Глава 35 (1/2)

«Если завтра опять будет лить дождь, то останусь дома, и плевать, что мне на это скажут» – хмуро думала я, громко размешивая в кружке с чаем кубик рафинада, сидя утром в воскресенье следующего дня на кухне. Ложка в моей руке то и дело звонко билась о стеклянные стенки кружки, что невероятно нервировало и отдавалось болью в висках, но остановить это треньканье я не спешила.В моем случае, даже раздражение – хорошее чувство, по крайней мере, гораздо лучше, чем совсем ничего.

После чересчур сильных эмоций всегда приходит апатия. В этом я успела убедиться еще вчера вечером, когда, выговорившись Егорову и успокоившись, я-таки последовала совету парня и все-таки сделала попытку заговорить первой с Машей. Момент был выбран после уроков. И если начало нашей беседы было крайне натянутым и холодным, то в ее конце Сивцева уже пересказывала все интересные подробности недавних событий своей жизни. А после позвала к себе домой пообщаться уже там, сообщив, что родители на выходные забрали ее сестер и смотались на дачу.- А как же Ерохина? – не упустила случая спросить я. – У вас же вроде были на сегодня планы.О которых две «подружки» нарочито громко щебетали все утро.- Да дура эта Ерохина, - отмахнула от меня Машка, закатывая глаза. – Достала меня так за эти дни, ты не представляешь! Ее с нами не будет. Скажу, что родаки вернулись раньше времени, и все.Я лишь хмыкнула, думая о том, какой была наивной, когда решила, что Сивцева всерьез может подружиться с Катей.«Не ищи врагов там, где их нет».Вечер у Машки прошел крайне насыщенный. Федя почему-то с нами не пошел, сославшись на какие-то дела, так что сидели мы только вдвоем. И совсем как в старые добрые времена смотрели фильмы, попутно опустошая запасы холодильника, громко и совсем несмешно шутили, но истерично смеялись над совместным бредом до колик. И вряд ликто-то из посторонних людей понял бы наши шутки, некоторые сочли бы их даже безумно глупыми. Это был такой дебильный юмор - только для двоих.

Сивцева вообще не умела ничего молча делать или смотреть. Она постоянно вставляла комментарии к происходящему на экране, пока мы смотрели на ее компьютере кино. Чаще совсем неуместные и очень редко по-настоящему смешные. Просто-напросто выкрикивала все, что придет ей в голову. Многих эта ее черта бесила, я же искренне смеялась.

В дружбе вообще всегда должна быть очень важная вещь – общее чувство юмора, и не важно, насколько идиотское. Без этого дружба дружбой считаться не в праве.И что бы я в обиде не думала, Машка всегда была, есть и будет моей доставучей, эгоцентричной и взбалмошной лучшей подругой.

День плавно перетек в вечер, и подруга вдруг откуда-то вытащила бутылку с вином. Я совсем не хотела пить, все мои предыдущие опыты были, мягко говоря, неудачны, да и ассоциации, которые приходили в голову, желания никак не прибавляли.

- Да, давай! – возбужденно убеждала меня Маша, совсем как в тот раз с дешевым пивом. – Я нашла это у Ники, она этой бутылки еще не скоро хватится.- Нет, спасибо. Давай как-нибудь без меня.- Не будь занудой! Ничего все равно не будет от бутылки на двоих. А так хотя бы символично забудем все старые обиды. Ну? Давай!Забыть «старое» я совсем была не против, и дело даже не в глупой ссоре с Машей. Поэтому, скрепя сердцем, я согласилась, предварительно добавив, что только чуть-чуть.А дальше все следующие полчаса мы феерично пытались откупорить вино. Штопором никто из нас двоих пользоваться толком не умел, и мы своими неумелыми действиями только глубже протолкнули деревянную пробку в горлышко бутылки.- Ай, короче! – быстро вышла из себя Маша, после очередной неудачной попытки, выхватив из кухонного ящичка вилку и молоток для отбивания мяса. – Просто протолкнем ее внутрь.Очень разгоряченные и с неуемной жаждой азарта, мы с ней склонились над несчастной бутылкой красного полусладкого, очень походя при этом на двух испытателей какого-нибудь физического закона.Маша приставила вилку зубцами вниз к продавленной раннее штопором пробке и сильным ударом молотка по рукоятке отправила упрямую деревянную затычку прямиком в полную бутылку вина. Пробка плюхнулась туда, как маленькая бомбочка, и в следующий миг нас обеих залило залпом из красных брызг, полетевших во все стороны из бутылки.Алкоголь щедро расплескался красными пятнами по моей футболке, коснулся волос и левой щеки. И очень скоро от меня будет нести алкогольными испарениями хуже, чем от завучей в день учителя.

