ГЛАВА 1, в которой Ник собирается рискнуть (1/1)

Ник проснулся от боли в пояснице. Кое-как разлепив глаза и совладав с остальными органами чувств, он обнаружил, что лежит на полу. Точнее, на полу находится его торс (и, соответственно, голова), а нижняя часть туловища на диване, причём ступни закинуты на его облезлую спинку и упираются в стену, оклеенную светлыми обоями в весёлый цветочек. Ник пошевелился и застонал от боли — всё тело затекло и, казалось, готово рассыпаться на составляющие. Привкус во рту безошибочно указывал на то, что вчера он пил. И много. Голова хоть и не болела, но по ощущению была будто набита сырой ватой. Страдальчески подвывая и задаваясь вопросом, сам ли он сполз с дивана во сне, или принёсшие его друзья были столь небрежны, Кейв полуползком добрался до душа. После борьбы со смесителями, по вине которых из лейки то хлестала ледяная вода, то лил кипяток, Ник почувствовал себя бодрее и даже способным мыслить. Заварив крепкий и сладкий чай, он попытался вспомнить, что вчера было. Началось всё с того, что Ник переехал вслед за Миком в Берлин — ему стало скучно в Лондоне без Харви. Нет, это к вчерашнему не относится… То есть, относится косвенно. Кейв переехал недавно, а вот Харви уже успел обзавестись в Берлине знакомыми и позвал Ника на какую-то грандиозную… Точно! Была вечеринка! Правда, Ник так и не понял, в честь чего, но это и не важно. Ещё там было много британцев… Но самое главное, там были Einstürzende Neubauten. Ник грезил о знакомстве с ними с тех пор, как увидел их выступление на каком-то голландском канале, находясь в туре. Их музыка, а в особенности вокалист до глубины души поразили Кейва. Ник аутично уставился в полупустую кружку, вспоминая, как увидел Бликсу в первый раз. Вокалист ?Новостроек? был прекрасен и величественен, как христианский мученик с какого-нибудь ренессансного полотна. Болезненная худоба и безумный взгляд огромных глаз лишь добавляли сходства. Впрочем, Мик эстетических восторгов Кейва не разделил, цинично заявив, что ?этот немец похож на джанки. Или на спидозную шлюху. Очень может быть, что он и то, и другое?. А потом ещё девицы из группы Malaria!, много лет знающие EN, рассказали об их голландской пати, носившей довольно оргиастический характер. Но Ник был уверен, что всё это не более чем показное декадентство, на самом же деле Бликса аскет, стоик — не смог бы кутила и развратник создать такой проект. И вот, вчера Ник увидел его. Но сегодня он был вынужден с досадой признать, что ни черта не помнит о вчерашнем вечере. Память упорно подсовывала то предшествующие переезду события (и очередной скандал с Анитой), то воодушевлённого берлинской сценой Харви, то вообще какие-то цитаты. Однако Ник был твёрдо уверен в том, что его знакомство с Бликсой состоялось. Вспомнить бы подробности… Кто их познакомил? Гудрун? А может, Ник сам подошёл? Ладно… не надо подробностей, но реакция Баргельда хоть какой была? Они говорили?Кейв запустил пальцы в волосы и с силой потянул — ну надо же быть таким лошарой! Несколько месяцев так хотеть познакомиться и… и в итоге ничего не помнить! Видимо, боль активизировала мыслительный процесс, и из тёмных глубин стали всплывать хотя бы разрозненные эпизоды. Марк, басист ?Новостроек?, невозмутимо пил пиво и поддакивал существу неопределённого пола с зелёными волосами, которое что-то очень настойчиво вещало. Смешной Эндрю Унру, запомнившийся Нику методично колотящим деревянными молотками по листу железа, с умиротворённым видом поедал чипсы на пару с какой-то объёмистой девой, чья причёска явно отсылала к началу космической эры. На довольном Муфти (или как его там зовут, Ник был не уверен, что запомнил правильно) висели две радостно повизгивающие девицы, причём одна из них — та, что блондинка — пыталась повиснуть в прямом смысле, уцепившись за широкое плечо и поджав ноги. Юный Александр, поразивший Ника игрой на колене канализационной трубы, клянчил деньги на метро, но Ник не помнил, отсыпал ему мелочи или нет. Скорее всего, нет, потому что отрок как-то особо ехидно ухмылялся при этом, и сразу становилось понятно, что все выпрошенные деньги будут использованы отнюдь не на проезд (в лучшем случае на порнографические переводные картинки, в худшем — на вещества, о которых в его возрасте знать не полагается). Бликса… Бликса целовался с Марком Альмондом, и поцелуй их никак нельзя было отнести в разряд целомудренных или дружеских. Да даже Брежнев с Хонеккером [1] выглядели пристойнее!