- 1665г. БЦ: Иркутск, Чита, Улан-Удэ (1/1)

1665 год. —?Какая милашка-а-а! Такая необычная! Какой красивый разрез глаз! А волосы, волосы! Смола, не иначе! —?Нерчинск вертелся вокруг пленницы, разглядывая её со всех сторон. —?Ирк, а тебе как, нравится, нет? Чего молчишь-то? —?Ты прав, красивая. —?Согласился я, окинув взглядом девушку. —?Никогда не видел таких раньше. —?Я улыбнулся. —?Как думаешь, она не откажется поужинать с нами?.. Здесь, в Прибайкалье, мы совсем недавно. Несколько лет назад нас послали сюда, в этот Богом забытый край, с западной границы Русского царства в поисках приключений, нового места жительства и, возможно, лучшей судьбы. Согласились мы в основном из-за того, что нам, как олицетворениям, нужна была своя земля, чтобы срастись с ней душами и, наконец-то, окончательно обрести себя. Обычно у нас, воплощений, это всё происходило немного не так: идеалом считалось получить территорию вблизи родителей и взрослеть как бы под крылышком у них. Но иногда, хотя и довольно редко, получалось и так, что родившееся воплощение ещё не связано узами с каким-либо местом, и даже само не знает, какую часть суши оно воплощает. Но всё в этом мире происходит не просто так, и наше появление тоже не было случайным?— недаром же мы родились в то время, когда Россия колонизировала бескрайние просторы Сибири! А уж там-то место точно найдётся! И, возможно, даже не одним нам. От Томска, тогдашнего главы Сибири, и его брата Красноярска, главного её колонизатора, мы узнали о том, что второму нужна помощь на юге. Сам он некоторое время уже занимался этим направлением, и даже вполне успешно основал в землях местного народца несколько русских острогов, но сейчас долг позвал его на север. А потому он срочно искал кого-нибудь, в чьё ведение он мог бы передать освоение довольно важных территорий, одна часть из которых входила в состав страны пока номинально, а другая, расположенная между границами России и Китая, и не входила вовсе. И, пока с последним не были установлены официальные посольские отношения[1], следовало привести к российской присяге как можно больше туземцев. И, естественно, как можно больше их земли со всеми её богатствами. Вот так мы и получили в своё распоряжение небольшой участок, находившийся прямо под носом у не особо изученного нами тогда ещё народа, где и попытались закрепиться. Красноярск снабдил нас имевшимися на тот момент у него и очень нужными нам сведениями, картами, советами и обещанием прислать своих людей, чтобы помочь усмирить соседей, если они будут сильно мешать… А ещё он рассказал нам о девушке-олицетворении этого народа, называвшемся тогда нами ?браты?[2], храброй и умелой воительнице, уже много лет препятствующей включению этих земель в Русское царство, и предложил нам поймать её для переговоров… —?Жаль только, что формами не вышла… —?Пробурчал в сторону брат. —?То ли дело русские девушки! —?Умнее ничего сказать не мог? —?Шикнул на него я. —?Тоже мне, соблазнитель нашёлся. —?Ну, а что? Она всё равно ничего не понимает, в нашем ни бум-бум же. —?Вот и надо было подумать о том, как дать ей понять, что именно мы от неё хотим, и зачем пленили! —?Уже привычно злился на брата я. Вообще, несмотря на наше близкое родство, мы довольно разные. Нерчинск, не в пример мне, всегда был более прямолинейным и напористым, а ещё?— более отважным и сильным. Нет, сам я тоже размазнёй не был, просто мне всегда нравились более осмысленные занятия: размышление о том, о сём, чтение, правописание, составление всяческих закономерностей. А ещё я даже немного рисовал, и это умение сильно пригодилось нам по началу при изучении теперь уже точно нашей земли. А ещё я не очень любил насилие вообще, и мне не особо нравилось то, каким способом мы заставляли общаться с нами нашу пленницу. Но, похоже, другого выхода у нас совсем не было. Хорошо ещё, что попалась она довольно легко: следя на охоте за зверем она не сразу заметила наших людей, охотившихся, в свою очередь, уже на неё. Хотя то, что ?браты? позволяют своим девушкам заниматься традиционно мужским делом, было странным, но, возможно, для воплощения они всё-таки сделали исключение. —?Да что тут думать, она и так уже обо всём догадалась. Думаю, она даже уже знает, что мы тоже олицетворения. —?Нерчинск вдруг стал серьёзен. —?Кстати, Ирк, может, переодеть её?.. Удивленный таким вопросом, я посмотрел на пленницу. А и правда?