Глава 36 (1/2)

«Исповедь» информатички вполне предсказуемо оказалась чистой воды клеветой и бесконечным преувеличением. Так, Светлана Викторовна с чего-то заявила, что я в последнее время стала совсем грубой и постоянно ей хамлю. А также что ни черта не делаю на уроках и что она уже давно хотела поговорить с моим классным руководителем по этому поводу.Все это время я стояла в кабинете, попеременно то краснея, то бледнея от такой бессовестной лжи. Если в ее причитаниях убрать мое имя и фамилию, можно было подумать, что учительница рассказывает про первого хулигана школы.Подобные реплики в адрес фактически постоянной отличницы ошарашили не только меня. Мои одноклассники, по-прежнему делающие задания в этом же классе, от слов информатички даже оторвались от стационарных компьютеров и теперь с недоуменным интересом пялились на распаляющуюся женщину. Беспокойство, возникшее на их лицах, легко можно было понять. Если она так кастерила меня, то что же она расскажет про ребят, у которых и вовсе выходило «два» по информатике?Александр Владимирович же с преувеличенным интересом слушал Светлану Викторовну, и, хоть лицо его и было серьезно, глаза задорно поблескивали. Казалось, его страшно забавляла вся эта ситуация. Ну, еще бы! Не каждый день в мой адрес можно услышать слова, которыми учителя обычно клеймили отъявленных двоечников.На мгновенье мне даже показалось, что Светлана Викторовна мне мстит за что-то. Но я не могла вспомнить где могла насолить ей. Ну да… пару раз чуть не перевернула стул в ее кабинете. А еще один раз мне попало из-за Машки с телефоном. И еще, кажется, я на прошлое занятие не сдала ей самостоятельную работу, а другую просто завалила. Но этого все-таки было недостаточно для той гневной тирады, которой разошлась информатичка.«Что же я ей сделала?! За что она на меня злится? – не могла понять я. – Может, она просто встала не с той ноги, а я просто попала под горячую руку?»Ответ внезапно пришел сам собой.- Даша, - вдруг окликнула меня Светлана Викторовна, наконец, обращаясь ко мне не в «третьем лице» и разворачивая свой стул на колесиках в мою сторону. – Ты же прекрасно знаешь, как я к тебе хорошо отношусь. И поэтому я просто не понимаю, за что ко мне такое отношение!И посмотрела на меня так оскорбленно, будто я этим нанесла ей какую-то чересчур личную обиду, ну или лично из-за меня ей не выдали премию в конце месяца.

Я понимала, что должна была что-то ответить, но язык от подобной лжи прилип к небу, а в голове, кроме ругани, ничего не осталось. Поэтому я просто пялилась в полное немой горечи лицо информатички, пытаясь подобрать хоть какие-то слова в свое оправдание, но ничего не могла из себя выдавить.

Женщина, выждав пару секунд, горестно вздохнув, отвернулась от меня и посмотрела на Александра Владимировича, полными мольбы глазами: «Сделайте с ней что-нибудь!».- Вам она тоже грубит? – спросила информатичка.И тут мне стало совсем не до смеха.Я воровато мельком взглянула на него. Александр Владимирович, выдержав театральную паузу, неожиданно встретился со мной изучающим взглядом, под которым я, предсказуемо сжавшись в комок, отвернулась.- Знаете, - наконец, протянул он. – Раньше за Дарьей хамского поведения не наблюдалось. Вы первая, кто говорит, что она грубит учителям. Однако в последнее время она стала менее внимательной. И боюсь, что это моя вина.

