Что дальше? (1/1)

С тех пор доктор Бакуго не появлялся в палате Тодороки, хотя его состояние с каждым днём ухудшалось. Операцию назначили через десять дней, довольно быстро, как посчитал Шото, и довольно нескоро, как подумал он день спустя после того, как его навестили Йоараши и Уцушими. Ему хватало беспокойства и суеты родных и Мидории. Последний наведывался в палату гетерохрома чуть ли не по три раза в день и этим успел надокучить. Друзья и коллеги стали ещё одним испытанием.От Йоараши, само собой, нельзя было ожидать спокойного визита и умеренных эмоций. Тот засмущал Изуку до состояния страуса, готового зарыться с головой куда подальше, пока неугомонный мужчина напротив кланялся ему в ноги, несмотря на то, что он даже не был лечащим врачом Шото. — Ты все равно заботишься о нем, спасибо, — басил шумный герой и почти плакал, когда их с Уцушими посвящали в подробности.— Это просто... непостижимо, — вздыхала последняя, с сочувствием глядя на поникшего гетерохрома. Ее крупные глаза с длинными ресницами были похожи на кукольные: яркие, блестящие, но пустые и глуповатые.— Непостижимо, — неожиданно тихо и хрипло отзывался Инаса.— Ужасно...— Да... ужасно.Они долго молчали, а Шото пользовался своим положением, в котором простительно было ничего не отвечать или вести себя истерично, или злиться, потому что все списывалось на тяжёлую ситуацию, в которой он оказался. Но вот скорбную сгущенность воздуха, которым почти никто из всех присутствующих не мог дышать, нарушил робкий голос Изуку.— Послушайте, Кеми, Инаса... и Шото. Не унывайте так.. — он запнулся и лишь глазами намекнул посетителям поддержать больного.— Да, ты прав, — первым закивал Йоараши, хлюпнув носом, — нечего сопли размазывать, — выпрямился он и натянуто улыбнулся.Шото улыбнулся в ответ даже светлее, чем обычно — вот такой настрой друзей ему больше нравился, хоть он и понимал, что это всё притворство.Он не хотел, чтобы кто-то из друзей грустил из-за него. — Расскажите, что на работе, — пытался развеять их мрачные настроения мужчина. Пускай он пропустил только трое суток, знал ведь, что даже за столь короткий срок могло столько всего произойти.— О! — воскликнул Йоараши, но тут же понизил голос, — помнишь тех животных в Хосу? Ты оказался прав, их проверяли на инфекции, но оказалось, там совсем не то, — зашептал он, отчего-то съежившись, — в крови того кота обнаружили вещество не сертифицированного препарата. — То есть животные были подопытными, — нахмурился Тодороки.— Мы тоже так думаем, — в глазах собеседника мелькало согласие и напряжение, — но пока что нам больше ничего не известно.— А кто сейчас занимается делом, только полиция?— Мы вместе сотрудничаем, но расследованием в основном занимаются они, — отвечал Шторм.— Мы обязательно будем держать тебя в курсе, Шото-кун, — улыбнулась Уцушими, — ой, кстати, — на этих словах она вспомнила кое-чью просьбу из агентства, — Яойорозу просила также ей все рассказывать. Она так внезапно уехала в командировку, этот букет от нее, — улыбнулась девушка, дотрагиваясь до корзинки с цветами из фруктов и ягод, которую они принесли с собой.— Спасибо."Нужно написать ей попозже", — поставил себе галочку Шото.— Без вас двоих будет трудно, — продолжала Кеми, все же вы самые сообразительные в агентстве.Говорить такое было нелегко, учитывая, что Тодороки может вообще не вернуться на работу.— Да, Шото, — подал голос Изуку, который до этого просто слушал, не смея помешать общению коллег, — даже если ты не сможешь быть героем, ты будешь очень полезен как консультант или следователь.Он обнадеживающе похлопал гетерохрома по плечу, в то время как Кеми с Инасой одобрительно закивали.— Я думал об этом, это неплохой вариант, — ответил мужчина, но на самом деле планировать что-либо было почти невозможно да и бессмысленно. Об этом он подумает, если переживет операцию, как раз будет много времени...— А что собирается говорить пресс-секретарь... насчёт меня? — спустя некоторое время спрашивал он, зная, что репортёры из разных журналов уже могли что-то заподозрить.