Глава третья (1/1)

Троя мы нашли в коридоре, на обшарпанной скамейке, обитой местами порванным, когда-то белым дермантином. Он сидел, сгорбившись, опустив голову на руки. Я даже не узнал его сначала. Тринити подскочила к нему первая, засыпав брата вопросами:— Трой! Что случилось? Как это произошло? Как она?— К ней еще не пускают, — он смотрел привычно холодно, видимо, пытаясь скрыть свои эмоции за привычной маской, но почему-то сейчас я увидел за его холодностью и боль, и растерянность, и страдание.

А еще — страх. Почти ужас.— Я... Я не знаю, как это получилось. Мы сели обедать, ей кто-то позвонил, она вполне спокойно поздоровалась и, кажется, даже обрадовалась звонившему. Ушла разговаривать к себе в комнату. Ее долго не было, и я решил подняться и сказать ей, что я ухожу. А когда зашел в комнату... — У него перехватило дыхание, и он резко замолчал. Но вскоре, взяв себя в руки, продолжил: — Она лежала на полу... И... Я не знал, что делать, и позвонил в скорую... — Он судорожно сглотнул и закусил нижнюю губу.Тринити обняла его, и какое-то время они стояли, обнявшись так крепко, словно срослись в одно целое.

— Все будет хорошо, Трой, я уверена. Мама поправится, вот увидишь, — она гладила его по волосам, прижимая его голову к плечу, а сама плакала, тихо всхлипывая и торопливо стирая слезы.

Я смотрел на таких похожих брата и сестру, утешающих друг друга, и вдруг почувствовал себя лишним здесь. Я мешал им. А еще откуда-то появилось сосущее чувство тревоги и... вины? За что, почему — я не знал. Но я точно знал, что сейчас мне не место рядом с ними.Я спустился в холл, давая им время прийти в себя, в автомате взял три стаканчика черного кофе, не спеша выпил свой на месте, а потом снова поднялся наверх. Брат и сестра сидели все на той же скамейке, обнявшись. Тринити положила голову на грудь Троя, а тот бережно обнимал ее, утешая, и что-то рассказывал.

Отогнав от себя вновь появившееся чувство одиночества и ненужности, я шагнул вперед и протянул им пластиковые стаканчики:— Трой, а врачи что говорят? — я все же набрался смелости спросить.Трой поморщился:— А ничего, — сухо ответил он. — Сказали, что на сегодняшний день они сделали все, что могли, и только завтра утром смогут сказать, что с ней и что делать дальше.

Мы просидели рядом с ее палатой до самого вечера, так ничего и не узнав. Трой и Тринити время от времени тихо переговаривались, но мне не было слышно, что они говорят. Да я и не прислушивался. Больничная обстановка давила на меня, и я едва сдерживался, чтобы оставаться на месте. Обшарпанные коридоры, стены, покрытые темно-зеленой, местами облупившейся краской, на потолке — побелка в желтоватых разводах, а на потолке мигает, потрескивая, люминесцентная лампа. На стенах потемневшие от времени плакаты с призывами провериться на ВИЧ, отказаться от наркотиков, заниматься профилактикой простудных заболеваний и вести здоровый образ жизни. Мимо торопливо снуют медработники, абсолютно безучастные к сидящим вдоль стен родственникам больных. Вязким, ехидным тиканьем сводят с ума круглые настенные часы. Время словно замерло, и мы замерли в нем, не зная, чего ждать. И стоит ли ждать вообще...

Ненавижу больницы...Около десяти вечера нас выпроводили, предупредив, что приезжать на следующий день раньше десяти часов не стоит. Доехав домой, мы молча разбрелись по комнатам, измотанные переживаниями. Уже лежа в кровати, я взглянул на свой мобильник и увидел три пропущенных вызова от Джоша. Перезванивать откровенно не хотелось: представив, что мне придется сейчас рассказывать ему все события сегодняшнего дня, объяснять, зачем мне телефон Роя, я поморщился. А вот Рою, пожалуй, позвонить все же стоит.

Завтра.

