Глава вторая (1/1)
Тринити, по-видимому, ждала меня: стоило мне войти в свою комнату, как она тут же зашла следом. Девушка была непривычно серьезной и строгой: бледное лицо, плотно сжатые губы, серая юбка до колена вместо привычных рваных джинсов, строгий низкий хвост и ни грамма косметики:— Ты задержался, — отметила она ровно. — У нас мало времени, поэтому такси я уже вызвала. Извини, но пообедать ты вряд ли успеешь. У тебя минут пять в запасе. Поторопись, ладно?Я кивнул, и она вышла, кажется, даже не заметив моего согласия.Все, что я успел сделать, это умыться и переодеться. Времени не хватило даже на быстрый перекус. Тринити села на заднее сиденье, я — впереди, рядом с водителем. Время от времени я скашивал глаза на сестру: она сидела прямая как палка и кусала губы, нервничая. Черт! Что происходит?! Куда мы едем? Водитель адрес не спрашивал, а значит, о месте назначения Трин договорилась заранее еще с оператором.
Долго мучиться неизвестностью мне не пришлось: мы остановились около клиники в конце Страйк-сквер.— Расплатись, — бросила Трин, выходя из машины, и я едва успел догнать ее уже около входа в здание.— Трин, может, объяснишь, что происходит? — спросил я напряженно.— Делай, что тебе сказано и не лезь, куда не просят! — резко ответила Трин и, подойдя к стойке регистратуры, указала мне на кресло для ожидающих. — Подожди меня там.Я чувствовал себя крайне мерзко: не люблю больницы. Они напоминают мне о маме...Скукожившись в кресле, я невольно вновь и вновь прокручивал в голове те месяцы, вспоминая такое родное, измученное лицо матери, иссушенное болезнью и непрекращающимися болями, ее тонкие, бледные пальцы, вырывающееся хрипами дыхание и тоска и обреченность во взгляде... Этот запах: лекарств, хлорки — и боли? — до недавнего времени преследовал меня в кошмарах. Мне и до сих пор часто снились сны о маме. Я видел, как она лежит на скрипучей кровати, укрытой грубым постельным бельем с размазанными печатями больницы, как неопрятно собранные волосы обрамляют ее похудевшее лицо, на котором живыми остались только глаза, как она гладит меня слабой, сухой рукой…
Окончание снов менялось, но чаще всего она накидывала длинный халат, из-под которого выглядывала ночная в мелкий цветочек, и медленно, опираясь на стену, уходила вдаль по коридору. Я пытался идти за ней, но ноги, словно магнитом, притягивало к земле. А она уходила все дальше, и дальше, словно не слышала, как я зову ее.
В такие дни я обычно просыпался в слезах от собственных криков.— Тебе нужно расписаться здесь, — Трин тронула меня за плечо, вызволяя из плена охвативших меня воспоминаний, и протянула какую-то бумагу, пальцем указывая на графу "Подпись отца ребенка".
Чего?!
Я перевел взгляд на Тринити и снова взглянул на бумагу, надеясь, что я ошибся в выводах.— Ты беременна? — тупой вопрос, правда? Но ничего умнее мне в голову в тот момент не пришло.— Тебя это не касается! — она оглянулась на регистратора, которая подозрительно косилась в нашу сторону.У меня в голове факт беременности моей дражайшей сестренки никак не укладывался, а потому я немножечко "завис":— А кто отец?— Тише! — прошипела она. — Для персонала отец — ты. Подписывай и не умничай!
— Не буду! — упрямо мотнул головой я, отодвигая от себя бумаги. — Ты с ума сошла? Вот кто настоящий отец, тот пусть и подписывает, а я вообще против абортов!
