- 1917г. НеделяСпб: Санкт-Петербург, Москва (намёки на слэш) (1/1)

Осень 1917 года. —?Перед смертью не надышишься. —?Знакомый голос прозвучал совсем близко, заставив Петрограда обернуться к подошедшему и резко отступить от него же. —?Смертью? —?Он никогда не думал, что Москва когда-либо захочет его убить. Даже в такой ситуации, когда он, бывший царь самой большой империи мира, потерял, казалось бы, всё, Пётр совсем не подумал о том, что этого ?всего? для Михаила могло быть мало. Ведь ему всегда всего было слишком мало. И потому часто использовал свой едва ли не гениальный ум правителя совсем не во благо своей же стране. Впрочем, его правление было настолько давно, что Петроград его почти не запомнил. А рассказы отца?— это, всё-таки, не настолько надёжный источник, чтобы верить ему на слово, да? Да и век сейчас уже был не столь дик, чтобы устраивать самый настоящий террор в государстве, насаждая всем свой взгляд на настоящее и будущее страны. —?Хм. Вообще, изначально я об этом не думал. —?Лицо непрошеного гостя искривилось в ухмылке. —?Но теперь всё будет зависеть от тебя. Насколько ты будешь послушным, Пе-тень-ка. —?Что тебе нужно? —?Пётр отступил еще дальше. Когда его поясница коснулась столешницы, по его спине пробежал холодок. —?А ты не знаешь? —?Москва также медленно подходил к нему. На мгновение Петру показалось, что его бывший наставник, а ныне?— вождь самой радикальной партии страны, большевиков,?— похож на хищника, загнавшего в ловушку жертву. И этой самой жертвой был он сам. —?Мне просто нужно моё место. —?Твоё место?.. —?С трудом и одними губами переспросил Петроград. —?Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, про что я. —?Пётр не успел заметить, когда Москва успел так быстро оказаться рядом с ним. То, сколько времени упустил, он понял только тогда, когда слова Михаила зазвучали немного громче и как-то совсем близко к его лицу. —?Напомнить тебе, кто законный правитель России? —?Подозрительно-осторожно коснувшись тыльной стороной пальцев щеки Петрограда, Москва медленно погладил её. —?Или, может, как ты получил своё место? Ах да,?— рассмеялся вдруг он,?— тебя же выкинули твои же люди. А я и забыл! —?Т-ты не посмеешь! Народ… Они заставили меня отречься для того, чтобы в стране не было самодержавия, не было монархии вообще. У тебя не получится это вернуть, как бы ты ни старался! —?Народ… толпа. Тол-па. —?В уже почти совсем тёмной комнате раздался звук пощечины. —?Они пойдут за любым вожаком… Если он будет достаточно сильным. А я ведь сильный, правда? —?Улыбка Москвы в полумраке сверкнула как-то слишком зловеще. —?Нужно только убедить всех в правильности моего курса… Но ты ведь помнишь, как я, будучи под следствием, за пару месяцев смог почти легализовать мою деятельность в качестве главы одной из самых влиятельных российских партий?[1] Осознание того, что рука Москвы[2] уже была на его шее, но пока ещё не сжимала её, тысячами игл впилось в тело Петрограда. Пётр смотрел на того, в кого еще двенадцать лет назад был влюблён без памяти, и не верил в то, что это происходило на самом деле. Где, в какой момент своего правления он свернул не туда, обрекая и страну, и себя снова оказаться в лапах их бывшей столицы и любви?! —?Я заберу своё. И мне не нужно будет никакое Учредительное собрание[3]. —?Москва улыбнулся ещё раз, теперь уже более зловеще. —?И начну я с того, что разберусь с тобой. —?Усмехнулся он напоследок. Петроград потёр глаза, и наваждение рассеялось. Веки болели, наливаясь свинцом и опускаясь вниз под своей же тяжестью. Сколько он уже не спал?— день, два, больше? Если бы он знал, что Москва выступит именно сегодня, он бы успел дать себе отдых. Нет, конечно, то, что большевики готовят восстание с целью захвата власти, он, Пётр, министр юстиции Временного Правительства и по совместительству отрекшийся от престола император[4], уже давно знал. Но вот то, что это произойдёт так быстро, масштабно, с привлечением войск, с настоящей мини-войной в центре столицы его бывшей империи, в его самом центре[5]… Связных мыслей уже не было, вместо них, как в немом кино, в голове один за другим всплывали отрывки событий последних дней. Страх, буквально вчера мучивший его душу, тоже куда-то делся. Сейчас уже Петроградом овладело какое-то странное безразличие, и от этого ему становилось очень не по