Русские русских не бьют (1/1)

Берг был решительно настроен на эту авантюру, хоть и ему было жаль Марго, оставшуюся одной среди штабных. Бергу не терпелось проверить свою идею на деле, увидеть растерянных французов, бегающих из стороны в сторону, снова почувствовать, что всё нипочём, почувствовать боевой азарт; он хотел доказать старику, что его идея стоящая, что надо создавать летучие отряды и дальше, при чём сделать это надо было в самые короткие сроки, пока армия стоит лагерем у Тарутино. Подчинённые его также были готовы к великим свершениям, это чувствовалось. Берг видел огоньки азарта в их глазах. Орлов, для которого Бородино закончилось так и не начавшись (его ранили чуть ли не на первых секундах), хотел расквитаться с французами за двух своих погибших братьев во 2-й сводно-гренадёрской дивизии Воронцова (из 4 000 человек выжили лишь 300, т.е. погибло 3 700). Сам он когда-то тоже хотел служить в этой дивизии вместе с братьями, но не вышел ростом. Денисов всегда был за любую драку, поэтому тоже был очень даже не прочь помахать саблей. И вообще все были озлоблены на французов за Москву, у многих там были дома и имения, жили матери и сёстры; досада за оставление и сожжение Москвы охватывала всех. Гусары, знавшие Берга, были уверены в том, что этот риск оправдан, а казаки сомневались в этом, но желание отплатить французам было сильнее этих сомнений и страха. Берг впервые за многие дни решил подумать об отце. Он не понимал, зачем надо было инсценировать свою смерть, зачем бросать семью и карьеру, которую ему прочили. Не пропав он тогда, сейчас он мог быть на месте Беннигсена, и тогда начальником штаба был бы более приятный тип. Он ведь был так предан Российской Империи! Он говорил, как, несмотря на то, что он немец, любит Россию и Императора, он воспитывал и в нём эту любовь, но потом ?погиб?. Нет, он уже не может нормально и как раньше к нему относиться и уважать. Его уважение к нему пропало моментально. Ему теперь становилось унизительным считать его своим отцом, он скорее станет считать своим отцом Багратиона, которого, в принципе, он уже считает своим отцом и точно знает, что после войны он напишет государю Императору о том, чтобы перезахоронить Багратиона на Бородинском поле. Также он думал о Марго. Ему было жалко её. Она осталась одна со всеми своими дурными предчувствиями. Ему было жалко её оставлять, но долг есть долг. Он считал, что это будет отличной проверкой для их отношений. Что же будет теперь? Она, наверное, вся изведётся там одна, думая, что могут сделать с ним в тылу французской армии. Он был готов умереть сейчас или чуть позже. А он начал сомневаться в своих чувствах и не хотел более думать о ней до того момента, когда они не прибудут в какое-нибудь тихое местечко и не заночуют. Отряд двигался в темноте по лесам осторожно. Запрещались любые перешёптывания и резкие движения, чтобы не испугать лошадей. Судя по карте, ближайший населённый пункт был в нескольких километрах и прибыть туда возможно до рассвета, но только если ускорить шаг и ни на что не отвлекаться. После этих выводов, поспешно сделанных на собрании Берга, Орлова, Денисова и казачьего командира Кулакова, стало понятно, что сегодня набег сделать не удастся. В голосах, это заключавших, чувствовалась досада. Но адекватность и расчётливость были важнее, чем эмоции и желание насолить французам. Совет этот проходил около полуночи, за ходом совещания следил весь отряд и пытался предугадать, что их ждёт. ?Что они говорят? Козлов, ты вроде хвалился, что по губам читать умеешь! А ну давай сюда!??— примерно такие шепотки шли по отряду, но читающих по губам из 127 человек не нашлось, и пришлось сматриваться в эмоции командиров. ?На командира не смотри, я всё время его одинаковым вижу уже который год, смотри на остальных?,?— говорили гусары; казаки же, не знавшие толком Берга, внимательно смотрели на всех. В конце, когда на всех лицах отразилась досада, все поняли, что вывод этого собрания их тоже явно не устроит, искренне веря, что у командования те же цели, что и у них. Когда Орлов пустил по отряду шепоток о решении, досада охватила их всех. К двум часам ночи стало понятно, что добраться до рассвета до деревни они всё же смогут и останется ещё запасное время. Отряд уже довольно устал, но до деревни надо было добраться. У Берга была надежда на то, что некоторые жители этой деревни примкнут к отряду. Он прекрасно понимал, что патриотический подъём прошёл по всей территории запада Российской Империи, потому как он знал и сам видел, как много набиралось ополченцев и слышал рассказы о том, как деревенские старики с бородами и топорами бросались на французов. Слышал он эти рассказы от раненых, с которыми провёл около пяти дней. Слышал и о том, как испугались французы, о том, как они в рассыпную помчались прочь от людей с топорами. Для них они и людьми-то не были. А для Берга они были потенциальными членами его отряда. К трём часам они уже сидели за бугорком и видели эту самую деревню. И как туда войти? ?Здравствуйте, я ваша армия?? Так? А вдруг там расквартированы французы? Как это проверить? Берг был в раздумьях. Можно было отправить несколько человек посмотреть в окна изб, чтобы убедиться, что французов там нет. Вдруг он услышал какие-то крики в своём отряде. Он, подумав, что это кричат его подчинённые, рассердился и пошёл на звук. Он был готов лично задушить каждого, кто издавал хоть писк, но вопреки его ожиданиям, это кричали не казаки и не гусары, а деревенские жители, которые набросились на казаков и гусар, видимо, сочтя их за французов. —?Они устроили засаду и набросились, как бы они кого-нибудь не убили,?— доложил Орлов естественно по-французски. Берг постучал ему по голове. Как можно было говорить в такую минуту на французском? Бергу надо было как-то действовать. А если на шум сбегутся французы? Пострадают и крестьяне, и гусары с казаками. Такого допустить было никак нельзя. Он понял, что совместными усилиями и, вступив в бой с ними, не даст положительно результата. Он решил сам выступить парламентёром. Он приказал бойцам не стрелять и не вступать в бой с селянами. Он вышел вперёд и пошёл по направлению к селянам с поднятыми в верх руками. —?Мы свои, поймите же! Русские! Вот казаки, вот гусары. И все они русские. Мы пришли сюда, чтобы вместе испортить жизнь французам. Кто у вас главный? Хорошо, не хотите выдавать главного и не надо. Ребята,?— сказал он, обращаясь к своим. —?складывайте оружие, бросайте на землю! Мы не хотим с вами драться, мы русские. Русские русских не бьют. Гусары и казаки побросали оружие, а Берг продолжал стоять с поднятыми вверх руками. Теперь жизнь Берга зависела от простых крестьян.