4. Вскрытие / Autopsy (1/1)

- Здравия желаю, герр генерал! Обер-лейтенант Бруно Лёрцер, - отрапортовал молодой офицер, вытягиваясь по стойке смирно. – Разрешите доложить!- Докладывайте, - суховато велел фон Белов.Он вроде бы где-то видел этого молодца - не то в газетах, не то на открытках... Генерал от инфантерии, Белов до сих пор относился к ?романтическим? лётчикам с долей сдержанности. Он не считал ВВС серьёзной силой, хотя не отрицал, что свою пользу они приносят. Вот в частности, этот Лёрцер приземлился всего с четверть часа назад и рвался изо всех сил со срочным донесением: по его словам, удалось заполучить секретные данные о готовящейся операции франко-британских сил.Немецкое наступление проходило достаточно успешно, хоть и гораздо медленнее, чем хотелось бы. Но недавно удалось сделать рывок и вгрызться в неприятельские позиции так, что германский фронт образовывал выступ. Позиция была до сих пор достаточно ненадёжная. Однако стояла следующая задача: напрячь силы, укрепиться на флангах, выровняв линию фронта, и продвигаться дальше на Реймс. Разумеется, это был самый благоприятный расклад. Но, по словам обер-лейтенанта Лёрцера, союзники планировали скоординированное наступление с обоих флангов. Они намеревались снести этот германский клин и как минимум, уничтожить максимальное количество живой силы, спрямив передовую линию, как максимум – перейти в наступление и продавить её.При этом Антанта рассчитывала на внезапность. Потому так тревожно блестели глаза молодого пилота и так отрывисто звучал его голос. Он доложил, что операция должна начаться через два дня.Ни один мускул не дрогнул на суровом лице фон Белова.- Прекрасно, - прохладно проронил он. – Звучит логично. Вы захватили в плен англичанина, допросили, но что, если он солгал? Есть ли хоть какие-то подтверждения вашим словам, обер-лейтенант?- Так точно, - отозвался Лёрцер.Он явно подготовился к такому вопросу. Но одновременно почему-то казался очень смущённым. Было впечатление, будто ему не по себе.- Ну так что же? – требовательно переспросил Белов.Секунду помявшись, лётчик достал планшет и начал с преувеличенной осторожностью вытаскивать оттуда что-то белое. Конечно же, это был лист бумаги. Но по виду он больше напоминал тряпку: весь измятый, пожёванный, надорванный, а главное – размокший и запачканный в какой-то мутноватой жидкости. Генерал нахмурился и с недоуменным возмущением встопорщил усы. И, кажется, к этому тоже офицер был готов и уже заранее принял смиренный и покаянный вид: ничего, мол, не поделаешь...Эта мысль приходила в течение дня нескольким людям независимо друг от друга.И первым оказался старший лейтенант Элвин Джонс.Ему не впервой было выполнять ответственные поручения и доставлять пакеты. Он считался лётчиком храбрым, невозмутимым и очень везучим: мнение начальства и его собственное в этом совпадали. Поэтому он не стал дозаправляться и пребывал в уверенности, что горючего хватит в оба конца. Тем не менее, он решил держаться прямого курса на Марлемон, где располагался штаб генерала Мишле, и лететь над немецкими позициями: иначе пришлось бы делать крюк в лишних сто километров. Тем более, Джонс был уверен и в своей машине, и в своём мастерстве – ему не раз уже случалось дурачить немцев, скрываясь в облаках, подобно лису и оставляя противника ни с чем. Он был настоящим виртуозом подобных исчезновений, частенько не приходилось даже вступать в бой.Вот только никто не мог ожидать, что знаменитому германскому истребителю Удету придёт в голову отправиться на охоту в тот же день, в том же месте и в тот же час. И он также имел репутацию счастливчика, вот только его счастье было в том, чтобы прикончить очередного британца – и он не мог упустить шанса, увидев одинокий ?сопвич?.Немец заложил крутой вираж и пошёл в атаку – завязался бой. Он был похож не то на схватку хищных птиц, не то на какое-то смертельное танго. В конце концов, Удет пробил англичанину фюзеляж в нескольких местах, погнал его к аэродрому и вынудил снизиться. Но на том поединок не прекращался, и теперь немцы с любопытством следили за тем, как противники чуть не у самой земли гоняются друг за другом, пытаясь взять на прицел.