Глава 12. День десятый (продолжение). (1/1)
Сехмет приоткрыла один глаз, зевнула, почесала нос, отправила в рот очередной орешек и перевернулась на другой бок. На этом ее план физической активности на ближайший час был перевыполнен.Все-таки в ее работе был один существенный плюс. Работала она от силы три недели, пока длятся Голодные игры. Все остальное время девушкапроводила почти не вылезая из своей крошечной уютной квартирки, пренебрегая обычными для капитолийцев аморальными средствами увеселения. Год в таком ленивом темпе пролетал необычайно быстро, но Сехмет было на это наплевать.Правда, в этом году все было не так безоблачно, как раньше. И этим самым облачком, а скорее даже грозовой тучкой, был некто Катон Рэдхэнд, которого почти четыре месяца назад она спасла от смерти, и который не более двух недель назад вступил в ряды бесчувственных.
Он был нестабилен, любая минута могла обернуться у Катона вспышкой эмоций, и эта вспышка сожгла бы не только его. Под ударом находились и Сехмет, и Рик.Постоянное напряжение из-за Катона изматывало, поэтому в свободное от бесцельного шатания по кабинету Рика времядевушка лишь спала и ела.
Но сегодня ее многочасовую сладкую негу прервал звонок телефона. На этот телефон звонил только один человек, поэтому, не открывая глаз, Сехмет на ощупь отыскала трубку подкроватью и прижала его к уху.- Рик, добрый день.- Эээ.. Да, и тебе привет, Сехмет, - в голосе Ометолия звучало неприкрытое волнение, и Сехмет вскочила, стряхивая с себя остатки сна.- Все хорошо? Наш друг в порядке?- Что? А, да, он просто… Слушай, можно я к тебе поднимусь? Это не телефонный разговор.Сехмет почувствовала, как желудок холодной змейкой охватывает паника. Она скатилась к кровати и подошла к окну. Рик стоял около входа в ее дом и смотрел вверх, на ее окна. Он был одет в свой повседневный медицинский халат, что свидетельствовало о том, что он примчался сюда прямо из центра.- Да, поднимайся, я сейчас разблокирую дверь…Сехмет бросила трубку и помчалась к пульту управления входными дверями. Раз Рик отказался говорить об этом по телефону, значит, боится, что их прослушивают. Неужели кто-то что-нибудь заподозрил?Ожидая, пока парень поднимется на лифте, Сехмет спешно собрала разбросанные по комнате вещи и беспорядочно запихала их в стенной шкаф.- Что, черт возьми, произошло? Катон в порядке? – не тратя время на приветствия выпалила она, затаскивая Ометолия в гостиную. – Или кто-то заметил, что…- Да в порядке все с твоим драгоценным Катоном, - Рик с досадой вырвал рукав халата из изящной ладошки Сехмет, с трудом отводя взгляд от слишком коротких домашних шортиков. – Он даже почти на ?отлично? справился со своим первым заданием.- Его отправили на задание? Какое?-Охрана vip-персон в ?Пепле бабочки?, там вчера собралась куча важных шишек.
- И что? Он вел себя хорошо?Рик не выдержал и прыснул. Сехмет разговаривала таким тоном, каким матери спрашивают у воспитательниц детского сада, как сегодня себя вело их чадо.- Вопрос риторический, это же Катон. Он никогда не ведет себя хорошо.- Конкретнее, чем проблема?Рик вздохнул, устало провел по голове пятерней и опустился на диван.- Понимаешь, сегодня утром, когда ясканировал его состояние после прибытия обратно в центр, он в шутку – В ШУТКУ, МАТЬ ЕГО – сказал, что поболтал с каким-то парнем. Сперва я подумал, что это было сказано просто, чтобы меня позлить, но потом все же не выдержал и покопался в записях видеонаблюдения клуба.- И что? – не выдержала Сехмет. – Он действительно с кем-то разговаривал?- Насчет ?разговаривал? я не знаю, но Катон был сопровождающим – ты не поверишь, - Финника Одейра.На пару минут в комнате воцарилась тишина. Сехмет нервно сглотнула, взъерошила волосы и опустилась на диван рядом с Риком.- Финник Одейр… Ментор Четвертого дистрикта?- Он самый.- Финник присутствовал на последних играх?-Как и последние десять лет.- И ты думаешь, Катон его узнал?Рик покачал головой.