— Ну, как обычно, — пожала плечами Кеми, — частично правду, частично придумает что-нибудь. Главное, чтобы тебя этот шум не коснулся, будем охранять больницу от СМИ, если потребуется.— Будет лучше, если ты покажешь им иллюзию здорового меня, — улыбнулся Тодороки в ответ.Иллюзия здорового Тодороки Шото — и смешно, и грустно. Однажды Кеми создала иллюзию улыбающегося и милого Шото, но что тогда, что сейчас — то была ложь. Вскоре друзья ушли, сославшись кто на дела, кто на работу, им просто было невыносимо находиться рядом с Тодороки и делать вид, что все в порядке. Изуку отпросился, чтобы их проводить, оставляя больного наедине со своими мыслями. Как только троица оказалась за пределами палаты, их лица приобрели скорбные выражения.— Я все равно не могу в это поверить, — говорила Кеми, глядя в пустоту, — что, если его милое личико навсегда останется таким грустным? Я боялась смотреть ему в глаза, эти... его глаза, — ее голос почти пропал, когда она продолжала, — такие красивые. — Почему? Почему все так, Йоараши? — шептала она.Кукольные глаза наполнялись слезами, а герой-здоровяк успокаивающе ее приобнимал, хотя самого потряхивало. Изуку лишь поджимал губы и прятал от них беспомощные взгляды.Тем временем Шото остался один в палате, но ненадолго. Спустя минуты две-три к нему заглянула медсестра, сменяющая Каминари. Это была очень жизнерадостная девушка, напоминающая пришельца или милого монстра с ее-то розовой кожей, токсично-розовыми волосами, короткими рожками и янтарными радужками в глазах с абсолютно черными склерами. — У вас ещё будут посетители, Тодороки-сан? — спросила она с улыбкой.И почему люди, опекающие его, были такими оптимистами? Впрочем, мужчине это больше нравилось, ведь жалости и безысходности ему сейчас и так хватало.— Нет, не должны, — покачал он головой.— Хорошо, тогда я заберу стульчики и вернусь сделать вам укол, — улыбнулась она, кокетливо тряхнув локонами. Ее звали Мина Ашидо и она, как и Каминари, часто заглядывала в палату мужчины, интересовалась, надо ли ему что-нибудь, а он понимал, что это лишь предлоги — ведь все они тянулись к нему, потому что он сильный герой, и, не в последнюю очередь, красивый мужчина. Шото было жаль им отказывать, но и выдумывать просьбы он не хотел и не смел — у сестер и так полно дел. Но на этот раз одно желание у него все же имелось, и тот поспешил его озвучить, как только Мина закончила колоть ему блокатор.— Выходят ли у вас наружу? — спросил он, заглянув в симпатичную мордашку, которая в его глазах была сильно размыта.— О, день сегодня солнечный, так что можно! — активно закивал девушка. — Я вас сопровожу, — добавила она радостно и прикусила нижнюю губу, чтобы скрыть довольное пофыркивание, но Шото все равно почувствовал ее настроение. Сестра оставила его собираться, а сама от избытка счастья побежала вприпрыжку заканчивать оставшуюся работу и договариваться с кем-то, чтобы на время её заменили. Вернулась девушка с креслом на колесиках и, довольно сияя, попросила гетерохрома расположиться. — Это так необходимо? Я ведь могу сам двигаться, — противился тот.Вот уже несколько дней подряд он провел в отсутствии всякой активности.— Боюсь, что так надо, Тодороки-сан, — возразила Мина, и пришлось с ней согласиться.Тени от травинок на коротко остриженном газоне терялись под проливным солнцем, но Шото этого не видел, потому что нацепил солнечные очки и предусмотрительно скрыл волосы под черной шапкой. Его готические аксессуары и виднеющийся шрам почти на пол лица резко контрастировали с больничной одеждой светло-сизых тонов. А беззаботно катающая его по идеальной лужайке с вкраплениями мелких маргариток, демоническая Мина Ашидо наилучшим образом дополняла картину. Со стороны могло показаться, что Мерлин Мэнсон снимает новый клип.— Свежий воздух и солнце поднимают настроение, не так ли? — делилась своими впечатлениями медсестра, ко всему прочему она была очень общительной и с трудом хранила молчание.