Глава 3 (1/1)

План был чрезвычайно простым — раз уж Гэри Анвин был так осторожен, что не давал ни одного шанса себя разоблачить, с ним следовало разговаривать, и как можно больше, чтобы однажды поймать на лжи. Долгие беседы о хороших манерах казались идеальным вариантом, однако очень скоро стало ясно, что план совершенно никуда не годился.Не то чтобы Гэри отказывался разговаривать, конечно. Он болтал, не умолкая — рассказывал о детстве в Чешире и о юности в Лондоне, перебивал Гарри прямо посреди лекции о костюмных тканях, чтобы отпустить очередную шуточку про похороны; во время прогулок обсуждал всех попадающих на глаза прохожих, знал, кажется, смешные истории о каждом, от старой русской княгини до мальчика-посыльного из соседнего отеля, а про кого не знал, выдумывал на ходу. И уж конечно, Гарри не пришлось придумывать поводы, чтобы переводить разговор на спиритизм — Гэри сам говорил о нём много и с удовольствием, то и дело травил байки о забавных духах и вообще, кажется, имел своё мнение касательно современных медиумов и наконец-то нашёл в лице Гарри благодарного слушателя. Проблема была в том, что за три дня, в которые Гарри почти не расставался с Гэри — точнее, Гэри не расставался с ним — ему ни разу не удалось поймать парня на лжи.Разумеется, если не принимать во внимание то, что весь его ?дар? был ложью от начала и до конца.На второй день бесконечных вопросов и стенаний по поводу аристократов, которые не умеют наслаждаться жизнью, Гэри спустился к обеду в костюме, в котором вполне бы мог сойти за выпускника Оксфорда. Трёхцветные броги он всё-таки оставил — Гарри, вы чего, пол-Ниццы о таких мечтает, им просто кишка тонка! И, конечно, приличный костюм не помешал ему весь ужин задирать Чарли, с которым он не ладил.— Да переживёт он, чего расстраиваетесь, — махнул он потом рукой в ответ на замечание. — Лучше расскажите ещё про лондонских портных, вы до обеда не договорили.К его чести, слушать он умел так же хорошо, как и говорить.На третий день Гарри окончательно убедился, что Гэри был вовсе не так прост, как хотел казаться. Обнаружилось это случайно — он сел пролистать перед сном ?Испытание Ричарда Феверела?, раз уж работа над книгой категорически не задалась, и обнаружил на страницах следы от загнутых уголков. Из всех, кто когда-либо держал роман в руках, на такое варварство был способен только один человек.— Значит, признаете только детективы? — усмехнулся он через полчаса и вручил Гэри книгу — негоже бросать на полпути начатое. Гэри, кажется, смутился, но подарок взял и даже смущённо пробормотал слова благодарности.На четвёртый день Гарри проснулся, почувствовав в комнате чьё-то присутствие. Ещё не придя в себя, он нащупал под подушкой револьвер и подумал, что с управляющим надо серьёзно поговорить о безопасности постояльцев и о том, как может пошатнуться и без того не самая лучшая репутация Негреско. Впрочем, воришка вёл себя как-то странно — Гарри не слышал шагов или шуршания вещей. Тишину нарушало только мерное дыхание да еле слышный шелест книжных страниц.Внезапная догадка озарила Гарри.— Гэри? — хрипло со сна произнёс он.— Вашу мать! — воскликнул Гэри, сидевший в кресле у рабочего стола, и, кажется, даже подпрыгнул. — Как у вас это получается? В смысле, вы же только что спали, я слышал.— Господи, Гэри, какого черта вы делаете в моем номере?— Книжку занес, вы мне почитать вчера дали, я её как раз к утру закончил, — ответил Гэри и в доказательство помахал в воздухе чем-то расплывчатым — со сна Гарри видел плохо.— Это не могло подождать до вечера?— Могло. Но мне было скучно.Гарри едва не застонал от этой непосредственности.— И вы решили разбудить меня, чтобы развлечься? Как вы вообще вошли, между прочим? Дверь же была заперта.— Дверь — да. А вот окно — нет. Да и давайте по-честному, тут же двери хлипкие, вскрываются на раз-два.