Наблюдал за этим и Герман. Ему было непонятно, то ли Удет вчера опять перебрал и сегодня у него всё получается через пень-колоду, то ли он просто заигрался, как кошка с мышкой. но это начинало надоедать. Герман обернулся к стоящему рядом Лёрцеру и раздражённо бросил:- Бруно, угомони этих дурней, заебали.Тот кивнул, подбежал к своей машине и поднялся в воздух. Теперь дела Джонса были плохи. Ему волей-неволей приходилось сесть. Англичанин ощущал, как грудная клетка изнутри будто покрывается тошнотной изморозью, а язык во рту разбухает и сохнет: удача изменила ему впервые за всё время. Впервые!Это-то его и подвело. А теперь недавняя самоуверенность стала резко испаряться – вместе с холодным потом, проступившим на висках.Джонс мог бы полить себя самыми грязными ругательствами – если бы хоть что-то соображал на тот момент. Но от нервов у него заледенели и задрожали уже и руки. Заходя на глиссаду, он сбавил высоту резко и чуть не зарылся носом.Это вызвало ещё более нахальные, насмешливые ухмылки на физиономиях немцев, что не спеша вылезли из своих самолётов и теперь подходили к англичанину с двух сторон, как уличные коты.Джонс презирал и ненавидел себя в тот момент. Теперь не только за свою тупую наглость, но и за нахлынувший липкий страх.А эти двое будто чувствовали это, и их рожи становились ещё самодовольнее.Элвин из последних сил выпрямился, скрестив руки на груди, и презрительно свёл брови. Да, сердце колотилось о рёберную клетку, как безумное – но нужно было сохранять ?жёсткую верхнюю губу?.?Ничего не попишешь... Ничего не попишешь...? - отдавалось у него в голове латунным гулом.Джонс обменялся с немцами натянутыми приветствиями, представился. В это время от группки офицеров отделилась высокая, крупная фигура и начала двигаться к ним – той же характерной медленной звериной походкой.?Ч-чёрт...?.По всей видимости, это был небезызвестный Герман Фальк, барон фон Рихтгофен. Впрочем, никто из товарищей Джонса бароном его никогда не величал – по всеобщему мнению, такое быдло ещё стоило поискать. И сейчас его появление тоже не сулило ничего хорошего.Тем временем, немцы без особых церемоний приступили к расспросам. Им было очевидно, с кем они имеют дело. Элвину не приходило в голову ничего лучше, кроме глухого отрицания, и их бесплодный диалог продолжался несколько минут. - Эрни, этот молодец явно не скажет нам, с чем пожаловал, - наконец, произнёс Лёрцер. – Обыщи-ка его.?Ну вот, приехали. Нет уж, хер вам!? - зло подумал Джонс.Он всё с таким же пересохшим горлом и смутной пульсацией в мышцах неподвижно ждал, пока Удет подойдёт – мелкий, похожий на помойного воробья.Только лишь он протянул руку – как со сдавленным криком отлетел в сторону и покатился по земле. Лёрцер кинулся на подмогу, но тут же согнулся пополам и сразу тоже отправился в нокаут. В следующий миг англичанин рванул клапан кармана, выхватил оттуда лист бумаги, смял и пихнул в рот.Секунды будто слиплись и растянулись......он давился, хрипел, высасывал со слизистых щёк, и дёсен, и неба, и языка остатки слюны и загонял, заколачивал в горло......он толкал ниже колючий, сухой, болезненный ком......немцы, будто одуревшие, еле-еле очухивались и смотрели на него с тупым недоумением и звоном в ушах...Не зря Элвин занимался боксом – это было единственное утешение в ту минуту!...раздирая пищевод, ком двигался ниже, всё саднило, Джонсу казалось, будто он сунул себе в глотку палку, словно изнасиловал сам себя – но уж одно, одно радовало...?Хер вам, хер вам, хер вам!? - исступлённо повторял в мыслях Элвин, давясь, но совершая всё новые глотательные движения.А Фальк отвлёкся и отвернулся в тот момент, ему, видите ли, захотелось прикурить папиросу, а теперь уставился на Джонса с такой же кретинской озадаченностью, и от вида его тупой рожи англичанину хотелось захохотать – и он бы сделал это, если б не боялся задохнуться!