- 1930г. Омск, Томск, Красноярск, Новокузнецк (1/1)

10 августа 1930 года. Все началось с тех пор, как ушел Иркутск. В нашей коммуналке нас осталось аж одиннадцать: я, мои братья Томя, Кузя и Красноярск со своими рабами, сестра Кема, Барни с его вечно незаметным братом, и тот, кого в нашей семье ненавидели больше всего,?— Новосибирск. Ну серьезно, почему мы должны подчиняться какому-то мелкому выскочке, да еще и совершенно не ?нашему?? Неужели этот краснопузый там, наверху, и правда не смог найти никого более достойного занять наше с Томском место?.. Да и был ли вообще смысл в этой замене?! Хорошо, я понимаю, как сам оказался в опале, но Томск-то что сделал?! А вот когда-то в империи, светлая ей память, каждый из нашей семьи и окрестных нерусей занимал свое определенное место, которое любил и знал, а теперь что? А теперь у нас полная неразбериха, да еще и живем в одной квартире: все у всех на виду, ничего личного, сокровенного. От того и обстановка такая?— напряженная. Тем более, сейчас. Нет, когда Иркутск еще жил с нами, конечно, тоже были и ссоры и даже скандалы, но до такого, как сейчас, все же не доходило. Мы все тогда были как-то более дружны, и распри между нами отходили на второй план, сглаживались, заставляя нас сплотиться против общего врага. Именно поэтому мы и стали собираться вместе по вечерам. У всех из нас были проблемы: Кузя ненавидел сестру, Тёма был в депрессии, часто молчал и просто заливал горе и горло, а я же все еще негодовал из-за несправедливой победы красных. Но и в нашей компашке был смутьян. Мало того, что приходилось слушаться этого юнца Новосибирска, так еще и Красный Яр, ранее проводивший свое время в компании Иркутска, снова со скуки снизошел до семьи и почуял свободу и безнаказанность. Он всегда был остр на язык, а теперь и вовсе вел себя как полноправный негласный лидер. Бесило это всех, но меня?— особенно, ведь большая часть его насмешек, как в былые времена, посвящалась мне. А если прибавить к этому алкоголь, редко когда отсутствовавший на нашем общем столе в гостиной, картина и вовсе становилась удручающей. Так было и в тот раз, которому суждено было стать последним. А все потому, что кто-то очень сильно перегнул палку. И нет, это был даже не я. —?Что, опять проиграл, а, братец? —?Пьяно усмехнувшись, спросил Красноярск. —?Мне просто не повезло. —?Не желая заострять внимание на своей неудаче, бросил я в ответ. —?Ага, в двадцатый раз. Или какой уже там?.. —?Картинно считая, брат будто специально выбешивал меня. Сидевший рядом Новокузнецк насторожился, уже готовясь нас разнимать. —?Тебе бы мой опыт, братишка. —?Он улыбнулся. —?Хотя, о чем я. Ты же кроме войнушки ничего не умеешь. Даже царское золото?— и то просрал. Потому что не заботило, не нужнО было, да? —?Еще скажи, что ты бы сохранил его лучше. Зная тебя, тебе не то что благородные металлы, деньги даже в руки нельзя давать! Лучше сразу порвать и выбросить, один итог будет! —?Что я слышу! —?Губы Красноярска растянулись в ухмылке. —?Ты мне зави-идуешь? —?Я? ТЕБЕ? —?Я аж подскочил. —?Ты там что, совсем из ума выжил? Чему? Тому, что ты бросил Родину ради золота? Я-то отслужил как полагается, защитил страну, а ты что же, продался? —?Не продался, а сменил место работы на более прибыльное. Это, знаешь ли, большое отличие! —?Да ты ведь ничего в жизни сам не добился! Ничегошеньки! За тобой вечно отец бегает и во всем помогает! Я-то хоть не папенькин сыночек и не лезу к нему за помощью при малейших неудачах! —?А тебе что, надоело огребать за меня от него, да? —?Красноярск явно веселился. —?А помнишь, как в детстве: я что-то натворю, а наказывают тебя? Может, повторим, а? Мне нравилось. —?Вам не надоело?! —?Стукнув донцем стакана по столу, прервал обоих Новокузнецк. —?Как дети малые, ей богу. —?Кузь, оставь их в покое. —?Ненадолго вернувшись в реальность, Томск потянул брата за рукав. —?Сами разберутся, если друг друга не поубивают. —?Нравилось ему! Кто бы сомневался, ты ведь только и умеешь, что жить за счет других да еще и унижать всех вокруг! Меж тем сам настолько слабохарактерный, что лишний раз руки замарать в нормальной мужской работе боишься! —?