— Гэри, — сказал Гарри, не зная, смеяться ему или ругаться, — выйдите из моего номера. А после завтрака мы поговорим с вами о правилах приличия и о том, когда их нарушение превращается в нарушение законов Англии.Гэри не ушёл. Вместо этого он принялся ожесточённо ковырять корешок книги, словно собирался разодрать её по листику.— Вы в курсе, что вы во сне говорите? — наконец сказал он. Гарри ещё не слишком хорошо видел, но отлично представлял сейчас себе лицо Гэри — он всегда хмурился и сжимал губы, когда говорил о чем-то серьёзном.— Значит, вы ещё и подслушивали, о чем я говорю?— Я не подслушивал! В смысле, я просто хотел оставить книгу на столе и уйти, но тут вы начали бормотать, и я... Ну, я знаю, что подслушивать нехорошо и всё такое, но вы же ни с кем не разговаривали, да? В смысле, разговаривали, но это же не считается? — закончил он совсем тихо и почему-то виновато посмотрел на Гарри. Тот вопросительно поднял бровь.— Вы говорили про какой-то туман, и про то, что у вас кровь на руках. И имена всякие называли, много имён. Это то, о чем я думаю, Гарри? Вам снятся кошмары про войну? В смысле, вы обращались к Марку, и Джону, и Стиву, а я знаю этих ребят. Они, как вы приехали, приходят ко мне каждый день. Их много, ага, и все они просят передать вам, что не держат зла за то, что вы остались в живых. Только вы не слушаете, вы ещё в первый вечер отказались слушать...Он тараторил ещё что-то, всё быстрее и быстрее, захлёбывался словами, словно десятки и сотни людей сейчас требовали от него передать их слова. Гарри не слышал — в голове вдруг зазвенело, и вместе со звоном пришли ясные воспоминания о том, что ему снилось.Прежде всего — ему снился июль семнадцатого года. Это было важно, потому что сны приходили часто, всё остальное в них менялось, и траншея во Фландрии оказывалась в снах куда реже, чем поле с измятыми и растоптанными маками, или полуразрушенный завод, или развалины какого-то дома, в котором стены, пол и остатки крыши были измазаны кровью. Место менялось, и лишь время оставалось неизменным — июль семнадцатого года. Он повторял себе это несколько раз, как молитву, а потом открывал глаза и видел вокруг мёртвых людей — до самого горизонта.Потом он всегда смотрел на свои руки, ожидая увидеть кровь. Сну не было дела до того, что во Фландрии он остался жив по чистой случайности, вытащил счастливый билет в виде исправного противогаза. Сон говорил — это ты только что убил всех этих людей, и он послушно опускал взгляд, смотрел на чистые руки и поднимался на ноги.Потом он шёл вперёд, переступал через тела и слышал едва различимый звон в ушах, словно после удара по голове. Иногда среди мертвецов он замечал знакомых, которые приветственно улыбались ему, скаля залитые кровью зубы. Но чаще это были просто люди, мужчины и женщины, старики и дети, которых не было и не могло быть в июле семнадцатого года в траншее во Фландрии, когда газовая атака немцев обнаружила неисправность их противогазов. Эти люди были одеты в яркие платья и светлые костюмы, заляпанные землёй и кровью, и их лица были перекошены смертью, словно их оставили дожидаться конца. Газ убивал не сразу, всегда вспоминал он после пробуждения, почти все его товарищи умерли в госпитале, не дожив до утра.Больше всего во сне его терзало острое чувство неправильности происходящего. Он должен был остаться лежать рядом с товарищами с пустыми глазами и залитым кровью ртом, а вместо этого он шёл, перешагивая через трупы, и вокруг него стелился туман, который больше не нёс с собой смерть. Он вглядывался в него, надеясь увидеть фигуры выживших, тех, кому больше повезло с противогазами, или хотя бы наступающего противника, но не видел никого.Иногда в конце концов к нему из тумана выходил человек и стрелял в голову. Однажды, когда сон слишком затянулся и казалось, что блуждать по полю с мертвецами придётся вечно, он подобрал с земли пистолет и сам выстрелил себе в рот. Однако чаще он проходил всего несколько ярдов и просыпался в своей постели.