А Рейнское Чудовище только и нашло, что пробормотать:- Нет, парень, ну ты это зря...Джонс нашёл в себе силы просипеть:- Вы... кх... ничего не узнаете!.. Даже ес... кх... если... убьёте меня!..Немец озадаченно покачал головой и только и выдохнул:- Ну, знаешь ли!В следующий миг прогремел выстрел.Элвин покачнулся и упал с развороченным черепом. Чахлая трава лётного поля окрасилась вязким багрянцем с желтоватыми мозговыми крупичками. - Герман, ты что натворил? – угрюмо произнёс Лёрцер, потирая челюсть. – Теперь точно ничего не узнаем!- Дурак ты, Бруно, узнаем, да ещё как!С этими словами он подхватил с земли труп, как куль с мукой, забросил на плечо и чуть ли не трусцой припустил к ангарам, где стоял автомобиль. Оба товарища увязались за ним – скорее, по привычке, ещё не понимая, что к чему.Ничего поначалу не понял и доктор Леманн. Да что там, он был как громом поражён, когда к нему в операционную (к счастью, в тот момент освобождённую) ворвался Фальк наперевес с каким-то телом во вражеской форме. Командир полка был заляпан кровью, глаза бешено сверкали, и он с порога заорал:- Доктор, скорей, у нас беда! Тут человек бумагу проглотил!- Что?! По-моему, проблема в том, что у него полбашки нет! – в шоке отозвался Леманн.- Это херня! Он секретный пакет сожрал!- Это в любом случае не ко мне!- А к кому ещё?! Вы хирург! Режьте!Леманн оторопел. Ситуация была дикая. Но он повиновался, полностью отключив критическое мышление. В том числе потому, что от майора можно было ждать чего угодно: казалось, дай ему волю, он бы отшвырнул Леманна в сторону, схватил бы скальпель и распотрошил британца прямо на грязном полу.Ремень прочь, китель расстегнуть... Бледная кожа была ещё тёплой и влажной от пота. Скальпель вошёл в податливую плоть, как в масло, и прочертил алую кривую с левой стороны груди. Пальцы Леманна отогнули кожу и углубились в вязкую, склизкую телесную полость.- Выдирайте нахер, - глухо прорычал майор, и Леманна передёрнуло – мало того, что он тут топтался и командовал, так ещё и...Но он всё-таки аккуратно отсоединил продолговатый пузырь желудка, будто вынул шкатулку из комода, и обрезанная трубка пищевода осталась зиять тёмной дырой. Доктор положил орган на металлический поднос и аккуратно взрезал его розовую глянцевито поблёскивающую стенку. Да. Комок был внутри – между нежно прочерченными венами скользкими стенками. Его поверхность подмокла и пошла разводами от желтовато-прозрачного сока, но бумага ещё не раскисла. - Слава Богу, что этот дебил не жевал! – всплеснул руками майор. – Доктор, я перед вами... да нет, стойте!..Леманн не успел и пикнуть - Герман с детской непосредственностью уцепил комок и начал разворачивать. Он нахмурился, вглядываясь в размытые буквы, и горячо воскликнул:- Доктор, нет, не только я! Всё немецкое командование перед вами в неоплатном долгу! Лёрцер! – рявкнул он товарищу, что дожидался за дверью. – А ну-ка дуй к фон Белову, сейчас же!И вылетел за дверь. Распотрошённый труп его теперь абсолютно не занимал....Генерал Белов с долей брезгливости взял в руки размокший листок и пробежал глазами. Всё было так, как доложили. Подписи были, очевидно, подлинными. На лицо его наползла туча. ?Нужно срочно созвать совет?, - подумал он и, не выдержав, обратился к лётчику:- Слушайте, но откуда, из какой задницы вы достали это письмо?!- Кхм, ну, не совсем из задницы, герр генерал, - смущённо ответил Лёрцер. – Но... но да... он его сожрал... то есть, шпион – письмо...Белов потрясённо закачал головой, пощипывая пышный ус и что-то на ходу соображая.- Так, а ваш командир ведь Герман Фальк, да?- Так точно, герр генерал!Белов помедлил ещё пару секунд – и хрипло расхохотался. Он покатывался с полминуты – так, что Лёрцер тоже позволил себе улыбнуться. Отсмеявшись, генерал осклабился:- Нет, вот это номер! Ну, тогда всё ясно. Передайте вашему командиру, что он больной ублюдок! – И прибавил: - Родина его не забудет.