- Вряд ли. Да и не это меня больше всего волнует…- А что тогда? – Сехмет непонимающе взглянула на друга, и внезапно на нее снизошло озарение. Она прикрыла рот ладошкой и прошептала– Он не узнал Одейра.- Нет. Зато сам Финник вполне мог узнать Катона.***На меня накатывает чувство ?дежа-вю?. Вновь мы трясемся в затонированной изнутри и снаружи машине, и по выходу нас ожидает Шелди с миротворцами и десятью униформами. Они несколько отличаются от предыдущей матовой темно-серой брони, выданной нам в ?Пепле бабочки?.Облачившись в обмундирование, мы следуем за Шелди к двум огромным черным автомобилям и строимся в два ряда напротив дверей одной из них. Едва Цицерон вываливает свою тушу из машины, она приподнимается почти на тридцать сантиметров, честное слово. Вслед за ним легко впархивает Финник, жуя незажженную черную сигарету, и я чувствую исходящий от него сильный запах алкоголя. Оба они одеты в белоснежные костюмы, и этот цвет зрительно прибавляет Цицерону тонн этак пять жира.Бесчувственные окружают этих двоих полукругом, так чтобы никто не мог приблизиться к ним на расстояние почти трех метров, а в таком переполненном клубе три метра эквивалентны площади целого зала.Через две минуты в глазах начинает рябить от монохромного черно-белого окружения и отвратительной громкой музыки. Я отрешаюсь от всего мира, здраво рассуждая, что в случае опасности другие девять бесчувственных среагируют мгновенно. Единственное, что я стараюсь не упускать из вида – это обтянутое белой тканью плечо Одейра справа от меня.Мы пересекаем зал прямо сквозь танцующую толпу, и по дороге Цицерон несколько раз дергает туловищем и предпринимает попытки повальсировать с Финником, но тот ловко ускользает от объятий жирдяя Гергена. Я даже успеваю посочувствовать парню, ибоизбежать объятий липких потных рук в столь замкнутом пространстве не столь легко.В конце зала мы проходим через небольшую арку в полутемное помещение. Оно куда меньше по размерам, там тише, и людей не так много.Мы привлекаем к себе внимание. Все разговоры в комнатке затихают, и на нас смотрят около двадцати пар глаз. Из толпы отделяется один человек и приближается к нам, и все Бесчувственные, как по команде, опускают руки на рукоять лазерных пистолетов. Невысокий незнакомец со смешной прической на голове замирает метрах в трех от нас, и на его губах застывает приветственное восклицание.Цицерон велит нам расступиться, подходит к человечку и вальяжно расцеловывает его в обе щеки.- Плутарх, мой старый друг! Счастлив тебя видеть.Врет же, свинья, от яда в его голосе и помереть недолго… - Здравствуй, Цицерон. Давненько тебя не было видно! – у коротышки не хватает обхвата рук дабы обнять такую тушу, поэтому он просто товарищески хлопает Гергена по плечу. – Говорят, ты пошел на повышение?- Да прямо таки повышение. Так, всего лишь советник Президента, - что в переводе означает ?я стал пупом вселенной, а вы, жалкие недомерки, можете облобызать мои ботинки и подавиться шнурками?. – Выглядишь замечательно. Новая прическа?- Нет, всего лишь другая форма кудряшек…- Цицерон! – в разговор примешивается третий человек, и я рассматриваю этот субъект исключительно с биологическим интересом. Темно-синие волосы прилизанны в высокий хвост, а от белого атласного костюма, расшитого черными звездами, рябит в глазах. – Ну наконец-то ты появился, старый пройдоха. Никак не можем начать без тебя.- Цезарь, - голос Цицерона мгновенно утрачивает всякую елейность, в нем теперь звенит плохо скрываемое раздражение. – Не знал, что ты здесь…- Ну, я же ведущий Голодных игр, в конце концов. Кому, как не мне, принимать участие в обсуждении тура победителей? Ну же, пошли, - Цезарь хватает Цицерона под ручки и тащит вглубь зала. Но тут же один из бесчувственных вклинивается между ними и прикрывает собой Генгера. – Хм… а это что за малыши?Кажется, Цезарь только теперь обращает на нас внимание. Цицерон горделиво распрямляет плечи, отчего живот выпячивается еще больше.