Последнее время сны снились ему всё реже, и он начал думать, что наконец-то пережил произошедшее. Оказывается — просто начал забывать.— Ну так что? — спросил Гэри, наглый мальчишка, который влез без спроса туда, куда Гарри давно забыл дорогу. — Это про войну, да? Вам снится война?— Гэри, выйдите из номера, — повторил Гарри и сам не узнал своего голоса.— Я мог бы помочь, — настойчиво повторил Гэри и даже вскочил с кресла. — Они все приходят к вам, и хотят поговорить, потому что видят, что вы всё помните и мучаетесь. Пожалуйста, я знаю, что вы мне не верите, но я хочу помочь, поверьте мне!Должно быть, эмоции Гарри на какое-то мгновение отразились на его лице, потому что Гэри вдруг замолчал и отступил назад.— Эй, вы чего?Три шага от кровати до растерянно глядящего на него мальчишки казались бесконечными — и Гарри не чувствовал ничего, кроме такого же бесконечного разочарования. Как же так, Гэри, умный и хитрый мальчик, ты так умело разыгрывал свои карты, втирался в доверие ко всем окружающим и даже меня заставил поверить, что действительно заинтересован в наших разговорах; как же ты так глупо решил привязать меня к себе, рассказав сказочку о погибших товарищах?Глядя на выступившую на лбу Гэри испарину, на дрожащие ресницы и широко распахнутые глаза — что же он такое увидел в его лице, что разом растерял всю свою браваду? — Гарри сказал себе, что больше не придёт ни на один сеанс этого мошенника, пока не раздобудет неопровержимые доказательства его лжи. А потом, уже глубоко вдохнув, он вдруг ясно понял, что за эти три дня ничего не рассказывал Гэри о войне.— Пошёл вон, — сказал он, и Гэри вылетел из номера как ошпаренный, только входная дверь грохнула. Гарри бессильно опустился на кровать и обхватил голову руками. Он не понимал, как жертвы мошенников, услышав жалкую подделку под родного человека, могут испытывать восторг да и вообще — верить этим бредням. Сейчас, когда разочарование ушло, он чувствовал только злость на человека, который не постеснялся залезть в его прошлое и попытался повлиять на него, тревожа память мертвых. Марк, и Джон, и Стив, и остальные — все они вот уже десять лет были надписями на надгробных плитах и жили только в рассказах родственников, да и то — с каждым годом всё меньше. Их было так много, что он уже и не помнил, чьей женой была рыжеволосая Салли, рыдавшая на его плече в декабре восемнадцатого года, и кем приходилась Брендону полная женщина, которая пыталась надавать ему пощечин. Они были мертвы, их семьи смирились с утратой и жили своей жизнью, а он больше ничего не мог для них сделать.Но если на мгновение — хотя бы на одно мгновение! — представить, что он на самом деле мог бы поговорить с ребятами, если бы он мог отплатить за подаренную ему жизнь...Он сам не заметил, как снова провалился в сон.Гарри вновь проснулся уже ближе к полудню, когда детские крики за окном стали совсем невыносимыми. Кричали отпрыски американского семейства, которое заселилось в Негреско вчера вечером. Во всяком случае, за обедом, пока их не вывели, они вопили точно так же. Он вспомнил мать этих детей — чрезвычайно энергичную даму средних лет, которая, правда, всю свою энергию направляла на чтение нотаций мужу. Предоставленные сами себе дети весь вечер резвились, как могли.Злость, которая наполняла его с утра после неуклюжей попытки Гэри обмануть его, почти совершенно исчезла. Сейчас он понимал, что зря погорячился — нужно было притвориться, что его убедила эта дешевая мистификация. Тогда вся история закончилась бы на ближайшем сеансе — Гарри был абсолютно уверен, что ?духи? его однополчан не смогли бы ответить на простейшие вопросы об их прошлом. Но он совершил две ошибки — позволил эмоциям взять верх и позволил себе забыть о том, что юноша, который внимательно выслушивал все его рассказы и не переставая болтал всякие глупости — всего лишь мошенник, который пытался втереться к нему в доверие.