Глава 10. День восьмой. (1/1)
Дальнейшая ночьпроходит относительно спокойно, и, едва последние гости покидают клуб – кто-то самостоятельно, а кого-то ребятам из Восьмого отряда приходиться дотаскивать до автомобилей на своих плечах, - перед нами вновь появляетсяШелди. Он выглядит безумно уставшим, но на его лице блуждает довольная улыбка, и я понимаю, что моральные его различия с отцом столь же велики, как и внешнее сходство.
- Отлично справились, ребята. Почти никаких происшествий – хотя ломать руки тому бедолаге все же не следовало, - Шелди с небольшой укоризной смотрит на одного бесчувственногоиз Восьмого, который стоял на парадном входе. – Он всего лишь искал туалет. В любом случае, вы все заслужили отдых.По машинам!Мывновь загружаемся в огромные машины, где сразу же переодеваемся в обычную форму бесчувственных. Выданную броню приходится сдать миротворцам, что я и делаю с малой толикой сожаления.
Кстати да, сожаление я таки чувствую на самом деле. Вечер среди настоящих, живых, хоть ив большинстве своем омерзительных мне людей прошелдовольно благотворно, в частности -несколько минут с тем Финником. Азарт, волнение, отвращение, маленькая толика жалости – не могу сказать, что эти эмоции словно открылись мне заново,- кроме, может быть, последнего, - но я начинаю понимать, что чувства эти вспыхивают не только во время битвы.
Саймон сидит рядом со мной совершенно спокойный, но сидящий напротив Норберт сейчас не особо похож на живого мертвеца. Его глаза лихорадочно сияют, а по сжатым в кулаки рукам пробегает мелкая дрожь. Он замечает мой взгляд и, и я глазами указываю на Шелди – он сел с нами в одну машину, поэтому в любой момент может заметить неадекватное состояние Гилберта. Хотя сынок Шредера и не производит впечатление умного человека, разбирающегося в поведении бесчувственных.Норберт все понимает и прикрывает глаза, силясь успокоиться.Что же так его взбудоражило? Я напрягаю память, силясь вспомнить, когда я последний раз видел его в клубе. Ах да… Я довел Финника до столика президента, но ни Сноу, ни Цицерон не заметили его появления, - ужслишком бурно они обсуждали… Что обсуждали? Не знаю, в тот момент мне хотелось лишь избавиться от несколько напрягающего общество гаремного красавчика Цицерона. Но Норберт точно слышал, о чем они говорили, и, чтобы это ни было, предмет разговора довольно сильно его потряс.Машина останавливается, и мы стройным рядом выходим из нее. Нас уже встречают солдаты и ученые из Центра, среди последних я замечаю Рика. К каждому бесчувственному подходят два конвоира и один доктор, и мне кажется, будто я снова попал в тот день, когда нас вели на распределение.- Надеюсь, ты не выкинул никаких глупостей? – тихо спрашивает Рик, на ходу сканируя мой НОЖ.- Нет вроде… Так, пообщался с одним парнем, выпили, за жизнь поговори… Спокойно! Шучу я.Рик уже всерьез начал заваливаться в обморок. И, хотя благодаря мне, он устоял, но сканер все же из ослабевших пальцев выронил.- Шутит он… Ты угробишь и меня, и Сехмет!- В этом случае я в любом случае сгину вместе с вами.- Меня это не успокаивает…В этот момент мы разделяемся, и я провожаю взглядом Норберта, которого повели к казармам его отряда.
Когда наконец мы приближаемся к своим казармам, весь остальной отряд уже наногах. Шредер окидывает нас жестким взглядоми приказывает встать в строй, но к нему тут же подходят два доктора и, как ни странно, Шелди, которого я уже вот как час упустил из поля зрения. Не скажешь, что Шредер рад появлению сына, но все же уступает натиску этих троих и дает нам три часа сна. Что ж, спасибо и на этом.Я падаю на кровать и засыпаю, не отвлекаясь ни на какие посторонние мысли.***
Меня будит не солдат от Шредера, не будильник, и даже не кошмар. Я приоткрывая глаза и мгновенно нахожу источник почти незаметного металлического шума. Никак не меняя своей позы, я лениво наблюдаю, как решетка вентиляционной шахты, что находится прямо над кроватью спящего Саймона, понемногу раскрывается, и я вижу в полумраке знакомую рыжую шевелюру.