- Моя личная охрана и охрана моего спутника, предоставленная лично Президентом.Цезарь аккуратно обходит полукругом Цицерона и заглядывает за плечи окружающих его бесчувственных. Меня он не видит, так как я стою чуть позади Финника, но его мне видно прекрасно.- Здравствуй, Финник! – выхватывает он взглядом Одейра, который, кажется, изо всех сил пытается слиться с живой стеной из бесчувственных. – Как твои дела? Не думал, что ты знаком с Цицероном. Вот у нас еще на одного общего друга стало больше.- Цезарь… Годы вас щадят, - цедит сквозь зубы парень, никак не желая расстаться с сигаретой.- Воистину правда, дитя мое, - Цезарь произносит это настолько елейно-нежным голосом, что я вижу дрожь, пробежавшую по спине Финника. Ему, кажется, чертовски неуютно в окружении этих людей, почти так же, как и мне.Оторвавшись от любования Финником, Цезарь цепким взглядом начинает рассматривать нас, но в этот момент всех громко зовут к столу переговоров.Видимо, в Капитолии принято обсуждать важные политические вопросы в подобных заведениях, задыхаясь от алкогольных и наркотических паров, попеременно обращая внимание то на собеседников, то на полуголых танцовщиц. Цицерон покидает нас, прихватив с собой пятерых солдат, а Финник же направляется к столу с выпивкой. Кажется, эскорт из пятерых бесчувственных его никак не смущает, он даже рад тому, что хоть немного скрыт от жадных взглядов собеседников Гергена. А взглядов действительно немало, такое ощущение, что половина присутствующих считают – или, по крайней мере, считали – Финника своей собственностью, на которую посмел посягнуть жирнозадый Цицерон. Не удивлюсь, если так оно и есть.Пару минут Финник напивается в полном одиночестве, но потом краем глаза я замечаю, что к нам приближается Цезарь. Он пытается проскользнуть между мной и еще одним бесчувственным, но, не сговариваясь, мы хватаем его за плечи и аккуратно оттаскиваем назад. Видимо, мой напарник сжал его плечо чуть сильнее, потому что именно на него Цезарь начинает лить поток брани, не обращая внимания на меня. Финник вздрагивает, будто очнувшись от сна, и оборачивается к Цезарю.- Финник, солнышко, не мог бы ты попросить своих цепных псов пропустить меня? – Цезарь все еще возмущенно смотрит на бесчувственного и потирает свое левое плечо.- Мог бы, - кивает Финник, не отдавая при этом никаких приказов.- Ну так… мы можем поговорить?- Теоретически мы оба с вами пока что на это способны.- Великолепно, - Цезарь опять пытается проскользнуть к Финнику, и мы опять оттаскиваем его назад.- Теоретически – способны, а практически – я вас даже видеть не желаю, - Финник вновь возвращается к своему стакану. Цезарь пару мгновений смотрит на его обтянутую белой тканью спину и цедит сквозь зубы:- Финник, к чему подобное ребячество? Мы с тобой оба взрослые люди…- Кажется, десять лет назад вы говорили нечто подобное.Спина Финника каменеет, и внезапно я вижу, как по стакану, сжатому в руке Одейра, ползет сеть тонких трещинок. Еще мгновение – и стакан готов разлететься на тысячу осколков.- Ах, десять лет назад… Ты прав, тогда ты был куда сговорчивее. И куда невиннее. Во что же ты превратился, мальчик мой?
- В то, во что вы первым начали меня превращать.- Не увлекайся, - Цезарь подается чуть вперед, и я оттесняю его плечом, впритык становясь к уже почти знакомому бесчувственному. Цезарь обходит того полукругом, становясь в просвет между бесчувственным и столом. – Я твой друг, и лишь поэтому не обижаюсь на твою грубость, но и я могу потерять терпение. Помнишь, что было тогда в гостинице ?Одиннадцать лепестков??Внезапно Финник со всей силы бьет стаканом по столу, отчего стекло разлетается на множество осколков. Он поворачивается к Цезарю, но не успевает ничего сделать, как вдруг за спиной синеволосого фрика появляется жирная морда Цицерона. Клянусь, я никогда еще не былтак рад его видеть, поскольку моя конспирация под бесчувственного овоща трещала по швам. От ярости и отвращения и меня чуть подрагивали руки, и челюстисжаты так сильно, что я опасаюсь сломать себе зубы.- О чем болтаете, милейшие? – с плохо прикрытой ревностью в голосе интересуется Герген.- Предаемся воспоминаниям, - яростно бросает Финник и добавляет. – Мне нужно подышать.- Стой! - теряется Цицерон, наблюдая, как Финник проскальзывает между мной и другим солдатом. – Возьми с собой охрану, слышишь?- На кой черт мне целая армия, и одного хватит, - Одейр хватает меня за локоть и тащит за собой к выходу из этойпроклятой комнаты.