Впрочем, эти ошибки было еще не поздно исправить — с Гэри стоило поговорить, объяснить утреннюю вспышку дурным настроением и всё-таки настоять на сеансе.С этой мыслью он вышел из номера и тут же чуть не оказался сбит с ног заплаканной горничной. Она сбивчиво принялась извиняться, но на середине фразы прервалась и всхлипнула.— У вас неприятности? — спросил Гарри, аккуратно поддерживая её под локоть, и девушка уставилась на него так, словно не могла поверить своим глазам.— Mon Dieu! Вы же спали и вы ничего не знаете! У миссис Фицрой пропал её жемчуг, весь отель сошел с ума! Она грозится вызвать полицию, мы смотрели везде, ни в саду, ни в её номере, нигде нет! Вчера вечером он был ещё на ней, представляете? А сегодня... C'est n'importe quoi!Девушка всхлипнула еще раз, шмыгнула носом и проскользнула мимо него в номер.Внизу в холле царила суматоха — сновали раскрасневшиеся горничные, а несколько лакеев вместе с портье крайне эмоционально спорили. Завидев Гарри, портье тут же шикнул и подобрался.— Мистер Харт! — воскликнул он. — Мистер Харт, миссис Фицрой разыскивала вас. Вы ведь слышали..?— О жемчуге? Разумеется. Где я могу её найти?— В салоне Луи XIV... Постойте! Вам еще пришла телеграмма из Лондона, от мистера...— Дайте сюда! — нетерпеливо воскликнул Гарри, разорвал конверт, едва бросив взгляд на имя отправителя. Уже по количеству листов было понятно, что телеграмма пришла от Мерлина — он никогда не задумывался об экономии, когда речь шла о срочности.?Я навел справки касательно нашего общего знакомого Гэри Анвина, который отлично известен лондонской полиции как Эггзи Анвин. Несколько лет он работал у ювелира Брауде с Луишем-Хай-Стрит, осужденного два года назад за мошенничество и подлог. Брауде заменял украшения, которые ему приносили для ремонта, превосходно выполненными копиями. Несколько клиенток позднее обнаружили пропажу драгоценностей в доме. Предполагалось, что Брауде под благовидными предлогами навещал их, а Анвин позже проникал в дом и похищал драгоценности, однако доказать его причастность так и не удалось. После осуждения Брауде Анвин исчез из поля зрения полиции на полгода, после чего был приговорен к трем месяцам принудительных работ за подделку чека. Если он еще не оставил вас без гроша, рекомендую поторопиться и как можно скорее решить эту проблему. И посоветуй вдове убирать драгоценности в сейф, когда этот мошенник ошивается неподалеку?.— Мистер Харт! — воскликнул портье, когда Гарри развернулся и направился к входной двери. — Мистер Харт, салон в другой стороне!— Миссис Фицрой подождет, — бросил Гарри. Совет Мерлина касательно драгоценностей запоздал, и медлить сейчас было никак нельзя.Гэри обнаружился около теннисного корта — болтал с Рокси, которая вовсе не выглядела обеспокоенной.— Что с вами, Гарри? На вас лица нет, — воскликнула она, едва Гарри подошел к ним. — Что-то случилось?— Вы ничего не слышали?Рокси переглянулась с Гэри — тот покачал головой. Конечно же, он ничего не слышал и не видел.— Рокси, отправляйтесь в отель, нам необходимо поговорить с мистером Анвином.— Что-то с бабушкой?— С ней всё в порядке. Отправляйтесь в отель, пожалуйста, — с нажимом повторил он, и Рокси, словно почувствовав, что спорить не стоит, кивнула Гэри, подхватила ракетки и направилась к отелю.— Гарри, у вас правда с лицом что-то не то, — заявил Гэри, едва Рокси скрылась из виду. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке и оттого хохорился сильнее обычного. — Если это из-за утреннего разговора, то извините, я переборщил. А если...— Мне только интересно, что вы наплели миссис Фицрой о своем прошлом?Гэри вытаращился на него так, что Гарри сразу стало ясно — он понял, о чем речь.— О чем это вы? — неубедительно попробовал удивиться он, и Гарри только больше разозлился.— Держу пари, вы прикинулись бедным, но честным сиротой, который недоедал, жил на улице, но никогда не опускался ни до чего противозаконного. Так? Или всё-таки решили добавить реализма и присочинили пару мелких краж, которые, конечно же, совершали от безысходности. Так, Эггзи Анвин?