Я БОЮСЬ? Ну, ты, видимо, ни хрена не понимаешь в добыче золота, братец, раз считаешь это немужским занятием! —?Да все ее трудности перекрываются твоим поведением после! Вел себя как баба, падкая на блестящие цацки! Хотя у тебя и внешность на бабскую похожа! Взять хотя бы волосы твои! Слушай, а слабо в косичку для большего сходства?! —?О да, посмотрите на него: сначала сам же расчесывает мне их в детстве, а потом заявляет, что я, видите ли, на бабу похож! Определись уже со своим отношением к ним, лицемер. Это было выше моих сил. Не контролируя себя, я поднялся с места и, пытаясь оттолкнуть сдерживающего меня Кузю, замахнулся на брата кулаком. —?Заткнитесь уже, придурки! Вот отца рядом нет, он бы вам устроил! —?Да нет, он бы устроил ему! —?Тоже встав с места, Красный Яр теперь был напротив меня. —?Ну что, Омюшка, кишка тонка врезать мне? А можно я теперь буду говорить, что ты прячешься за братом? Тогда квиты будем. —?Он усмехнулся снова. —?Хотя бы здесь. —?А ну иди сюда, тварь! —?Попробуй достань! —?Будто играя со мной, Красноярск успевал отклоняться от каждого моего рывка к нему. —?Ень, не лезь. —?Явно обращаясь к готовому к нападению ручному песцу, бросил Красноярск. —?Он ничего мне не сделает, не волнуйся. Наш Омюшка вообще не способен на сколь-либо серьезные поступки, ты же знаешь. Самопровозглашенный Верховный правитель[1], а общается только с семьей, да со своими ручными недоказахами. Знаешь, мне все интересно, а ты хоть с одним из них был, или же все еще чист? Что, никак решиться не можешь? Или же не нужен даже им?.. —?Зато ты, я смотрю, много кому жизнь сломал! Да Кузя, твою мать, пусти уже! Вырвавшись, наконец, из сдерживающих лап брата и собрав переполнявшие меня решимость и злость в кулак, я в мгновение ока оказался рядом с Красноярском. Еще через секунду он отклонился назад, а затем и вовсе упал в стоявшее позади него кресло. —?Что, понравилось? Этого хотел? Красноярск не смотрел на меня. Как-то неестественно сжавшись в кресле, он прикрывал ладонью разбитую губу и молчал, видно приходя в себя и понимая, что я все-таки сорвался. —?Еще один писк от тебя сегодня, и я продолжу. —?Стараясь унять дрожавший от ярости голос, отчеканил я. Я спешил успокоиться, и мои слова были не более чем угрозой, ведь даже этот удар уже мог дорого мне стоить, что уж говорить о других. Развернувшись, я поспешил покинуть комнату. Находиться в одном помещении с Красным Яром уже давно не было никакого желания, а вот остыть мне было нужно как можно скорее. Меня ждала улица, где, несмотря на по-летнему жаркий вечер, все же было холоднее, чем в нашей гостиной. Уже издали я услышал крик Красноярска: —?Да ноги моей не будет больше в этом гадюшнике! И пусть только Новосибирск попробует меня не отпустить! Надо было уходить тогда с Иркутском, хоть он и настаивал на том, чтобы я остался с семьей! —?Он зашипел от боли, но через пару секунд продолжил. —?Норя-я, он меня ударил! Норя, открой и забери меня отсюда! После этого вечера я долго не разговаривал с братом. Да и он, кстати сказать, съехал от нас на следующий же день. Забрав всех своих прихвостней, он переехал к Иркутску, как и хотел ранее. Что ж, так и правда всем будет только лучше. Ему?— тем, что сбежал из-под управления Новосибирска, мне, Томи и остальным?— чисто спокойнее без вечно провоцируемых им разборов полетов. А вообще, я его не понимаю. Это что, развлечение такое, специально выводить других? Он что, серьезно думал, что я не смогу ему врезать?.. Хотел взять на ?слабо??.. Ну тогда стоило бы помнить, что перед ним глава Сибирского войска, а не какой-то салага. Да и то, что я могу быть очень резким, если меня достать, знают, по-моему, уже все вокруг. Впрочем, не думаю, что ему было уж очень больно от моего удара, но вот уж им, как ситуацией, он воспользовался сполна, снова натравив на меня отца, а также выпросив у Новосибирска разрешение покинуть наш общий дом. Ненавижу его. И в кого он только такой скользкий тип?!..Сноски: [1]?— Колчак провозгласил себя Верховным правителем России в своей ставке в Омске.