себе. Он, более трёхсот лет так переживавший за империю, так радовавшийся общим победам, страдавший от её поражений, так рьяно ранее бравшийся за различные реформы… сейчас стал едва ли не тенью прежнего себя: похудел, осунулся, поблёк и померк, словно догоравшая последними миллиметрами лучина. В который уже раз ему виделся Москва? То, что Михаил в России, Пётр знал очень хорошо, ведь горстка оставшихся верными людей докладывала ему всё о передвижении смутьяна от самой Швейцарии и до Петрограда[6]. Но за все эти месяцы бывшие столицы ещё ни разу не смогли встретиться и поговорить, ведь скрывались оба: один потому, что находился вне закона с заведённым на него делом, другой же боялся расправы от настроенной против монархистов толпы. Именно поэтому Пётр и стал сначала консультантом при новом правительстве, а затем, приняв серьёзные меры по своей охране, и министром юстиции?— вряд ли бы его теперь когда-то допустят к чему-то большему. И за то спасибо, и не было бы и этого места, не напиши он сам в отречении, что, не будучи монархом, всё равно хотел бы довести страну до созыва Учредительного Собрания! Но теперь, кажется, не суждено было сбыться и этому… Как и не суждено было уже выиграть эту слишком затянувшуюся войну, в которую он когда-то ввязался ради помощи сербам. А ведь мог бы, мог… ! А когда-то было всё так хорошо… Когда-то ?Англетер? пьянил их с Михаилом шампанским, огнём прикосновений, поцелуями и тихими стонами. Когда-то Ливадия дарила им жар дней и прохладу ночей крымского лета, уют и покой в украшенных лепниной и росписью залах дворца и тень в садах и парках… И Чёрное море искрилось в лучах заката где-то на горизонте, но одновременно и так близко, что, казалось, можно было дотронуться, лишь протянув руку, и шумел прибой, словно бил о берег всего в двух шагах от них, и кричали чайки… Также, как кричали они и здесь, на Неве. А стоявший в фарватере реки крейсер ещё совсем недавно вторил им раскатами грома, обстреливая дворец.[7] Кто же знал, что уже тогда, в 1905, да даже и ранее, многие из подданных Петрограда уже не были на его стороне? Кто же знал, что вся империя уже давно была пронизана сетью шпионских каналов связи, завалена революционной литературой, планами заговорщиков, либеральными мечтами Симбирска и многих других людей и олицетворений?.. И, наконец, кто же знал, что настольной книгой Москвы в далёком уже 1905 была та самая ?Капиталъ?? Он, столица и император огромной страны, имея в руках все средства предотвратить и революцию в феврале, и этот наглый переворот большевиков, был так слеп и влюблён, что не увидел совершенно ничего нужного, важного, ценного, тогда, когда было надо. Зато теперь знал и видел всё, только ведь и был уже почти что никем и сам по себе не имел почти никакого влияния. И даже с Временным Правительством, в котором он состоял, теперь уже никто не считался! А вот с Советом рабочих и солдатских депутатов, в которых большевики-таки захватили большую часть?— очень даже![8] Воистину, всё в мире надо уметь. Даже то, как потерять весь свой мир всего лишь за какой-то один год. Да что там?— даже меньше, ведь с конца февраля прошло всего каких-то там восемь месяцев. Восемь месяцев полнейшего хаоса, к которому он, как император, оказался полностью не готов. Юнкер из числа тех, кто защищали Зимний[9] в последние часы какой-никакой свободы страны, ушёл уже около пяти минут назад. Они попросили его обойтись без кровопролития, и сейчас он, наверное, вместе с другими уже сдавался большевикам и верным им силам. Сколько теперь ещё им сидеть здесь и ждать? Да и чего ждать? У многих людей на такой случай часто имелось при себе какое-нибудь средство быстрого умерщвления, но тут, в числе министров Временного Правительства, деливших с ним, быть может, последнюю комфортную в его жизни залу, похоже, собрались все трусы. Сам он, если бы мог, давно бы уже свёл счёты со своим существованием, вот только он был олицетворением, и это делало всё немного сложнее, ведь он будет жить до тех пор, пока не умрёт его самый-самый последний человек. В том числе, конечно, и все из его нынешних коллег, которым была уготована та же участь, что и ему самому. Внезапно на первом этаже стало шумно: послышались звон стекла, топот, крики людей?