Все — завтра...Следующее утро, казалось, наступило слишком рано. Причем началось оно со звонка Джоша.— Котенок, какого черта ты мне вчера не перезвонил?— И тебе доброе утро, Джош, — сонно пробурчал я в ответ. Вместе с пробуждением накатили воспоминания. — Сколько времени?— Начало одиннадцатого.— Черт! — я вскочил с постели, пытаясь сообразить, что теперь делать. — Мне в больницу надо!— Зачем? — голос Джоша мгновенно изменился, из насмешливо-игривого став серьезным.— Тетушка попала в больницу. Что-то с сердцем, — сразу же добавил я, опережая вопросы.— Жди, сейчас приеду. Отвезу в больницу, заодно все расскажешь.Не дожидаясь моего ответа, он бросил трубку. Несколько секунд я смотрел на погасший экран сотового. Мда... Что ни говори, а на душе стало легче: Джош сейчас приедет, и я не буду один.Троя и Трин уже не было, видимо, они просто не сочли нужным будить меня. Сразу видно, что меня считают полноправным членом семьи, хмыкнул я про себя. Но почти сразу мне стало невероятно стыдно за свои мысли: я вспомнил, каково было мне, когда мама лежала в больнице. Я тогда, кажется, вообще ничего не соображал.

С улицы раздался сигнал, и я, схватив на всякий случай толстовку, выскочил из дома.

Джош даже не глушил машину, поэтому, как только я плюхнулся в пассажирское кресло, машина резко тронулась.— Куда ехать?Я назвал адрес.-Черт! А почему ее не положили в госпиталь Святой Марии? — удивился Джош. — Насколько я знаю, Лабоффы всегда лечились там.Я только пожал плечами в ответ: спросил бы что попроще.— Как она? — спросил он спустя мгновение, не отрывая взгляда от дороги.— Вчера еще ничего не было известно. Сказали приходить сегодня после десяти. А сейчас, — я взглянул на мобильник, — уже почти одиннадцать.

Мы снова помолчали.— Кстати, — все же вспомнил Джош, — а зачем тебе понадобился телефон Роя?— Ты знал, что он встречается с Тринити?— Чегооо? — такое удивление сыграть невозможно: Джош и вправду был поражен не меньше моего. Так, что на мгновение забыл о дороге, и машина опасно вильнула, едва не задев соседку.— Осторожнее! — одернул его я. — Как ты мог не знать, он же твой брат!— А ты сильно много про Троя знаешь? — хмыкнул он. — Вы ведь тоже братья.— Да, но вы-то с детства росли вместе, насколько я знаю.

Он пожал плечами:— Ну, вот детством наше общение и ограничилось. Как только мы немного повзрослели, наши интересы слишком сильно разошлись. Да и раньше мы никогда не доверяли друг другу самое сокровенное, а теперь даже видимся только на семейных ужинах по праздникам. Он живет отдельно, — пояснил он, увидев мой недоуменный взгляд. — Он же уже взрослый, — судя по тону, которым это было сказано, сам Джош так совершенно не считал.— Ну, не знаю, — я задумался о том, каково было бы мне, если бы у меня был старший брат. С самого детства. Такой, как Трой. Сильный, ответственный, строгий. Но при этом родной, близкий и понятный.

Тяжелый вздох сожаления вырвался у меня помимо воли.— Так что там у них? — прервал мои размышления Джош.— У кого?— У Роя и Трин, — пояснил он слегка раздраженно.

— Извини, Джош, я не могу тебе сказать. Мне нужно сначала поговорить с твоим братом.Нахмурившись, Джош помолчал, но потом добавил сухо:— Что ж, попробуй до него дозвониться. Его сейчас даже в городе нет: у него курсы повышения квалификации. И не факт, что он вообще станет с тобой разговаривать.

Резко вильнув, выдавая настроение хозяина, машина остановилась перед входом в больницу:— Я внутрь не пойду, — продолжил он. — Не думаю, что Трой и Трин будут рады мне сейчас.

Я кивнул, добавив:— Я позвоню тебе, когда что-нибудь станет известно.Он улыбнулся краешками губ и кивнул: кажется, он сердится на меня не так сильно, как я думал.— До связи, котенок!— Пока! – улыбнувшись в ответ, я взлетел по ступеням.