Сердце бешено забилось где-то в горле. Я крепко сжала пальцы в кулаки, а учитель между тем продолжал:- Вам известно, что у девятых классов скоро итоговые аттестации? Приходится добавлять часы по математике, давать на дом большие задания для укрепления материала. Боюсь, что просто перегрузил Дарью, поэтому она стала немного... – мужчина мимолетно мазнул по мне глазами, – …рассеянной. Светлана Викторовна, я надеюсь, что из-за этого недоразумения вы не станете портить аттестат ребенку?«Я не ребенок!» - автоматически про себя ощетинилась я.- Да что вы?У Светланы Викторовны сейчас было забавно-растерянное лицо. По всей видимости, она ожидала, что математик горячо поддержит ее притязания, и сейчас, не получив поддержки, испытывала жуткую неловкость.- Эм… я… - несвязно бормотала женщина, силясь найти подходящие слова. – Я, конечно, не буду портить аттестат. Дашенька говорила, что у нее только по информатике «четверка», но я просто хотела… сообщить, что она сейчас на уроках… рассеянная… Ох уж эти ЕГЭ и ГИА, совсем детей замучили!

Уши резануло непривычное «Дашенька» из уст информатички - это было слышать практически противоестественно. Мне казалось, чтоеще чуть-чуть, и я вообще перестану понимать, что происходит вокруг.- Думаю, с Абрамовой вопрос решен?Информатичка мелко закивала головой, так что крупные серьги в ее ушах запрыгали в такт:- Да-да, конечно, уж если так получилось!Какая, однако, быстрая капитуляция, еще пару секунд назад я была в ее глазах главным злом в этой школе…- Спасибо за ваше понимание, - мужчина обернулся назад к моим одноклассникам, которые, совсем забыв про задания, во все глаза жадно следили за разворачивающимися событиями. Однако одного предупреждающего взгляда классного руководителя хватило, чтобы все немедленно вернулись к своим компьютерам.В кабинете фоновыми звуками немедленно возобновился перестук пальцев по клавиатурам и щелканье мышками.Александр Владимирович обернулся к информатичке: – И еще, Светлана Викторовна, я как раз хотел у вас спросить про успеваемость моего класса. Много неуспевающих?По всему кабинету прошлась ощутимая немая волна паники. Одноклассники, особенно те, у которых выходили «двойки», чересчур серьезно уставились в мониторы и начали чересчур громко щелкать мышками, на самом же деле отчаянно навострив уши.Светлана Викторовна, еще не отошедшая после первого фиаско с очернением ученицы девятого «Б» в моем лице, кокетливо рассмеялась, махнув рукой, по всей видимости решила пойти по другой тропе.- Ох, совсем нет. Есть у пары ребят, но они уже все исправляют. У всех выходит оценка. Только у двоих ребят «тройки», у всех остальных хорошие оценки, можете не переживать.Где-то в самом углу кабинета Вовка от удивления громко крякнул, раздались смешки, но учительница, казалось, не заметила этого и продолжала щебетать:- С вашим руководством девятый «Б» совсем не узнать! Все стали такие… ответственные. На все уроки ходят. Любо-дорого смотреть!Я едва удержалась от возмущенного хмыканья. Да, все такие хорошие! Одну меня она костерила минут пять ни за что!- Хорошо, что так, - протянул мужчина, не обращая никакого внимания на лесть. – Тогда я, пожалуй, забираю журнал.Светлана Викторовна без лишних вопросов передала наш классный журнал математику и зачем-то встала на ноги. Сильно суетясь и без конца неловко смеясь и одергивая юбку, она напоминала мне актера, забывшего свою роль.- А Абрамовой я на следующем уроке уже исправлю оценку, не волнуйтесь, - сообщила она ему, в третий раз одергивая свою черную юбку и садясь обратно на стул.Александр Владимирович кивнул, обворожительно улыбаясь информатичке, и, будто только сейчас вспомнив о моем существовании, повернулся ко мне, уже собирающейся уходить под «шумок».- Дарья, ты куда это? - спросил он мне в спину.Дежавю.

Казалось бы, я уже давно должна была привыкнуть к тому, что меня постоянно ловят при жалких попытках «побега», но сердце стыло в моей груди, как в первый раз.

Я замерла на месте, выжидая томительно долгую секунду, и медленно обернулась.- Насчет твоего поведения…Его губы тронула насмешливая улыбка, и у меня от этого что-то внутри ухнуло камнем вниз.- …нужно с тобой побеседовать.

