12. (1/1)
Хмуро плывет туман. Улица бежит. Электрички, машины - куда же стремятся их колеса? Куда везут они жалких людей, которым даже негде приклонить голову? Улица, погрузившаяся в туман. Юн ДонЧжу.ДонЧжу совсем не хочется домой. ДонЧжу вообще ничего не хочется. Он курит на остановке, провожая очередной день. ДонЧжу все равно, куда ехать и куда идти. ДонЧжу просто медленно тонет в тумане. Юн тушит сигарету и скидывает с головы капюшон, когда подъезжает практически пустой автобус. У чуть запотевшего окна сидит СонХен в наушниках; его глаза закрыты, на нижней губе запеклась кровь. СонХену совсем не хочется домой. СонХену вообще ничего не хочется.- Эй, ты садишься или нет? - кричит водитель застывшему у распахнутых дверей автобуса ДонЧжу, тот дергается от неожиданности и заходит в автобус. Садится рядом с СонХеном и пару минут просто смотрит на него; из наушников СонХена, словно из-под земли доносится голос КёнМина, СонХена знобит, он периодически облизывает сухие горькие из-за крови губы.- Все так плохо? - еле слышно спрашивает ДонЧжу, СонХен не реагирует. - Жить так тяжело. Жизнь давит на горло. Когда-то спасала любовь, когда-то спасала поэзия, а теперь... У нас тобой не осталось ничего, СонХен. Нас не осталось, - шепчет ДонЧжу, положив голову на плечо СонХена. От СонХена пахнет ветром, дождём и туманом, СонХен сейчас всего лишь тень себя прежнего. ДонЧжу почти физически ощущает присутствие КёнМина, ДонЧжу кажется, что вот-вот и он его увидит. СонХен видит его с самых похорон. ДонЧжу тогда так и не понял, чьи это были похороны: утонувшего КёнМина или без памяти влюбленного и разбитого СонХена.- Жить так тяжело, - хрипит СонХен, его губы в мелких кровоточащих трещинках, его руки трясутся, его глаза не открываются. - Я не могу больше смотреть на жизнь... Она больше не может смотреть на меня, но Мин говорит, что я должен жить. - Тогда надо жить? - ДонЧжу смотрит на КёнМина, который сидит напротив них с СонХеном. КёнМин беззвучно шевелит губами, проговаривая слова своей же песни. - Я не знаю, Чжу, надо ли, - выдыхает СонХен, касаясь своим коленом колена КёнМина. ДонЧжу выходит из автобуса в туман и шум улицы; ДонЧжу кладет холодную ладонь на белый острый осколок, торчащий из своей груди, и, что есть силы, давит на него. ДонЧжу стонет от боли и запрокидывает голову, чтобы перед глазами - только пустое небо и ничего больше. ДонЧжу тяжело дышит, ладонь постепенно чернеет от крови. В ушах звенит "Я не знаю, Чжу, надо ли", хрипло и как-то обреченно, а потом "До 27 время еще есть" голосом Парама. ДонЧжу медленно бредет вперед, думая о том, что времени нет вообще. ДонЧжу не выдержит до 27, ДонЧжу не выдержит до зимы. Еще только весна, чертова весна, чертова цветущая сакура, чертово белое солнце с самого утра и чертово черное небо каждую ночь. Пока ДонЧжу ищет зажигалку, начинает звонить телефон, на экране призрачное "Юн СонХен" и фотография СонХена вместе с ДонЧжу еще тех времен, когда КёнМин говорил: "Братья Юн-Юн никак не могут определиться, кто из них Хен, а кто - Чжу". ДонЧжу скидывает звонок, а потом и вовсе выключает телефон. СонХен ДонЧжу давно не брат, СонХен все еще цепляется за жизнь, ДонЧжу этим заражаться не хочется. ДонЧжу на горло давит жизнь, СонХену на горло давит смерть. Смерть не своя.ДонЧжу набирает номер МонГю, тот поднимает трубку почти сразу же: "Все так плохо?".- Хуже не бывает, - улыбается ДонЧжу и закуривает.- Когда будешь?- Как только выясню, где я, и найду отсюда выход.- Тогда я жду тебя, - говорит МонГю и кладет трубку.