Письмо пятое (1/1)

А наутро Бликсе пришел настоящий подарок. Не какой-нибудь шоколад или плюшевый заяц, нет.Инвалидное кресло. С парой огромных колес по бокам и еще парой маленьких спереди, с высокой спинкой, мягким сиденьем и подставкой для ног. А главное — черное. В основном. Спицы только были серебряные.Бликса от радости хлопать в ладоши не стал, наученный вчера горьким опытом со сладким. Сдержанно поблагодарил Эрин за проявленный эстетический вкус и Мозера — за помощь в доставке. Бедный Руди, кажется, всерьез решил превратиться во второго Айнхайта и затащил коляску на третий этаж, не пользуясь лифтом. Впрочем, она не влезла бы из-за размера.Подивившись щедрости мироздания — парень мало того что с машиной, так еще и без мозгов, Бликса поцеловал Руди в колючую щеку и отправил домой отсыпаться — разборка писем продолжалась всю ночь. Перед самым рассветом Бликса все же уснул в куче шоколадных оберток на смятой постели, а Рудольф прикорнул на полу среди подозрительных писем. Вероятно, спустя полчаса он поднялся, чтобы отправиться в магазин за коляской.Бликсе нравилась такая преданность. Но еще больше ему нравилось, когда другие не мешали наслаждаться подарками. Спровадив Руди домой и жену — к матери (накануне та жаловалась по телефону, что популяция домашних котов резко сменила породу на ?китайских бесхвостых?), Бликса приступил к наслаждению. Для начала он повертелся на месте. Это было чарующе. У коляски наблюдался зачаток ручного управления — рычаг-поворотник на правом боку и тормоз на левом. Бликса изучил все их возможности и комбинации минуты за три, и теперь с детской радостью устраивал себе карусель. Солнце светило сквозь огромные окна, и всё, в общем-то, было отлично. За исключением того, что где-то в мире жил Враг. Но Бликса старался об этом не думать. Его занимало другое. Вчера Руди очень забавно заплакал, когда обнаружил, что Бликса так и не прочитал его письмо. Рудольф сортировал как раз послания по странам, в третий раз — начисто, в алфавитном порядке, и закончил отделять Монголию от Монако, когда вдруг громко всхлипнул и прекратил полезную деятельность.Бликса даже отвлекся от бредней Ника — в этот раз получилось дойти до конца восьмой страницы, — и посмотрел на Руди взглядом Большого Брата. Ударник сидел на полу, прижимая к груди пухлый конверт с пестрой маркой, и глотал слезы. Он то подносил письмо к своим красивым глупым глазам, то начинал ковырять ногтем нетронутый шов.— Значит, ты… не… — наконец, сумел выдавить Руди. Дальнейшее потонуло в рыданиях.Баргельд пытался утешить несчастного, мол, если бы прочитал, рыдали бы оба, только Бликса — от смеха. Прости, олененок, цинизм не лечится. Тогда — видимо, желая своему любимому долгих лет — Руди заботливо пересказал содержание. Это были очень занимательные полчаса и полторы шоколадки.Бликса поразился трем вещам сразу. Прежде всего — специфике устремлений. Ну и мечты… Или Йохен настолько скучен в быту? Во-вторых, интересно, кто у Руди живет в Монако — настолько преданный, что согласился отправить письмо в Берлин, — и можно ли к этому кому-то слетать на уик-энд. А еще его искренне удивила одна деталь — неужели Руди не помнит, в чем заключался ритуал его посвящения в группу в девяносто седьмом? Или ему так понравилось, что он хотел повторить?.. Эти вопросы привели Бликсу в настолько безмятежное состояние духа — вот же проблемы у белых людей! — что он произвел некоторую переоценку и не мог теперь смотреть на проклятую трехсловную записку кроме как с улыбкой. Рядом был лох покрупней, помасштабней. Лох настолько, что на конкурсе лохов срезался бы еще на этапе подачи заявок.Пообещав Мозеру, что всё еще будет, Бликса и сам размяк, расщедрился, и угостил ударника шоколадным батончиком — всё равно не любил ?Bounty?. Руди умильно зачавкал, размазывая лакомство по зареванной рожице, и мир был восстановлен. А на обороте записки Бликса написал: ?