- Какого дьявола, Норберт? – недовольно ворчит Мейсон, так же разбуженный махинациями рыжего гения. – У нас еще час заслуженного отдыха, исчезни!- Заткнитесь и слушайте. Рэдхэнд, тащи сюда свою задницу.Мне откровенно лень пререкаться, поэтому я покидаю кровать, пересекаю комнату, сбрасываю длинные ноги Саймона на землю и сажусь на постель, лениво глядя снизу вверх на наполовину вывалившегося из шахты Гилберта.- Заткнулись и слушаем, - Саймон упрямо поднимает ноги и опускает на меня. Я делаю небольшой болевой прием и сбрасываю эти вонючие ступни со своих колен.Норберт нервно смотрит на дверь, потом на часы, и тихо шепчет:- Я кое-что слышал в клубе сегодня. Судя по всему, у нас появился шанс выбраться отсюда и начать новую жизнь.Сонное оцепенение вмиг исчезает, будто меня окатило холодной водой. Я чуть меняю позу, и все мое внимание теперь безраздельно принадлежит Гилберту.- И ты молчал? – Саймон резко встает с кровати и становится на ноги, становясь на один уровень с Гилбертом. – Что ты слышал?- Восстание. Панем охвачен волной революций. Восстали Восьмой и Одиннадцатый дистрикты, и в остальных тоже начинаются волнения.В голове тут же выстраивается логическая цепочка. Восстание против Капитолия равносильно войне, а война для меня равносильна свободе. Сбежать с очередной атаки, инсценировать собственную гибель… Так же вспоминаются слова Финника, которые я повторяю вслух: - Бесчувственных отправят на передовую?- Будь уверен! – кивает Норберт,что с моего ракурса выглядит насколько комично.-Для этого Цицерон и выбрал нас охраной, хотя клуб и без нашего участия был практически неприступен. Он просто хотел продемонстрировать Сноу, на что способны Бесчувс...Саймон нетерпеливо перебивает рыжего, стараясь унять дрожь в руках:- Когда нас отправят туда?Норберт умудряется пожать плечами, и на сей раз его голос лишен оптимизма:- Точно не знаю. Пока что в Восьмом и Одиннадцатом справляются и обычные солдаты, но теперь на очереди восстание Второго дистрикта. Взависимости от того, когда он вспыхнет, нас и пошлют.Второй дистрикт? Моя родина?Как мне объясняли остальные эмпаты, в частности Арья, Второй дистрикт входил в число самых богатых, влиятельных и наиболее лояльных к власти Капитолия округов. Поэтому трудно представить, что самый подданный вассал столицы намерен поднять против него оружие.- Второй участвует в восстании? На кой черт оно ему? – Саймон удивлен не меньше меня.Внезапно выражениелица Норберта меняется с взволнованного на откровенно задумчивое, и он пронзительно смотрит прямо на меня:- Забавный вопрос. Может ты нам это скажешь, Катон?- Эээ… что, прости?- Восстание во Втором дистрикте начал, цитирую, ?молодой бунтарь с последних Голодных игр, весьма симпатичный и нежный, но уж слишком буйный?.Норьерт так похоже копирует тон Цицерона, что меня передергивает от отвращения, и поэтому смысл его слов доходит до меня не сразу.- Ты хочешь сказать, что это я начал революцию?Гилберт молчит, и Саймон так же не спешит разорвать тишину. Я перевожу взгляд с одного на другого, спрыгиваю на пол и иду обратно к своей кровати, но на полпути разворачиваюсь и вновь подхожу к ребятам:- Ты не в курсе, чего я натворил во время игр? Посмотри в компьютере, черт возьми!- Чувак, я собрал компьютер из трех сканеров, старого экрана из лаборатории, двух раций и тостера! Тот факт, что он вообще работает, можно списать на чудо. Я не могу найти никакую излишнюю информацию, кроме как самые базовые характеристики жителей Панема. – Норберт кидает взволнованный взгляд на часы, оборачивается во тьму шахты, и потом кидает нам напоследок, - не столь важно, почему может начаться восстание, важно то, чтобы оно вообще началось. Это наш шанс выбраться из этого дерьма. Передайте это Сакону и Арье.Прежде чем я успеваю вновь что-либо спросить у него, Гилберт исчезает в недрах вентиляции.