00110100 blackout (1/1)

Проснувшись утром после беспокойного сна, Масами Акита обнаружил, что он у себя в постели превратился в огромного лилового осьминога.Мощные восемь конечностей, покрытые слизью и усеянные присосками, отходили во все стороны от его тяжелого туловища, и беспокойно подрагивали круглые, янтарного цвета глаза, не привыкшие к утреннему освещению. Солнце слепило. Это было единственным минусом, а в целом ему всё очень нравилось.— Ммм, а прикольно! — сказал вслух Масами и пошевелил одновременно всеми своими щупальцами. Но в этот момент он очнулся еще раз, уже в своем теле. А это было совсем не прикольно.11010000101000001101000010110101110100001011000011010000101110111101000110001100110100001011110111010000101111101101000110000001110100011000001011010001100011000010000011010000101111111101000110000000110100001011100011010000101111011101000010111000110100001011110011010000101100001101000010111011110100001011000000100000110100001011010111010000101100111101000010111110001000001101000010111110110100001011000111010001100000001101000010110000110100011000001011010000101111011101000010111110001000001101000010111101110100001011010111010001100001011101000010111110110100011000001011010001100011110010000011010000101110000010000011010000101100011101000010111110110100001011101111010000101101011101000010110111110100001011110111010000101101011101000010111101110100001011110111010000101111100010111000100000110100001010011111010001100100011101000110000000110100011000001000101100001000001101000010111010110100001011000011010000101110100010000011010000101101101101000010110101001011100010111000101110— Больно? Тебе где-нибудь больно? Парень, ты жив вообще?001000101101000010101111001000001101000010110010001000001101000010111111110100001011111011010000101110111101000010111101110100001011111011010000101111000010000011010000101111111101000010111110110100011000000011010001100011111101000010110100110100001011101011010000101101010010001000101110 Так хотел сказать Масами, но в этот момент его голову сжал мучительный спазм. Свет был слишком ярким, голос — громким… Он застонал и коснулся виска. Точно, больно.Только теперь он понял, что лежит не в своей постели, и даже не на кухне их с Киёси квартиры. Под рукой был шершавый асфальт, и кожу саднило. А еще пахло почему-то бензином.— Говори ты чего-нибудь… Блядь, меня же уволят…Масами с трудом сфокусировал взгляд. Пожилой мужчина в фуражке склонялся над ним. Полицейский? Акита прищурился. Логотип Roppongi Prince Hotel на черной форменной куртке. Значит, водитель?..— Ну что там еще? — раздался недовольный окрик. И тут же — на другом языке, кажется, на немецком.— Простите, небольшая случайность, — водитель заозирался, как показалось Масами — с неестественным ужасом. — Сейчас всё будет исправлено. Но кричавшего это не успокоило. Выдав экспрессивную и несомненно матерную тираду на своем лающем языке, он повторил:— Что там происходит?Голос показался Масами знакомым. Неужели это его слышал он на концерте?..Акита сделал попытку встать — перед глазами всё поплыло, и он схватился за капот черного лимузина. Какой стыд, стыд… Главное, чтобы не вырвало…— Стоять можешь?Масами кивнул. Водитель помог ему отцепиться от машины, и с отработанной лживой заботой повел к обочине трассы, надеясь, видимо, там и бросить — Масами был рад, очень рад, и благодарен, — когда…— Ты! — кто-то в черном, высокий и тощий, возник в поле его помутневшего зрения.— 110100001001111111010001100000001101000010111110… — робко начал Акита— Ты! — зло выдохнул ему в лицо Бликса — а это был именно он, вылезший из лимузина и жаждавший крови.Он стоял, уперев руки в бока, нависая над провинившимся смердом всем своим немалым ростом, и поражал заодно неисповедимою красотой — просто на всякий случай. Огромные, антрацитово-чёрные глаза гневно сверкали, волосы были растрепаны, а бледное лицо искажено горечью от несовершенства этого мира.Масами невольно залюбовался: костюм Бликсы внезапно напомнил ему те изысканные сбруи для подвешивания, о которых он столько писал. Только нацепленные поверх одежды — и от того еще более бессмысленные и прекрасные. С полдюжины поясов с тяжелыми пряжками охватывали талию тугим корсетом, а узкие ремни, скрепленные кольцами, были пропущены между ног. На шее красовался шелковый бант, увенчанный застежкой в виде черепа. Так выглядела бы сама Смерть, появись она во плоти — изысканный денди в черной коже и блестящем латексе. И сейчас денди был крайне и крайне зол.