Сам такой!?, прибавил к этому миниатюрный росчерк в форме хуя, и зашвырнул в корзину для бумаг. После чего счастливо об анонимке забыл. Хотелось верить, что навсегда. Тут Бликса почувствовал легкое головокружение и решил — пока хватит вращений и ретроспекции, пора осваивать местность. Вооружившись пачкой ирисок, Бликса вышел on patrol in no man’s land, и спустя полчаса, два синяка на лице и одно разбитое зеркало он мог бы с уверенностью сказать: all of no man’s land is ours.Подарок ему определенно подходил. Вдоволь накатавшись по коридору и повоображав себя героем фильма ?Бриолин? (или даже ?Бойцовой рыбки?), Бликса поздравил себя с победой. И даже тот факт, что никакого пустого конверта они так в мешке и не нашли, не портил триумфа. Он съездил на кухню и сделал себе кофе. Правда, растворимый, да и пить его пришлось там же, потому что кататься по квартире с подносом было совсем не вариант — тормозил он пока резковато. Но Бликса верил в силу практики. Ко вчерашнему ежедневнику за девяносто шестой на столе прибавилась записная книжка две тысячи четвертого года. Эрин недвусмысленно намекала, что Ника тоже нужно поблагодарить. Вероятно, следовало записать это в ее список дел на ближайшее время.Поставив кофе на свой старый дневник, Бликса разломил круассан с персиковым джемом и начал изучать листки, густо исписанные его друзьями по группе. Признаться, ему начинал нравиться такой образ жизни — это напоминало Вольтера и Просветителей. Бликса уже подумывал, что было б неплохо раз в полгода себе что-то ломать и устраивать небольшой отпуск от гастролей и записей.Верхним в стопке был листок Мозера — и он оказался весь хаотично заполнен отдельными словами, как на подбор на букву ?Б?: Blixa, Beauty, Beast, Bondage, Beer… Кажется, у Рудольфа всё же были правильные жизненные ориентиры. Бликса сделал мысленную отметку позволить ему еще как-нибудь раз вылизать руки. Если будет хорошо вести себя, можно доверить и ноги.Затем был листок Хаке, в кляксах и потеках чернил. Алекс не нашел ничего оригинальнее, чем порадовать больного друга народным творчеством — Бликса и не догадывался, что в песне про голландскую синицу есть столько куплетов. Портрет синицы в конце поражал натурализмом и недвусмысленно намекал на силу алексова либидо.Лист Йохена привлекал внимание множеством вымаранных строк и правок — и каллиграфическим почерком там, где слова всё же были сочтены подходящими. Отогнав чувство, что держит в руках документ из архивов Штази, Бликса попытался сложить виньетки-слова в связный текст.Прежде всего, хочу поблагодарить за возможность высказаться — такой шанс, как я заметил, в нашем коллективе редок и оттого особенно ценен. Моя проблема связана непосредственно со сценическим имиджем группы, а конкретнее — моим образом и неверным представлением о моей личности, которое могло возникнуть в последние годы у наших поклонников на основании разрозненных и отрывочных сведений...— Господин Землемер смеет писать нам! — покачал Бликса головой и отхлебнул кофе. — А знает ли он, что делает?Недавно я с прискорбием убедился, что среди молодых фанатов нашего творчества есть один предрассудок. Он заключается в том, что я, якобы, испытываю болезненную привязанность к искусственным членам. Что, конечно, не так. Как ты, наверное, знаешь…— Можно было сложней написать? — возмутился Бликса, которому постоянные мысленные паузы на месте запятых мешали нормально жевать свежую выпечку.