— сейчас она была похожа на дикого зверька, пойманного в ловушку: растрепавшаяся во время охоты косичка из прямых черных волос[3] ниспадала на грудь, тонкая стройная фигурка куталась в разорванную кое-где синюю ткань халата, а раскосые чёрные глаза смотрели на нас с недоверием и небольшим испугом. Было в её внешности и ещё что-то. И это неуловимое ?что-то? почему-то никак не давало мне покоя. Может быть, дело было в слишком резкой и угловатой фигуре пленницы? Или в том, что её руки совсем не были похожи на женские в моём представлении, ведь у них обычно такие мягкие и гладкие очертания, а уж у восточных девушек, мне казалось, должны были быть ещё более приятные черты. Не то чтобы я вообще обращал внимание на чьи-либо руки, просто мне запомнились мамины, и они были совершенно не такими, как у этой туземки. Однако озвучить брату свои мысли я побоялся, ведь здешние женщины могли кардинально отличаться от славянок. —?Не уверен, что она примет одежду русских, но другой у нас нет. Грозно посмотрев на брата, отчего тот как-то виновато улыбнулся, тут же поняв всё, что я хотел ему сказать, я вышел в соседнюю комнату нашей с ним избы. Там в сундуке хранилась наша старая одежда. ?Не женская, конечно, но что-то да найдётся, ведь штаны они тоже носят, я заметил их на ней,?— подумал я. —?А юбку можно будет заметить чем-нибудь другим. Где-то здесь как раз должен быть мамин платок…? Мне не хотелось отдавать незнакомке нашу с братом реликвию, так бережно хранимую с самого отъезда с родины, но делать было нечего?— нормальной юбки в доме, где жили только два брата-близнеца, взяться было попросту не откуда. —?Держи. —?Вернувшись, я протянул пленной стопку аккуратно сложенных тряпок. —?Не густо, однако, но, надеюсь, что тебе понравится… Немного помедлив, и, кажется, правильно оценив ситуацию, девушка взяла из моих рук одежду. Развернув вещи, она принялась тщательно осматривать их, очевидно, волнуясь за свою безопасность. Это было понятным: сейчас она находилась далеко не в самом лучшем статусе, и, вероятно, думала, что от схвативших её русских воплощений можно было ожидать чего угодно. К тому же, она явно не хотела расставаться с национальным халатом, а потому, похоже, специально затягивала осмотр. —?Может, ей помочь? —?Чуть склонив голову на бок, произнес Нерчинск. —?Я б не отказался… —?Мечтательно протянул он. —?Давай лучше я, а то ты ещё натворишь делов… —?Я цокнул языком в сторону брата. В это время девушка успела закончить. То, что ей не пришлась по вкусу ни одна из вещей, мы поняли сразу, поскольку уже вскоре все они оказались на стоявшем неподалёку от пленницы столе. —?Хотя, кажется, она вовсе не собирается изменять своим традициям. Меж тем туземка, поняв, зачем мы предложили наши вещи, всё-таки решила избавиться от потрёпанной перед этим верхней одежды. Видя это, я пока решил к ней не подходить и просто ждать, что же она сделает дальше. Ловким движением рук она развязала пояс и, держа его одной рукой так, чтобы нож и прочие нужные ей вещи не упали на пол, расстегнула пуговицы халата, отчего последний, раскрывшись безвольной тряпкой, начал медленно сползать с её плеч. Под ним оказалась обычная рубаха, довольно сильно похожая на те, что носили мы сами. Окончательно сняв халат ещё одним привычным движением, пленница в воздухе же быстро свернула его и отправила туда же на стол, к уже отложенным ею ранее нашим вещам. И, когда стоявшее перед нами воплощение наконец-то избавилось от наиболее бесполого элемента своего гардероба, картина происходившего заиграла для меня новыми красками. Похоже, и для Нерчинска тоже?— и я видел это по довольно редкому удивлённому выражению его лица. Не поразиться тут было нельзя, ведь вместо девушки, которой мы почему-то по началу посчитали это воплощение ?братов?, перед нами стоял довольно юный, но всё-таки… паренёк? Об этом говорила абсолютно вся его внешность: плоская грудь, широкие, именно по-мужски пропорциональные плечи, проглядывала даже некоторая мускулатура. Быть может, виной всему действительно был его национальный халат, который у этой народности носят и женщины, и мужчины? Вероятно, правда, они всё-таки чем-то отличались в зависимости от пола, но об этом мы пока ещё не могли знать.[4] Так вот почему ?она? охотилась! А ведь я с самого начала чувствовал, чувствовал, что с этой ?девушкой? было что-то не так! Значит, я ещё был не совсем слеп, раз сумел рассмотреть силу и мужественность даже под маской из косички и юбки! Но первым пришёл в себя брат. —?