Как будто за всю прошлую неделю он не вдоволь поиздевался надо мной. Разве он не понял в нашу последнюю встречу, что я на пределе? Или решил добить меня уже до конца, чтобы наверняка?

- Извините, - сухо отчеканила я, так и не поднимая глаз. - Я сегодня не могу.- Либо завтра приглашаю родителей в школу, - спокойно поставил ультиматум учитель, - либо ты сейчас идешь со мной.«Все-таки добить…».666

- Ну, Дарья, как твои «важные» дела?Все тот же вопрос, заданный все тем же саркастическим голосом. Я была уверена, что если сейчас посмотреть ему в глаза, они будут полны насмешки.Я внутренне подобралась, что-то сродни истерии было ударило мне в грудь, но тотчас отпустило, сменившись оцепенением. Я чувствовала себя слишком измотанной и малодушно промолчала, все так же избегая смотреть на него.Со щедро залитой солнцем улицы доносился шум проезжающих мимо машин и крики школьников, в глубине школы раздалась трель школьного звонка, кто-то, громко топая ногами, быстро пронесся по коридору. Но эти звуки не резали слух. Молчание, заполнившее пространство кабинета между нами, было напряженным и статичным.

Александр Владимирович прислонился спиной к своему столу, небрежно облокотившись руками о деревянную столешницу позади себя. Весь его вид выдавал нарастающее нетерпение. Я же стояла посреди кабинета, не зная, куда себя деть и что делать дальше. Его взгляд жегся на моем лице, как затушенный о кожу окурок.

- Кстати, мы тогда не договорили, - заметил мужчина, по всей видимости, имея в виду мою недавнюю истерику в библиотеке.В тот раз…

Нашу прошлую встречу я помнила урывками. Все стерлось в тумане беспросветной боли.Мое молчание затягивалось, и наконец терпение учителя лопнуло, и он холодно протянул с хорошо различимым металлом в голосе:- Знаешь, эту беседу с трудом можно характеризовать, как диалог. Это попросту невежливо. Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. И будь любезна отвечать. Знаешь, я все-таки думаю, что нужно всерьез заняться твоим воспитанием. Я даже знаю, с чего начать. Давай сыграем в твою любимую игру? Нет, конечно, не в прятки и догоняшки. А, скажем… в "продолжи сказку". Ты начинаешь, я подхвачу. Чем сказка будет более абсурдной, тем лучше. Ну и еще побольше самоуничтожений и бреда, это только приветствуется. Начинай.Я окаменела, чувствуя почти панику, словно меня опять вызывают отвечать к доске. Этому конца не будет… Он видел, как я убежала в слезах, и ему все мало? У меня не было сил. В моих легких не хватало воздуха.

– Не хочешь?.. – Александр Владимирович расстроено прищелкнул языком. – Ладно, я сам начну за тебя.Легко оттолкнувшись от своего стола, он встал напротив, словно отгородив этим меня от всего мира, и торжественно заговорил:

- В некотором демократическом царстве, в некотором федеративном гремучем лесу жила-была девочка. Ну как жила… то было больше похоже на существование, в собственной маленькой… норке? Землянке? Хотя, скорее, теплице… Да и не важно, главное место, где она жила, было теплым и годным для проживания по всем санитарным/жилищным стандартам гремучего леса. Как она оказалась одна в гремучем лесу? Об этом часть сказки умалчивает. Часто ей было плевать на себя, а, следовательно, на чувства всех тех, кто ее окружал. Девочка-то наша была эгоисткой, да только не признавала этого. А еще она до смерти, до ночных кошмаров боялась ошибок, поэтому ничего не делала, сидела в своей землянке и грызла себя за прошлое. Но редко-редко, когда она находилась в особом эмоциональном состоянии… а такое с ней бывало регулярно, но недолго, только если девочка разозлится, напьется… или с ней случится еще что-то более интересное. Ну, а счет времени – на секунды, могла забыться и вылезти из своего укрытия и по ошибке свернуть горы, а потом, правда, всегда возвращалась обратно в… где она там живет?.. в землянку, теплицу, нору… Неважно. И опять начинала себя грызть. Ну, все, а теперь твоя очередь. Продолжай.Я очень больно прикусила себя за нижнюю губу. Мне казалось, что каждое его слово ранит меня физически. Александр Владимирович с интересом спросил:– Что такое, расхотела играть? А ведь раньше это была твоя любимая игра. Хочешь, я продолжу дальше?Я тяжело дышала, чувствуя ком в горле. Поглядев на мое лицо, учитель пожал плечами.– Ну, не хочешь – как хочешь. Какая-то ты грустная, Дарья… Я что, зря тебя веселю? Не хочешь узнать конец этой сказки?- Нет, - вырвалось у меня. – Мне никогда не были интересны сказки про принцесс и их прекрасное спасение.- Ты слушала меня невнимательно, - пожурил меня Александр Владимирович. - В этой сказке нет никаких принцесс и принцев. Есть только наша девочка, живущая в своей федеративной приватизированной землянке… и, скажем, злой?.. – спросил сам у себя мужчина, а после кивнул себе же, - да, определенно, в формате сказки злой: отшельник, леший, водяной… не знаю, пускай тот, кто тебе больше нравится, тот и будет. Да, и девочку нашу никто не спасал, ведь ничего-то ей, кроме нее самой же, и не грозило. А спасать всяких там девочек от самих себя - не самое благодарное занятие для нашего лешего. Не забывай, что он к тому же еще и антагонист. Да и как бы он смог убедить девочку, что жизнь бывает всякая, добро и зло так же зависят от точки зрения, как надписи на заборе, а себя надо любить?Я устало закрыла глаза, качая головой, смысл этой сказочки то приближался ко мне, то ускользал.- То есть, сказка заканчивается тем, что наша девочка полюбила саму себя, а не прекрасного принца?Учитель вновь недовольно цокнул:- Дарья, ты меня совсем не слушаешь… Прекрасных принцев тут нет. Если наша девочка полюбит себя – это будет уже хорошо, может, и водяному что-нибудь перепадет. А может, наша девочка так и умрет в своей землянке, так и не осмелившись оттуда вылезти. Наш леший/водяной не принц, и в спасении кого бы то ни было не принимает участия, да и девочка наша уж больно себе на уме.Неожиданно для самой себя во мне проснулся интерес, и, ведомая им, я расслабилась и смогла спокойно разговаривать и смотреть на мужчину.

- И все закончится плохо? – поинтересовалась я и совсем бы не удивилась, если бы все так и оказалось.Мужчина неопределенно пожал плечами.-Конец сказки полностью зависит от нашей девочки.Вдруг отчего-то стало грустно.- Это какая-то неправильная сказка…- Почему? – с интересом спросил меня Александр Владимирович. - Знаешь, что мне больше всего не нравится в сказках? Они провоцируют ложные ожидания. В сказках прекрасный принц никогда не подставит тебе подножку, а это не так, и любовь их не реальна. Она только в фильмах, книгах и есть. Поэтому, Дарья, отсутствие всяких там принцесс, принцев и чудесного спасения в конце сразу делают сказку плохой?- Не в этом дело. Сказки должны поучать чему-то… эта сказка учит смелости и любви к себе? Но за что любить саму себя этой эгоистичной девочке?Я взглянула на него. И могла бы без конца бы смотреть, если бы не боялась встретиться с ним взглядом: каждый раз, как это случалось, я совершенно терялась; мне, словно при этом кто-то дал под дых. Но в этот раз я выдержала его прямой взгляд.- А просто так, - легко ответил он мне, его зеленые глаза смеялись.Я улыбнулась ему против воли.- И разве могут положительные и отрицательные герои сказки дружить?- Дружить? – наигранно скривившись, переспросил учитель, усмехаясь. – Нет, упаси Боже, они не смогут дружить. В таком ключе это больше будет похоже на разврат.