Глаза у Гэри забегали. Он огляделся по сторонам, словно прикидывая, куда будет удобнее сбежать, но Гарри крепко перехватил его за локоть. Эта ист-эндская шпана всегда понимала только язык силы.— Ну так что? Знает ли миссис Фицрой о вашей работе у Брауде? Или о том, что вы были осуждены за мошенничество? Или духи не позаботились сообщить ей об этом?К чести Гэри, он очень быстро перестал паниковать.— Окей, было, — спокойно сказал он, выпрямился и даже перестал дергаться, всем видом изображая приличного молодого человека, которого обвиняют в какой-то глупости. — И что? Старый хрен Брауде проворачивал свои делишки в одиночку, я у него на побегушках был. За чек я своё отработал, и поверьте, те три месяца были не лучшим развлечением в моей жизни. Мне не понравилось, я завязал и решил зарабатывать тем, к чему у меня есть дар. В чем проблемы? В том, что старушка не знает о моем сроке? Мне ей надо было сказать о нем вместо первого приветствия? Здравствуйте, я разговариваю с духами и три месяца клал камни в мостовую на благо Англии — так?Мысленно Гарри поаплодировал наглости и смелости мальчишки. Без сомнения, дойди до миссис Фицрой слухи о неблаговидном прошлом её протеже, он и ей бы выложил всё как на духу, да так, что она только похвалила бы его за честность. Держался он прекрасно и мог бы еще долго изображать оскорбленную невинность. Этот спектакль надо было пресекать на корню.— Где жемчуг миссис Фицрой?Совершенно ожидаемо Гэри принял недоумевающий вид.— Какой еще жемчуг?— Не валяйте дурака, мистер Анвин. У миссис Фицрой пропал её жемчуг, тот, который она носит каждый вечер. К несчастью, я очень вовремя узнал о вашем прошлом. Надеюсь, вы еще не успели передать его скупщику?— Да пошли бы вы! — вдруг завопил Гэри, так, что игроки на корте обернулись. — Нашли козла отпущения, да? Не трогал я жемчуг старушки, тут целый отель проходимцев, их и трясите! Если я однажды подделал чертов чек, так на меня можно всех собак до самой смерти вешать? Хотите — обыскивайте, нет у меня ни хрена!— Прекратите концерт, — процедил Гарри. Он до последнего надеялся, что мальчишка не станет придуриваться. — Не унижайте себя сценами и отдайте жемчуг, побудьте честным человеком, раз уж вас разоблачили.— Разоблачили? — на скулах Гэри заиграли желваки, и, хотя говорить он стал тише, Гарри стало неуютно — парень выглядел так, словно вот-вот собирался броситься на него с кулаками. — Вот это вы называете разоблачили? Выкопали старую бумажку и решили, что можете обвинять меня просто так? Давайте, докажите, что это я увел цацку у старушки. Только вот без этих ?вас уже судили, а значит, вы тащите всё, что плохо лежит?. Я всё утро гонял мяч с Рокси здесь, и она это подтвердит.— Миссис Фицрой убрала жемчуг в шкатулку вечером и с тех пор не видела. Конечно, на ночь она закрывает номер, но, кажется, вы сегодня с утра вполне убедительно продемонстрировали, что закрытая дверь для вас не преграда.— О черт, Гарри, — вдруг сказал Гэри и ссутлился, словно из него разом выпустили весь воздух. — Я понимаю, как всё это выглядит, окей? Тут всё один к одному, и этот дурацкий жемчуг, и то, что вы узнали про Брауде, и окно это. Но я не воровал, Богом клянусь. Зачем бы мне это, а?— Зачем вам фамильный жемчуг Фицроев, который стоит дороже этого отеля? Не валяйте дурака. Вы признаетесь, или мне вызвать полицию?Упоминание полиции определённо было лишним — Гэри ухмыльнулся, как самый что ни на есть продувной мошенник, твердо уверенный, что ни один полицейский его никогда не поймает. Точно так же наверняка ухмылялся диккенсовский Ловкий Плут, сидя на скамье подсудимых.— Ну давайте, — сказал он. — Вызывайте фараонов, пусть обыщут мой номер и меня. И когда они ни хрена не найдут, вы окажетесь в дураках. Как вам такая идея, мистер Харт?