— в этой какофонии, которую так боялся Петроград, смешалось всё. И, чем быстрее солдаты заполняли Зимний, тем ближе, громче и разнообразнее она становилась. А когда отделявшая его от неизбежного дверь, резко распахнувшись, ударилась о стену и к ним в залу ввалились солдаты, Пётру не оставалось ничего, кроме тяжёлого вздоха. Самообладание держать уже было не надо?— нервы отказали уже давно, и там, где ещё вчера было волнение, осталась лишь странная пустота. —?Где члены Временного Правительства? —?Послышалось от входа. —?Мы все здесь,?— чётко ответил кто-то из-за их стола. —?Отлично, вы арестованы! К этому Пётр был готов. Пусть арестовывают, держат в ?Крестах?[10] или где-то ещё, да пусть хоть даже избивают на месте или убивают тут же?— воплощение воплощением, но и их можно было убить, если очень уж захотеть. Не был Петроград готов лишь к одному, и, когда в неожиданно наступившей тишине послышались мерные шаги по ступенькам, а затем и к их комнате, его сердце всё-таки ухнуло куда-то в пятки. Шаги закончились быстро, и дверной проём перекрыла чья-то фигура. Петроград поднял к ней усталый взгляд и, встретившись им с уже чужими и по-холодному голубыми глазами, так и застыл на месте. —?Давно не виделись, а, Петя? Я так соскучился по тебе, что мне не терпится прямо сейчас с тобой поболтать. Тем более, что у нас есть очень много важных тем для разговоров. И тут же понял, что из-за шокового комка, вставшего поперёк его горла, не сможет ничего сказать. Но оно было и к лучшему?— столько раз мучившая его сцена их встречи не пройдёт ни по одному виденному им сценарию. А ещё молчание позволит ему сохранить остатки императорского достоинства, когда его будут провожать в камеру. Ну, или туда, где бывшего императора собрался держать бывший царь.Сноски: [1]?— По приезде в Россию Москва, как и его прототип в истории, В.И. Ленин, почти сразу оказался под следствием как изменник родины. Дело было инициировано Временным Правительством, в нём расследовалась возможность получения Михаилом сумм от правительств Германии, Англии и других стран с целью устроения в России революции и вывода её из войны. [2]?— ?Рука Москвы??— выражение, обозначающее чрезмерное давление власти. [3]?— Учредительное собрание?— выборный представительный орган в России, который должен был определить дальнейшую судьбу страны. Разогнано после единственного заседания в январе 1918 года. Фактически, после этого началась Гражданская война. [4]?— После своего отречения 3 марта 1917 года Петроград, как и Николай II, переставал быть императором, а Россия?— империей. Но, в отличии от своего прототипа, Пётр собирался косвенно участвовать в управлении страной и дальше. Поэтому по началу, опираясь на свой опыт управления, он стал консультантом Временного Правительства, а после, как А.Ф, Керенский, министром юстиции. Таким образом, почти все решения и действия последнего между февралём и ноябрём 1917 в олицетворениях относятся к Петрограду. Вот только вместо него в войска ездил Ульяновск, и за провал наступления ответственен именно он. [5]?— Октябрьскую революцию 1917 года целесообразнее называть Большевистским переворотом, так как она была полностью инициирована ими. Во время её событий ими были захвачены важные городские здания, а итоговым событием стал штурм Зимнего дворца. [6]?— Москва, ровно как и в В.И. Ленин, приехал в Россию из Швейцарии через Германию и страны Скандинавии в опломбированном с трёх сторон вагоне. [7]?— Вошедший в фарватер Невы крейсер ?Аврора? стал поддержкой большевикам, именно с него, вставшего напротив Зимнего дворца, было сделано по нему несколько залпов. [8]?— К осени 1917 года в стране сложилось двоевластие: Временное Правительство, представлявшее собой как бы продолжение Государственной Думы четвёртого созыва, управляло страной одновременно с Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов. Авторитет и влияние второго на ситуацию в стране были намного большими в результате пропаганды и недоверия народа к Временному Правительству, чья политика по многим факторам походила на царскую. [9]?— Последней защитой Временного Правительства, пойманного в Зимнем дворце в ловушку, стали юнкера из военных училищ Петрограда. [10]?— ?Кресты??— одна из самых известных тюрем Петрограда, заключёнными которой ещё с 1905 года были в основном политические преступники и просто не угодные с точки зрения политики люди. Действует и по сей день.