Что за день-то такой?! Уже второй раз за день меня обливало…Маша громко и совсем некультурно матюкнулась, рукой вытирая с лица капельки вина. Я же начала хрипло хохотать, как будто была не в себе, и, к своему изумлению, не смогла остановиться.

- Чего ржешь?! – толкнула меня в плечо Маша, и я, не удержавшись на ногах, упала на пол, не в силах остановить смех. – Вот больная. - Сивцева тоже начала смеяться, и чуть не уронила злосчастную бутылку на ковер, что лишь вызвало новый взрыв хохота.Отсмеявшись и переведя дух, мы стали пить вино прямо из бутылки, периодически закусывая разогретыми в микроволновке бутербродами из сыра и ветчины, которые Маша украсила сверху помидорами с петрушкой. Сочеталось это, конечно, со сладким вином не очень (а если честно, то совсем никак не хотело сочетаться ни во рту, ни в желудке), но нам было вкусно, а на правила распития вина - как-то все равно. Хотя подруга для вида и поболтала в руке бутылкой и понюхала горлышко с видом знатока, что смотрелось весьма комично, потому что бывалые сомелье крутят в руке не бутылкой, а бокалом, и вряд ли им придет в голову после глотка вина закусывать его бутербродами с ветчиной.

Легкое опьянение коснулось меня уже после третьего глотка из бутылки. Вино, в отличие от дешевого пива, не вызывало у меня тошноты и желания сейчас же его выплюнуть. И, в отличие от виски, не устраивало пожара в моем рту и в носоглотке, а еще было чуть сладковатым на вкус. После пятого глотка я уже не чувствовала неприятный вкус спирта вина, а лишь его сладость, а уже после седьмого весь мир закружился перед глазами и странная нега начала разливаться по всему телу. Ничего не хотелось и хотелось одновременно.Пустая бутылка валялась на полу там же, где стояла тарелка, полная крошек, несъеденных корочек хлеба и петрушки. Я лежала, вытянувшись на спине, на полу, застеленном ярко-синим пушистым ковром, знакомым мне с детства и вызывавшим лёгкую ностальгию. Именно на этом ковре мы с Машкой так любили валяться в детстве после уроков, а еще как-то в шестом классе разлили на него апельсиновый сок, а после добрый час до прихода ее родителей пытались вывести пятно. Что, кстати, у нас так и не получилось до конца. Если присмотреться, то оно было все там же, у дивана. И сколько бы я не напрягала память, все равно не могла вспомнить, наругали ли нас за это после или нет.Маша устроилась рядом со мной на полу. Вдвоем мы бессмысленно пялились на потолок и глупо перешучивались.

Нам было спокойно и уютно вдвоем. Сивцева о чем-то стрекотала, я же просто лежала, пялясь в потолок и краем уха слушая подругу. Я чувствовала почти полную эйфорию.- Вот, блин… - вдруг простонала Маша, хлопнув себя по лбу.- Что такое? – равнодушно спросила я. Все вдруг стало слишком утомительным и скучным, чувства во мне будто померкли.- Я забыла сфотографировать пионы, а они уже завяли. Все откладывала-откладывала и вот!..Я проследила глазами за направлением, на которое она указывала, и увидела отцветшие, бледно-розовые, сморщенные бутоны цветков в вазе на окне. При жизни они, скорее всего, были ярко-ярко розовыми и красивыми еще каких-нибудь пару дней назад, радуя глаз своим цветением.- Федя подарил, - зачем-то добавила Маша, будто я сама не поняла.- Сфотографируй тогда меня, - вдруг произнесла я. – Так… на всякий случай.Сивцева хмыкнула и начала говорить какой-то бред про метаморфов.И совсем не удивительно, что на следующий день у меня раскалывалась голова и немилостиво мутило. Выпила я действительно мало, но похмелье почему-то все равно меня не пощадило.За окном лил сильный ливень, в небе изредка проносились раскаты грома.