Так она что… он? —?Спустя несколько минут удивленного молчания и пристального осмотра ?пленницы? озвучил нашу общую мысль Нерчинск и прыснул со смеху. —?Вот это мы с тобой дураки, Иркутск! Теперь уже удивлялся наш пленник. Закончив повязывать свой пояс, в этот раз уже поверх рубашки, он с непониманием уставился на нас, медленно подведя руку к рукояти своего ножа. Хоть он и понял, что мы приняли его за девушку, и даже показал нам, что это не так, резкий смех брата после нашего ступора его всё же насторожил. —?Это всё косичка! —?Немного картинно рассердился я в ответ, больше стараясь сгладить ситуацию и дать понять ?гостю?, что мы для него не опасны. —?У нас ведь это чисто женская причёска! А ещё эта бесполая одежда! Ну зачем такую носить, да ещё и при таком-то телосложении?! И еще и Красноярск этот… ?Девушка?, ?девушка?… Тоже мне знаток Сибири нашелся! Тьфу ты! —?А что, если этот прохиндей всё знал, а нам специально сказал неправду? —?Нерчинск вдруг озвучил то, что крутилось на языке и у меня. —?Да с него станется, ведь ?шутник? он ещё тот! —?Беззлобно прошипел я, нахмурившись. Договорить мне не дал тихий звук, похожий на смех, неожиданно донёсшийся со стороны пленника. Было похоже, что он всё-таки знал некоторые слова по-русски, и теперь мы выглядели для него сущими идиотами. Краем глаза я заметил, что он расслабился и даже убрал руку с ножа. —?Удбал[5],?— внезапно услышали мы со его стороны. Было очевидно, что он назвал нам своё имя. Быстро переглянувшись, мы оба тут же посмотрели на него. Лицо туземца озаряла улыбка, и это означало лишь только одно?— он уже не боялся нас, как раньше, и, более того, кажется, даже принял нас за своих, пойдя на контакт. Теперь это уже больше напоминало привычное всем нам знакомство, и потому мы поспешили последовать его примеру: —?Саша,?— просиял Нерчинск. —?Думаю, ?Александр? звучит слишком резко и сложно. —?Яша,?— поддержал его я. ?Яков? было бы лучше, да и мне самому полное имя нравилось куда больше, но желание расположить к себе нашего соседа всё же пересилило приличия и привычку. Теперь я мог, наконец, расслабиться, ведь мы нашли с этим парнем хотя бы какой-то общий язык и, перестав ограничивать друг друга рамками стереотипов, сделали шаги к принятию каждого из нас такими, какими мы и являлись. И именно такое окончание нашего знакомства, похоже, поставило нас всех на порог новой и, возможно, долгой и крепкой дружбы. Правда, для того, чтобы она всё же стала называться таковой, нужно было пройти ещё очень долгий путь. Как минимум потому, что ?браты? не особо-то и принимали способ, которым русские, то есть мы, присоединяли их земли к своей стране. Да, мы действовали довольно резко и даже нагло, но, учитывая постоянную опасность расширения Китая на северо и северо-запад, иначе мы просто не могли. А потому, едва ли не наплевав на местное население, мы строили наши остроги и крепости на их землях, что периодически приводило к их восстаниям и бунтам. И теперь мы были обязаны объяснить этому юноше, зачем и для чего мы, русские, выбрали именно такой способ. Оставалось только надеяться, что он нас поймёт, а затем и расскажет своим. Но сомнений в этом с каждой минутой становилось всё меньше, ведь именно в тот день моя жизнь изменилась в более весёлую и местами нелепую, как и вся эта случившаяся ситуация, сторону… И тогда я даже не мог представить, во что всё это может вылиться в будущем.Сноски: [1]?— В 1689 году будет заключен Нерчинский договор?— мирный договор между Русским царством и Империей Цин, впервые определивший отношения и границу между двумя государствами. [2]?— В XVII и XVIII веках русские называли бурят, живущих вокруг озера Байкал, ?братами?. [3]?— Мужчины бурят, также, как и женщины, носили длинные волосы и заплетали их в косу. [4]?— Бурятские женщины, в отличие от мужчин, надевали поверх халата (по-бурятски ?дэгэл?) безрукавку, но, кроме неё, остальные элементы национального костюма действительно были довольно похожи у обоих полов. [5]?— Имя Республики Бурятия в проекте переводится с бурятского как ?лотос?, что является отсылкой к его религии, буддизму. В нём этот цветок духовное раскрытие, мудрость и нирвану и даже посвящён самому Будде. Помимо того, в индуизме, довольно сильно повлиявшем на буддизм, лотос связывается с солнцем, плодородием, а ещё — с очищением сознания о грязи (подобно тому, как сам цветок растёт из болотистой почвы) и стремлении к нирване.