Глава 7. День четвертый.Ночь. (1/1)
Я все еще бесчувственный, но, кажется, начинаю ненавидеть Шредера.Он больше не расстреливает тех, кто не справляется с адскими нагрузками, порожденными изощренным мозгом капитана. Теперь он заставляет нас расправляться с ними.На сей раз мы снова отжимаемся – четыреста раз, потом, не прерываясь на отдых, штурмуем стену высотой в двадцать метров, а на тех семнадцати несчастных, кто не справляется, Шредер приказывает отработать удары, пока из них не выбьют душу.Мне достается высокий темнокожий солдат, сорвавшийся с пятого метра стены. В его глазах нет ничего, кроме покорности, и только сейчас до меня в полной мере доходит смысл слова ?бесчувственный? - он не хочет давать мне отпора, для этого нужен хоть малейший инстинкт самосохранения.Я тоже ничего не чувствую, последним ударом превращая лицо солдата в кровавое месиво. Далее за него принимается мужеподобная бесчувственная из моего отряда.Я отхожу к стене и становлюсь в свою обычную стойку, терпеливо ожидая окончания бойни. Взглядом нахожу 1114 и понимаю, что она явно халтурит.В ударах, наносимых ею противнику, нет никакой силы, а тяжелое кольцо на косе, способное раскроить череп при хорошей раскрутке, спокойно покоится у нее за ее спиной. Максимум увечий, который она нанесла солдату – это раскроенная бровь. Глазами нашариваю ее товарищей по клубу ?эмпатов?. Темнокожий парень с номером, как я выяснил, 1077, не уходит далеко от подруги, ударяя девушку-бесчувственную даже не в четверть силы. Зато брюнета под номером 1128 ни в коем случае нельзя заподозрить в излишней чувствительности – он смачно добивает своего противника, и, когда тот падает на землю, всем весом наваливается на него и прямым ударом локтя в горло лишаетсолдата жизни.
После расправы над несчастными начинаются обычные спарринги, и я не удивляюсь, когда ко мне в противники выбивается 1114. Она выглядит абсолютно холодной, но я замечаю, что ее глаза ярко блестят от непролитых злых слез, а руки трясутся от еле сдерживаемого гнева. Мы становимся в боевые стойки, выдерживаем несколько секунд и бросаемся друг на друга.
Она быстрая, очень быстрая. Я промахиваюсь один раз, два, пропускаю ее маленький, но сильныйкулак под дых, едва успеваю восстановить дыхание, как она наносит ощутимый удар в челюсть. Я пытаюсь взять ее темп, и вскоре ей уже приходится встать в оборону. Внезапно она откинула голову чуть назад, крутанула ею… и я до боли знакомым движением перехватил рукой тяжелое металлическое кольцо.До боли. Знакомым. Движением.Я почти уверен, что сражался с ней раньше. И не раз. Она делает мелкий шажок назад – жди удара другой ногой в висок. Хватает себя за основание длинной косы и делает резкий выпад вперед – удушающий прием волосами, обматывающимися вокруг шеи. Откидывает голову назад – жди свиста рассекающей воздух смертоносной Нимериии.Нимерии! Откуда я…Я не успеваю проанализировать свое шокирующее открытие, как 1114 со всей силы бьет меня в лицо. Я слышу, как с хрустом ломается нос, но почти не ощущаю боли – лишь тошнотворный соленый вкус крови во рту. Я почти падаю, но 1114 хватает меня за руку, тихо шепчет ?Шредер смотрит на нас?, и резко бросает меня на пол. Я почти теряю связь с действительностью, но это не мешает мне резкой подножкой сбить с ног противницу и захватить ееступню в болевом приеме. Она молча трижды стучит об пол, и мы с ней, изрядно потрепанные, поднимаемся. Сжимая пальцами нос и с хрустом вправляя его я бросаю:- С тем парнем ты вела себя куда вежливее, чем со мной.- С тобой я не получала установки убивать, - она вытирает кровь с разбитой губы, бросая быстрый взгляд на Шредера. Капитан прогуливается в другом конце зала, не обращая на нас ровным счетом никакого внимания. – Продолжим?- Разумеется, - я вновь становлюсь в стойку, и как бы между прочим спрашиваю, - твое кольцо называется Нимерией?