Паршивая погода – паршивый день.

Я упрямо продолжала громко размешивать рафинад в кружке, бренча ложкой по стеклянным стенкам, хотя сахар уже давно растворился в воде.- Хватит уже, достала! – не выдержал, наконец, Леша, обычно первый в доме по «доставанию» всякими раздражающими звуками домочадцев. Его громкий голос ржавыми гвоздями вбился мне в череп.Я прекратила помешивание и молча вынула ложку из чая, бросая на брата недовольный взгляд, он ответил мне тем же. Состоялся недолгий бой в гляделки, который я предсказуемо проиграла, подумав, что опуститься до уровня братца - не совсем хорошая идея.

Да и что на него сейчас сердиться? Как будто это он виноват в том, что я вчера напилась. Или в том, что вся моя жизнь катится под откос. Если кто в этом и виноват, то только я. И винить и злиться нужно только на себя.Вздохнув, я отпила из кружки чай. Горячая жидкость приятно разлилась по пересушенной гортани.

- Даш, – вдруг позвал меня Леша.- Мм?..- А тебе папа звонил?Я резко поперхнулась от неожиданности, отставляя от себя кружку и откашливаясь. Никак не могла ожидать от него подобного вопроса.

Брат смотрел на меня выжидающе.- Звонил, - осторожно хриплым голосом ответила я полуправду. – А что?Леша нахмурил брови, замешкавшись, как будто не знал, с чего начать.- Он тебе тоже звонил? - подсказала ему я.- Да. Позавчера. А вчера мама спросила меня, с кем бы мне хотелось жить.Я замерла, уставившись на Лешу и на время даже позабыв о головной боли. Обычно наглый и визгливый голос братца сейчас был подернут легким оттенком растерянности.- Так вот… - продолжил он, неуверенность в его голосе сменилась металлом, которого я никак не ожидала услышать от мальчика его возраста. – Я ответил, что останусь с мамой. В любом случае. Даша, ты ведь тоже? Ты ведь ее не бросишь, да? Ты ведь больше любишь маму?Я же замешкалась, не зная, что на это ему можно сказать. Если я и сохранила еще какие-то воспоминания из детства об отце и полной семье, то Леше на момент расставания мамы с папой было всего два года, и он не мог ничего помнить. Для него отец всегда был посторонним человеком. Не то что для меня. Было бы совсем нечестно сравнивать наше с братом отношение к папе. Оно все равно будет разным.Внезапно меня обожгла сильная злость на мать, которая зачем-то спросила у совсем еще ребенка, кого он предпочитает, маму или папу. Это неправильно - делать подобный выбор.

Я ничего не ответила на его вопрос и по глазам Леши поняла, что теперь стала для него кем-то вроде предателя.666«Не ищи врагов там, где их нет, и не переживай из-за того, что не в силах изменить» - под этими девизами прошли мои следующие будние дни.И мне это вполне удавалось. Главным образом потому, что вдруг во мне появилось необъяснимое равнодушие ко всему окружающему миру. На место переживаний, страданий и паники пришла апатия, которая за несколько дней достигла своего апогея. Не было во мне ни веры, ни стремлений, ни злости. Все стало слишком утомительным, совсем как в тот вечер у Маши, когда я напилась вина, только, в отличие от того дня, я была при этом совершенно трезвой.В понедельник у нашего класса не было математики и Александра Владимировича я не видела. Да и совсем не была уверена в том, что хочу его видеть. Если раньше тоска заполняла меня полностью, топила весь мой мир до горизонта, так мне хотелось его увидеть, то сейчас это спасительное равнодушие было очень кстати. Во мне что-то перегорело в тот день.Во вторник уроки математики почему-то отменили. Ко мне же после уроков в тот день подошел Высоцкий.