— Оно и так у меня неплохое, но вы правы, — отвечал Шото не очень охотно, незаметно водя носом по волнам лёгкого и прохладного ветерка. Это было слишком приятно, чтобы беспокоиться о чем-то еще. Но вскоре мужчина освободился от необходимости говорить с девушкой, так как они подошли к другой медсестре, а спустя минуту к ним присоединилось ещё и два медбрата, одним из которых был Киришима. По их мигом завязавшейся беседе легко отмечалось, что все они были хорошо знакомы между собой. — ... я ему говорю, не ешь это, тебе нельзя! И знаете что? Этот мелкий паршивец на моих глазах засовывает чуть ли не всю булку в рот и убегает! — делился историей долговязый брюнет, которого звали Ханта.— Ахаха, — заливисто смеялась Мина, а вместе с ней и Киришима. Другая медсестра с длинными, болотного цвета волосами, завязанными в бант, лишь скромно улыбалась. — Такое чувство, что это был внебрачный ребенок Бакуго, — продолжал пыхтеть брюнет.— Не, внебрачный ребенок Бакуго ещё показал бы язык или что понеприличнее.— А мне кажется, это мило.— Очень мило, да! Только мне потом придется придерживать ему шов в туалете, — все не унимался Ханта.— Да ладно тебе...— И тогда я скажу ему: а я говорил!!— Пхы-пха-пха, Сэро!Тодороки слушал с интересом и потаенным весельем, в то время как бабуля с полностью седыми кудрями в кресле по правую сторону от него так же была неравнодушна к происходящему.— А с вами что, юноша? — спрашивала она на фоне галдежа медбратьев и сестер.— Хм? — для Шото это было неожиданностью.— Да так, — отвечал он и больше не находил, что добавить. Фраза "У меня кисты в мозгу" даже не могла сформулироваться, не то, что быть высказанной.— Вы так молоды, что бы ни было — поправитесь, — каркала старушка и, кажется, улыбалась.— Спасибо, — изумился гетерохром и даже снял очки, чтобы лучше видеть ее доброе выражение. Лучше бы он этого не делал.Руки мужчины сами по себе вцепились в подлокотники кресла, на теле выступил холодный пот, а сердцем завладели страх и растерянность, но он предпочел ничего не говорить и резко вернул очки на место, чтобы никто не заметил и не понял, что он уже не видит света.— А где сегодня Бакуго? Я должен ему двадцатку. — Слышал Шото, к счастью, хорошо.— Оперирует, к пяти часам должен закончить, — отвечал Киришима.— Ы-ых, к пяти я могу их потратить.— Боже, на что тебе тратить?— Я хочу такую же булку, как ел тот малявка, — голос брюнета был горький и завистливый, но Тодороки его не слушал. Он думал лишь об одном: "Что скажет доктор Бакуго? Что он сделает? Что?""Он вообще, сможет что-то сделать с этим?" Скользкий холод расползался по груди и позвоночнику, кисти рук давно одеревенели, мягкое прикосновение руки Мины на плече придавило не хуже железобетонной стены. — Нам пора возвращаться, — прощебетала она, обращаясь то ли к нему, то ли к общей компании. Остальные тоже подсуетились, но всю дорогу до здания, а потом и до лифтов шли, беззаботно переговариваясь. Шото был бледен и потел, но Мина не могла этого видеть, так как он сидел к ней спиной, но та самая старушка всё ещё была поблизости. — Что бы ни было, ты поправишься, — бормотал она, — поправишься...О том что они добрались до палаты, Шото оповестил знакомый щелчок и шум открываемой двери. Он поднялся и по памяти прошел к постели, снимая очки и шапку. — Ашидо-сан, — позвал он, присаживаясь и глядя в пол.— Да?"Она остановилась, — чувствовал Шото, — она обернулась, она улыбается".— Я, кажется, ослеп, — сказал он и следующие слова медсестры ощущал сказанными уже без улыбки.— Прилягте и ничего не делайте, — она быстро спохватилась и помогла ему лечь, хотя в этом не было необходимости, взяла вещи из его рук и переложила на тумбочку, хотя он бы справился сам.— Я сообщу доктору Бакуго, как только он освободится, — обещала она, — а пока вызывайте меня, как только что-то понадобится, и ничего не делайте сами.— Хорошо, — согласился Шото и вздохнул, провожая медсестру невидящим взглядом."Что дальше? — думал он, — может, еще парализует?". Консультант, следователь? О чем речь? Операция может превратить его в бесполезную амёбу! Все, что он чувствовал до этого, казалось какой-то глупостью. Истинный ужас, гнев и бессилие пригвоздили его к постели только сейчас.