— Значит, сейчас мы вызываем полицейских, дожидаемся их приезда — а полиция во Франции куда менее расторопна, чем наша британская. Потом они выслушивают все обстоятельства дела, заставляют повторить их несколько раз, отправляют телеграммы в Лондон, допрашивают вас, допрашивают миссис Фицрой, и дай Бог, если к вечеру они доберутся до вашего номера. Так?— Весело звучит, ага? А в это время жемчуг старушки сплывет с концами, потому что вы уперлись и не хотите даже знать...— Таким образом, — перебил его Гарри, — у вашего сообщника будет в запасе несколько часов для того, чтобы забрать жемчуг из вашего номера. Разумеется, самый тщательный обыск после этого ничего не даст, и я, как вы совершенно верно заметили, окажусь в дураках.— Ага, то есть у меня уже появились сообщники? Что дальше? Скажете, что полиция тоже куплена мной? Может быть, я тут сколотил уже целую банду?— Сообщник, скупщик, посредник — называйте это как хотите. Я не первый год живу на этом свете, мистер Анвин, и знаю, что такие дела не делаются в одиночку. Предлагаю вам другой план — мы поднимемся в ваш номер прямо сейчас, и я его тщательно осмотрю. Если вы действительно невиновны, как и заявляете, вся эта история останется между нами.— И никто даже не узнает, что вы дали маху?— А еще никто не узнает про ваше прошлое, и вам не придется объясняться с полицейскими.Несколько секунд Гэри смотрел на него с рассеянным видом, словно думал о чем-то совершенно постороннем, а потом махнул рукой.— А, делайте что хотите, вы же всё равно не отстанете.В номере Гэри с прошлого визита Гарри прибавилось беспорядка — на рабочем столе в передней комнате появились книги, рядом на полу валялись какие-то коробки и обрывки оберточной бумаги, да на столике у окна стояли два грязных коктейльных бокала. На последних Гарри задержал взгляд чуть дольше, и Гэри, поймав этот взгляд, немедленно ощетинился.— Не ваше дело, кто был со мной, ясно?— Мистер Анвин, — сказал Гарри таким голосом, каким учительницы втолковывали алфавит нерадивым ученикам. — Мне нет никакого дела до того, с кем вы провели эту ночь. Меня волнует только жемчуг.— Жемчуг, ага, — проворчал Гэри и плюхнулся в ближайшее кресло. — Ну валяйте, ищите где хотите. Будете перерывать всё от пола до потолка, да?Гарри покачал головой. В конце концов, он не был полицейским, который должен был разбирать паркет, протыкать длинными иглами обивку диванов и перетряхивать сорочки — он мог позволить себе думать и анализировать. Сорочки, впрочем, перетряхнуть всё-таки стоило — Гэри мог занервничать и случайным взглядом выдать себя.Он прошелся по комнате, отмечая места, где можно было бы спрятать массивную нитку жемчуга. Их было не так уж и много — ящички рабочего стола, которые только очень наивный человек счел бы подходящим местом для тайника, камин, который, судя по его виду, никто не трогал уже очень давно, картины в тяжелых рамах, шторы, мусор у стола...— Как-то вы плохо работаете, мистер Харт, — заявил Гэри. Гарри поморщился — то ли от волнения, то ли еще от чего в его речи прорезался кокни, на который так в свое время жаловался Мерлин. Слушать это действительно было невозможно.— Знаете, чего вам сейчас не хватает, мистер Анвин?— Чего?— Гнилого помидора, чтобы запустить мне в спину.— Это еще зачем?— Не переигрывайте.Он оглянулся вокруг еще раз, на пробу проверил одну из рам. Впрочем, сразу было понятно, что в этой комнате жемчуга не было.Вторая комната, служившая спальней, была захламлена куда сильнее. Здесь везде, куда ни посмотри, были разбросаны предметы гардероба, прямо на кровати стоял открытый несессер с бритвенными принадлежностями, у двери валялась пара ботинок, которые, очевидно, скидывали в спешке, и...— О, — поднял бровь Гарри, увидев на полу нежно-голубую шелковую комбинацию. Гэри покраснел и попытался ногой отодвинуть её.— Что же вы, мистер Анвин, порвете, девушка будет недовольна, — сказал Гарри, которого всё происходящее начинало веселить. Гэри только фыркнул и упал на кровать, всем своим видом показывая, как он невероятно устал от обыска и от Гарри.