Глава 6. День третий. Вечер. (1/1)

После столь странного и насыщенного событиями обеда Шредер гонит нас на следующие испытания. Бег с препятствиями, подтягивания, – моя раненая рука едва не подвела меня, - скалолазание, – мы поднимались по вертикальной стене с едва различимыми на ощупь выступами. К концу дня наш отряд сокращается еще на двадцать три человека.Меня ведут в мою камеру, и перед тем, как захлопнуть дверь, конвоир говорит мне, что завтра меня переведут в общую комнату 17 отряда.Все мое тело болит, кончики пальцев содраны от острых выступов, но я не сразу вырубаюсь. Опустившись на койку, я медленно сдираю палец с запястья и начинаю рассматривать недлинный, но глубокий порез. Выглядит он так, будто ему, по меньшей мере, дня три. Видимо во время экспериментов над телами и мозгами бесчувственных нам привили способность к быстрой регенерации, спасибо подобным Рику уродам.Я неосознанно провожу пальцем вдоль раны, отчетливо вспоминая, что я чувствовал в тот момент. Ярость, разлитая по телу, струящаяся по венам, отчего в глазах темнеет, пульс учащается, и хочется крушить и ломать все, что попадется на глаза. Да, это чувство относится к разряду негативных – об этом моя продырявленная память мне может сообщить, - но я убежден, что мгновения на ринге, полные изумительной ярости, и то желание убивать в столовой – это лучшее, что произошло со мной с той секунды, как я открыл глаза в ипостаси бесчувственного.Внезапно я с силой провожу по порезу ногтем, заставляя края раны вновь разомкнуться. Пусть мне будет легче жить без чувств в этом новом мире, не испытывать ни тоски, ни жалости, но этот восхитительный гнев я забывать не намерен.В этотмомент дверь в камеру распахивается, и передо мной появляется взбешенный Рик. Тяжело дыша, он подходит ко мне, тыкает пальцем, силясь что-то сказать, потом отворачивается, захлопывает дверь и начинает метаться от стенки к стенке. Я с вежливым интересом слежу за его метаниями, пока тот, наконец, не собирается с духом:- Это что там было в столовой, а? Я чуть не подавился, мать твою!- Сожалею.- Сожалеешь? СОЖАЛЕЕШЬ?! Отлично, теперь мне еще хуже! Что это была за девчонка?