Теперь ее точно никто не назовет бесчувственной. Ее лицо сперва вытягивается от удивления, потом в ее глазах появляется самый настоящий шок. Она медленно выпрямляется, опускает руку на кольцо и в полный голос начинает говорить:- Откуда ты, черт возьми…Внезапно ее с ног сбивает 1077 и начинает бороться с ней, лежа на земле. Я растерянно хлопаю глазами, и пропускаю удар в ухо от 1128. Это типа смены противников, что ли, спрашиваю я себя, методично наносябрюнету удары в корпус. Потом я понимаю, что прервав удивленный возглас 1114, эти двое спасли нас от рассекречивания.После спарринга Шредер вновь ведет нас на обед, и 1114 садится как можно дальше от меня.***Я не знаю почему, но в казармы семнадцатого отряда нас не переводят. После очередных тренировок меня ведут в мою старую комнату, и я растягиваюсь на жесткой кушетке, давая ноющим мышцам отдых. Что ж, я выживаю уже второй день подряд. Это достойно поздравления.Я почти засыпаю, как слышу над головой тихий скрежет метала. Минуты две мне удается это игнорировать, так как я чертовски хочу спать, но голову 1128, торчащую из дыры в потолке, так просто не проигнорируешь.- Эй, громила, тащи сюда свою задницу, - тихо шипит он, светя мне в лицо маленьким фонариком. Немедленно возникает желание запихать этот маленький светильник ему в глотку так, чтобы свет даже через ноздри бил. – И побыстрее, через полтора часа охрана начинает обход, тебе нужно к этому моменту вернуться.Я нехотя поднимаюсь, подхожу к этой болтливой капустной кочерыжке и скептически вскидываю бровь.- Ты предлагаешь мне пролезть в это дырку? Круто, охране будет на что полюбоваться, если я там застряну.- Не застрянешь, - заявляет парень, протягивая мне руку. – Хватайся, авось, пролезешь.Странный парень, который несколько часов назад выбивал из человека душу, посреди ночи вылезает из потолка и предлагает куда-то доползти по вентиляционной шахте. Почему бы и нет? Я уверенно протягиваю ему руку, второй хватаясь за край отверстия.Он оказывается прав, и я легко оказываюсь внутри. Каким-то судом развернувшись, он сжимает фонарик зубами и ползет вперед. Я следую за ним, ?любуясь? не самым приятным открывшимся мне видом.Минут через пять 1128 замирает, а потом беззвучно проваливается куда-то вниз. Я замираю, но тут же вижу луч света, бьющий из отверстия внизу.- Эй, громила, падай. Мы поймаем.Естественно, никто меня ловить не собирается, да я особо и не надеюсь, мягко приземляясь на ноги. Тут же перед моими глазами появляются все три уже знакомых мне эмпата.- Здорово, - широко улыбается мне темнокожий под номером 1077 и протягивает мне руку. Я автоматически пожимаю ее, осматривая комнату, в которой мы оказались.Это даже не комната, а скорее чулан, хотя и довольно комфортно устроенный. Небольшой продавленный диван, три жестких разномастных стула и большой стол с водруженным на него огромным доисторическим компьютером. К слову, за ним кто-то сидит.Я отпускаю руку 1077, обхожу стол ивижу невысокого, субтильного паренька лет четырнадцати. Длинные всклоченные темно-рыжие волосы почти скрывают лицо, а тонкие пальцы бегают по клавиатуре с такой скоростью, что мне на мгновение становится дурно.- Салют, - он машет мне одной рукой, продолжая второй что-то набивать на клавиатуре и не отрывая глаз с экрана. – Меня зовут Норберт Гилберт, мой НОЖ – 999. Я из четвертого отряда.- И еще он – самый гениальный хакер, которого только знал Капитолий, - встревает 1114, появляясь из-за моей спины. – Знали бы они, кого едва не сделали безвольным овощем…- То самоотфармотировались бы, сами себя удалили бы и отправили в ?Корзину?, - самодовольно закончил паренек. Видимо, ему не впервой слушать дифирамбы о собственной гениальности.-Норберт… Ты помнишь свое имя?- Ну, не совсем. Я нашел свое имяв базе данных с Жатвы.Жатва! Почему это настолько чертовски знакомое слово?- База данных Жатвы?- Ага. Знаешь, что это такое?Понятия не имею, но от этого слова пахнет отчаянием, страхом… а так же возбуждение и азартом.