— Фрр, фыхх... — Бликса просто не находил слов, чтобы выразить свое возмущение. Масами сделалось очень неловко, что его сбили не насмерть.001000101101000010011000110100001011011111010000101100101101000010111000110100001011110111010000101110001101000110000010110100001011010100101100001000001101000110001111001000001101000010111100110100001011111011010000101100111101000110000011001000001101000010110001110100011000000011010000101111101101000110000001110100001011100011010001100000101101000110001100110100011000000111010001100011110010000011010000101101011101000110001001110100001011010100100000110100011000000011010000101100001101000010110111001011000010000011010001100001111101000110000010110100001011111011010000101100011101000110001011001000001101000010111101110100001011000011010000101100101101000010110101110100011000000011010000101111011101000110001111110100001011101011010000101100000010111000100000110100001001101111010000101100001101000010110100110100001011110111010000101111100011111100101110001011100010001000101110— Фых, хщщ! — царственный гнев развивался по экспоненте. Близился взрыв.Водитель, тем временем, смог под шумок скрыться в своей кабине. Акита рассеянно как-то подумал, что на месте этого старого человека дал бы сейчас по газам да и растворился в закате, но — увы.— И что ты творишь?!! — прошипел Бликса на евроанглийском и нервно моргнул левым глазом.— Простите, я не хотел, — сделал усилие Масами, и тут же задумался — может, ему стоило для вежливости произнести это тоже с акцентом?Бликса скривил накрашенный рот (значит, Акита ошибся!) и закатил глаза. Получилась очень выразительная гримаса Гения, уставшего от Всяческих Идиотов — шедевр в миниатюре. Этой мимикой можно было любоваться вместо театра кабуки. Но судьба не дала ему закончить спектакль.Внезапно раздался звук, похожий на крики чаек и писк умерщвляемых котят одновременно. Бликса обернулся, оценил ситуацию и коротко скомандовал:— В машину.— Зачем… — начал Масами, но тут же понял, и позволил затолкать себя в салон.Весело матерясь, Бликса захлопнул дверь, чуть не прищемив ему ногу. Масами знал, что не стоит — но не выдержал и обернулся.Серая масса фанаток надвигалась, словно волны холодной овсянки, заливавшие город в каком-то из любимых Мидзутани порнотрэш-хорроров. И где они проходили, всё живое гибло и скорчивалось — деревца жухли, птицы падали замертво; даже асфальт пузырился.Это была сама Смерть — только уже не денди. Группиз стелились подобно огромной амебе, выпускавшей всё новые и новые ложноножки, и тут и там из их аморфной кучи появлялась то рука с лифчиком, то голова полицейского, насаженная на кол.— Гони, дорогой! — гаркнул Бликса, и хлопнул по белому кожаному сиденью.Водитель послушно тронулся с места. Очень вовремя — в этот момент чья-то когтистая лапа прочертила на заднем стекле пять дымящихся полос, со скрипом пропорола багажник, и, судя по звуку, оторвала бампер. Писк стал почти нестерпим, искаженные лица снаружи заплясали, запрыгали… Но мотор фыркнул, и лимузин дернулся, выбираясь из окружения.— Ишь, — усмехнулся Бликса, протягивая Масами пиалу с саке. — Ну, за спасение.— Я не… — начал Акита, но почему-то взял и послушно выпил.— Молодец, — похвалил Бликса. — Ты чего под колеса кидаешься?Масами молчал. Он правда не помнил. Он вообще не помнил толком ничего, что было после концерта. Значит, его сбила машина. Отлично. Получается, ему всё привиделось — он не падал через собаку, не покупал осьминога?.. Это радовало. По крайней мере, ему не хамил продавец.— Ну? Это спорт такой? Впрочем, каждый дрочит как хочет, — философски рассудил Бликса и налил себе вторую пиалу.Саке медленно растекалось по венам жидким теплом. Теперь Масами смог немного расслабиться и оглядеться вокруг. Салон лимузина был отделан молочно-белой глянцевой кожей, скрипучей и пахнущей почему-то кокосовым маслом. Всю переднюю стенку занимал экран телевизора, а в углу поблескивал мини-бар, из которого Бликса с бесстрастным видом извлекал сейчас очередную бутылку.— Вы японцы все ебанутые, — светски заметил он. — А ты давай, кальмаром закусывай.