- Ее номер – 1114.- Да плевал я на ее номер, она тебе руку ножом проткнула!- Ага, насквозь. Даже столешницу поцарапала, представляешь?- Парень, ты….- Рик, прекрати истерику. Ты подаешь ?бесчувственному? плохой пример, - о-па, а это что, намек на ехидство? А оно у меня откуда?- Ах, вот как? – Рик, наконец, затихает, потом ядовито цедит сквозь зубы, - то, что сделала 1114 – это провокация. Я доложу о ней начальству, и ее либо сотрут, либо подвергнут повторной операции, потому что она явно бракованная. Она чувствует, - я заметил это в столовой, - и за это она тоже ответит.Рик резко разворачивается, собираясь уйти, тем самым совершая роковую ошибку. Я в мгновение ока подскакиваю к нему, одной рукой зажимаю ему рот, а второй – заламываю ему руки, одновременная впечатывая Рика в прорезиненную стену.- Тогда, думаю, мне ничего не помешает закатить небольшую истерику при твоих друзьях – докторах. Одному я оторву, скажем, ногу, второму руку, а потом наведаюсь к милашке Сехмет и выковыряю ей глаза. И около каждого трупа напишу кровью ?Рик Ометолий меня забраковал?. Скажи, что тогда с тобой сделают, Рик?К концу моей речи Рик уже не пытается вырваться, и через какое-то время я сам его отпускаю, ожидая хоть какой-нибудь ответной реакции. Пару минут док молчит, сжимая кулаки, а потом резко поворачивается ко мне, и на сей раз, я читаю в его глазах не страх или раздражение, как обычно, но… ярость.- Сехмет, неблагодарная ты тварь, вытащила тебя с того света, залатала, уговорила меня спасти твою задницу, задействовав программу ?Бесчувственных?, где я продолжаю по ее просьбе тебя прикрывать… а ты уже второй раз угрожаешь ей.Ты даже не представляешь, из какого ада она тебя вытащила! В тебе есть хоть капля благодарности?Теперь наступает моя очередь замолкать. Значит, Сехмет спасла меня… Теперь ясен ее интерес к моей скромной персоне. Естественно, это же так забавно – наблюдать, как лабораторная крыса, которую ты вытащил из клетки, барахтается в вонючем болоте действительности. Слабо верится, что моя прежняя жизнь была хуже, чем веселые деньки в компании таких же, как я, бесчувственных. Есть ли во мне капля благодарности? Да хоть целое море, в котором я не прочь утопить этусладкую парочку.- Благодарности? Да ты шутить изволишь, док. Я БЕСЧУВСТВЕННЫЙ, по твоей, урод, милости, и по милости твоей разноглазой подружки. Так что нет, никакой благодарности я не чувствую. Но, тем не менее, искренне заботясь о твоей безопасности, предлагаю тебе исчезнуть с этой комнаты. Сейчас же.Рик еще пару минут топчется на месте, после чего разворачивается, но, прежде чем он успевает распахнуть дверь, я вновь хватаю его за плечо:- Ты только языком не трепайся, и я со своей стороны обещаю быть паинькой. Идет?Только спустя три удара сердца Рик отвечает мне:- Идет. Я молчу про девчонку, а ты – про меня и Сехмет. И, черт возьми, не забывай, что ты БЕСЧУВСТВЕННЫЙ.Через несколько минут после его ухода мои губы растягивает кривая усмешка. Не забывай, значит… Будто кто-то мне позволит это забыть.***

- Это… это просто… Сехмет, он нас выдаст. Нам конец.- Успокойся, Рик.- Успокоиться? Ты не представляешь, что он наделал! Чуть не сорвался во время обеда, я чуть курицей не подавился…- Сожалею…- Да вы, блин, сговорились!Рик заложил руки за голову, медленно подходя к окну.С квартирки Сехмет открывалась роскошная панорама Капитолия. Огни ночного города поражали разнообразием и красотой, и особенно ярко был освещен ночной клуб ?Пепел бабочек?. Небо то и дело освещалось фейерверками в честь дня рождения какого-то чиновника, который, судя по всему, и справлял праздник в ?Пепле?.- Рик, - тихо отозвалась Сехмет, не отрывая глаз с экрана своего компьютера. – Я знаю, что с ним сложно, но… Я уверенна, что все будет хорошо. Он хороший парень, благородный и смелый. И никакая ?чистка разума? этого не сотрет.Даже если к нему вернутся чувства, то это будет даже хорошо.- Неужели? Это грубый, жестокий и невоспитанный козел с манией величия, и маньяк плюс ко всему! Не забывай, что он рос как машина-убийца. Начни он чувствовать – нам конец.- Возможно, но… яв него верю.- Как мило, учитывая то, что он грозился тебе глаза выковырять.Сехмет глубоко вздохнула и развернула экран к Рику.- Ты, правда, считаешь, что он монстр?На экране показывали повтор 74 Голодных игр с разных моментов. Катон, спасающий Мелларка от переродка; Катон, вкалывающий Мелларку противоядие; Катон, плачущий над телом Мирты; Катон, с улыбкой умирающий на коленях Пита.Рик несколько минут всматривался в экран, после чего устало потер глаза.- Ладно, может, не такой уж он и засранец… Но он мне все равно не нравится.Сехмет улыбнулась и пытливо заглянула в глаза юноше.- Ты же будешь продолжать его прикрывать?Ометолий несколько мгновений боролся против нежного очарования ее взгляда, но совсем недолго.- Только, разве что, ради тебя…