…в сознании публики есть стойкие ассоциации. Так образ Унру связан с бассфедером, Руди — с турбиной, ФМ Айнхайта — с коктейлями Молотова, а мой — с фаллоимитатором, который я использую в качестве медиатора в некоторых (очень немногих) случаях. К сожалению, мне случилось узнать, что многие юные девушки наивно полагают, будто я выбрал этот предмет по сердечной склонности, а не по предложенному тобою концепту. Можно подумать, я не в силах расстаться с ним даже на сцене. Со всей искренностью могу заявить…— Скучно, скучно, скучно! — воскликнул Бликса голосом Шерлока BBC и перевернул лист. Но жалобы продолжались и там.…в случае необходимости могу привести список сайтов, где содержится дезинформация.Неделю назад я невольно стал свидетелем разговора двух музыкантов (в этических целях не буду приводить здесь их имена). Они обсуждали наше выступление в Диксмейде, и один отметил мою игру, на что другой уточнил: ?А, этот, который хуем играет?”. Мне стоило определенных душевных усилий не вмешаться в беседу этих посторонних и безразличных мне в целом людей. Но они упорно продолжали муссировать тему и даже собрали небольшую толпу, причем один посчитал нужным упорно подчеркивать, что вибратор тоже является инструментом звукоизвлечения наравне с гитарой, а его оппонент с этим не соглашался. В результате к концу разговора они называли меня не иначе как ?игрец на хую” (sic!). Я вполне осведомлен, что ты не одобряешь контактов участников группы с ФМ Айнхайтом. Тем не менее, когда мне выдалась возможность поговорить с этим человеком, он произвел на меня очень благоприятное впечатление, был вежлив и проявил интерес к моей проблеме…— Вежлив он был! — фыркнул Бликса. — Впечатление он произвел. Ну-ну. Еще потрахайтесь тут!Когда я изложил ему ситуацию, он был явно смущен и смог сказать только: ?При мне такой хуйни не было”. На основании этого я принял решение: я не могу больше использовать упомянутый инструмент в наших сценических выступлениях. ФМ Айнхайт составил мне список предметов, которые применял прошлый состав группы при работе со струнными. Ни один из них не подходит для использования в качестве секс-игрушек (при условии соблюдения безопасности), и, соответственно, не может восприниматься обсценным или комическим.— До чего же ты душный, — не на шутку уже разозлился Бликса.Я остановил свой выбор на электробритве — насколько я мог судить по видео, именно ее Алекс чаще всего применял в 87–94 гг. Если ты сочтешь ее тембр неподходящим, я уже разговаривал с Унру — он может изготовить для меня виброгенератор из электромотора с маховиком, смещенным относительно оси вращения ротора, и реостатом. Его звучание будет в целом аналогично инструменту, который я использовал до сих пор. Однако окончательное решение, несомненно, зависит от тебя. Надеюсь на рассмотрение моей просьбы в ближайшее время. С уважением и наилучшими пожеланиями,Йохен— Лол, — сказал Бликса и допил кофе. Не будет он, видите ли, играть вибратором. Бунтарь! И десяти лет не прошло. Бликса усмехнулся — кажется, его догадки начинали сбываться. Арбайт подал голос. Ну что ж, сам виноват. Не хочет так — придется играть на арфе из анальных бус. Под током. Причем, ртом.Он отложил истерзанный лист, все еще посмеиваясь. Оставался последний — плод творчества Унру, весь в смешных бабочках и паровозиках, — и вдруг что-то выскользнуло из-под руки. Спланировало на пол, дразня — какой-то обрывок бумаги. Бликса наклонился, но перед глазами всё плыло. Он наклонился сильней — и с непривычки сам выскользнул из кресла на пол. Больно ударился коленом о плитку, чертыхнулся — судя по звуку, кофейная чашка опрокинулась, залила, наверно, весь стол…Прямо перед глазами оказалась записка. Бликса уже понял, почувствовал – он узнал тон бумаги, точно такой же, как у предыдущих, ее матовый блеск, плотность – разве что не запах. Неловко, опираясь на одну руку, развернул. НУ ЧТО, ЗАНЕРВНИЧАЛ?— гласило письмо. Как всегда, таинственный аноним попал в точку.