него непонятным взглядом и кивает, давая старт к действиям.— Это может сработать, хорошо, Чейз.***И это, конечно, срабатывает. Мальчику предстоит долгое лечение — месяцы или даже годы.— Лечение опасно и может убить его, но оно необходимо, — вот, что сказала Кэмерон родителям, чтобы те подписали соглашение на операцию.И все вроде было чудесно, исключая разговор с Кадди, которая не желала признавать свое поражение в споре.— Нельзя заказывать тест стоимостью больше трех тысяч долларов, чтобы выиграть пари, Хаус, — она машет у него перед носом распечатанным чеком.— Не знаю, знаешь ли ты, но эта машина — собственность больницы, так что цена ненастоящая. Пусть за это заплатит страховая родителей.— Страховка не покроет пари! — Кадди откидывается в своем кресле.— А должна, ведь если бы не пари, я бы никогда не взял ДНК, и мы бы не узнали, что он приемный, что, по сути, и было ключом к разгадке. Ты просто не хочешь выполнять свою часть сделки. Напомню, что мой человек знает твоего человека.— Хорошо, я освобожу тебя на неделю от работы в клинике после того, как ты оплатишь три тысячи долларов за тест полимеразной цепной реакции.Хаус кладет свою трость на стол прямо поверх документов, заметок и компьютерной клавиатуры, и тянется за бумажником.— Ладно, вот сотня, которую мне должна ты, — он кидает купюры ей на стол одну за другой, — вот сотня, которую я выиграл у Кэмерон, две сотни, что я взял у Формана, и... шесть сотен Уилсона. Деньги Чейза, уж прости, я оставлю себе, потому что изначально спор касался лишь нас двоих, и они мои по праву победителя.Кадди сгребает купюры и убирает их в ящик стола, явно довольная собой: смогла ободрать Хауса до нитки, при этом проиграв.Впрочем, никому об этом знать и не обязательно.