— Да мне все равно, за ты или против! — на щеках девушки заалели яркие пятна — от ярости, наверное. — Ты обещал! Ты слово мне дал, предатель! Ты не можешь отказаться сейчас! — глаза ее подозрительно заблестели, и она закусила губу, стараясь сдержаться.Я заколебался. Ну, да, я, конечно, дал слово, но как же так?..— А настоящий отец знает? — глухо спросил я.— Ему не нужен этот ребенок, — прошептала Тринити, отшатнувшись, как от пощечины. — Как и я...Мы молчали. Я все никак не мог решиться.— Я знала. Знала! Вы все одинаковые. Никому из вас нельзя доверять! — она все же не смогла сдержаться, и по ее щекам заструились слезы. Черт, трижды черт! Я со злостью выхватил у нее из рук бумаги и поставил кривой росчерк.— Довольна?! — прошипел я. — Иди, убей своего ребенка со спокойной совестью! Он же живой! Как ты можешь, Трин?!— Да пошел ты, моралист чертов! — оказывается, можно орать шепотом! Я думал раньше, что сестра меня недолюбливает. Я ошибался. По сравнению с тем, сколько ненависти было в ее голосе сейчас, раньше она меня просто боготворила. — Он никому не нужен, этот ребенок! Ни его папочке, ни мне! А если ты думаешь, что все происходящее мне в кайф, засунь свое мнение... куда подальше! — она резко развернулась на каблуках и, четко печатая шаг, двинулась к регистратору. Я успел ее перехватить за несколько шагов до стойки и оттащить в сторону.— Ладно, твое дело, мне параллельно. Но я должен знать, что ты сказала правду. Скажи мне, кто отец, иначе я тебя никуда не отпущу.Она беспомощно закусила губу:— Как же я тебя ненавижу! — простонала сестра. — Мистер правильность и идеал! Надо было Джоша просить...Я встряхнул ее, привлекая внимание к себе, и повторил настойчиво:— Скажи мне, кто отец. И я отстану. Ну?— Да это вообще не твое дело! Что ты пристал ко мне?! Ну, что, что тебе надо? Неужели ты не можешь молча сделать, что нужно и свалить?!— Не могу! — в тон ей ответил я. — Не надо было тогда вообще меня тащить сюда!— Можно подумать я по своей воле тебя потащила! – взбесилась она. — В этой клинике нужна подпись родителей или отца ребенка! Тебе надо было просто поставить подпись, неужели я многого прошу? В конце концов, ты мне многим обязан, помнишь еще об этом? – тон ее стал угрожающим.— Да мне все равно! — передернул я плечами. — Хочешь, я сейчас сам позвоню тетушке и все ей расскажу! Хочешь? Говори, кто отец! Иначе я сейчас всем расскажу, что я здесь ни при чем!— У вас все в порядке? — проходящая мимо медсестра тронула Тринити за руку, пристально глядя на меня. Наверняка она подумала, что я заставляю свою девушку избавиться от ребенка. Я поежился под ее взглядом и посмотрел на Трин со значением, дескать, решайся, а иначе...Она кивнула медсестре и, повернувшись ко мне, процедила:— Рой. Доволен? А теперь отвали! — она вывернулась из моих рук и, прижав бумаги к груди, подошла к стойке.Проводив ее взглядом, я задумался. Отец ребенка Трин — старший брат Джоша? Я не в курсе того, какие отношения между ними, но что-то в поведении сестрички мне подсказывало, что она не все мне рассказала. Что ж, если я удостоверюсь, хуже не будет.Я решил узнать его телефон через Джоша: звонить Трою и объяснять происходящее как-то совсем не хотелось.— А зачем тебе Рой? — спросил Джош подозрительно.— Джош, я вечером тебе все расскажу, ладно? Только его номер нужен мне прямо сейчас. Иначе будет слишком поздно.— Темнишь, — хмыкнул он, но номер переслал.
Я улыбнулся, но нажать на кнопку вызов не успел: телефон завибрировал, информируя о том, что мне звонит Трой. Трой? Пожалуй, это впервые за все то время, что я живу в семействе Лабофф. Я нахмурился.— Да?— Стэн, ты не знаешь, где Тринити? Мне сказали, что вы уезжали вместе. Я не могу до нее дозвониться.Я замялся. Голос Троя звучал очень взволнованно и тревожно.— Что-то случилось? — против воли, я тоже стал нервничать, словно состояние брата передалось мне.— Да... Стэн, мама в больнице. Что-то с сердцем. Ее увезли на скорой… — Как бы он не старался скрыть свое состояние, на последнем предложении голос его сорвался.— О Боже! Трой, какая больница? — прокричал я, догоняя идущую по коридору Трин. — Мы сейчас приедем!