Неужели Мик был прав? Ник горестно уткнулся лицом в ладони и немного так посидел, предаваясь горестным раздумьям на тему ?о времена! о нравы!?. Наконец, это ему надоело. Он поднял голову и посмотрел на часы, висящие над холодильником. 18:32. Что ж, он никогда не был ранней пташкой. Ник послонялся по убогой съёмной квартирке. Было скучно. Коварная память не желала воспроизводить события вчерашнего вечера, видимо, решив, что хватит с Ника потрясений в виде целующихся мужиков (впрочем, Мик вроде бы говорил, что тут так принято). Никто из знакомых не брал трубку. Оставалось одно — продолжить исследовать ?город сумасшедших?, точнее его малую часть — не менее сумасшедший по слухам Кройцберг. Заодно можно найти какой-нибудь бар и выпить пива. Ник надел лимонно-жёлтую рубашку (не из щёгольства, просто она оказалась единственной чистой) и вельветовые клёши, старательно подвёл глаза, сделал начёс и вышел в душный июньский вечер. Минут через десять он пожалел о своём выборе — в вельветовых штанах оказалось жарко и неуютно. Кейв решил терпеть и держаться в тени. Он прогулялся по ближайшему скверу, вызывая глупое хихиканье встречных девушек, и сделал вывод, что берлинские скверы практически идентичны лондонским — те же чахлая растительность, переполненные урны и исцарапанные скамейки. Неотвязная мысль о том, какое впечатление он произвёл на Бликсу, следовала за ним по пятам, как голодный пёс за женщиной, несущей из мясной лавки свежий окорок. ?А вдруг он решил, что я какой-то придурок??, — обессиленный этой догадкой Ник обнял ближайший фонарь и задумчиво уставился вдаль. Как бы узнать наверняка? Раньше Ник о таких вещах не задумывался — какая разница, что о нём подумает другой мужик? Вот девушек, конечно, нужно впечатлять. Но Бликса-то парень, он вроде как должен в первую очередь впечатлиться профессиональными качествами, а не личными... Послонявшись по скверу ещё некоторое время и наконец почувствовав вечернюю прохладу, Кейв целенаправленно устремился на поиски бара. Он уже порядком удалился от знакомых улиц и слабо представлял, где находится, но жажда новых открытий гнала его вперёд. Каким образом он попадёт домой после пары-тройки (или больше) кружек пива, Ник предпочитал не думать. Может быть, ему попадётся кто-нибудь худо-бедно владеющий английским и объяснит, как добраться до дома, может, он встретит кого-нибудь из знакомых, а может, вечер выдастся особенно удачным, и он отправится ночевать к какой-нибудь приветливой девушке. Бары попадались на пути Ника часто. В каждом из них он выпивал по кружке, но нигде ему не хотелось задерживаться: одни казались ему слишком мещанскими, и собирались там настолько добропорядочные бюргеры, что от их добропорядочности сводило скулы; другие, напротив, были какими-то грязными и убогими, и воздух в них как будто пропитался безысходностью; в некоторых собирались рабочие, среди которых Ник чувствовал себя неуютно; в иных — торчки всех мастей, и оттуда Кейв уходил ещё поспешнее, чтобы не влезть в долги сразу же после переезда. Попадались и вполне уютные на его вкус заведения, но, как назло, цены там были недемократичными. Йоркштрассе, 48. Ник остановился перед очередным баром. ?Risiko? — гласила побитая непогодой вывеска.— Ну что ж, рискнём [2], — сказал себе Ник и потянул на себя тяжёлую бронированную дверь. Примечания:[1] Знаменитый поцелуй генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева и тогдашнего руководителя ГДР — генерального секретаря ЦК СЕПГ Эриха Хонеккера, 7 октября 1979 года, сделавший Брежнева своеобразной гей-иконой восьмидесятых. [2] Risiko (нем.) — риск