Не дожидаясь моего ответа, Норберт говорит:- Жатва – это такая лотерея, где победитель почти на сто процентов покойник. Выбираются из толпы два ?счастливчика? и едут в один забавный, милый цирк под названием Голодные игры. Там они играют роль клоунов, танцовщиков, цирковых собачек, факиров – все в зависимости от желания аудитории, в данном случае – Капитолия. Арена тоже бывает разная, смотря на степень извращенностифантазии распорядителей. Так вот, эти распорядители, аки шизанутые дрессировщики, гоняют весь цирковой персонал по кругу, используя хлысты, которые тоже поражают разнообразием. Циркачи грызутся, убивают друг друга, кто-то попадает под удар бича дрессировщика, но суть в том, что в конце остается только один. Этот ?счастливчик? становится ?работником года?,награждается кучей денег, шикарным домом и кучей психических болячек. Чаще всего он просто скатывается в рай, даруемый морфлингом и алкоголем. Крутая, в общем то, штука – Голодные игры.
- Так ты и есть ?работник года??- невольно копирую я стиль разговора рыжего гения.- Не-а, судя по информации, которую я раздобыл, меня выбили из игры на третий же день. Понятия не имею, как я выжил, и как попал сюда. Единственное, в чем я уверен – чистка на меня не подействовала. Я лишился памяти, но только не чувств и не умственных способностей и компьютерных навыков.- И как ты нашел себя в базе, не помня своего имени?- Начал почти с нуля. Искал сперва среди всех пропавших без вести рыжих мальчиков по всему Панему…
- Чему?- Панему, шляпа! Это страна наша. Так вот, потом я подумал, что человек с моими навыкамискорее всего родился в дистрикте Восемь, где развиты информационные технологии. Там до черта рыжих моего телосложения! В итоге я нашел три самых вероятных варианта: Норберт Гилберт, Сэм Вилкс и Приор Лейн. Все трое пропали без вести, по описанию похожи на меня. Фотографий я не нашел, и пришлось искать почти вслепую. Но оказалось, что Вилкса растерзали миротворцы, одуревшие от скуки – к слову, я слил о них информацию мэру дистрикта, - а Лейна забрал в свой ?гарем? один из видных чиновников Капитолия. Остался только Норберт, чье тело так и не вернули родственникам после игр. И вуаля! – вот он я, единственный и неповторимый.Я утрачиваю нить его рассуждений и выводов еще в самом начале, но ему, кажется, плевать. Он все еще не отрывается от экрана, и барабанит по клавишам с такой силой, что я тоже начинаю смотреть в монитор, но теряюсь в длинном списке фамилий.- И что ты сейчас делаешь?- Ищу тебя по базе. Увы, белобрысых качков в нашей стране раз в сорок больше, чем стройных симпатичных рыжих.Я шокировано замираю, услышав это, потом вглядываюсь в мелькающие фамилии уже совсем по-другому. Одно из этих имен может оказаться моим.- И не старайся, ты не узнаешь. Даже мой мозг никак не дернулся когда я нашел свое имя. То же самое и с остальными.Я оборачиваюсь на троих эмпатов, до этой минуты хранивших молчание.- Так у вас есть имена?- Ну да. Прости, просто не было варианта представиться, - улыбается 1114. – Этот синеглазый маньяк – Саймон Мейсон, воришка из первого дистрикта. Попал сюда после тюрьмы, - брюнет салютует мне двумя пальцами. – А это – Сакон Джинджа, сломал обе руки миротворцу в родном Четвертом дистрикте. – Темнокожий 1077 широко улыбается и кивает.
- А ты кто?Девушка смущенно чешет нос и улыбается:- А я- Арья Аверлок, полуфиналист 73 Голодных игр.