Здесь возможных тайников было куда больше. Гарри опустился на колени и быстро осмотрел оба чемодана, стоящих у стены, перебрал разноцветные галстуки, перетряхнул пиджаки, которым позавидовали бы самые отчаянные модники из Сохо, добрался до сорочек, которых было не меньше трех дюжин — розовые, желтые, голубые, бледно-лиловые и кричаще-изумрудные, в тонкую полоску, клетчатые, с монограммами, шелковые, поплиновые, батистовые, словом, лучшие образцы искусства портных Ниццы на любой вкус.— А меня обыскивать будете? — вдруг спросил Гэри и ухмыльнулся. Гарри на секунду отвлекся от перетряхивания сорочек и строго посмотрел на него.— Если не смогу найти жемчуг в номере — буду.— А если и после этого не найдете? Потащите к фараонам?— Мы, кажется, договорились, что тогда это недоразумение останется между нами.— А если я и в самом деле вор? И просто окажусь умнее вас?— Тогда я дважды останусь в дураках, — резко ответил Гарри. Прозвучало это не слишком хорошо, но Гэри предпочел промолчать. Осмотр чемодана как раз подошел к концу, и Гарри поднялся с колен, оглянулся вокруг и остановился взглядом на кровати. В его номере находилось ложе, безуспешно пытающееся выдать себя за изделие времен Второй Империи. Гэри же досталась куда более скромная и удобная кровать — металлическая, с затейливой литой спинкой и гнутыми ножками. Впрочем, не её внешний вид привлек внимание Гарри — едва посмотрев на неё, он понял, что нашел то, что искал.Ничего общего со сверхъестественным озарением его догадка, конечно, не имела — он всего лишь заметил сбитую и неаккуратно заправленную под матрас простыню. Сам этот факт легко можно было списать на ночь, проведенную с девушкой, однако Гэри явно пытался отвлечь внимание от кровати, когда уселся именно на неё, а не, скажем, в кресло или на стул около окна. Однако он никак не выдал волнения, когда Гарри жестом попросил его подняться — только дернул уголком рта, встал, и отошел к окну, нарочито шаркая ногами.— Кстати, а подушки будете потрошить? А объяснять весь этот бардак потом вы будете или меня заставите?Гарри не стал пояснять, что владельцы отеля не стали бы ссориться с богатыми клиентами — не в том положении они сейчас находились. Вместо этого он нагнулся, зашарил под матрасом, и почти сразу же его пальцы наткнулись на что-то твердое.— Последний шанс для вас признаться, мистер Анвин, — не поворачиваясь, сказал Гарри. Гэри фыркнул еще громче, и тогда Гарри не спеша, очень аккуратно подцепил твердое, стараясь не зацепить за сетку — было бы жалко порвать нить и потом собирать жемчужины по всему полу.— Значит, под матрасом? — сказал он. Жемчуг матово переливался в его руке — баснословно дорогая вещица, которая привлекла бы даже ничего не понимающего в драгоценностях воришку. Каково же было ученику ювелира смотреть на неё каждый день?— Как же так, мистер Анвин, неужели ваши любимые детективы вас ничему не научили?На парня было жалко смотреть — он разом съежился, побледнел и растерял всю свою наигранную браваду.— Гарри, это не мое, — начал было он, — Богом клянусь, я не брал...— Молчать! — отчеканил Гарри, и Гэри умолк. — Послушайте-ка лучше меня. У миссис Фицрой слабое сердце, и если она узнает, что её протеже не только мошенник, но и вор, это её убьёт. Так что поэтому — только поэтому, мистер Анвин! — полиции здесь не будет. Я даю вам неделю на то, чтобы под благовидным предлогом убраться прочь и никогда не возвращаться. Хотите, выдумайте больную мать, хотите, вызовите духа, который призовет вас в какую-нибудь Бразилию, но если я еще раз услышу про вас по истечении недели — клянусь Богом, три месяца принудительных работ покажутся вам раем, потому что я засажу вас в самую отвратительную тюрьму на самый долгий срок, какой только может быть предписан законом Англии. Начинайте собирать вещи, Эггзи Анвин.